Патриция Вентворт
КОЛЛЕКЦИЯ БРЭЙДИНГА
(Мисс Мод Сильвер – 18)
СПИСОК РОМАНОВ ИЗ СЕРИИ «МИСС МОД СИЛЬВЕР»
1. Серая маска / Grey Mask, 1928
2. Дело закрыто / The Case is Closed, 1937
3. Опасная тропа / Lonesome Road, 1939
4. На краю пропасти / Danger Point, 1941
5. Китайская шаль / The Chinese Shawl, 1945
6. Мисс Силвер вмешивается / Miss Silver Intervenes, 1941
7. Часы бьют двенадцать / The Clock Strikes Twelve, 1944
8. Ключ / The Key, 1944
9. Возвращение странницы / The Traveller Returns, 1945
10. Приют пилигрима / Pilgrim's Rest, 1946
11. Убийство в поместье Леттеров / Latter End, 1944
12. Светящееся пятно / Spotlight, 1947
13. Кольцо вечности / Eternity Ring, 1948
14. Дело Уильяма Смита / The Case of William Smith, 1948
15. Мисс Силвер приехала погостить / Miss Silver Comes to Stay, 1949
16. Огненное колесо / The Catherine Wheel, 1949
17. Сквозь стену / Through the wall, 1950
18. Коллекция Брэйдинга / The Brading Collection, Mr. Brading’s Collection, 1950
19. Кинжал из слоновой кости / The Ivory Dagger, 1951
20. Анна, где ты? / Anna, Where Are You?, 1951
21. Круги на воде / The Watersplash, 1951
22. Проклятие для леди / Ladies Bane, 1952
23. Из прошлого / Out of the past, 1953
24. Ускользающие улики / Vanishing Point, 1953
25. Сокровище Беневентов / The Benevent Treasure, 1954
26. Тихий пруд / The Silent Pool, 1954
27. Внимающее око / The Listening Eye, 1955
28. Ядовитые письма / Poison in the Pen, 1955
29. Павильон / The Gazebo, 1956
30. Роковой отпечаток / The Finger Print, 1956
31. Элингтонское наследство / The Alington Inheritance, 1958
32. Тайна тёмного подвала / The Girl in the Cellar, 1961
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА.
В 2003 году этот роман Патриции Вентворт вышел в бумажном варианте под названием «Коллекция Брединга» в переводе И. Топоркова (сведения из интернета). Мне не удалось достать книгу – её нет в продаже, а в сети текст нигде не публиковался. Получилось так, что в интернете выложены переводы всех романов о Мод Сильвер, кроме этого. Пришлось переводить заново.
В. Борисов.
Аннотация
К мисс Сильвер приходит с визитом мистер Льюис Брэйдинг, коллекционер ювелирных изделий. Его знаменитая Коллекция находится в своеобразной крепости на территории загородного клуба, и никто не имеет к ней доступа, кроме самого владельца и его секретаря Джеймса Моберли. Брэйдинг озабочен своей безопасностью в свете недавних необычных событий. Мисс Сильвер даёт ему разумные советы, но Брэйдинг высокомерно отказывается следовать им. Спустя несколько недель владельца Коллекции находят убитым рядом со своими драгоценностями. Рэндал Марч, главный констебль Ледстоу, просит мисс Сильвер расследовать смерть Брэйдинга. Поскольку у неё имеются письмо жертвы и некоторая конфиденциальная информация о прошлом Джеймса Моберли, она охотно помогает Марчу решить эту запутанную задачу, руководствуясь, как обычно, осмотрительностью и здравым смыслом.
ГЛАВА 1
Мисс Мод Сильвер вязала. Она использовала шерсть, оставшуюся в разное время от джемперов, связанных для племянницы Этель Буркетт, чулок для младших Буркеттов, шерстяных платьев и кардиганов для маленькой Джозефины, и объединила эти фрагменты в полосатый шарф, который считала действительно изысканным и художественным. Вывязывая узкую полоску лимонного цвета, опустив руки и держа спицы в континентальном стиле (1), она позволила себе бросить осторожный взгляд на посетителя, которого только что ввели в комнату. Её глазам предстал мужчина примерно пятидесяти пяти лет от роду, не выше среднего роста, но очень прямой, худощавый и серый. Не было видно признаков болезни, но серость виднелась в хорошо скроенном костюме, в коротко подстриженных волосах, в холодных глазах и даже в оттенке кожи. Мисс Сильвер вспомнила о неких стройных рыбоподобных насекомых, иногда неожиданно возникающих между листами нераскрытой книги. Визитная карточка, переданная посетителем, лежала на маленьком столике у её локтя:
Мистер Льюис Брэйдинг
Уорн-Хаус
Ледстоу
Ледстоу располагался между Ледлингтоном и морем. Мисс Сильвер хорошо знала всю эту часть страны. Рэндал Марч, её старый воспитанник, был теперь главным констеблем округа. Мисс Сильвер служила гувернанткой до того, как занялась расследованиями. Её дружба с семьёй Марч была окрашена чувством нежной привязанности.
По ряду дел мисс Сильвер приходилось оказываться в Ледшире. Ей показалось, что она слышала имя мистера Брэйдинга, но не могла вспомнить, в какой связи. Она и не пыталась уловить эту связь – ей следовало уделить внимание самому мистеру Брэйдингу. Как и многие из посетителей, он сожалел о своём приходе. У неё не имелось возможности судить, являлась ли жёсткость его поведения целиком следствием этого сожаления или же она вообще в какой-то степени свойственна вошедшему, но его смущение, неуверенность и явная растерянность опытному наблюдателю были совершенно очевидны. Некоторые из клиентов мисс Сильвер отличались излишней словоохотливостью, но, вне зависимости от того, говорили они слишком много или слишком мало, большинство из них в первые пять минут были бы рады оказаться на противоположной стороне входной двери, не прикасаясь к дверному звонку и не выражая словами то, что привело их сюда.
«Частные расследования», являвшиеся её профессиональной деятельностью, придали мисс Мод Сильвер некую своеобразную уверенность, а также не раз подвергли её опасности. Они также обеспечили ей скромные удобства в квартире в особняке Монтегю Мэншнс. Окна обрамляли шторы переливчато-синего цвета, ковёр им под цвет выдержал военные годы, но нынче начал проявлять признаки износа. С теми же частными расследованиями были косвенно связаны фотографии, заполнявшие каминную полку, верхнюю часть книжного шкафа и любое другое место, на которое можно было бы поставить рамку. Сами рамки были старомодными – плисовые или серебряная филигрань на бархате; а вот фотографии по большей части – вполне современными фотографиями детей. Иногда на снимке появлялась молодая мать. Там и сям россыпью встречались карточки множества девушек и юношей, но пожилых было очень мало. Каждая фотография являлась выражением благодарности от того, кто был спасён или жил в счастье и довольстве в результате успешной борьбы мисс Мод Сильвер за справедливость. Если бы битва оказалась проигранной, большинство этих детей никогда бы не увидели света.
Диагноз Льюису Брэйдингу выставили верный. Он предпочёл бы сюда не приходить. Комната напомнила ему то, как в бытность свою школьником он навещал тёток Форрест. Стулья из жёлтого орехового дерева, чьи гнутые ножки и скверная резьба едва искупались широкими, вместительными сиденьями. Тот же тип обоев, те же устаревшие картины: «Пробуждение души», «Гугенот» кисти Милле (2) и «Монарх Глена» (3). Такое же беспорядочное нагромождение фотографий. Комната старой гувернантки, а сама мисс Сильвер – та самая чудом сохранившаяся старая гувернантка.
Именно в этот момент пробудился его интерес как коллекционера. Конечно, она не относилась к сфере его интересов, но как не узнать музейный экспонат, если видишь его? Неряшливая, старомодная одежда – где, во имя небес, можно раздобыть подобное одеяние в наши дни? Сетчатая вставка спереди с кусочками китового уса в воротнике, толстые чулки, туфли с потёртыми носами (точь-в-точь такие, как у старой кузины Мэри), туго стянутые сеткой волосы, камея-брошь с головой поддельного греческого воина, аккуратные черты лица, мягкая атмосфера, непрекращающееся вязание создавали картину столь же обезоруживающую, сколь и устаревшую. Его кратковременное смущение вытеснилось убедительным чувством мужского превосходства.
– Мне много говорили о вас, мисс Сильвер, – начал он.
Смена настроения не осталась незамеченной. Мисс Сильвер ощутила и её, и нотку снисходительности в не очень-то приятном голосе мистера Брэйдинга. Впрочем, её абсолютно не волновали ни снисходительность, ни раздражающий тон. Она слегка кашлянула и отозвалась:
– Да, мистер Брэйдинг?
– Марчи. Думаю, вы их знаете.
– О да.
Глаза неопределённого цвета неподвижно глядели на его лицо. Им начало овладевать раздражение из-за Рэндала Марча и возникшего положения. Марч не посылал его сюда – Брэйдинг поспешил прояснить это.
– Он не знает, что я пришёл к вам, и буду обязан, если вы не упомянете об этом. Он, как вы знаете, наш главный констебль. Случилось так, что я встретил его вчера вечером за ужином, и, когда завязалась беседа о расследованиях, он высказал мнение, что лучшим известным ему детективом была женщина. Он не упомянул ваше имя, но это исправил другой гость. Ходили разговоры о деле, в котором вы участвовали – убийстве в Меллинге (4) – и мне оставалось лишь вспомнить ваше имя и найти вас в телефонном справочнике.
Произнеся эту фразу, Брэйдинг вспомнил не столько сами слова Рэндала Марча, сколько тон, которым он их произнёс. Тон, изрядно впечатливший его. Устремившись мыслями в прошлое, он обнаружил, что по-прежнему пребывает под впечатлением.
Мисс Сильвер задумчиво посмотрела на него.
– Вы были достаточно заинтересованы, чтобы назначить встречу. И пришли на неё. Что я могу сделать для вас, мистер Брэйдинг?
Он сделал резкое движение.
– Моё имя что-нибудь говорит вам?
Она кашлянула.
– По-моему, да. Минуточку… нет, конечно, я должна была сразу вспомнить – Коллекция Брэйдинга.
Интерес в её голосе смягчал впечатление от минутного провала памяти.
– Да, – подтвердил Брэйдинг с оправданной гордостью.
Мисс Сильвер закончила вязать полоску лимонного цвета и теперь вплетала в пряжу нить тёмно-синей шерсти. Сделано, подумала она.
– Ну конечно. Как глупо с моей стороны. Ваша коллекция широко известна. Я часто думала, что мне было бы интересно увидеть её. Драгоценности с Историей – их собрание открывает такие широкие возможности!
– Слишком широкие. У меня имеется несколько копий известных драгоценных камней, но коллекция в основном ограничивается ювелирными изделиями, имеющими какое-то отношение к преступлениям. За исключением нескольких предметов, связанных с семейными интересами.
Она продолжала вязать и смотреть на него.
– Коллекция должна быть ценной.
Скрежетание, очевидно, обозначало смех.
– Я потратил много денег на неё. И иногда спрашиваю себя, почему. Когда я уйду, никто это не оценит.
Мисс Сильвер кашлянула.
– Так часто бывает. У каждого поколения свои вкусы и интересы. Но я полагаю, что вы собирали Коллекцию, чтобы угодить себе, а не ради своих детей.
Он ответил ещё резче:
– У меня нет детей. Я не женат. Моим нынешним наследником должен стать двоюродный брат Чарльз Форрест, который, я полагаю, немедленно превратит наиболее ценные экспонаты коллекции в деньги.
Спицы мисс Сильвер щёлкали. Полосатый шарф подрагивал. Она сказала:
– Вы обеспокоены, не так ли? Быть может, вы объясните мне, чем я могу вам помочь.
До этого момента он действительно не решался. И не думал, что решится, но спросил:
– Всё, что я скажу вам, останется тайной?
– Конечно, мистер Брэйдинг.
Марч упоминал, что мисс Сильвер – олицетворение благоразумия. Брэйдинг нахмурился.
– Вообще-то ничего определённого. Но существуют определённые тревоги, и, по-моему, для них имеются основания. Хотя и не более того. Лучше начать с рассказа о том, как устроен мой дом.
Мисс Сильвер наклонила голову.
– Я буду рада услышать об этом.
Он продолжал говорить, сидя неподвижно и прямо. Правая рука слегка двигалась по подлокотнику кресла. Кончики пальцев то следовали рисунку листьев аканта, граничивших с обивкой, то нервно постукивали.
– До недавнего времени я владел Уорн-Хаусом, поблизости от деревни Уорн в Ледшире. Это очень маленькая деревня в трёх милях от Ледстоу. Когда я всерьёз заинтересовался драгоценностями, то понял, что для размещения ценной коллекции следует поломать голову. В конце концов я решил соорудить пристройку к дому, превратив её в хранилище. Я обратился к специалистам, и в конце двадцатых годов сооружение хранилища завершили. Оно находится вне дома и связано с ним тридцатифутовым (5) проходом, который ночью ярко освещён. С этой же стороны дома находится крутой холм, и пристройка частично встроена в него. Я не буду беспокоить вас техническими деталями, но хранилище защищено от взлома настолько, насколько это могут обеспечить бетон и сталь. Там нет окон, их место занимает первоклассная установка для кондиционирования воздуха, и есть только один вход – из застеклённого прохода, который заканчивается стальной дверью. Когда она открывается, перед главным зданием остаются маленький вестибюль и ещё одна стальная дверь. Вам ясна картина?
– Вполне, мистер Брэйдинг.
Мисс Сильвер размышляла о том, что у него манера лектора, хотя, к счастью, не каждый лектор обращается к своей аудитории с такими сухостью и точностью.
Он свёл кончики пальцев вместе и возобновил повествование.
– Как только вы окажетесь внутри главного здания, всё остальное очень просто. Там находится большая комната, в которой и хранится моя Коллекция. Слева от этой комнаты расположены спальня моего секретаря и ванная комната. Прямо напротив входа имеется другая дверь, ведущая в коридор, из которого открываются моя собственная спальня, вторая ванная комната и лаборатория. Я понемногу экспериментирую с камнями – но это просто к слову. Вся разработка конструкции была направлена на неприступность хранилища, и я считаю, что цель достигнута.
Мисс Сильвер продолжала вязать. Затем она слегка кашлянула и сказала:
– Почему вы мне всё это рассказываете, мистер Брэйдинг?
Его рука вернулась к ощупыванию узора из листьев аканта. Невозмутимость начала давать трещину.
– Потому что я хочу, чтобы вы поняли, что мною приняты все меры предосторожности.
– Но вы не удовлетворены?
Его голос слегка дрогнул:
– На это есть причины.
– Прошу вас, продолжайте.
– Я принял все меры предосторожности. Во время войны я вывез коллекцию в безопасное место на материк. А сам служил цензором – я известный лингвист. Когда война закончилась, я понял, что не заинтересован в том, чтобы содержать Уорн-Хаус. Он был слишком велик для меня. Да ещё трудности с прислугой – в общем, меня это больше не интересовало. Мне сообщили, что дом превосходно подходит для преобразования его в загородный клуб. Создали синдикат для покупки, и я перешёл жить в пристройку. У меня есть несколько акций, и я сохранил свой старый кабинет, расположенный на той же стороне дома, что и пристройка, и находящийся справа от двери, которая открывается в застеклённый проход. Короче говоря, мы с секретарём постоянно обедаем в клубе, и я сохранил свой кабинет, но Коллекция находится в пристройке, и мы оба ночуем там же. Из клуба для уборки приходит женщина, но она никогда не остаётся без присмотра. Это одна из обязанностей моего секретаря – постоянно наблюдать за ней.
Мисс Сильвер привыкла к клиентам, которые подробно излагали второстепенные детали, потому что оттягивали момент, когда нужно сказать нечто неприятное. Тёмно-синяя полоска закончилась, она вернулась к лимонно-жёлтой.
– Вы выразились предельно ясно, мистер Брэйдинг. Вы приняли все описанные вами меры предосторожности, но остаётся человеческий фактор. Это здание, в котором вы живёте со своей коллекцией, само по себе не удалено от других, но изолировано самой природой принятых вами мер. И в этой изоляции вы пребываете вместе с другим человеком. Моё внимание естественно сосредотачивается на этом человеке, вашем секретаре. Кто он такой, кем были его предшественники, и как долго он служит у вас?
Льюис Брэйдинг откинулся на спинку стула и забросил ногу на ногу. Легчайшая улыбка скользнула по его губам.
– Именно так. Ну, вот вам и суть дела. Его зовут Джеймс Моберли, ему тридцать девять лет. Он начал жизнь при скромных обстоятельствах, получил стипендию, занялся экспериментальной химией и принял участие в ряде остроумных мероприятий мошеннического характера.
– Боже мой! – проронила мисс Сильвер, продолжая вязать.
Пальцы Льюиса Брэйдинга начали выстукивать какую-то мелодию на листьях аканта. Он не то, чтобы улыбался, но выглядел довольным.
– Его нанял человек, участвовавший в совершении ряда мошенничеств. Ювелирные изделия были украдены, а некоторые камни заменены мастерски изготовленными копиями. Учитывая вознаграждение, предложенное страховой компанией, преступники получили двойную прибыль. Всё это выяснилось во время войны. Главарём был француз, действовавший из Парижа. Он исчез во время падения Франции. Это дело прошло через мои руки, когда я служил в цензурном ведомстве. Я занялся прицельным наблюдением за течением аферы. Джеймс Моберли служил в армии – но, кажется, не поднимался выше, чем клерк на базе. Я следил за ним, и когда его демобилизовали, предложил ему работу в качестве моего секретаря. Это вас удивляет?
Мисс Сильвер серьёзно кивнула:
– Я полагаю, что вы ожидали подобной реакции с моей стороны.
Брэйдинг сухо рассмеялся.
– Несомненно. А теперь я приведу свои причины. Джеймс Моберли обладает техническими навыками, необходимыми для моих экспериментов. Они не так широко известны, как вы можете предположить. Он прошёл хорошую школу мошенничества у месье Пуассона, известного среди своих преступных соратников как Poisson d'Avril. Полагаю, что здесь имеет место принцип lucus a non lucendo (6), так как он был отнюдь не дураком.
Мисс Сильвер, выглядевшая, как гувернантка, которая хвалит воспитанника, пробормотала:
– Человек по прозвищу Poisson d'Avril, конечно же, является французским эквивалентом первоапрельского дурака – жертвы розыгрыша.
Лёгкая кислая улыбка сменилась столь же лёгким недовольным поджатием губ. Мистеру Брэйдингу показалось, что его поставили на место, но он не мог поверить, что собеседница именно так и намеревалась поступить. Взгляд мисс Сильвер оставался мягким и вопросительным. Брэйдинг продолжил:
– В дополнение к техническим способностям Моберли я считал, что его предыдущие деяния дадут мне полезную власть над ним. Он никогда не привлекался к ответственности, и не будет, пока посвящает себя работе на меня, но если он хоть чуть ошибётся, если хотя бы малость злоупотребит своим положением, то подвергнет себя риску судебного преследования.
Мисс Сильвер повторила: «Боже мой!». Хлопотливые спицы на мгновение застыли посреди полоски лимонного цвета. Она заметила:
– Мне кажется, что вы вступили на очень опасный путь.
Серые брови поднялись. Брэйдинг рассмеялся.
– Он не убьёт меня, – бросил он. – Признайте наличие у меня пусть даже небольшого интеллекта. Если со мной что-нибудь случится, досье Джеймса Моберли попадёт в руки моего кузена Чарльза Форреста, который также является моим душеприказчиком. Если он не убедится в том, что всё безукоризненно честно, досье отправится в полицию. Существует письмо с моим завещанием и распоряжением на подобный случай, и Джеймсу Моберли это известно.
Спицы мисс Сильвер снова зашевелились. Она не проронила ни слова. Для любого, кто знал её, стало бы очевидным её неодобрение.
Если мистер Брэйдинг и не понял этого, то только потому, что ему и не приходило в голову, будто имеется повод для неодобрения. Более того, он был очень доволен и собой, и изобретённым способом для обеспечения верности своего секретаря. И даже ожидал аплодисментов.
– Неплохая идея, не правда ли? У меня есть кнут, и он о нём знает. Пока Моберли остаётся честным и выполняет свою работу, я хорошо ему плачу, и ему не на что жаловаться. Личная выгода, понимаете ли. Это самый мощный мотив из всех существующих. ОН диктует ему необходимость быть честным и выполнять работу по моему вкусу. И сильнее мотива не придумаешь.
Мисс Сильвер достигла конца ряда. Затем произнесла исключительно веско:
– Вы вступили на опасный путь, мистер Брэйдинг. Я думаю, вы и сами это осознаёте, иначе бы вас здесь не было. Почему вы пришли ко мне?
Он внезапно нахмурился.
– Я не знаю. Я был – как бы это выразиться – одержим. Да, пожалуй, это подходящее слово, – повторил он с ударением, – одержим ощущением, что за моей спиной что-то происходит. Я не слабонервный и не впечатлительный, но у меня такое чувство. Если для этого есть основания, я хотел бы знать, какие. Если нет – ну, я бы хотел увериться в этом.
Мисс Сильвер кашлянула.
– Вы ничего не испытываете, кроме ощущения?
Она видела его колебания.
– Я не знаю… возможно… наверно, нет. Я думал… – Он замолчал.
– Пожалуйста, будьте откровенны со мной, мистер Брэйдинг. О чём вы подумали?
Он посмотрел на неё сначала с любопытством, а затем более пристально.
– Один-два раза мне показалось, что я сплю слишком крепко, и я просыпался с ощущением, что произошло нечто.
– Как часто это случалось?
– Два или три раза. Я не уверен – это просто представляется возможным. Мне казалось, что кто-то ещё был в пристройке… – он замолчал, покачав головой. – Нет, это уже слишком. Я не могу пойти дальше того, что сказал раньше – представляется возможным.
Мисс Сильвер совершила почти незаметное движение. Оно не выглядело покачиванием головы, но любой, кто знал мисс Сильвер – скажем, инспектор Эбботт из Скотланд-Ярда – расценил бы этот жест как недовольство, если не несогласие. Слегка кашлянув, она продолжила:
– Простите меня, мистер Брэйдинг, но я не понимаю, почему вы консультируетесь со мной.
– Нет?
Она повторила тихо и задумчиво:
– Нет. У вас, кажется, есть некие смутные подозрения, и я предполагаю, что они направлены против вашего секретаря.
– Я так не говорил.
Она на мгновение отложила вязание и быстро произнесла:
– Нет, вы так не говорили. Но кроме вас и мистера Моберли в пристройке никого нет. Я полагаю, у него есть ключ, как и у вас?
– Да, у него есть ключ.
– Ваши слова равносильны признанию. Вы подозреваете, что он впустил кого-то в пристройку, усыпив вас снотворным.
– Я не говорил ничего подобного.
– Но подразумевали. Могу ли я спросить, что у вас было на уме, когда вы пожелали встретиться со мной? Как вы полагаете, чем я могу быть вам полезна?
Улыбка по-прежнему играла на губах Брэйдинга. Если это и доказывало владевшее им некое удовольствие, то явно не того сорта, которое мисс Сильвер могла бы одобрить. Он поднял руку и позволил ей снова упасть.
– Я подумал, что за Моберли нелишне понаблюдать.
Мисс Сильвер возобновила вязание. Она перешла на серую полосу, которая оказалась шире лимонной и синей. Глядя поверх спиц, она созерцала мистера Брэйдинга и его улыбку.
– Боюсь, я не могу вам помочь. Это дело вообще не по моей части. Я могла бы дать вам несколько советов, но прежде чем я это сделаю, – она на мгновение умолкла, – мне хотелось бы задать один вопрос.
Серые брови немного приподнялись.
– Какой?
– Ваш секретарь, мистер Моберли – он когда-нибудь просил вас об увольнении?
– Да.
– Относительно недавно?
– О да.
– Срочно?
– Можно сказать, и так. А теперь – каков ваш совет?
– Вы должны отпустить его.
Рука снова поднялась.
– Боюсь, это меня не устроит.
Мисс Сильвер торопливо произнесла:
– Отпустите его, мистер Брэйдинг. Я не знаю, чем вы руководствуетесь, но удерживаете человека против его воли, и удерживаете его посредством угрозы. Это не только неправильно, это опасно. Я говорила это и раньше. И если повторяю сейчас, то потому, что считаю своим долгом предупредить вас. Обида может перейти в ненависть, а ненависть создаёт атмосферу, в которой может случиться что угодно. Думаю, вам бы лучше следовало поместить свою коллекцию в музей и начать вести более нормальный образ жизни.
– В самом деле? Это всё?
Она пристально посмотрела на него.
– Противостояние лишь укрепляет вас в решимости настаивать на своём, не так ли, мистер Брэйдинг? Вы пришли ко мне по этой причине? Возможно, вы чувствовали необходимость получить что-то, что укрепило бы вашу позицию? Если это так, то мне жаль, что вы пришли.
Она положила вязание на стол рядом с собой и встала. Аудиенция завершилась.
У Льюиса Брэйдинга не было иного выбора, кроме как последовать примеру мисс Сильвер. Он формально попрощался и вышел из комнаты. Столь выраженное противодействие его воле и намерениям не могло не впечатлить.
ГЛАВА 2
Стейси Мэйнуоринг стояла и глядела в окно. Она стояла, потому что слишком тревожилась, чтобы сидеть, и глядела в окно, поскольку ожидала клиентку и хотела видеть её прибытие. Иногда возможно получить достоверное представление о том, на что похож человек, по его походке, осанке, манере приближаться. Когда встречаются два человека, каждый в какой-то степени подвержен влиянию другого, и поэтому они ведут себя иначе, нежели в одиночестве. Стейси хотелось увидеть леди Минстрелл до того, как они встретятся.
Она смотрела вниз из окна своего третьего этажа и видела лондонскую улицу, раскалённую полуденным солнцем. Тихая улица, заполненная высокими старомодными домами, в основном торопливо сооружёнными для удовлетворения насущной потребность в жилье. У Стейси были две комнаты и ванная. Многие довольствовались одной комнатой и считали себя счастливчиками.
Она бросила взгляд на улицу и подумала, не окажется ли леди Минстрелл этой женщиной в бесформенном пальто. Даже если температура приближалась к девяноста градусам (7), Лондон всегда представлял на всеобщее обозрение толстую женщину, укутанную в мех по подбородок. Если толстуха остановится у дома номер десять, Стейси ответит ей «нет». А может быть, ответит «нет» в любом случае – она ещё не решила. С тех пор, как леди Минстрелл позвонила и договорилась о встрече, Стейси пыталась определиться, но у неё ничего не выходило. Каждый раз, когда она решалась сказать «да» или «нет», всё переворачивалось с ног на голову, и ей приходилось снова и снова спорить с самой собой.
Ледшир был большим графством. Вероятно, можно прожить годы в Ледшире и ни разу не столкнуться с Чарльзом Форрестом. Более того – жить там годами и ни разу не столкнуться с кем-нибудь, кто его знал. С другой стороны, вы могли бы встретиться с ним на Ледлингтон-Хай-стрит в любой день недели, или оказаться на вечеринке, а то просто попить чаю с людьми, которые обсуждали развод. «Значит, Чарльз избавился от этой девицы? Как её зовут? Как-то странно, но я не помню, как». «Ушла и бросила его, вот как? Нечто новенькое для старины Чарльза, согласны? Обычно было по-другому». Вот что болтали люди, и если она отправится в Ледшир, чтобы сделать миниатюру старой миссис Констэнтайн, ей, возможно, придётся услышать это собственными ушами.
Стейси крепко сжала правый кулак. И что из того? Если ты совершила поступок, люди будут обсуждать его, а раз они будут его обсуждать, ты просто должна привыкнуть к тому, что они говорят. Какое это имеет значение? Она бросила Чарльза, и он развёлся с ней из-за её ухода. Ну и что? Прошло три года с тех пор, как она его видела в последний раз. Она осталась на плаву и сделала себе имя с помощью своих миниатюр. Не существовало никаких причин, по которым ей не следовало отправляться в Ледшир и рисовать миссис Констэнтайн. Наоборот, имелись все причины поступить именно так. Старуха была знаменитостью. Создание миниатюры стало бы шагом к славе, да и деньги не помешали бы. А Лондон задыхался от жары.
Внезапно она почувствовала, что больше не может этого вынести. Две комнаты и ряд серых домов перед глазами… Ноги ныли при одной мысли об августовских тротуарах. Сжатый кулак расслабился. Если она решится, там будет сад – трава, деревья, тень. Какое имеет значение, встретит она Чарльза или нет? Достаточно бросить: «Привет!» и продолжать заниматься своими делами. Они больше ничего не значили друг для друга. Они больше не были женаты.
Такси, въехав на улицу, остановилось у № 10. Из машины вышла высокая женщина. Стейси увидела верхушку маленькой чёрной шляпы, трепетание тонкого платья в цветочек – и всё. Она отошла от окна и стала ждать. Первый взгляд ничего ей не сказал.
Леди Минстрелл влетела в комнату, словно корабль на всех парусах. Если бы у неё не имелось денег и и не хватило здравого смысла отдать себя в руки первоклассной портнихи, она была бы просто длинной и костлявой женщиной. Однако в любом случае она производила внушительное впечатление: добрые шесть футов роста, буйная тёмная шевелюра с проседью и красивое лицо. Она заставила Стейси чувствовать себя незначительной и крошечной. Когда она заговорила, послышались тщательно модулированные интонации класса, к которому она принадлежала по праву брака. Никто не нашёл бы в этом произношении ни единой ошибки, разве что это мог быть голос любой другой женщины.
– Мисс Мэйнуоринг, я так рада, что вы смогли встретиться со мной. Письма не приносят удовлетворения – согласны? – а разговор по телефону всегда кажется таким односторонним. Она неторопливо уселась, устремила тёмные глаза на Стейси и продолжила, как будто не было никакого перерыва. – Видите ли, как я пыталась объяснить, это не просто заурядный случай, когда кто-то заказывает портрет. Моя мама всегда отказывалась, если её хотели рисовать. Конечно, когда она выступала на сцене, её фотографировали, но только в какой-то роли. У неё никогда не было обычной фотографии, изображающей её саму, и мы с сестрой, естественно, крайне заинтересованы в том, чтобы… – она замолчала и слегка развела руками. – Я уверена, что вы понимаете.
– Да, конечно, – ответила Стейси. Её голос звучал прохладно и отстраненно. Три года назад всё было бы иначе. Она чувствовала эту разницу. И ненавидела её, что доставляло удовольствие. Если не носишь доспехи, тебя могут ранить, но иногда доспехи настолько жёстки, что их попросту нельзя носить.
Леди Минстрелл тем временем продолжала:
– Мама видела некоторые ваши работы на выставке. В том числе миниатюру старика – профессора Лэнгтона. Ей это очень понравилось, и когда она пришла домой, то сказала: «Вы вечно приставали ко мне, чтобы я согласилась позировать для портрета. Что ж, если вы сможете заполучить эту молодую женщину, я не выдвину ни единого возражения». – Она снова слегка развела руками. – Надеюсь, вы не сочтёте меня слишком грубой, но дело в том, что моя мама – актриса, и выражается именно так. Не рассчитывайте, когда отправитесь рисовать, что она будет похожа на других людей, потому что такого никогда не было и не будет.
Стейси внезапно рассмеялась.
– Я и не хотела бы рисовать её, если бы она была похожа!
– Вы хотите нарисовать её? Я надеюсь, что это так.
– Вы заставляете меня хотеть.
– О, я так рада! Именно то, на что я надеялась, ведь это такая возможность! Моя мама действительно заинтересовалась. Знаете, её энергия до сих пор бьёт через край. Если бы вы отказались, она была бы вполне способна лично заявиться в город и сидеть на этом стуле, пока не убедила бы вас согласиться, так что будет гораздо легче, если мы сможем договориться. Перейдём к деталям. Когда вы можете приехать?
У Стейси промелькнула мысль: «Я не могу…»
Но очень слабая. И когда Стейси посоветовала этой мысли не глупить, она мгновенно угасла. Стейси ощутила некое подобие триумфа, договорившись с леди Минстрелл о гонораре и обещав прибыть в Бёрдон через два дня.
– Это в семи милях от Ледлингтона, и мы встретимся в три сорок пять.
ГЛАВА 3
Когда леди Минстрелл ушла, Стейси спустилась вниз и позаимствовала карту Ледшира. У полковника Олбери, живущего на первом этаже, имелись всевозможные карты. В прошлом, когда у него была машина, он стремительно носился по большинству дорог, нанесённых на эти карты. Теперь он уже не мог сидеть за рулём, и проводил много часов в день, просматривая их и вычисляя всяческие вещи – например, пробег, или где можно сэкономить бензин, спускаясь по склону. Стейси не хотела запутываться в этих вычислениях, поэтому обрадовалась, когда поймала миссис Олбери, которая дала ей карту, не задавая никаких вопросов, поскольку стремилась вернуться к мытью, или приготовлению пищи, или уборке – всему, что она делала так плохо, и что занимало всё её время.
Вернувшись к себе в комнату, Стейси развернула карту и разложила её на предмете мебели, который служил диваном днём и кроватью ночью. У неё, конечно, имелось две комнаты, но задняя была слишком маленькой и жаркой, чтобы спать в ней.
Она разложила карту и опустилась на колени, чтобы посмотреть на нее. Нашла Ледлингтон, Ледстоу в семи милях от него, волнистую линию побережья за ней. Бёрдон не был отмечен, но деревня под названием Хил тоже находилась в семи милях от Ледлингтона. Стейси нашла её почти сразу, на противоположной стороне от Ледстоу, и вздохнула. Добрых четырнадцать миль от побережья. Уорн лежал прямо на берегу. Даже если бы Чарльз находился там, она могла отправляться в Бёрдон с лёгким сердцем. Четырнадцать миль – довольно долгий путь. Кроме того, почему Чарльз должен обязательно оказаться в Уорне? Жить в Солтингсе (8) ему не по карману.
Она отвлеклась на мгновение, вспомнив большой серый дом, стоявший среди старых деревьев, защищавших его от ветров Ла-Манша. И задумалась, что с ним стало – продан, сдан, разделён на квартиры? Она задавалась вопросом, не воспротивился ли бы этому Чарльз. Но даже если и так, он бы никогда не показал это. Он никогда ничего не показывал. Возможно, потому, что ему нечего было показать. Он демонстрировал всем вокруг улыбающееся лицо и очаровывал мир по своему желанию, но беспокоило ли его что бы то ни было, кроме желания очаровать этот мир, она не знала и никогда не узнает.
Стейси быстро встала. Она свернула карту и бросила её на стул так, что полковник Олбери пришёл бы в ярость. Конечно, она – редкостная дура, но не настолько же, чтобы проливать сентиментальные слёзы над картой и задумываться о Чарльзе? Для неё не имели никакого значения ни сам он, ни Солтингс. Она собиралась поехать в Бёрдон, чтобы нарисовать старую Майру Констэнтайн, а Бёрдон был в четырнадцати милях от Уорна.
До конца дня Стейси не имела ни минуты отдыха. До отъезда через два дня следовало переделать массу дел. Чем она и занялась, выбиваясь из сил, и так устала, что уснула почти сразу же, как только голова коснулась подушки. После чего Стейси пришлось увидеть сон о Солтингсе.
Это был необычайно яркий сон. Она шла по тропинке утёса. Там действительно была такая тропка. Стейси ненавидела её из-за крутого спуска к морю и узости, но во сне она оказалась ещё уже. Дорожка шла чуть ли не отвесно, а на стороне побережья вместо берега, ровного и лишь иногда слегка холмистого, возвышалась длинная нерушимая стена. Было довольно светло, но Стейси не видела ни море, ни верхнюю часть стены. Она слышала, как волны ползут по песку и укатываются обратно в море, как ветер с берега бьётся в стену, но сами прилив и ветер оставались скрытыми от глаз. Она должна была идти прямо. Она не знала, почему – вынужденно, без знания или выбора. Стена представляла собой вертикально стоявшую карту полковника Олбери, на которую были нанесены все города, дороги и реки. И в том числе – тропа утёса. И каждый шаг Стейси. Она прошла Солтингс, и в настоящее время путь вёл её к Уорну. И там закончится путь, потому что скалистый склон опустится в деревню. В любую минуту начнётся снижение, и она увидит деревья, закрывавшие Уорн-Хаус, и крыши деревенских домов внизу. Только что-то было не так – путь продолжал тянуться вперёд и никуда не вёл. Сверху раздался голос: «Куда, Стейси, куда?» И она ответила: «В Уорн». Голос произнёс: «Не ходи. Я предупреждаю тебя – не ходи в Уорн». Потом он угас, и Стейси увидела Чарльза, идущего к ней навстречу по узкой тропинке. Им предстояла неизбежная встреча, если бы никто из них не повернул назад. Но повернуть было невозможно – путь превратился в точку, в одну из узких линий, нанесённых на карту полковника Олбери. Чарльз улыбнулся Стейси, как и всегда, а она упала лицом в шуршавшую карту и проснулась.
Не понимая в течение какого-то мгновения, где находится. Ни камней, ни моря. Они исчезли, и Чарльз тоже исчез. И вместе с ними – все доспехи Стейси. Она зарылась лицом в подушку и расплакалась.
ГЛАВА 4
Стейси села в поезд, испытывая восторг. Она избавилась от всего, что пыталось её задержать, и теперь следует своей дорогой. Она имела право чувствовать себя довольной. Сегодня утром Эдит Фонтейн ахнула по телефону: «Боже мой!» примерно с шестью восклицательными знаками, когда Стейси пробормотала, что собирается в Бёрдон, чтобы нарисовать миниатюру Майры Констэнтайн. Восклицательные знаки сопровождались удушьем.
– Ты не можешь!
– Почему?
– Моя дорогая! – Эдит никак не могла перевести дыхание. – Ну, если ты не возражаешь…
– Против чего?
– Ну, я было подумала…
Стейси потеряла самообладание.
– А ты не думай! – отрезала она и бросила трубку.
Эдит, конечно, её двоюродная сестра, но одновременно – одна из самых раздражающих женщин в мире. Всё, что она действительно хотела – держать Стейси за руку и повторять: «Доверься мне». Поэтому трубка торопливо швырялась далеко не в первый раз. Как правило, Стейси потом сожалела об этом, потому что Эдит знала её ещё с колыбели, и ей хотелось проявить доброту. Но сейчас Стейси просто упивалась триумфом. Она победила Эдит – так же, как свои собственные опасения и этот треклятый сон. Если как следует попытаться, всё получится.
Кто-то однажды сказал Стейси, что спешка – это её слабость. Она не могла вспомнить, кто именно – вероятно, мать Эдит, старая тётка Агата Фонтейн. Да, верно. Стейси слышала её слова:
– Ты всегда слишком торопишься, моя дорогая. Если ты увидела что-то, что пришлось тебе по вкусу, оно немедленно должно стать твоим. Платье, в котором ты пришла домой на прошлой неделе – абсолютно неподходящее и непрактичное, но ты поспешила купить его, не дав себе времени подумать. А теперь этот брак…
Конечно, в известной цитате полностью отразились бурное ухаживание и молниеносный брак – «Женитьба на скорую руку да на долгую муку» (9) – да и всё остальное. Чарльз, как и проклятое платье, был неподходящей и непрактичной партией. Старый дом, висевший у него на шее, армейская зарплата с небольшими приработками, дорогие вкусы и гораздо больше очарования, чем следовало. Слишком много для Стейси, которая на скорую руку вышла замуж и раскаялась ещё до окончания медового месяца.
Вспышка ярости заставила её лицо просиять. Опять Чарльз! И в такой невероятной компании, как Агата Фонтейн! Стейси была готова рассмеяться, думая о них. И последовала своему намерению, крайне довольная собой.
Когда она добралась до Ледлингтона, на платформе было очень много людей, как входивших, так и выходивших, потому что поезд шёл в Ледстоу. В толпе, на голову выше всех остальных, леди Минстрелл выглядела ещё внушительнее, чем в квартире. Как только она увидела Стейси у окна, то двинулась вперёд, встретила её у открытой двери, и, неразборчиво пробормотав приветствие, вошла в поезд и уселась на угловое сиденье.
– Надеюсь, вы не возражаете – мы едем в Ледстоу. У меня не было времени, чтобы сообщить вам.
Прежде чем Стейси оказалась в состоянии хоть что-то произнести или сделать, ощущая, что летит в глубокую пропасть, проводник сунул два чемодана в коляску и последовал за повозкой с фруктами. К тому времени, когда Стейси выдавила: «Ледстоу?», он помог троим детям подняться по ступенькам и теперь поднимал вслед за ними очень полную женщину. Дети хотели помахать кому-то на платформе, и когда полная женщина закончила вытирать лицо, она встала, возвышаясь над ними, и тоже замахала рукой.
Стейси подобралась как можно ближе к леди Минстрелл. Во рту у неё пересохло. Она снова сказала:
– Ледстоу? – А затем что-то вроде: – Я не могу…
Дети продолжали прощаться с массой родственников. Леди Минстрелл возвысила голос:
– Моя мама уехала в Уорн.
Происходившее напоминало дурной сон. Она не могла поехать в Уорн, но примерно через полминуты поезд повезёт её туда. Нет, это бессмыслица. Она не собиралась отправляться в Ледстоу, и ей следовало выбраться из поезда и вернуться в город. Выйти прямо сейчас. Она уже приподнялась со своего места, но тут проводник закричал: «Извините!», одной рукой распахнул дверь купе, а другой – оттолкнул детей, тем самым освободив проход для жилистой женщины среднего возраста. Пока он распахивал ей дверь и кричал: «Всё в порядке, Джордж!», поезд сдал назад, дети запищали и захихикали, новая пассажирка выгнала двоих из них из угла напротив леди Минстрелл и, усевшись, бойко вступила в разговор:
– Привет, Милли! Рада тебя видеть. Куда ты уезжаешь?
Леди Минстрелл ответила:
– В Уорн. Мама почувствовала внезапное желание. Ты же её знаешь. – Она повернулась, чтобы включить в беседу Стейси. – Это мисс Мэйнуоринг, которую мы убедили приехать в гости. Она собирается рисовать миниатюру. Мисс Мэйнуоринг, это наш друг, мисс Дейл. Я полагаю, тебе известны работы мисс Мэйнуоринг, Досси. Мама восхищалась ими настолько, что уступила и собирается позировать ей.
Теодосия Дейл изучающе взглянула на Стейси. Ей были известны не только её работы, но вообще всё о ней. Она знала, что Стейси вышла замуж за Чарльза Форреста и бросила его, и что теперь они в разводе. Мисс Дейл всегда знала всё, что становилось известным о ком бы то ни было. К сожалению, сама она находилась вдали от дома, когда Стейси наносила краткий визит в Солтингс в роли миссис Форрест. Если бы она была на месте, то, естественно, считала бы своим долгом узнать, почему медовый месяц завершился так катастрофически. Конечно, девушка поняла, что из себя представляет Чарльз Форрест – это само собой разумеется. Но что именно она узнала – так и осталось тайной. Ходило множество слухов, но мисс Дейл не могла твёрдо считать, что какой-то из них правдив. Лилиэс Грей? Бред какой-то! Она была сводной сестрой Чарльза, и, хотя явно волочилась за ним, Теодосия съела бы собственную аккуратную фетровую шляпу, если Чарльз когда-либо влюблялся в Лилиэс. Конечно, редкостная глупость – привезти девушку, на которой он женился, в Солтингс, когда Лилиэс до сих пор в доме, и в результате в отношениях наступает полный кавардак. Он, вероятно, думал, что все живущие в доме станут близкими друзьями. Чего ещё ожидать от мужчин? Просто невообразимый идиотизм.
Пока эти мысли проносились у неё в голове, она пристально смотрела на Стейси, сидевшую напротив, рядом с Милли Минстрелл. Дети – очень дурно воспитанные – дрались за кусочек шоколада, да ещё двое из них кричали. Так что беседовать было совершенно невозможно. Мисс Дейл сидела очень прямо, облачённая в угольно-серый твид, гармонировавший с её довольно буйной шевелюрой, толстые деревенские туфли, практичную шляпу, и глядела на Стейси Форрест, которая нынче снова стала называть себя мисс Мэйнуоринг. Не очень высокая, ничего в ней особенного нет. Каштановые волосы чудесно уложены – нынешние девушки тратят все свои деньги в парикмахерских. Широко посаженные серые глаза. Хорошие ресницы, без следов этой мерзкой туши на них. Чистая, бледная кожа и разумный оттенок губной помады. Аккуратное голубое льняное платье. Девушка выглядела как леди. Хорошие руки и ноги, хорошие лодыжки. Но почему Чарльз Форрест должен был в неё влюбиться, оставалось неясным. Никакой особенной фигуры – просто стройная. Вероятно, никогда прилично не питалась. Девушки так же глупы, как и мужчины, разве что не на столь отвратительный лад. Эта – как её зовут – Стейси, что ли? Смех один! Скорее всего, она пробавлялась в закусочных, усевшись на высоком стуле и оторвав ноги от земли. Полнейшее безумие!
Вопли драчунов стихли. Полная женщина обмахивалась парой чёрных детских перчаток, и все трое детей размазывали по лицам свежие кусочки шоколада. Леди Минстрелл продолжила, как будто не случилось никакого перерыва.
– Мама такая: если ей чего-то хочется, то немедленно. – Она повернулась к Стейси. – Я бы известила вас об изменениях в нашем плане, если бы осталось время, но только его не было. Моя мама внезапно забрала себе в голову, что достаточно долго пробыла в Бёрдоне, и что ей требуется морской воздух, поэтому она собрала вещи и сегодня утром уехала в Уорн. Даже мне не дала знать. Я просто спустилась и обнаружила, что её нет, и к тому времени было уже слишком поздно, чтобы позвонить вам, поэтому я подумала: лучшее, что можно сделать – это сесть к вам в поезд.
Стейси испытала одновременно удивление, злость и облегчение. Она начала было: – О, но тогда, конечно... – но леди Минстрелл прервала её:
– Нет, нет, в нашем договоре не будет никаких изменений. Моя мама, как и всегда, отправилась в Уорн-Хаус.
Стейси сжала в кулак руку, лежавшую на коленях. Дом Льюиса Брэйдинга! И ей придётся приехать и остаться там – предположительно, как гостье – и писать портрет миссис Констэнтайн! В мыслях промелькнули его лицо, худое и серое, с неприязненным выражением глаз, и одна из его знаменитых драгоценностей, которые он демонстрировал Стейси – сапфировое кольцо, принадлежавшее Марии-Антуанетте (10).
Теодосия Дейл, слегка наклонившись вперёд, сухо заметила:
– Уорн-Хаус превратили в загородный клуб.
Стейси подумала: «Она знает меня. Она бы этого не сказала, если бы не знала меня».
Леди Минстрелл продолжила:
– Он принадлежал мистеру Брэйдингу, нашему другу. Но, конечно, был слишком велик для него, поэтому хозяин очень мудро решил продать дом. Он оставил за собой пристройку, которую соорудил, чтобы разместить свою Коллекцию, и живёт в этом флигеле, а столуется в клубе. Это избавляет его от множества забот. Конечно, пристройка достаточно неприступна: стальные двери, стальные ставни – всё в таком роде. Потому что его коллекция чрезвычайно ценна – ювелирные изделия, представляющие исторический интерес. Это одна из причин, которая тянет маму к Уорну. Ей нравятся красивые камни, а некоторые из тех, что принадлежат мистеру Брэйдингу, исключительно хороши. Пристройка действительно похожа на сейф, но я не думаю, что целесообразно иметь в своём распоряжении столько ценных вещей.
Мисс Дейл издала короткий смешок.
– Не думаешь! Искать неприятностей на собственную голову – вот как я это называю. В один прекрасный день Льюиса прикончат, и к чему ему тогда весь этот хлам?
– Досси! – Леди Минстрелл явно была потрясена до глубины души. Мисс Дейл покачала головой.
– Намного лучше собирать почтовые марки. Что-то ненормальное в том, что человек сходит с ума от драгоценных камней.
Стейси вновь обрела голос.
– Боюсь, я не смогу написать миниатюру миссис Констэнтайн в отеле – это попросту невозможно.
В глазах мисс Дейл мелькнула сардоническая усмешка. Леди Минстрелл взяла Стейси за руку:
– О, прошу вас, не говорите так – всё и без того слишком сложно! Но позвольте мне объяснить. Это не отель, это клуб, и у мамы имеются свои номера. Вы даже и не заметите, что находитесь не в частном доме.
Теодосия наблюдала за ними. Девушка хотела бы пойти на попятную, но Милли не позволила ей. Старая Майра устроила бы дочери порядочную головомойку, если бы та оказалась в Уорне без приручённого художника. Отказываясь фотографироваться в течение сорока лет, Майра внезапно изменила своё мнение и возжелала быть запечатлённой на картине. Оставь её без миниатюриста в последний момент – и неприятностей не оберёшься.
Она наблюдала, как Милли успокаивала, а девушка отступала. И вот они уже в Ледстоу, и шофёр Майры Констэнтайн на платформе прикасается к фуражке и произносит:
– Машина ждёт вас, миледи.
ПРИМЕЧАНИЯ.
1. Существуют два стиля вязания: английский и континентальный. В первом случае пряжу держат в правой руке, во втором – в левой. Вот и вся разница.
2. Джон Эверетт Милле (Millais, 1829 – 1896 гг.) – английский художник, один из основателей Братства прерафаэлитов. В переводах других романов о мисс Сильвер его часто путают с французским художником Жаном Франсуа Милле (Millet).
3. «Монарх Глена» – картина маслом на холсте с изображением благородного оленя, выполненная в 1851 году английским художником сэром Эдвином Ландсиром. Эдвин Генри Ландсир (1802 – 1873 гг.)— английский художник и скульптор эпохи романтизма.
4. Пятнадцатый роман серии – «Мисс Сильвер приехала погостить».
5. 1 фут – примерно 30,5 см.
6. Lucus a non lucendo можно перевести с латыни как «светит, но не освещает». Употребляется для обозначения нелепого, противоположного действительности названия, вывода и т. п.
7. По Фаренгейту. По Цельсию – примерно 32,2.
8. Солтингс – район в западной части графства Сассекс.
9. Дословно – «Женись в спешке и раскаивайся на досуге».
10. Мария-Антуанетта (1755 – 1793 гг.) – королева Франции, супруга короля Людовика XVI.