Счастье, это жить

 


Свет больно ударил в глаза, зажмурилась, хотела приподнять голову, но от боли откинулась обратно на подушку.

«Вспомнить, нужно вспомнить, что было, как болит голова, как сильно болит голова, да и где я?»
Приоткрыла глаза, сфокусировала взгляд.
«Что это, куда занесло? Так, нужно собраться с мыслями, пить…вода, в горле пересохло»…
На столе стоит бутылка минералки. Жадно припала к этой живительной влаге, пила и осматривала комнату в которой проснулась.

«Да, обстановочка, давно не сталкивалась с этой бедностью, такой сервант был у бабушки. На полках книги, книги, книги. Библиотека, не комната. Картины, вот это да, красиво. А это что? Похоже на меня»…
Внимательно смотрела на незаконченный набросок. На нем глаза, словно сквозь вуаль, но это определенно ее глаза.
Села, потерла виски и уши, память стала возвращать утерянные фрагменты .

«Так с Катькой после шопинга рванули в любимый ресторан, трещали… Да, официант…мы же посмеялись над ним, он так смущался, краснел при нас, а мы его гоняли как мальчишку…
Он семги мне принес не тот кусок, какой я хотела, хвост мне. Мне! Ну да, я выступила уже не в первый раз. Обслуга меня знает, а этот новенький еще…
Мы с Катей вместе  любили ездить на отдых, там отрываясь на всю.

Последняя поездка была веселой, молодой смуглый грек сопровождал меня всюду. Катька- прикрытие в поездке, подруга, брала ее с собой, оплачивала ей перелет и отель…Вернее муж все оплачивал. Да, а я отрывалась на всю катушку.
Этот грек, его молодое, сильное, энергичное тело, уже не помню как его имя, да и не важно, отдых-ол инклюзив.

За то приехала из Шарм-эль-Шейха отдохнувшая, и вот с Катькой листали фото, бурно обсуждали при рядом стоящем официанте-Грише( имя на бейджике) размеры и темперамент грека.
--Алька, умеешь ты выбирать, он чертовски хорош, этот взгляд золотых глаз, на темном лице, я так тебе завидую. Ник, не подозревает? -Катька листала фото на  телефоне.
--Николас? В норме, я скрываю от него свои слабости.

Вспомнила мужа, нет не стыдно перед ним, за обман, да и не обман это, компенсация.
 Он меня купил, я это знаю, купил яркую игрушку, которую ему положено иметь по статусу. Выводить-выгуливать в свет. Купил, а я продалась, причем с радостью, продалась этому жирному, обрюзгшему мужчине.
Помню, вначале не могла с ним, без коньяка не могла.
Да и специфика его, ну не мог он просто так иметь близость, ему нужно, что бы я…  Хоть и привыкла, но противно, когда видишь это расплывшееся, жирное тело у себя возле ног. Его потное, красное лицо, как он словно от жажды облизывает свои пухлые губы хрипя вожделенно: «Давай детка, давай, мочись»…

Так, но все же, что случилось? …
Приехала домой, Ник в гостиной, подошла, хотела привычно чмокнуть его в пухлую щеку. Но он перехватил мою руку. Сдавил больно запястье,
--Аль, ты мне не хочешь ничего сказать?
--Ник, больно, что случилось?
--Ты, ты живешь, и позволяешь себе многое за мой счет, но покупать мужиков, это не слишком?
--Что ты такое говоришь?
--Аля, не ври мне.
--Я не обвиняю тебя, а ты..
--Аля, не забывайся, я медийная личность, но всему предел, слух, что жена мне виртуозно ставит рога, не круто ли?
--Прости.
--И прекрати это, - он кинул фотографии на стол, они разлетелись по нему ярким фейерверком. На фото с ней Агапий, (вдруг она вспомнила имя грека) Агапкой его звала.
«Неужели Ник стал за мной следить, иначе откуда он мог узнать? Катя? Нет, она не может, но нужно быть осторожной».

Это было неделю назад.
Тогда все обошлось, как-то забылось, но потом, случайно, совершенно случайно вернулась домой раньше, плохо стало, и вернулась, не доехав до салона. У дома машина Ника, но его не увидела,  услышав, какой-то шум пошла в сторону бассейна.
То что увидела обдало жаром, в бассейне  купались они.
Катя и Николас. Вернее он как жирное пятно растекался по поверхности воды, а она, она на него брызгала радостно смеясь.
«Подруга. Так вот откуда те фото, а я не могла поверить.
А ведь я ей так доверяла. Мы же со школы вместе, и это я ее вытянула за собой из провинциального городка, предательство, гнусное предательство».

Забыв про плохое самочувствие, села в свое ауди и рванула.
Трасса, она мчалась не зная куда, скорость и ветер врывающийся в окно, немного ее остудили. «Нужно выпить, вот как раз ресторан: «Забава», забавная у меня жизнь, что ни говори».
Пила, заливая обиду, пила не чувствуя градус спиртного, пытаясь забыться»…

Открылась дверь в комнату, на пороге он…
--Ты?
--Я
--Как ты здесь?
--Прости, но это ты у меня дома.
Официант Гриша стоял перед ней, держа в руках кружку.
--Свежий?
--Ага, только, что потные рабы с плантаций принесли,-огрызнулся он, -простой, растворимый кофе, будешь?
--Буду. Это ты меня раздел?
--Ну «наймичек» у меня нет, извини, пришлось, как-то, не в одежде же спать.
--Спасибо, -она поставила кружку на стол, -это я? -Показала на набросок.
--Да, твои глаза.
--Почему только глаза?
--Так в них ты, твоя ранимая душа, в них глубина и страдание…
--Страдание? Точно про меня? Ну вообще-то ты писал, когда у меня было все в норме.
--Как тебя? Аля?
--По правде говоря меня Алевтиной зовут, но имя слишком простое для жены такого человека.
--Красивое имя, и ты очень…
--Ой, ладно.
--Правда, посмотри вокруг, ну посмотри.
Она огляделась, ничего особого не замечая.
--Что?
--Как ты не видишь, ты же осветила, словно солнце эту комнату.
--Гриша, не выдумывай, но мне приятно и ты знаешь, мне не хочется никуда идти отсюда.
--У меня выходной, если хочешь пойдем погуляем.
--Куда погуляем?
--В парк, просто в парк.

Они шли по парку на набережной, просто шли держась за руки. Вокруг было тихо, а под ногами шелестело осеннее желтое покрывало. Подошли к реке. Вошли на мостик. Алевтина облокотилась на перила, свесилась, замерла наблюдая, как темные воды несут куда-то отражающиеся облака. Захотелось уплыть из сегодняшней реалии, вернуться в то время где она также сидела возле ручейка, что протекал возле их дома. Бросать в него листья, словно кораблики пускать, и мечтать о будущем. О чем она тогда мечтала? Вспомнить бы…Хотела быть взрослой, иметь любимого мужа, деток, собаку и кошку.

По итогу ни одна мечта детства не сбылась, нет даже собаки, у мужа астма, а детей, детей и не может быть, имея физический недостаток, из-за которого ей приходится иногда пользоваться услугами «член»-по вызову.
Ник все понимал, он не может ее «иметь» как мужчина, но запрещал подымать даже тему по поводу детей.
Алевтина вдруг явно почувствовала себя пустой, именно пустой.
«Кто я? Красивая ширма для Ника, а наша жизнь это цирк, но цирк жестокая среда, и я чувствую, как я без страховки иду по канату на огромной высоте, меня качает, и я вот-вот рухну».
Оглянулась, Гриша куда-то ушёл, а она повинуясь своему желанию взобралась на перила моста, и пошла.

Она шла, медленно, без страха рухнуть в темные воды реки, отдалась судьбе. Дунул ветер, ее повело, качнуло, сердце ухнуло. Она закрыла глаза, жизнь успела калейдоскопом пронестись перед глазами.
Гриша схватил, откинул назад, поймал её.
--Дурочка. Зачем. Ты могла упасть. Если бы я не успел.
--Ты успел.
Она смотрела в его глаза, они были цвета неба, не такие, как черные глаза Николаса, а голубые. Ее сердце ожило, вознеслось и понеслось в бешенном ритме.
--Обними меня, -произнесла Алевтина.
Он обнял нежно, словно боялся сделать ей больно.
--Пошли, - взял ее за руку.
Они дома, у него в маленькой квартирке. Гриша принес и зажег свечи, они причудливо отбрасывали тени на стены.

Она  села на кровать, взяла его руку, потянула к себе. Он рядом. Она сидела, а он касался ее своими пальцами, словно хотел запомнить, каждую клеточку ее тела. Откинул прядь ее волос. Провёл нежно по скулам, по ее пухлым губам.
Ее накрывала нежность, к этому малознакомому парню. Его шепот, его трепет пальцев, будили в ней бурю, она сдерживала себя, лишь от того, что боялась спугнуть это прекрасное мгновение.
--Хочу тебя… написать, если раньше только жили твои глаза, сейчас ты вся живая. Венка на шее бьется диким ритмом, кожа вздрагивает от соприкосновения.
-- Постой, ответь, что такое счастье, как ты это понимаешь?- она смотрела в его глаза.
--Счастье?...Это жить, чувствовать, любить, я ответил?
--Ты ответил, ответил просто но очень верно.
--Хочу тебя писать...
--После, все после, -она не сдержалась…

Догорали свечи, а они еще лежали обнявшись, их соитие было не похоже ни на один акт любви, который она испытывала до этого...

Она уснула, а он взял кисти и писал ее, словно знал и боялся, что больше они никогда не встретятся.

Когда утром она проснулась, рядом в кресле спал он.
А на мольберте был ее образ, ее изображение словно жило, и она захотела также…

Она ехала, с мыслью закончить там и начать новую жизнь.
Ворвалась в дом, в спальню, где в кровати храпя спал  тот, с которым она поняла, больше не будет.
Взяла чемодан стала собирать свои вещи, кидала быстро, спешила.
--Куда это ты собралась?
Не заметила, как он проснулся.
--Я ухожу от тебя, ухожу, оставайся с Катькой.
--Уходи, но уйдешь с голой жопой, как и пришла. Не надейся на сладкий куш, все отписано на матушку.
--Я знаю, ты и не скрывал, но машина моя, ее заберу…

Она ехала, не жалела ни о чем, позади осталась яркая мишура, только сейчас Алевтина поняла, что была куклой-марионеткой. Она  оборвала нити. Свобода.
Знала, впереди трудности, но  была уверена все будет хорошо.

Подъехала к своему  дому, вышла из машины. Пошла в сторону ручейка. Он обмельчал, а может, это она выросла и казавшийся когда-то широким,  теперь он не был таким. Взяла желтый лист, и опустила в журчащий ручей. Он подхватил этот листочек и понес дальше.
«Хорошо-то как, жизнь продолжается». Алевтина поднялась и направилась к порогу своего родного дома…