В самом конце ночной смены к проходной подкатили два черных ретро автомобиля, из которых вышли семеро абсолютно одинаковых мужчин. Все они были одеты в кожаные плащи и фуражки, обуты в хромовые сапоги. На боку у каждого из них – кобура с Наганом или Маузером.
Вошли на проходную, предъявили удостоверения сотрудников ЧК, разоружили охранников, прошли с ними на территорию, поставили к стенке и пристрелили. По пуле в затылок каждому. Бах. Бах.
И понеслось. Чекисты разбежались по цехам, корпусам и складам. Согнали всех рабочих в кучу и построили их напротив арочного склада, в открытых воротах которого свисали две веревки с петлями на концах. Непонятно откуда появились директор и начальник производственного цеха. Одно мгновение и они, извиваясь в предсмертных судорогах, закачались подвешенные. Один из чекистов грубо выдернул из строя рабочих мастера смены – шестидесяти пяти летнего старика, которого тут же привязали одной рукой к ногам висящего в петле директора, а другой к ногам начальника цеха, и безжалостно отхлестали по спине двумя кусками стальной проволоки, после чего пустили пулю в лоб. Бабах.
Семеро гуськом промаршировали по территории, прошли через проходную, сели в машины и уехали.
Рабочие остались стоять на месте, недоуменно и испуганно глядя друг на друга и по сторонам.
Вдруг раздался чудовищной силы взрыв.
Бубух.
Взлетела на воздух цистерна с дизтопливом и одновременно во всех корпусах и складах вспыхнули пожары.
Люди продолжали стоять.
Рассветное небо заволокло черным едким дымом.
Никто не трогался с места.
– Петро, проснись! – толкнул меня в плечо Василий Ефремыч – пожилой аппаратчик третьего разряда. – Во как люди устают, стоя засыпают! В строю заснул солдат!!!
Я открыл глаза, потряс своей тяжелой-претяжелой головой, отгоняя сон.
Вырубился! Стоя в очереди у проходной.
Какие-то секунды в отключке пробыл и столько всего увидел!
Жесть! С ума схожу, наверное.
Спать так хочется что, кажется – сердце вот-вот остановится.
Прошел через турникет. Охранники осмотрели мою сумку и проверили пропуск. Живые и здоровые.
Добежал до остановки, прыгнул в автобус, вставил наушники.
Зазвенела музыка. По мозгам резво побежали слова песни:
Вчера приснился сон прекрасный —
Москва сгорела целиком.
Пожар на площади на Красной,
И тлеет бывший Избирком.
Никто не выжил — все сгорели,
Все Pussy, Путин и Собчак,
И у стены кремлевской ели
Горели ох**нно так.
Москва, по ком звонят твои колокола?
Москва, почем твои златые купола?
Москва, по ком звонят твои колокола?
Москва, почем твои златые купола?!
Бом
Бом-бом-бом,
Бом-бом-бом-бом
Бом-бом-бом!
За окном мелькали садовые участки, гаражи, автобус въезжал в город. Навязчивая песенка продолжала колотить по моей голове:
Сгорел Медведев и Навальный,
И будущий и бывший мэр;
Лужков приехал как специально,
Но не успел принять он мер.
Горели люди на Болотной,
ОМОН сгорел и все менты,
А с неба дождик шел кислотный,
Еще для большей красоты.
Москва, по ком звонят твои колокола?
Москва, почем твои златые купола?
Москва, по ком звонят твои колокола?
Москва, почем твои златые купола?!
Бом
Бом-бом-бом,
Бом-бом-бом-бом
Бом-бом-бом!
Проехали детскую поликлинику, дворец культуры и паспортный стол, а Шнуров все никак не унимался:
Останкино сгорело быстро,
А утонуть бы не смогло,
Горели замки, что на Истре,
Горели медленно, назло.
И Храм Спасителя, и бани,
Хачи сгорели, москвичи,
А дома ждали россияне,
Когда остынут кирпичи.
Москва, по ком звонят твои колокола?
Москва, почем твои златые купола?
Москва, по ком звонят твои колокола?
Москва, почем твои златые купола?!
Бом
Бом-бом-бом,
Бом-бом-бом-бом
Бом-бом-бом!
Остановка Центр. Наконец то! Приехали.
Заскочил в Пятерочку, купил бутылку Flash, и эта невообразимо отвратительная кислятина показалась мне вкуснее всего на свете.
Скорее домой!
Поднимаюсь.
Вхожу.
Дома никого.
Разуваюсь.
– Здравствуй, мой дорогой! Скучал без меня? А уж я то, как соскучился!
Прохожу в комнату. Нежно поглаживаю рукой по спинке старый потертый диван.
– Отдыхать будем, дружок.