Сокирянские Облака
В парке Шевченко , как и во всех Сокирянах, настоящее лето. Зеленый рай, составленный из роскошной мягкой травы, аккуратно подстриженного кустарника и многочисленных клёнов, начинался на небольшой асфальтированной площадке, у бюста Тарасу Григорьевичу Шевченко.
В перерывах между бесконечными контрольными, которые мой отец, как заочник Львовского универа , выполнял по воскресеньям, папа любил поразмяться. Картинно встав в позу декламатора, он, с выражением вселенской скорби, вызванной большими перегрузками, читал многочисленные стихи.
- Як умру, то поховайтэ мэнэ на могили... - раздавались драматические вирши Шевченко
Из подобранного мрачноватого репертуара чувствовалось, как нелегко, ой, как нелегко, доставалась отцу мало оплачиваемая должность учителя физкультуры и судьба студента-заочника.
Мизерные триста пятьдесят рублей зарплаты старыми дореформенными купюрами или всего тридцать пять карбованцев новыми, тяжеловато сочетались с большой загруженностью в школе, тяготами университетского обучения и бесконечной работой в огороде.
- Дывлюсь я на нэбо, тай думку гадаю...,- с выражением продолжал отец
Многие, как и я, тогда считали, что замечательный вирш Михайло Петренко - необычного коллежского асессора, родившегося целых двести лет назад и ушедшего в заоблачные края в неполные пятьдесят, принадлежал перу великого Тараса.
- Чому ж, я не сокил...- Эта замечательная песня, в исполнении народного артиста Дмитро Гнатюка, лилась из нашей радиоточки, казалось, беспрерывно. С раннего утра и до позднего вечера. Большинство местных гулянок не проходили, никак не могли пройти, без ее дружного исполнения.
Особенно впечатляло окончание стиха,-
...орлом быстрокрылым у нэбо польнув
и в хмарах навики от свиту втонув
- Навеки утонуть в облаках от обычного Света? Либо сбежать из нашего мира ? А может, скрыться от удовольствий ?! Или от света, наполненного танцующими парами и бессмысленными светскими разговорами? - все это долго, очень долго, было для меня непонятным и завораживающе непостижимым
Трудности перевода? Или, скорее, раздумья, сопровождавшие обычный процесс взросления?
Когда лежишь в траве и любуешься облаками, главное, никуда не торопиться.
Важно, конечно, заранее наиграться в футбол с тезкой Миликом Айзенбергом , набегаться в ловитки с Аликом Березиным и в бесконечные прятки с неповоротливым, но азартным Ромкой Бортманом.
Затем, надо обязательно заглянуть к Ткачукам на диафильмы про храброго портняжку.
У Вовы и его младшего Леньки Ткачуков была лучшая в Сокирянах коллекция сказок.
Пленки с удивительными волшебными историями хранились в маленьких цилиндрических коробочках с названиями , напечатанными на салатовом, голубоватом и желтом фоне специальных наклеек. Когда коробочки открывались, изнутри доносился удивительный запах странствий, приключений и всяческих чудес. Также пахла пленка на больших бобинах у дяди Янкеля. В нашем старом Сокирянском кинотеатре он служил самым главным киномехаником.
После того, когда вся суета-сует оставалась позади, а мелкие желания были удовлетворены полностью, можно было, наконец, приступить к самому главному и интересному. Смотреть в небо. Следить за облаками.
Захватив пару бутылочных стеклышек, которыми была усыпана вся поверхность небольшого пустыря, возле буфета Яши-инвалида, я располагался под кустом. В родном парке. Со всеми удобствами. Оттуда были отлично видны, и небо, и большой холм, и все-все огромное пространство моей собственной Вселенной, от которой никто-никто не отвлекал.
Сквозь зеленое стеклышко мир казался унылым и постным, но через желтовато-коричневое - веселым и разнообразным.
- Вот! Вон там! Пролетел самый настоящий кукурузник
Говорили , что на нем можно было долететь аж до самых Черновиц. Не то, что до соседних Раскопинцев или Окницы, находившейся, всего-то, в семи километрах.
- Да-да, именно за той большой горой
Именно оттуда, да еще со стороны Шипота, наплывали самые красивые и самые удивительные облака
Даром, что эти скопления водяного пара большинству наблюдателей напоминали только корабли с лодками. От парусников эти облака позаимствовали, пожалуй, только плавность и величавость движения. Хотя некоторые, были ,действительно, похожи на различные типы плавсредств.
Редко, среди туч, встречались настоящие великаны и разнообразные человеческие лица. В основном, это были формы, больше похожие на собак, лошадей и прочую живность. Их разнообразные головы, лапы, хвосты. Бывали, конечно, львы, почти настоящие жирафы и гигантские слоны. Особенно у края горизонта, перед самым закатом солнца.
Самое большое количество разных видений в облаках появлялось, почему-то, после какого-нибудь интересного фильма или громкого события.
Вон, к примеру, та здоровая туча. Знай, плывет себе плавненько. Такая, вся из себя белая и пушистая. Похожа на ту дворнягу, которой когда-то, во время облавы, выстрелами перебили лапы. Случилось это, прямо возле нашего дома.
В годы моего детства, в Сокирянах часто устраивали охоту на бродячих псов. Тогда, вдруг, по улицам начинали бегать взрослые дядьки с винтовками и грозными красными повязками.
Несмотря на обилие детворы, любившей понаблюдать за всем необычным, те дядьки отчаянно ругались матом и , тщательно выцеливая, беспощадно стреляли по всем собакам.
Убить животное сразу, не получалось. Переулки постепенно заполнялись страшными визгами и плачем раненых, умиравших дворняжек . Бедняги скулили и прятались по всем углам, куда удавалось заползти. Но их настигали, беспощадно добивая выстрелами в упор.
Затем, растрелянных, безжалостно и равнодушно забрасывали в обычную телегу. А после того, как она наполнялась, увозили. Увозили невесть куда. За телегами, по пыльной дороге, ещё долго тянулись бесконечные следы красных капель и струек. Кровь, у тех бедных собак, была, как у нас с Вами. Все того же, красного цвета. Будто у обычных кур, зарезанных шойхетом перед свадьбой старшей дочери Лойфманов - первого большого торжества, которое хорошо мною запомнилось.
Наверное, и в сорок первом , так же бегали охотники, гоняясь за евреями. То бишь, жидами. Так оскорбительно осклабившись, до сих пор, называли и называют нас словаки, поляки и украинцы. Называют, по их убеждению, только потому, что, видите ли, замены этим оскорблениям в их собственных языках, попросту, не существует. Не существовало и раньше. И нет до сих пор.
В тех местах, где евреев, в словакии, польше, прибалтике и украине ( не буду писать названия этих территорий массовых убийств моих близких с большой буквы) называли жидами, их изничтожили, ограбили и изнасиловали, растерзали и сожгли, в намного больших количествах, чем в других странах.
Ни капли не сомневаюсь, что, если бы только захотели и покаялись, то могли бы , запросто, придумать другое слово, вместо оскорбительного и уничижительного слова ,- Жид.
С каким удовольствием и маниакальной страстью его продолжают изрыгать из себя и сейчас, те, шипящие от злости, скворчащие от ненависти, раздвоенные змеиные антисемитские языки.
Догадались же в Америках с Европами, когда общественное мнение прижало, вместо запрещённого и унижавшего слова « Нигер», научиться произносить говорить слово «афроамериканцы» . И ничего. Корона с тех наций не упала. За « Нигера», сейчас, даже в тюрьму сажают. А за Жида, нет.
С детства, хорошо помню, с каким омерзением, презрением и жаждой оскорбить, всегда произносилось ужасное слово ,- Жид. Бросалось оно в меня довольно часто, иногда, перед, иногда, вслед за увесистым камнем.
Вы попробуйте. Просто попробуйте произнести слово Жид перед зеркалом. Даже, если Вы народный артист. Произнести уважительно, интеллигентно. Ласково так,- Жиденыш , ты мой. Что-то не получается? Правда?
В отличие от мужиков, отстреливавших собак в Сокирянах, у наци-полицаев повязки были не красными, а белыми. Матерились они, думаю, точно также. Также убивали, складывая в телеги замордованных, истерзанных жидов и жидовок. Как не хочется думать о том, что это были те же ловцы собак, хорошо знавшие дорогу на мыловарню.
Помню, как Борька Зайцев и Фройка «зуб давали», что слышали от кого-то, что собак убивали и отвозили именно на мыло. Долго, очень долго, я не мог смотреть на обмылки без чувства внутреннего содрогания.
Вот, проплывает облако с небольшим белым паром, по-соседству. Похоже на бородку моего славного прадеда Аврума и голову Цирл - моей прабабушки, Вслед за ними, движется облако побольше. Наверное, дед Мендель. В гетто, они с Аврумом , со слов моей бабушки Ривы, погибли один за другим. Маленькое облачко с более крупным - это двухлетняя Ревуся со своим папой Залманом, убитые там же. Кстати, маленькая Ревуся могла стать моей тетушкой
Тот песик, что похож на дворнягу, когда-то заползшую к нам во двор, скрываясь от охотников за собачьими головами, проплывает сейчас прямо надо мною. Движется он в виде маленького незамысловатого облачка.
Скулил, бедный, помнится, очень тихо и безнадежно. Свора злобных мужиков, окружённая облаками сивушных паров и грубых ругательств, вихрем пронеслась мимо нашей калитки.
- Недаром говорят, что заживает быстро, как на собаке,- удивился отец, увидев, что пёсик, прихрамывая на все четыре лапки, впервые встал на ноги, всего через неделю, после ужасной облавы
Шатаясь от слабости, он потянулся и пошел, пошкандыбал за вкусной куриной косточкой, которую я протянул ему после обеда.
С тех пор, собакевич привязался как банный лист, стараясь сопровождать меня по всему нашему небольшому местечку.
Ревниво распугивая девчонок, он, порой, раздражал. Ведь к некоторым представительницам очаровательного племени косичек и бантиков, я был всегда неравнодушен
Только начал посещать первый класс, как пёсик , тут же, стал провожать меня, аж до самых дверей школы. Ошивался там , вплоть до самого окончания занятий.
Радостно виляя хвостом на переменках, он резво подскакивал, норовя лизнуть прямо в лицо.
После занятий, друг гордо шёл рядом со мною, до самого дома, облаивая все многочисленные потенциальные опасности, которые могли бы, по его строгому разумению, угрожать по дороге.
- Милик! Милику! Гей эсн ( иди кушать, идиш), - снова бабушка Рива со своей едой!,- возмутился я, очнувшись от пристального наблюдения за тучами и невольно стряхивая прекрасные разноцветные грезы
- Все! Конец мечтаниям. Конец облакам и зачарованным буйным фантазиям
Точно знаю, что теперь бабушку не угомонить, не утихомирить. Только и знает, что позорить меня перед всеми Сокирянами. Кричит с веранды, а слышно на весь парк. Орет на всю Ивановскую.
- И на тебе, пожалуйста. - Небольшая группка моих приятелей с подружками уже скалятся во весь рот
- Иди - иди, Милику, - передразнивает соседка Раечка, дочь Яши-инвалида,- тебя уже снова кушать зовут. Бедненький ты наш, худенький и голодненький
- Топай-топай, теперь все равно не отделаешься, - со смехом добавлял ее двоюродный братик Фимочка
Да и сам, я уже прекрасно все понимал,
- Деваться некуда
- До свидания, Облака! До свидания, дорогие мои. Плывите - плывите, себе вдаль, к речкам, океанам и далеким странам
Вы же вольные и свободные. Кушать Вас никто не заставляет
- Ладно. Не печальтесь, дорогие . Мы ещё обязательно, обязательно встретимся...
© Copyright:
Эмануил Бланк, 2020
Свидетельство о публикации №220102200423