Да, нет! Не может быть! Это невероятно - мне послышалось!
Завтра к дверям подойду, чтобы послушать и убедиться, что мне показалось…
А пока, несколько размышлений и фактов.
Может, потому и выбрали этот клочок каменистой суши под названием Хейса из почти двух сотен островов архипелага Земля Франца-Иосифа для метеостанции, а потом и для места, где развернули своё оборудование исследователи советско-французского проекта по изучению магнитно-силовых полей Земли, что на нём было это озеро пресной воды. Такое глубокое, что даже за долгую зиму, когда и весна, и осень, и даже часть лета – это тоже зима, насквозь не промерзает. Лёд на нём круглый год держится, подтаивая только у берегов. И ветер, который здесь меняется, порой на противоположный, раз двадцать в сутки, прибивает эту гигантскую ледяную лепёху, то к одному берегу, то к другому.
Все строения: и ныне круглогодично работающей метеостанции имени Э. Кренкеля, и вот уже три десятка лет заброшенного городка советских и французских учёных, более тридцати лет пытавшихся разгадать тайны магнитно-силового поля планеты, выстроены по берегам этого озера, воды которого хватало на всех, хотя коллектив учёных доходил до 250 человек. Водоём этот имеет в плане форму капли. Когда-то, видимо ещё в доисторические времена, столкнулся здесь с Землёй метеорит, выбив в скальной породе острова идеальную и весьма глубокую «каплю». Оттого и название у озера: Космическое.
Когда мы, трое работников национального парка «Русская Арктика» поселились летом 2014 года на метеостанции и стали трижды в день ходить через озеро в нашу столовую, я обратил внимание на небольшие, сантиметров в 15 в диаметре, полыньи. В глубине их плавает что-то тёмное.
Собаки, а их на метеостанции пять, оказывается, никогда не гадят около домов, а справлять нужду всегда бегают на лёд озера. Что зимой, что летом. И как только солнце начинает, с завершением полярной зимы, круглосуточно крутиться над головами, эти тёмные кучки, даже при минусе, аккумулируют тепло и, буквально, прожигают лёд, постепенно опускаясь на дно.
На метеостанцию воду из озера раз в неделю подаёт мощный насос, заливая её в несколько ёмкостей литров по 600 каждая. Когда я, из любопытства, заглянул в одну из них, приподняв крышку, мне стало плохо. Сверху, этаким пирогом сантиметров в пять, плавало это самое собачье. Оно подвысветлилось до светло-коричневого цвета и, надо признать, совершенно не пахло.
- И это мы пьём, на этом нам еду готовят, - заикаясь от возмущения, выговорил я начальнику станции добрейшему Савельичу.
Засмеялся он и повёл меня в крохотное, заполненное какой-то аппаратурой, помещение перед сушилкой.
- Вода, - начал он, уже абсолютно серьёзно, - закачанная из озера в ёмкости, прежде чем попасть в систему водоснабжения станции, проходит многоуровневую очистку через эту систему фильтров. Вот это фильтры грубой очистки, - показал он на два цилиндра. – Здесь собираются все взвеси, в том числе, разумеется, собачьи примеси. А это уже обеззараживание воды от всего, что может привести человека к инфекционным и прочим заболеваниям. Система фильтров работает автоматически. Она самая современная и абсолютно надёжная, - посмотрел на часы и добавил, - на кухне обед готовят, вода пошла, - открыл неприметный краник, налил полстакана чистейшей воды и… выпил. – Да, её можно пить некипячёной.
Убедил он меня, но воду из крана на кухне, где мы берём её для питья, всё равно кипятили. А умывались и зубы чистили водой из-под крана, как и все на метеостанции.
Но прибыла новая смена метеорологов. Тут-то и начались эти утренние мои сомнения в адекватности одного из них. Собственно, с этого я и начал свой очерк. Одна из особенностей нового здания метеостанции, построенного вместо сгоревшего, - абсолютное отсутствие звукоизоляции внутренних помещений. При здравом размышлении, это не лишено было смысла. Год уединённой жизни полудюжины здоровых мужиков и одной женщины, пусть и замужней, и при муже Савельиче, может привести к сюжетам, прямо скажем, нежелательным. Поэтому, даже не прислушиваясь, слышишь, как в комнате на другом конце здания, человек дышит, а не то, что чихает.
…На следующее утро встал пораньше, чтобы ничего не пропустить. Скрипнула дверь. Коля, метеоролог из новеньких, вышел. Громыхнул крышкой, отодвигая её с ёмкости с водой, поплескал в ней, видимо, кружкой, зачерпнул и… выпил! звучными добрыми глотками. И прошёл умываться и зубы чистить. Что же это?! Может, он не знает, что там сверху плавает?.. Может, подсказать надо. Только, тактично, чтобы человека не вывернуло?
И работа весь день не в работу была – всё об этом думал. И ночь плохо спал, маялся, думал, как, помягче, ему это сообщить.
Пораньше встал. Оделся. И только скрипнула колина дверь, шагнул в коридор с полотенцем через плечо. Подошёл вовремя: Коля как раз крышку с ёмкости сдвигает.
- Доброе утро, Коля, - приветствую его.
- Доброе, - отвечает, приветливо улыбаясь. Полотенце у Коли, как и у меня, на плече. Левой рукой он сдвигает тяжёлую деревянную крышку. В правой - эмалированная кружка. Сдвинул: сверху, как и должно быть, толстенный светло-коричневый «пирог» собачьего. Донышком кружки Коля разогнал в стороны это собачье «добро», сотворив полынью, зачерпнул в ней воды и начал её пить. Проделал он это настолько ловко и быстро, что я, и сказать ничего не успел. Да, и не смог бы – остолбенел.
Допив, Коля крякнул. Это вернуло мне дар речи.
- Это ведь, - дрожащим голосом начал я, кивнув на затянувшуюся «полынью», - собачье…
- Да, собачье говно, - завершил он. – Знаю. Я ведь здесь вторую смену начал работать. Вы же в курсе, что ни микробы, ни бактерии здесь не живут. От них мы защищены суровостью Арктики. Значит, и собачье.., - он повторил бранное слово, - экологически чистый продукт. Кстати, в нём масса полезных и нужных нам микроэлементов. Считайте, что это водоросли нашего озера. Так что, и вам советую пить.
Юрий Комболин
Остров Хейса ЗФИ-Санкт-Петербург