Не Пушкин, дядечка в цилиндре,
У моря пил глинтвейн и говорил с котом,
Повествовал о стоголовой гидре,
О старце древнем, истинно святом.
Он вспоминал писания святые,
Молитвы, грамоты берестяные.
Он говорил, что все мы канем в Лету,
И перейдём когда-то и Калинов мост,
И он хотел бы всем (покуда песня не допета)
Сказать, что прохиндей или прохвост
Не сможет пересечь Калинов мост.
Грустил в цилиндре человек, взывал к коту,
Просил он указать ему на кнопку ту,
Нажав которую, в любом зажегся б добросвет,
У всех - у тех кто молод и кто сед.
Кот (знамо дело) не глухонемой и не слепой.
Он прост на вид, но не совсем простой.
"Ответ на твой вопрос известен мне давно, -
Так молвил кот (ну прямо как в кино),
Но кнопок в человеках (к радости ли, к сожаленью) нет,
Но в каждом есть закрытый за семью замками свет,
И чтобы свет сей разбудить, зажечь огнём,
Тут нужен умный ход (ну знаешь сам) конём".
Обрадовался дядя: "Так ты о Том?"
"Да-да, - ответил кот, - о нём".