У каждого хирурга персональное кладбище.
У меня – мёртвое море – личное.
Тех, кто не просто вытаптывал мои пастбища,
а обгладывал и выщипывал с безразличностью
всё, что тянулось к солнцу:
росточки
былиночки
почки, любовью набухшие
руки-веточки.
Я шнуровала крест-накрест свои ботиночки.
И на запястья вязала цветные ленточки.
Чтоб душещипатели тихо лежали на донышке.
Но в мёртвых морях всё всегда лежит на поверхности.
Гребу между ними на солью пропитанном брёвнышке.
И, всё удивляюсь, как много во мне нетленности…