Глава 3
Рабочая обстановка настала, но сразу же прекратилась…
И настроение куда-то подевалось, и вдохновение улету-чилось, а, уж извините, желание работать – так оно у нас генетически не предусмотрено.
– Чёрт! – страшно выругался Сильвестр Иванович, когда повисшая пауза затянулась более допустимого. – Этот Платон Авдеевич со своим унитазом… Вся работа насмарку! А ещё и пенсионер этот…
Он жадно проехался по студии, поочерёдно заглядывая в глаза каждому, и приблизительно между ленивым взглядом Людвига Ивановича и тупым выражением Ромашкина решил объявить перерыв.
– А знаете, друзья, не испить ли нам чайку? А то, при-знаться, я что-то с мыслями никак собраться не могу. Майкл Матвеевич, у вас не найдётся адекватного чайничка?
– Ну, не то чтобы совсем адекватного… – понял намёк реквизитор и пошарил рукой в каком-то ящике, – но воспита-тельная работа с ним уже проведена.
– Ну, тогда давайте почаёвничаем.
– Это можно, – поддержал режиссёра коллектив, а Пара-монов тут же приказал чайнику вскипятиться.
– Пш-пщь, бз-бжь, – воткнутым в динамик карандашом принял заказ чайник, воспарил в воздухе и запустил в содержи-мое себя микроволновое излучение.
– Мне зелёный… покрепче… если можно, – выразил Сильвестр Иванович свои пожелания Эльзе и, приткнувшись в кресло, закрыл лицо руками.
Пока чайник справлялся со своими обязанностями, звуко-режиссёр с реквизитором ловко соорудили подобие стола, а Парамонов напечатал на принтере чайный сервиз, комплект ложечек и блюдечко для себя любимого.
– Я вот что думаю, – предположил он, закончив. – Это в отделе маркетинга колёса спёрли! Ну такой жадный народ в этом отделе. Надо бы ещё и аккумуляторы проверить – могли и их подменить…
Однако присутствующие наотрез отказались обсуждать бесчинства маркетологов, а взамен предпочли ознакомиться с выпуском новостей.
– Да что вы упёрлись в эти свои «новости», – попытался, было, воспротивиться Сильвестр Иванович. – Все новости, если угодно, я вам и так расскажу – они у нас последние пять лет вообще не меняются. Либо снос небоскрёбов, построенных чёрт знает как из чёрт знает чего ещё в начале века, либо отсутствие такой необходимости, ввиду того, что какой-нибудь из небоскрёбов рухнул сам.
Но голос разума услышан не был.
– Так непонятно, чем там дело кончилось, – вопросительно скривил физиономию Майкл Матвеевич и, не смотря на лёгкий протест режиссёра, всё же включил телевизор. – Такие аварии, всё-таки, не каждый день случаются.
– Да что вам далась какая-то там авария,– попытался, скорее, пристыдить Сильвестр Иванович, но следом и сам уткнулся глазами в экран. И было, знаете ли, от чего.
«Сегодня внимание всей планеты приковано к страшной катастрофе, произошедшей в Нижегородском районе Восточного территориального округа города Москвы, – приятным женским голосом кофемашины увещевала аудиторию зеленоволосая ведущая новостей. – А виной тому стал огромный молоковоз, управляемый роботом водителем и перевозящий двадцать шесть тонн суперконцентрированного суперрастворимого супермолока. Наш коллега первым добрался до места катастрофы, и сейчас с нами на связи наш корреспондент Генрих Ивановский.
Генрих…»
«Да, Анжелина! Слышу вас прекрасно.
Я действительно, как уже было сказано, добрался до ме-ста аварии самым первым и всё, благодаря новым ристайлинго-вым ботинкам повышенной проходимости «Toyota RAV-5» с новой функцией построения обратного маршрута.
С новыми ботинками «Toyota RAV-5» вы никогда не за-блудитесь! Они сами найдут дорогу домой!..»
– Подождите, подождите… это что ж получается? – ткнул пальцем в экран звукорежиссёр.
– Вот сволочи! – подтвердил его догадку Парамонов, и даже Сильвестр Иванович забыл о своей интеллигентности и тоже присоединился к проклятию.
– Теперь понятненько, почему Тойота отказалась от ре-кламы! Понятненько, кто вместо нас получил наши денежки! Ну и ушлый же народец в новостном отделе!..
– Вот, вот! Им бы только в отделе маркетинга работать! – поддержал режиссёра Парамонов, но развить тему не дал реквизитор.
– Да хватит вам! Дайте дослушать.
Глас был услышан, и вся аудитория, стиснув зубы, приня-лась почерпывать информацию дальше.
«Прекрасно, Генрих! Скажите, а уже известны подробно-сти этой ужасной аварии?
Генрих…»
«Да Анжелина! Мы буквально только что со специалистами МЧС просмотрели спутниковую видеозапись крушения, и подробности аварии теперь известны доподлинно. Сейчас у меня в руках как раз та самая запись, на которой отчётливо видно, как некий летающий чёрно-белый объект, очень похожий на лесную птицу садится на крышу молоковоза и мощным клювом отклёвывает от антенны блестящий маячок системы спутниковой навигации…»
«Какой кошмар!»
«Да Анжелина! Действительно, последствия этого необ-думанного поступка катастрофичны! В отсутствие системы навигации робот-водитель не сумел справиться с управлением и на большой скорости протаранил ограждение моста через реку Волга. В результате, тридцатитонная махина рухнула с тридцати-метровой высоты прямо в воду и раскололась надвое! Необхо-димо отметить, что грузом данной машины являлись двадцать шесть тонн суперконцентрированного суперрастворимого супермолока, которое, естественно, тут же растворилось, отчего вода в реке сразу же окрасилась в белый цвет…»
«Да, Генрих! Нам это уже известно. Более того, в соцсетях уже начали появляться злые шуточки, что реку Волга теперь переименовали в реку Белая, и таким образом Москва приблизилась к Уралу, но нас интересуют другие подробности. Скажите, уже удалось установить, что это было – птица или всё-таки замаскированный под птицу летающий объект? Представители компаний перевозчика и производителя в один голос утверждают, что всё это происки конкурентов.
Генрих…»
«Да Анжелина! Это действительно одна из основных вер-сий произошедшего, к тому же, непонятным остаётся, как могла обычная лесная птица оказаться практически в центре нашей столицы. До ближайшего леса, я уточнял, около двухсот километров, впрочем, и эта версия сейчас тоже отрабатывается. В данный момент специалисты ФСБ пытаются отследить перемещение маячка, и возможно успех этой операции приблизит нас к пониманию, что всё-таки здесь произошло.
Анжелина…»
«Спасибо, Генрих. Ну а мы, уважаемые телезрители, бу-дем держать вас в курсе дальнейших событий, и обо всех изменениях ситуации вы узнаете уже через полчаса после короткого выпуска рекламы…»
– Так всё! Отключайте! Не могу больше на это смотреть, – первым не выдержал Сильвестр Иванович. – Кому интересно – дома досмотрите, об этом теперь целый месяц говорить будут, а у нас, осмелюсь всё-таки напомнить, ещё рабочий день не кончился.
– Да он, похоже, ещё и не начинался, – уместно пошутил Парамонов, но ни единой улыбки его шутка не вызвала.
– И ничего смешного, простите, в этом не вижу! – не рас-познал шутки режиссёр. – Авария ещё только началась, а от неё у нас уже столько неприятностей. Рекламодателя одного уже потеряли, и ещё непонятно, чем это закончится.
– Ну почему же это непонятно, – не согласился с руководством Парамонов. – Уж если хотите знать, чем там всё закончится, так спросите у меня. Лично для меня всё предельно ясно.
– И чем же? – робко встряла в разговор Эльза.
– Да уж известно чем! – ехидно шмыгнул носом оператор, сжал губы и выдержал уместную паузу. – Думаю, – поглядел он на часы, – уже минут через двадцать найдётся какой-нибудь ушлый предприниматель… или целая компания, которые возьмут из Волги воду, разольют по бутылкам и начнут продавать под видом натурального молока.
– Ну уж это вы, знаете ли… – не смог скрыть улыбку Силь-вестр Иванович, но ввиду исключительной правдоподобности принял на веру, хотя и несогласные тоже нашлись.
– Да! – замотал головой Людвиг Иванович. – Это ты пере-гнул! За двадцать минут никак не успеют. Полчаса! Не меньше!
– Так, всё! Достаточно! – решил покончить с данной те-мой режиссёр и даже привстал для этого. – Работаем! А то, ну ей богу… человека, опять-таки, задерживаем. Вы уж, Апполинарий Савельевич, не сердитесь. Сами понимаете, такое дело… а у вас, кажется, правая грудь сдулась…
Тут все бесстыже осмотрели груди народного артиста и единогласно пришли к выводу, что так оно и есть. Само собой потребовалось некоторое время для того чтобы додуть спустив-шуюся, потом, приспустить передутую, снова додуть переспу-щенную и проверить результат наощупь. И ещё датчик приизо-лентить на место.
И лишь после этого рабочая обстановка начала возвра-щаться на съёмочную площадку. Даже съёмку продолжили.
«… к примеру, возьмём одну таблетку идентичного нату-ральному супермолока торговой марки «Бурёнкина зависть», – аккуратно двумя пальцами приподнял таблетку молока Апполи-нарий Савельевич. – И зальём её двумястами граммами чистой воды из многофункционального интеллектуального смесителя торговой марки «Водоворот» с электролизной системой полного цикла очистки и дистилляции… »
При этом народный артист с наиглупейшей улыбкой бро-сил таблетку в стакан, подставил его под кран и произнёс таинственное заклинание: «Питьевая. Двести грамм…»
Уставший от безделья кран радостно фыркнул, зажужжал, замигал всякими очень важными лампочками, затрясся и с силой выплюнул из своего жерла такой поток артезианской жидкости, что таблетка молока выпрыгнула из стакана, не успев раствориться.
– Стоп, стоп! – заорал Сильвестр Иванович и таки успел спасти от промокания сценарий, потому что напор воды, отлетая от раковины, замочили не только народного артиста, но и всю близстоящую бутафорию. – Выключите его немедленно!
– Я не знаю, как он выключается! – испуганно закричал Апполинарий Савельевич, тщетно уворачиваясь от брандспойта. – У меня в сценарии этого нет! Кто-нибудь!.. Помогите!..
– Что значит «не знаю»? Скажите что-нибудь! Чего там нужно говорить? Кто-нибудь! Где инструкция?
– Она у Петрухина! А Петрухина нет! – обескуражила Эльза Несторовна, спрятавшись за реквизит. – Он сценарий по почте переслал.
– Чёрт! – то ли выругался, то ли обозвал Петрухина Силь-вестр Иванович. – Ну так выткните смеситель из розетки!
– Уже! – сходу отрапортовал Парамонов, первым подключившись к проблеме. – Не помогает! Тут аккумулятор, сволочь! Не то, что в ботинках. Пароль нужен!
– Ну так пробуйте!
«Довольно!.. Хватит!.. Падла!.. Заткнись!.. Выключайся, сволочь!.. – наперебой заорали все вместе. – Изыйди!..»
Не помогло.
Даже открытые угрозы, Эльза Несторовна прямо у него на глазах у крана вызвала сантехника, к результату не возымели.
Парамонов попытался было заткнуть отверстие пальцем, но да где уж там. В результате обрызгал ещё и Ромашкина, дававшего советы от окна.
И вот, когда терпение ужу лопнуло окончательно и бесповоротно, когда взбешённый звукорежиссёр, оттягивая пальцами прилипшую к телу рубашку, визгливым голосом проорал: «Дайте мне что-нибудь тяжёлое!..», кран наконец-то заткнулся.
– Всё равно дайте мне что-нибудь тяжёлое и корявое! – не успел передумать Людвиг Иванович, а остальные его с радостью поддержали.
– Вот, держи, – первым откликнулся Ромашкин и протянул звукорежиссёру палку.
И даже Сильвестр Иванович возражать не стал, заявив, что это уже перебор, и что количество приключений на одно утро превышает предел его восприятия.
– Это уж точно! – не раздумывая согласился оператор и протянул Людвигу Ивановичу откуда-то взявшийся молоток. – Вот! Только размахнись посильнее…
Но свершиться вандализму было не суждено – дверь ра-достно поприветствовала киберинженера Поплавкова, и тот, ухмыляясь, протиснулся в дверной проём.
– Ну что, вода перекрылась? – безразлично поинтересо-вался он.
– Да вроде бы, с божьей помощью, – снимая мокрый пи-джак, процедил Сильвестр Иванович.
Однако Поплавков вмешательство потусторонних сил всецело отверг.
– А бог-то здесь причём? Вообще-то, это не он, а я воду перекрыл. Эльза попросила – я и перекрыл. А что у вас тут, собственно, произошло? И откуда столько воды?
– А это мы как раз у тебя хотели спросить! – тут же влез в разговор Парамонов, снимая мокрую майку. – Что у тебя всё через одно место работает? Ни пописать, ни руки помыть! Смотри, что твой кран натворил!
Оператор прямо мокрой майкой ткнул на причину всех несчастий и грозно упёр руки в бока.
– Твоя работа?
Но Поплавков и здесь оказался не виноват.
– А я-то здесь причём? – нагло усмехнулся он. – Я к этому крану никакого отношения не имею. Кстати, а кто его вам подсоединял?
Тут все посмотрели на реквизитора, который к тому же оказался самым сухим из всех.
– Ну, я подсоединял, – робко выдохнул Майкл Матвеевич и пожал плечами. – Я ж не знал, что он неисправный.
– Ну, это ещё вопрос, – не согласился с опережением со-бытий Поплавков и аккуратно подъехал к мойке. – Я так пони-маю, это «Водоворот» седьмого поколения с квантовым катали-затором ректификации. Кстати, а какой тут у вас антивирус стоит?
– Кто? Чего? – искренне не понял вопроса режиссёр и наморщился. – Это у нас кран. Воду наливать!
– Понятно, – помотал головой Поплавков, тяжело вздох-нул и потратил всю свою силу воли на то, чтобы не перейти на оскорбления.
Из внутреннего кармана он демонстративно медленно достал коммуникатор и посредством оптического кабеля закоммутировал устройства.
– Хэ! – тут же недовольно фыркнул он, повернулся, уко-ризненно осмотрел присутствующих, и ладони в стороны развёл. – И это вы называете «установил»? Да у вас даже Wi-Fi не подключен! И драйверы? Где драйверы? А это… мать твою!.. Это уж, знаете ли, вообще!.. Система охлаждения!.. Вы что? Сдурели, что ли!? Здесь же генератор на быстрых нейтронах!.. Хотите, чтобы рвануло тут всё?
И пропорционально тому, как киберинженер высокомерно вытягивался в росте, сыпя направо и налево проклятия и оскорбления, остальная аудитория пристыжённо втягивала шеи и морщила брови. Кроме Парамонова, конечно. Оператор со свойственной тому принципиальностью донёс до собеседника информацию о том, что в белых тапках видал он: и кран, и быстрые нейтроны, и их медленные аналоги, что тут же вызвало бурную дискуссию.
Суть дискуссии по сути никакой сути не имела, отчего ак-центировать внимание на ней считаю излишним. Для краткости повествования ограничусь лишь списком перечисленных матерей.
Мать Парамонова – 8 раз.
Мать Поплавкова – 6 раз.
Матерь Божья – 1 раз.
Прочие матери – 19 раз.
Само собой, что кран в итоге был переустановлен соглас-но нормативным требованиям, инструкциям и рекомендациям организации по контролю над ядерными механизмами. Более того, агрегат был успешно протестирован и доукомплектован пробной версией антивируса Касперского.
А вот хлопнуть дверью у проклятого в седьмом поколении Поплавкова как есть не получилось. Дверь всё равно пожелала ему счастливого пути и воспользовалась механическим доводчиком.
– Киберинженер, а матерится, как сантехник! – бросил ему вслед Парамонов и победоносно выпрямил осанку.
– Да вы, признаться, тоже… умеете, – кивнул головой Сильвестр Иванович и преглупо улыбнулся.
– Так, с ними по-другому и нельзя! Кстати… а чего это у нас уборщики бездействуют? Ну, ты!.. чего уставился!? – гневно прикрикнул он на пылесос, но тот оставил реплику без внимания. Более того, быстро отсканировал наваждение, признал в том химическую близость с белковым продуктом и растерянно завис, связываясь с разработчиками.
А тут дверь снова открылась и на пороге показалась отсутствующая Миллочка. Лицо её выражало, скорее, растерянность или недоумение, впрочем, симптомы её диагноза малоизучены и трудноопределяемы.
– А я уж хотел сам за тобой идти, – вовремя вспомнил о существовании супруги Ромашкин и состроил клятвенную мину. – У тебя всё в порядке?
– Да, – небрежно махнула рукой костюмерша и виновато огляделась по сторонам. – Просто, там воду отключили – пришлось ждать. Но зато, пока я ждала, мне раковина такой смешной анекдот рассказала…
– Нет уж! Избавьте! – перебил её Сильвестр Иванович. – У нас у самих тут, знаете ли, такой анекдот, что хочешь, не хочешь – обхохочешься. Вы, Миллочка, лучше… кстати, а как ваше самочувствие?
Миллочка глупо улыбнулась, но в то же время ответственно заверила, что с самочувствием у неё полный порядок.
– Вот и чудесненько, – порадовался за её самочувствие режиссёр. – А нам как раз ваша помощь нужна. Уж не в службу, а в дружбу, помогите нам всех переодеть.
– Да, да. Сейчас, – с лёгкостью отозвалась костюмерша и включила соответсвующий принтер. – Сейчас напечатаю. А откуда у вас столько молока на полу?
Режиссёр только вздохнул таинственно и плечами пожал, но на помощь ему пришёл Парамонов.
– Эксперимент у нас тут! Обучаем пылесос убирать с пола воду.
– Вижу, успешно, – съязвила Миллочка, вытаскивая из принтера первые только что напечатанные брюки. – Сильвестр Иванович, вот… тёпленькие ещё, – протянула она обновку режиссёру. – А почему у вас вода такого белого цвета?
– Это я, простите, таблетку уронил… нечаянно, – оправ-дался за Парамонова Апполинарий Савельевич и незаметно протиснулся в очередь к принтеру.
– Понятно, – сделала вид, что поняла костюмерша и вы-дала очередные брюки Майклу Матвеевичу. – А вас, Апполина-рий Савельевич, надо сначала отсканировать, у меня ваших размеров нет. Встаньте, пожалуйста, вон в тот кружочек.
Народный артист послушно повиновался, а Милла ловко запустила какую-то измерительную программу.
И тут: «Бац! Хрясть! Бз-з…»
– Есть! Есть! Я его сбил! – моментально просияла физио-номия Ромашкина, и даже палка в его руках от радости задрожа-ла. – Сильвестр Иванович, я его сбил! – с энтузиазмом доложил он.
Лицо Ромашкина изобразило давнишнюю неприязнь к различного вида дронам и тут же схлопотало похвалу.
– Молодец Билл! – первым отреагировал Парамонов, но и режиссёр не остался в стороне, и остальные тоже.
И только супруга не выказала по этому поводу никакой радости. Более того, к всеобщему недоумению напрочь отказа-лась его переодевать.
– Посмотрите на него, две капли попало, и сразу переодеваться. Ты у нас вообще в штате не числишься!
– Я не понял! – высказал, было, Билли своё недовольство, но ввиду интересности положения своей второй половины акцентировать на этом внимание не стал.
– Дома поймёшь! – намекнула на неприятные послед-ствия Милла и просверлила мужа токсичным взглядом. – Папаша хренов…
Костюмерша неприязненно отвернулась и извлекла из принтера обновку для народного артиста.
– Вот. Примерите. Не обожгитесь только…
Апполинарий Савельевич аккуратно выдернул из рук ко-стюмерши рубашку с рюшечками и удивлённо скривил лицо.
– Это мне?
– Вам.
– Так это же женское…
– Почему женское?.. Ой! А вы что же?.. прямо в шариках сканировались?
Народный артист состроил скорее обиженное лицо и пе-ренаправил взгляд на режиссёра.
– Сильвестр Иванович, это что?.. шутка? я должен это надеть?
– Давай, давай, сволочь! Совсем обленился! – подключился к проблеме Парамонов.
Подключился, но сразу же от неё отключился, едва ощу-тил на себе все до единовозможного взгляда.
– Чего вы на меня так смотрите? – и снова повторил куда-то под стол. – Давай, давай, сволочь! Хватит уже сканировать! Мы по твоей милости сейчас три нижних этажа… слушайте! А что, если в молоко налить этой… как её?.. «Чимбы намбы».
И тут же проследовал к кофемашине.
– Ради бога, Апполинарий Савельевич, – первым опом-нился режиссёр. – Не принимайте близко к сердцу. Это он не вам – это он пылесос так воспитывает. Сейчас Миллочка всё поправит. Милла Герасимовна, ну что же вы стоите?..
Но до тех пор, пока звукорежиссёр тайком не прыснул от смеха в ладошку, обстановка так и не разрядилась, а Парамонов так и оставался предметом пристального внимания.
Но потом потихоньку обстановка смягчилась, зажужжал пылесос, наконец-то признав разлитое по полу молоко пригод-ным лишь для утилизации, а костюмерша при помощи нехитрых манипуляций уменьшила народному артисту грудь аж на целых четыре размера.
– Ну вот. Через пару минут всё будет готово, – подозри-тельно улыбнулась она и незаметно подкивнула ассистентке. – Вы тут переодевайтесь, а мы с Эльзой пока в коридоре подо-ждём.
И обе выехали в коридор.
Едва дверь за ними закрылась, Эльза тут же налетела на костюмершу.
– Ну давай, рассказывай! Чего там у тебя? Кстати, по-здравляю!
Но Миллочка принимать поздравления повременила.
– Не здесь! – заговорщицки процедила она, и местом приёма была назначена лестничная площадка.
Тут-то и выяснилась странная штука.
– По какому поводу поздравления? – начала издалека ко-стюмерша, поставив собеседницу в неловкое положение.
– Как, по какому? – на всякий случай осторожно уточнила она.
– Вот и я бы хотела это знать, – присоединилась к любо-пытству Милла. – Потому что лично я поводов для поздравления не знаю. Я два раза перепроверила!
– А как же тогда?.. – развела руки в стороны Эльза и всем своим лицом озадачилась. – Может, ты просто ошиблась?
– Да я что, по-твоему, дура, что ли? – вспылила Милла. – И потом, я дура, что ли, по-твоему? Рожать! Мне всего двадцать три!
– Ну, такое тоже бывает, – неуверенно предположила Эльза. – Понятно, что рано, но бывает же.
– Это только у дур периферийных бывает! Которые не знают, как противозачаточный генератор включается. Или больных на всю голову. Я, лично, до тридцати восьми вообще не собираюсь. Я ещё для себя пожить хочу. Кстати, про генератор. Я тебе сейчас такое расскажу! Ты умрёшь от смеха! В субботу, мы с Билли занимаемся этим делом, и вдруг из-под кровати как запищит! У противозачаточного генератора батарейки сели.
Тут обе подруги отчаянно захохотали и затрясли в воздухе руками.
– И что? Заменил он батарейки? – задыхаясь от смеха, осведомилась Эльза.
– Не-а… кончились. А пока в магазин бегал за новыми – перехотелось.
– А у Эсмеральды, ну, помнишь, с девяносто шестого эта-жа…
– Это зелёненькая такая?
– Да! Да, только теперь она лиловая, – поправила Эльза. – У неё вообще! Она же собаку купила охотничью.
– А она что? На охоту ходит?
– Да ты что! Она, знаешь, сколько денег за неё отдала!
– У-у! – завистливо покивала Милла.
– Так вот! Пока она на работу где-то ходила…
– Собака?
– Да нет! Эсмеральда! Так вот! Пока она на работу где-то ходила, а дома осталось никого – только собака. И тут вдруг из-под кровати тоже как запищит – тоже батарейки кончились… а собака-то подумала, что это кролик… или медведь… Набросилась и перекусила все провода! А они-то пришли – не знают…
– Ой, мамочки, не могу, – сама догадалась, чем дело кон-чится Милла и схватилась за недавно беременный живот. – И что?
– Что, что… Мальчик! Хакаюси назвали.
– Как? Хакаюси? – переспросила Милла и одобрительно покивала головой. – Красивое имя.
– Ну, не знаю, – усомнилась Эльза. – Мне больше Хаканаги нравится. Я вот, если буду рожать, то обязательно мальчика и Хаканаги назову.
– А ты что, уже собираешься?
– Да сплюнь! Я, если хочешь, вообще считаю, что детей рожать – это глупо и старомодно.
– Это точно! – не раздумывая, подтвердила Миллочка. – Меня свекровь уже замучила. Подавай ей внуков, и всё!
– Вот-вот! Совсем с ума посходили! – согласилась в свою очередь Эльза. – Пожить спокойно не дают. Я вообще, если хочешь, считаю, что надо не детей рожать, а сразу внуков.
– Как это? – выпучила глаза костюмерша. – Так разве можно?
– А почему бы и нет? Вот кто, скажи мне, всех больше внуков любит?
– Бабушки, – неуверенно предположила Миллочка.
– Ну вот! – не нашла противоречий Эльза. Пускай и рожа-ют!
Миллочка задумалась, присовокупив к процессу всю свою бурную фантазию, и быстро сочла идею приемлемой.
– А вообще-то, я тоже так думаю! – уверенно кивнула она. – Чего это мы должны рожать? У нас демократия! Кому надо – тот пусть и рожает! Чего это я должна молодость свою губить. Мне всего двадцать три!.. с половиной!..
Эльза тяжело вздохнула и с завистью посмотрела на по-другу.
– Хорошо тебе – двадцать три, а мне уже тридцать пять. Эх! Как летит время.
– Да! Точно! Наверное все уже переоделись. Поехали?
– Поехали, – ещё раз вздохнув, согласилась Эльза. – А Ро-машкину-то что скажешь?
– Не знаю. Дома разберёмся…