или
ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ВАСЯ БУЛКИН В ПЕРВЫЙ РАЗ НЕ ЖЕНИЛСЯ
По молодости Васе Булкину нестерпимо хотелось куда-нибудь на край света. Вот и отправился он в Индию. Не один, конечно, а с группой туристической: за границу тогда организованно ездили.
Ну, а в группе таких, как он, одиноких, к началу путешествия почти не осталось. Туристы либо по интересам объединились, либо по парам обособились. Причем, крепких семейных пар, как правило с разными фамилиями супругов, оказалось преобладающее большинство.
Однако Булкин, не привыкший проявлять инициативу, с одной стороны, ни с кем не объединился, с другой, – не обособился. Такой же одинокой осталась и одна странная дамочка средних лет. В пляжной широкополой шляпе, сарафане с откровенным декольте и огромным едва подъемным чемоданом, она, действительно, выглядела чуднО. Краснея то ли от неимоверных усилий, то ли от неловкости, она тащила обременительный багаж, слегка приседая и широко открыв рот, как это делают штангисты, берущие рекордный вес. Имя у нее тоже выбивалось из ряда привычных: несчастную туристку звали Ядвига.
При таком раскладе сама судьба распорядилась, чтобы наши герои оказались рядом. Волей-неволей пришлось Васе всю дорогу чемодан попутчицы таскать. Хотя, что значит пришлось? Булкина, собственно, никто не принуждал. Просто человеком он был воспитанным и деликатным.
Всякий раз, как только он хватался за тяжелую поклажу, Ядвига картинно взмахивала руками и с волнением восклицала:
– Ой! Не надо, не надо, я сама!
Булкин же, подавляя желание громко крякнуть, торопливо и категорично ее успокаивал:
– Вы бы лучше отдыхали!
Но на лице Ядвиги было написано: «Да какой уж тут отдых»! И от того, что красноречивую фразу было легко прочесть, Вася из сочувствия бедной женщине оставить чемодан не мог.
Справедливости ради надо сказать, что поначалу Булкин некоторое время от помощи воздерживался: не давала покоя мысль о подозрительности слишком тяжелого багажа. Но более неприятным было то, что желание помочь туристке с тяжелой ношей могли счесть за странные патологические чувства к не очень-то симпатичной и далеко немолодой женщине. Однако позывы совести были настолько сильными, что Булкин не сдержался от помощи уже на второй по счету загрузке вещей в туристический автобус.
Ну и пусть его считают геронтофилом или просто идиотом, жадно кинувшимся на последнюю даму, которая осталась без спутника! Пусть на него косятся, перешептываются за спиной и думают, что это начало любовной интрижки! Плевать! Душевное равновесие важнее! Поэтому Вася уже не медлил, кидался к чемодану при малейшей необходимости. И непоколебимое желание помочь быстро превратилось в потребность.
Разумеется, такое рвение без внимания не осталось. Благодарная дама одаривала Булкина благоговейными улыбками, многозначными взглядами и выражала трогательную готовность к безграничному общению. Отношения переросли в доверительные. Однако несмотря на прямые Васины вопросы, о содержимом чемодана Ядвига упорно умалчивала. И он, как человек деликатный, широкая натура, перестал обращать внимание на эту странность.
Незаметно для себя Булкин сменил обязанности угодливого джентльмена на роль капельдинера. Вася не без расчета, а порою и удовольствия исполнял поручения и капризы Ядвиги, ведь наградой за верность были заботливо приготовленные ужины на двоих и задушевные беседы до полуночи. Успев хлебнуть одиночества в своей неухоженной московской квартире, он стал задумываться о вещах гораздо более весомых, чем какой-то чемодан, и более серьезных, чем дружба.
Образовавшаяся пара уже никого не удивляла. Со временем Булкин даже забыл, что собирался в дорогу самостоятельно и отправился за границу с одним лишь рюкзаком. Его перестало волновать содержимое подружкиного багажа. Яда также не испытывала душевного смятения, как это было раньше, в связи с убийственной тяжестью поклажи. По невероятному совпадению они оба не выносили шумихи, не выставляли личную жизнь напоказ, потому отлично ладили и даже испытывали друг к другу некоторую сердечную тягу. Отметить встречу, казавшуюся судьбоносной, решили в гостиничном ресторане.
От нахлынувших теплых чувств Вася потерял голову. И лишь ровно за сутки до задуманной вечеринки курьез, показавшийся больше нелепым, чем смешным, вернул ее на место.
В тот вечер Булкин метался в поисках Ядвиги по всему отелю: она как в воду канула. Обежав все четыре этажа, он обнаружил «пропажу» в тихом уголке гостиничного холла. Его пассия сидела на низком диванчике рядом с каким-то индусом, обряженным в пёстрый балахон и большой темно-вишневый тюрбан. Перед ними на журнальном столике покоился тот самый чемодан, с которым Вася почти сроднился. Крышка была откинута, и гость с любопытством разглядывал и ощупывал его содержимое.
Булкин замер. Прижавшись животом к колонне, он смотрел из-за нее на хорошо знакомую вещь во все глаза. В это время индус вынул из чемодана утюг и поставил его перед собой. Затем незнакомец, словно фокусник, извлек из его чрева еще один. Он подержал его двумя пальцами за черную ручку над столом, изображая, что ему невообразимо тяжело. Булкина обдало жаром: так вот почему чемодан обрывал руки!
Теперь Вася вспомнил, как на инструктаже перед поездкой за границу туристов наставляли:
– В Индии пользуются спросом бытовые электроприборы, оптика, хозяйственное мыло, пищевая сода, ароматические свечи…
Зачем наставляли? Конечно затем, чтобы наши туристы знали, какие сувениры дарить гостеприимным жителям далекой дружественной страны. Перед поездкой и Вася купил для них аж пятнадцать разноцветных шариковых авторучек.
Между тем, плавно покачивая из стороны в сторону величественным головным убором, местный житель с изумлением извлек из огромного чемодана коробку с надписью «Пылесос», несколько упаковок хозяйственного мыла, два картонных ящика с пищевой содой, массивную связку желтых свечей… Наконец, чужестранец достал из чемодана большой черный футляр, в котором оказался бинокль.
Вскоре тюрбан с худым смуглым лицом под ним покачиваться прекратил. Индус принялся разглядывать оставшуюся кладь через увеличительные стекла оптического прибора. Видимо, интерес она представляла немалый. Булкину вдруг показалось, что незнакомец и дышать перестал.
– Хау мач? – прерывистым утробным голосом, наконец, спросил он, как будто пытался проглотить все содержимое волшебного чемодана разом.
Ядвига встала с дивана и с гордостью человека, отлично изучившего конъюнктуру рынка, произнесла:
– Чейндж хотя бы на четыре лисьих шубы!
Визитер, который ничего не понял ввиду скоропалительного смешения английского с нижегородским, прищурил глаза, как их прищуривают обычно, не расслышав собеседника:
– СОри!..
В это время мимо продефилировала знакомая парочка. Парень с девушкой, которые всего несколько часов назад видели Васю с чемоданом его деловой подруги в руках, с любопытством зафиксировали взор на происходящем, затем, как по команде, обернулись на сиротливо прижавшегося к колонне Булкина. На их лицах читалось одно слово: лопух!
Все! Позор! Он не хотел больше наблюдать за гнусной коммерческой сделкой! И Вася, поспешно развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал прочь. Заперевшись в номере, он упал на кровать и, подавляя желание разрыдаться, вспомнил уверенное выражение лица своей избранницы при определении стоимости транспортировки изделий российской промышленности на полуостров Индостан. Ядвига оказалось опытной маркитанткой, в глазах ее мерцал яд пренебрежения к сомневающемуся покупателю (как неожиданно эта мысль сочеталась с редким именем – Ядвига!). О, да! Она явно подготовилась к разговору заранее и хорошо знала цену ручной доставки штучного товара до покупателя! Четыре лисьих шубы! Но зачем аж четыре?!
Со временем пораскинув мозгами, Булкин простил ей и женское лукавство, и сокрытие тайны коммерческой клади, и, наконец, использование его, своего жениха, как носильщика, втемную…
Лишь один вопрос навсегда засел в Васиной голове: «Зачем аж четыре»? Из-за него-то любовные отношения и дали трещину. Вопрос этот беспокоил его всю оставшуюся жизнь. Жизнь, в которой для Ядвиги с ее шубами места так и не нашлось.