…Вернулись они в дивизию в полночь, спокойно, без приключений. Коротко доложил о выполнении задания командиру роты, тот по инстанции – командиру батальона. О приключениях: сигнальных минах и засаде, оставил на утро, начальнику штаба.
Спать не хотелось, смотреть фотографии – тоже. Поэтому, развалившись на стуле, а не на кровати, чтобы не скрипеть ее сеткой и не мешать спать товарищам, Фёдор, облокотившись на стол, задумавшись, смотрел в черное ночное окно.
На душе неспокойно. С одной стороны он обязан обо всем доложить кому-то. Если командиру роты, то неизвестно по каким это инстанциям пойдет дальше, но то, что эта информация дойдет до командира разведки и особого отдела, это точно. В принципе, так и должно быть, ведь обнаружен не просто какой-то неопознанный объект, а кяриз, подземный ход, используемый в своих целях душманами. Ладно, это было бы в каком-то кишлаке, или в степной, пустынной зоне. А этот у дороги в Дех-Сабз. Благодаря нему, душманы в любое время могут на дороге устроить засаду, заминировать ее. Так? Так.
Вопрос, а без кяриза они это могут сделать? Тоже. Судя по лесенке и душманам, поднимавшимся по ней, там у них расположена своя база. Кяриз навряд ли проходит через горную систему, это, скорее всего небольшой склад, или их опорный пункт, в котором дежурят моджахеды тогда, когда проходят какие-то встречи у полевых командиров. Ну, может быть. Что еще?
Этот кяриз служит им перевалочной базой. Да, разговоров нет. Куда он ведет? Скорее всего, в степной район, так как там могут спокойно передвигаться караваны. А караваны перевозят все, начиная от вещей, питанием, медикаментами, заканчивая оружием, боеприпасами и так далее.
Значит, там, на скале, куда передвигалась по лестнице группа душман, с похожим на Николая человеком, есть их база. Да, об этом нужно обязательно доложить начальнику штаба батальона, а он сам найдет, как этой информацией пользоваться.
Раскрыв карту, Фёдор стал внимательно изучать ее. Почти напротив этого участка, с той стороны горы у перевала стоит наш блокпост. Это приблизительно в двенадцати километрах от них. Как они живут там? Несколько раз и мне приходилось там быть со своим взводом по десять дней. Прожили спокойно, духи не доставали. А один раз была попытка у душман напасть на колонну афганской армии, и что интересно, выбрали место вблизи их блокпоста. Пока тогда Фёдор не разобрался, кто из них свои, кто нет, часть колонны «зеленых» была сильно потрепана.
Но все равно Фёдор тогда запретил вести огонь из зениток и пушек БМП по месту боя. Это сделал только тогда, когда группа душман пошла в обход армейцев с несколькими гранатометами. В бинокль тогда Фёдор рассмотрел даже их лица. И что больше его тогда удивило, они были чистыми, не запыленными. Это говорило о том, что духи появились из-под земли, то есть из приближенного кяриза. Один дух, тогда, видно кому-то из своих старших тыкал в сторону их блокпоста и что-то говорил. Но тот в ответ только провел пальцем по горлу, мол, потом с шурави разберемся. Так понял Фёдор.
И только когда духи приблизились к запретной зоне и проходу в минном поле направились к колонне горящей техники, приказал открыть по банде душманов огонь. В азарте, дал несколько залпов по еще одной передвигающейся группе бандитов в сторону разбитого дувала. У духов силы были небольшими, они быстро истощились. Колонна же афганской армии, развернувшись, начала наступать, тесня душманов к минному полю у блокпоста. Хорошо, что применяли огонь только из стрелкового оружия, а не из пушек танков. Тогда бы точно несколько снарядов могли попасть в сделанные из глины стены блокпоста.
Вместо награды за помощь афганской армии Фёдору пришлось побывать на десятках допросов в особом отделе, и чуть ли не стать врагом. Но, к счастью, все обошлось, и он тогда хорошо понял, что с особистами лучше поменьше встречаться, а если приходится, то лишнего не говорить, тем более не фантазировать.
Но то, что он не был врагом, об этом узнал только от командира полка, вызвавшего его после долгой «чистки». Командование афганской дивизии наградило Фёдора Кулибина и несколько его солдат медалями и какими-то грамотами за помощь, оказанную революции.
Да, ничего скрывать нельзя, нужно доложить о предполагаемом кяризе начальнику штаба, а потом, чтобы без обид, командиру роты, и то, как свое предположение. Да, в принципе нахождение там кяриза, это тоже только предположение, духи же не черви, которые влезли в землю. Проверять наличие кяриза он не стал, так как это дело рискованное. Почему? Был не день, а вечер, смеркалось, духи могли установить там мины, засаду, и так далее. А перед Фёдором была поставлена задача сопроводить на то место человека и вернуться назад. Если бы он там начал бой, то мог бы рассекретить эту операцию. А имел на это право или нет, не знал.
Ну, вот и все.
Фёдор хотел разбурдить сладко спящего Кобзаря, но остановил себя, завтра поутру лучше с ним договориться, как вести себя дальше, а потом и солдатам все объяснит. Они здесь с первого дня «битые», так что лишнего о том, как прошляпили душманов у себя под носом, никому не скажут. А по их легенде, первая сигнальная мина была установлена не на их виду, а за поворотом. Близлежащая местность открыта и сверху, и снизу, поэтому находились они в мертвой зоне, под самой скалой, закрытой от глаз душманов.
Фёдор вздохнул, теперь легче на душе стало. Но спать так и не хотелось.
Да, последние деньки находится он здесь. Последние! Надышаться бы этим воздухом. Подумать только, впервые дни здесь службы он всеми силами пытался показать себя, как спокойного человека. Правда, тогда в офицерской среде он себя легче чувствовал, чем среди солдат. Каждый из них уже не раз нюхал порох, воевал, а он салага. В Союзе бы все было по-другому, а здесь на войне… И поэтому он всеми силами рвался в свой первый бой, которого долго ждать, как оказалось, к его командирскому счастью, не пришлось. Но и там ему пришлось не раз, как говорится, закусить удила. Первый раз, когда поднимались на точку тысяча семьсот тридцать два метра. Он запомнит их на всю жизнь, каждый камушек, каждый метр, особенно те, до которых добрался через первые пятнадцать-двадцать минут. Запыхался, начал отставать, несколько раз спотыкался. Хотелось уже сбросить с себя бронежилет, рюкзак, но всегда впереди него был солдат, худющий Игорь Долженко. На его плечах, кроме рюкзака, были навешены несколько минометных снарядов, пулеметная лента… Это взбадривало сознание Фёдора, и он всеми силами старался не подкачать.
И вот перед ним отвесная стена метра три-четыре в высоту. За что хватались солдаты, во что опирались ногами, это было для Фёдора уму не постижимо, за какие-то еле видимые выбоинки, углубления. Кода он пытался сделать то же сааме, не получалось. Сорвал ноготь на указательном пальце, разбил подбородок, хотелось не то что материться, а выть. Но сержант Сиротинин подал ему руку, а потом какая-то неведомая сила ухватила его за плечи, рюкзак и потянула вверх.
- Спасибо, мужики, - только и хватило у него сил сказать своим солдатам.
Кто-то из них хлопнул его по плечу, и сказал, что каждый из них проходил эту школу: «Так что все нормально, главное в нашем деле не дрейфить».
А потом его научили наполнять обессиленный организм маленьким кусочком сахарного рафинада. И сколько их было «первых раз», когда стрелял в человека – врага, когда бросал гранату, когда тащил на себе раненного солдата, когда закрывал погибшему глаза…
И вот теперь все происходит в последний раз. Последний раз сегодня был на боевых, последний раз видел душманов. Скоро об этом буду только вспоминать. А вот хочет ли он, чтобы этот «последний раз» так быстро прошел? Об этом еще и не думалось как-то.
На душе защемило. Потихонечку прошел к своей кровати, разделся и лег на нее. Но мысли так и не давали ему возможности успокоиться. Почему-то появился перед глазами Димка Шелятков.
- Я тебе завидую, - говорит он, - ты увидишь мир, покой, цветы, счастливых женщин и детей, мужиков, которые на своих плечах несут малышей с шарами, флажками. А я так и останусь здесь, смотреть на эту бойню.
Фёдор смахнул слезу.
Вспомнилось, как на плацу прощались с ним. Дмитрий лежал в закрытом цинковом гробу, рядом с другими погибшими солдатами, сержантами и офицерами. Сколько было гробов, точно не помнит. Но вот уйти от Димкиного не мог, кто-то подхватил его под локоть и повел назад в строй.
«Вот так, Дима, я с тобой простился. Извини, братан, Царство тебе небесное».
Но Димка так и не уходил, сидел за столом, а потом так резко обернулся к нему и сказал: «У тебя еще не все здесь».
«Как так? – удивился Фёдор.
«Посмотришь».
Фёдор встал с кровати, в комнате темно. Значит, Димка приснился ему, а он все думал, что уснуть ему не удается из-за мыслей плохих, что в голову лезут.
«Да уж. Что там Димка ему сказал? Что еще он задержится здесь? Да это, скорее всего, придумалось мне так, а с этой мыслью и уснул, вот и привиделось. А так, ну что меня ждет впереди? Только бы не командовать снова взводом в каком-нибудь дальнем гарнизоне, эту школу уже прошел в Тульской десантной дивизии, и здесь в Афганистане. Теперь желательно подняться на новую ступеньку, ротного командира, к примеру, в Псковской дивизии. Хорошо если бывшему его командиру полка удастся перетянуть его к себе в Псков. Тот вообще обещал ему должность начальника штаба батальона. А что, здорово было бы. Что ни говори, а ротой он уже не раз командовал здесь. И командир батальона его хвалил, и командир полка отмечал, и после прошлой операции на Чарикаре тоже…»
Проснулся от боли в колене, вот как получается, уснул, оказывается за столом. Встал, потянулся, и, стянув с себя майку, лег на кровать. В комнате было очень душно, а для того, чтобы пустить в помещение свежий воздух, нужно сделать сквозняк, приоткрыть дверь в коридор модуля и форточку на улицу.
Разбудил его дневальный:
- Товарищ гвардии старший лейтенант, вас комбат вызывает.
Федор открыл глаза и с удивлением смотрит на дневального роты.
- Он в кабинете у начальника штаба. Просил вас срочно прийти.
…В комнате никого из офицеров и прапорщиков не было. Оказывается уже прошло полчаса, как прозвучала команда подъем, которой он, видно, и не расслышал. Выглянув в окно, увидел весь свой взвод, гоняющим мяч на футбольном поле, во главе с его сменщиком. Значит все нормально, Кобзарь уже взялся за выполнение своих прямых обязанностей. Теперь, значит, он Фёдор, бесхозный командир. Эх, знать бы, что сулит ему недалекое «завтра». Может уже на него пришла разнарядка? Куда ему теперь ехать? Хоть бы в Псков.
- 2 –
Внимательно выслушав старшего лейтенанта, майор Ступак еще раз глянул на разложенную карту, и, посмотрев на начальника штаба, спросил:
- Что будем делать по этому поводу?
- Как всегда, если обнаружен новый объект, то докладывается по инстанциям и вносится в свои карты.
- Это знаю. А вот про Николая, того майора как?
- А-а, - майор Сокирко поднялся из-за стола и развел руками. – Даже не знаю, что и сказать. Если промолчим, Виталий Александрович, то спокойнее жить будем.
- Да, так спокойнее. Так что, Федя, пока молчи. По этому поводу потом поговорим.
- Товарищ майор, может, уже знаете, куда мне выезжать?
- Знаю, Фёдор, знаю. Назад в Тулу. Звонил в Псков, говорил о твоей просьбе. Командир сказал, что постарается в ближайшее время похлопотать по этому вопросу. Так что, как быть?
- Виталий Александрович, так Кобзарь уже принял мой взвод. А я теперь кем буду?
- Никто ему еще не передавал твою должность. Он, пока, проходит практику, так сказать в должности командира третьего взвода.
- Понял, - встал старший лейтенант.
- Только не торопись, Федя. Сегодня у тебя другая задача. В крепости Балла-Хисар будет проходить смотр оружия захваченного в последних операциях. Прибудет группа представителей афганской армии, Старшим там будет майор Федорцов.
- Особист?
- С ним выедешь. Будешь сопровождать колонну с оружием туда и обратно. Выезд через час, так что готовь всех своих солдат. Федорцов все тебе объяснит. В семь-сорок твоя колонна должна стоять у второго автопарка. Только, сам понимаешь, о вчерашней операции с ним ни гу-гу. Да и вообще.
- Есть. Разрешите идти?
- Федя, - встал Ступак.
Кулибин вздохнув, обернулся к нему и, подняв глаза с пола, посмотрел на комбата, немного полноватого, высокого мужчину, которого про себя называли шкафом. Еще бы, около двух метров ростом, в плечах косая сажень, кулак с дыню. И лицо у комбата, почему-то всегда было красным. И запаха спиртного от него никогда не слышал, и никто. Это, наверное, так заложено у него в организме.
- Федя, - Ступак положил свою ладонь-лопату на плечо Кулибина. – Ты это, - и расправив черные усики под носом, - если что там, так сразу бегом в 357-й полк. Он находится рядом, знаешь.
Кулибин с удивлением посмотрел на комбата.
- Ну, это так, к слову, - кашлянул Ступак и, подтолкнув Федора в бок, - ну, понял да?
- Понял, Виталий Александрович. Все будет хорошо…
Дивизия жила повседневной жизнью. В автопарке солдаты обслуживали и ремонтировали технику, кто-то прибирался на территории части, на стадионе чей-то взвод разучивал приемы рукопашного боя.
Федор посмотрел на часы, уже восемь-двадцать, а майор так и не появился. Может, Ступак ошибся, кэгэбэшник должен прийти в восемь-сорок, а не в семь-сорок?
Но вот наконец-то на дороге появился его ГАЗ-66 с кунгом. Машина ехала медленно, чтобы не поднимать пыль. У БМП Кулибина остановилась. Из кабины вылез худощавый мужчина, одетый в песчаного света комбинезон и, спрыгнув на землю, он посмотрел на Фёдора.
Кулибин спрыгнул с брони БМП, и, сделав несколько шагов к Федорцову, доложил:
- Товарищ гвардии майор, второй взвод второй парашютно-десантной роты…
- Ладно, ладно, - поднял тот руку. – Старший лейтенант, поедете со мной в машине. Оставьте за себя старшим вашего заместителя, сержанта… Прошу, - и, поднявшись по лесенке, открыл дверцу в кунг, приглашая Фёдора.
В салоне было несколько длинных ящиков из-под снарядов, с другой стороны у окна железный столик, с обеих сторон которого стояли такие же железные скамьи. Фёдор, усаживаясь слева у стола, хотел для удобства поправить сиденье, но оно было намертво прикручено к полу машины.
- Все, поехали, - стукнул по стене куга майор, и машина тут же тронулась. – Ну что, Фёдор Валентинович, давайте поближе познакомимся, я майор Фёдорцов Семен Семенович.
- Гвардии старший лейтенант Фёдор Валентинович… Ой, извините, - встал Кулибин, - вы и так уже меня знаете.
- И завидую, - улыбнулся майор. – На днях домой собираетесь. С вами месяц назад встречался капитан Веселов.
- Да, да, - закивал головой Кулибин.
- Ну что, решились переходить к нам, или так и останетесь Ванькой взводным?
Кулибин смутился.
- У меня все так же было, когда-то, - майор снял панаму, и провел рукой по выбритой голове. – Жарко. Утро, а уже такая жара, заскучился за Уралом. Я там родился, - смягчив голос, Федорцов посмотрел на Кулибина и улыбнулся. В Серове родился и вырос, город металлургов, кругом тайга. Там не так жарко. Ну, так что, Фёдор Валентинович?
- Даже не знаю…
- Ну, ладно, - майор полез под стол, раскрыл дипломат, и вытащил из него книгу. –
Читали «Войну и мир»? – и подал её Фёдору.
Кулибин, посмотрев на обложку, попытался раскрыть книгу, и тут же, улыбнувшись, вернул ее майору:
- Это же фляга?
- Догадливый.
Майор поставил на стол две железные кружки, налил в них из фляги коньяка:
- Армянский, три звездочки. Давай, Валентинович, за твое возвращение, чтобы ничего тебе не угрожало в последние дни твоего пребывания «за речкой».
- Това…, - Фёдор сделал попытку отказаться от спиртного, но майор, резко взглянув на офицера, замотал головой.
- Так я на службе…
- Что, от пятидесяти грамм тебя развезет?
- Да нет, - кашлянул Фёдор, и тут же опрокинул в себя кружку.
- Ну, вот и хорошо, - майор протянул Кулибину развернутую в фантике шоколадную конфету. – Куда вернетесь?
- Еще не знаю, куда буду назначен.
- Я когда первый раз отсюда вернулся, то там с ума чуть не сошел, - надкусив конфету, сказал Федорцов. – С месяц вскакивал с постели и бежал в оружейку. – Дневальные, дежурный по роте с ума чуть не сошли. А я все воевал. До этого был командиром роты, в звании как у вас, только в мотострелковой дивизии. Наш блокпост стоял на Пагмане… Ну, ладно, давай еще по капельке, и открыв пробку поднес книгу-флягу к кружке Фёдора.
- Так вы…
- Да, Валентиныч, но сейчас разговор не обо мне. Вона, скажу так, здесь затянется. Ситуация у НДПА сложилась не очень хорошая, ни как не может договориться ни с мятежниками, ни с…, - и снова резко вскинув глаза на Фёдора, продолжил, - ты пока еще не наш, поэтому остановимся на этом, - и подал Фёдору кружку.
Коньяк был теплым и неприятным на вкус. Скривившись, Фёдор, откусил половинку конфеты, внимательно смотрел на майора, который с причмокиванием втягивал в себя остатки коньяка в своей кружке.
- Фу, какая гадость эта война, - выдохнул из себя воздух Федорцов. – У тебя сколько солдат-то погибло за время твоей службы.
- Пятеро, - икнул Фёдор. – Трое контужено, двое ранены, один тяжело.
- Отквитался за них?
- Так, - посмотрев на майора, старший лейтенант развел руки.
- Что, правда? – опять не сводил своих глаз-угольков с Фёдора майор.
- Ну, пытался. В Пули-Хумри, когда взяли трех душман, они здорово нас потрепали, - и замолчал.
- Ох, какие мы хорошенькие. Коммунист? - снова поднял свои «угли» на Фёдора майор.
- Да.
- Молодец, - теперь икнул Федорцов, и, вытащив из дипломата большую пластмассовую флягу, сделал несколько глотков из нее. – Вода холодная, из арыка, хочешь?
Да, она была еще и холодной, и поэтому Фёдор, не отрываясь от фляги, сделал как можно больше глотков, пытаясь погасить в себе жар от коньяка, опьянение в сознании.
- Ну, ну, все понятно. А ведь духи тебя запомнили как убийцу. А вдруг у кого-то из них в афганской армии есть родственники? А? А у них свои законы.
- Так чего бояться, товарищ майор?
- Ну-у, - закачал головой Федорцов.
– А все-таки? Вот если сейчас на просмотре захваченного оружия на тебя кто-то накинется из афганцев, что будешь делать?
- Пальну и все, - забыв, что стул прикреплен к полу кунга машины, Фёдор попытался отодвинуться от стола.
- Не вздумай, а то сам пристрелю тебя! – голос у майора стал металлическим. – Понял?
Помотав головой, Фёдор напрягся, и медленно поднимая глаза, посмотрел на своего собеседника.
- Вскакиваешь, и бежишь в сторону своих БМП. И не в БМПэшке прячешься, а бежишь дальше. Если будут в тебя стрелять продолжай бежать, и спрячешься в разрушенном дувале. Понял?
Фёдор не понимая майора, с удивлением посмотрел на него.
- Повтори! – приказал майор.
- Если что.
- Повтори то, как я тебе сказал, - напрягся старший офицер.
Но Фёдор сразу понял, что у майора крыша поехала, и чтобы кгбэшник отстал от него, слово в слово повторил его слова.
- Еще раз повтори.
Фёдор это сделал, и еще раз, и еще.
- Ты понял, что я тебе сказал? - теперь голос у майора стал необычно мягким, напоминавшим голос женщины, обращающейся к маленькому ребенку.
- Товарищ гвардии майор, вы шутите? – рискнул старший лейтенант.
- Ты это вложи в свое сознание, и если что сегодня произойдет, возникнет какая-то опасность, поступишь именно так, - теперь в голосе майора Фёдор уловил не столько приказ, как предупреждение.
- А вы? Солдаты? - Фёдор вопросительно смотрел на старшего офицера.
- Забудь обо всем. Если это произойдет, то поступишь именно так. Ты меня понял? – металлический скрежет вернулся в голос кгбэшника. – Так нужно. Потом я тебя окликну, и тогда выйдешь! Понял? Ни на чьи голоса больше не откликайся, только на мой. По-нял?
- Так точно, - не зная как вести себя дальше, приподнялся Фёдор и приложил руку к виску.
- Ну и хорошо, - майор встал, подошел к ближнему ящику, открыл его и покопавшись в нем, вытащил флягу. Она была испачкана, вся в масле. – Помоги открыть, - подозвал к себе майор Фёдора.
Пробка скользила в руках. И только после того, как Фёдор зажал ее рукавом, она поддалась.
- Это мазут, - поднял флягу над своей головой майор, и вдруг резко опрокинул ее горлышко на старшего лейтенанта, и тот еще не поняв, что происходит, замерев, чувствовал как какая-то жидкость льется ему на плечо, грудь.
- Что вы делаете? – отпрыгнул в сторону от майора Фёдор.
- Ой, старлей, извини! – вдруг осознал свой поступок майор. – Еклмн, испачкал тебя. Извини, я же думал она очень густая и не польется.
- Ну, у вас и шуточки, товарищ гвардии майор. Остановите, пожалуйста, машину, - попросил Кулибин. - Я посмотрю, может, у меня в БМП есть одежда.
- А есть? – на лице майора появилась ухмылка.
- Н-нет, - испуганно прошептал Фёдор.
- Ладно, не прикидывайтесь ребенком. Вы уже взрослый человек, - и подняв крышку другого ящика, показал на уложенную в нем потрепанную полосатую материю. – Переодевайтесь.
- Так это же, - Фёдор, развернув материю, невольно сделал шаг назад и стал рассматривать халат.
- Сначала наденьте на себя вон ту, - указал майор на темно-зеленую ткань, лежавшую в ящике. – Под ней штаны, а потом только на себя наденете этот халат. И чалму не забудьте. Только ее не разворачивайте, а то я не умею ее скручивать как афганцы.
- Товарищ майор, - снова посмотрел на старшего офицера Кулибин.
- А я, думаете, здесь комедию перед вами ломаю? – Может все и обойдется, старший лейтенант, тогда и будем смеяться. Но, - майор поднял вверх указательный палец, - желательно, чтобы не обошлось. Пока вперед ни о чем не хочу говорить, только, чтобы вы знали, вам нужно пройти небольшое испытание. Что вы так на меня смотрите?
- Зачем?
- Не задавайте лишних вопросов. Это новая задача, с которой вы должны справиться, тем более она, просто смешная, посмотреть тот вы или не тот человек. Все?
- Что, я похож на какого-то душмана?
- Догадливый. И запомните, если уловите для себя хоть какую-то опасность, то поступите именно так, как я сказал. Еще раз повторяю, вам, товарищ гвардии старший лейтенант, нужно бежать в сторону своих БМП, и, не останавливаясь – дальше, в сторону разрушенного дувала. Там минных полей нет. И сидеть пока я вас не вытащу оттуда, поняли?
- Нет, - почему-то сорвалось из уст Кулибина.
- Я вас тогда лично расстреляю, поняли? – голос майора стал жестким. – Чтобы все было, как я вам сказал, гвардии старший лейтенант, а то сгною…
Он вытащил из кармана небольшую бутылочку с прозрачной жидкостью и показал ее Фёдору.
- Нет, спасибо, товарищ гвардии майор, я пить больше не буду, - заплетающимся голосом сказал Кулибин.
- А это и не пьют, понюхай, - и открыл пробку. – На!
Фёдор сделал шаг к нему, наклонился, и тут же майор плеснул из неё жидкость в глаза старшего лейтенанта.
Кулибин отскочил назад и, выровнявшись, ударился затылком о потолок салона кунга автомобиля.
- Что вы творите?! – закричал он, вытирая обожженный глаз какой-то неприятной на запах жидкостью…
- 3 –
Место, на котором проходила выставка захваченного оружия, находилась между плотно застроенной частью Кабула и мощными оборонительными укреплениями – многоугольными башнями древней крепости Балла-Хисар. Её история ему не известна, только запомнился рассказ ребят из 357 полка, который находился в этой крепости. Будто там есть грот, и ночью в полнолуние из него вылетают духи. В этот момент лучше не выходить из казарм, а то не разберешься, настоящие это люди: английские солдаты, афганцы тех времен или душманы. Короче, твоя «крыша», может, поехать. Да, парень тогда перебрал после серьезной операции, вот и нес разную чушь. А до крепости, если кто и нападет на него сейчас, так просто с одного маху не добежать…
Фёдор посмотрел на своих солдат, которые по стойке смирно стояли перед майором, и внимательно слушали его. Нет, своего командира, одетого в афганскую одежду, они не видели. Федорцов высадил его между разбитым снарядом автобусом и остатков дувала. А вот то, что гора старого огнестрельного оружия, насыпанного перед остатками автобуса, могла привлечь много внимания у зрителей. Может, куда-то перелезть?
Фёдор осмотрелся по сторонам, и с грустью посмотрел на ГАЗ-66, стоявший в метрах ста от него, у БМП.
«Нет, и все-таки не могу понять, почему я здесь? Зачем он меня напоил и облил этой гадостью. Зачем он меня постоянно предупреждал о какой-то обязательной опасности, и куда после прохождения ему нужно бежать».
Фёдор отбросил в сторону найденный в кармане халата камушек и посмотрел на гору старых, разбитых винтовок, пистолетов. Привлекла внимание сабля. Она лежала на самом верху, и на вид достаточно хорошо сохранившаяся. Ладонь зачесалась. Может, ее потихонечку взять, рассмотреть.
Посмотрел в сторону солдат, которых особист отвел еще дальше от него. С города запылили приближающиеся к ним автомобили. Нет, бронетранспортеры. Три, пять, семь БТРов. Да семь. Фёдор немножко вылез из своего укрытия и, забыв о сабле, только что заинтересовавшей его, не спускал глаз с приближающейся колонны.
На броне сидели афганские армейцы. Их Кулибин узнал по форме. БТРы остановились, люди попрыгали на землю. Федорцов с несколькими офицерами подошел к ним, жмут друг другу руки, обнимаются. Хм, может, влезть в их толпу? Вот смеху то будет. Ладно бы Кулибин был таджиком или узбеком, то ладно, ну испачкал одежду, переоделся в их национальную одежду.
Ладно. Коньяк, что ни говори, а тяжеловатый напиток, лег в правую височную часть и сдавливает ее. Помассировав лоб, висок, Фёдор уселся на камень. Да, правильно сделал особист, что не оставил его в броне БМП или в кунге своей машины. Он бы там сварился или спекся от нарастающей жары. Да еще и этот хмель.
Фёдор глубоко зевнул, по инерции правой рукой попытался нащупать маленькую флягу с водой, которую постоянно носил с собой, выезжая за пределы части. Но, она осталась в кунге вместе с его формой, прицепленная к ремню. И сколько он здесь посидит. В принципе оружия разложенного вдоль строя солдат было не много.
Несколько американских винтовок, пулеметов, кажется, английских, буры, даже русский ППШ. Удивительно. Что там еще? Кулибин приподнялся, но тут же, увидев приближающую к нему группу людей, спрятался за камнем.
Федорцов, оказывается, неплохо знал фарси или дари. Этих языков Кулибин не знал, а только то, что это основной язык афганского народа. Ну, может, пушту, не важно. Но то, что особист не только разговаривал с афганскими офицерами на их языке, но и почему-то вел их не к тому оружию, разложенному по обочине дороги, а к куче этого мусора из старого оружия, которое разве что, может находиться в музее, или висеть у кого-то на стене.
Федорцов повернулся к остаткам от автобуса спиной и продолжал что-то рассказывать людям, вытащив из горы оружия маузер. Маузер? Фёдор приподнялся, чтобы внимательнее рассмотреть этот пистолет, но глаз опять сильно защипало, и он начал его в очередной раз растирать рукой.
- Файзулла, Файзулла, - вдруг кто-то громко закричал из толпы афганцев и, схватив ту самую саблю, что лежала на куче оружия, бросился с ней на Фёдора.
Кулибин, словно был готов к этому моменту, мгновенно перескочил груду камней, за которыми прятался, и понесся в сторону БМП своего взвода.
Афганцы что-то кричали, раздалось несколько выстрелов. Фёдор, приподняв полы халата, ускорил свой бег, и, не оборачиваясь, проскочил между двумя машинами, на одной из которых сидел на броне замерший механик-водитель, смотревший на него, и бежал дальше, к тому самому разрушенному дувалу, о котором говорил ему особист.