«Осень, прозрачное утро. Небо как будто в тумане. Даль из тонов перламутра. Солнце холодное, дальнее». Романс Вадима Козина, звучащий в моей душе, предсказывает интересное путешествие.
Но не на такси же, остановившееся возле меня на выезде из Рязани в сторону Спас-Клепиков и Солотчу?! Я кручу головой: «Нет!» Но водитель, светловолосый мужчина лет пятидесяти, отвечает, что довезёт бесплатно, так как ему надо в Туму на крестины. «Везёт кому-то», — написано на жёлтом автомобиле. Оказалось, именно мне, ведь таксист Пётр — ещё и собеседник интересный.
В Ершово он подробно вспоминает о съёмках в 1987году фильма «Суд в Ершовке», когда Пётру посчастливилось возить на работу весёлую съёмочную группу. Он и сам снялся в массовке. Тогда же познакомился с артистом Борисом Хмельницким, сыгравшим роль отрицательного героя, умышленно поджегшего лес. Запомнилось, как они ездили по соседним деревням в поисках горилки, по которой соскучился украинский актёр, но удовольствовался он русским самогоном.
Проезжая мимо часовни у местечка Кельцы, Пётр рассказывает любопытную историю, случившуюся много лет назад с его напарником, который ехал в Касимов зимней ночью. Фура не вписалась в крутой поворот и глубоко ушла в сугроб. Соляры мало, оставалось только замерзать. Вдруг из леса выходит бородатый старец:
— Что случилось, сынок?
— Да вот беда, и помочь некому.
— А ты садись за руль,— упёрся сзади старец, толкнул, и машина вышла на дорогу.
— Так это Николай Угодник был! — восклицаю я.
— Да. В благодарность воздвигнута часовня у поворота в лес.
— Значит, чистый человек был, не осквернённый ничем, коли ему святой помог.
— Проедешь от Тумы до Окатова – доедешь до Саратова», — есть такая старинная пословица о том, что, преодолев путь через Туму, уже бояться было нечего в этой глухой стороне с лешаками и разбойниками, — добавляет Пётр на прощание у Тумы, от которой до Касимова шестьдесят пять километров.
Везёт меня до города на бежевой «Ладе» невысокий мужчина с седыми усами - военный в отставке едет к друзьям в Касимов. Нелёгкие годы армейской службы в Афганистане он рассматривает, как редкую предоставленную возможность побывать в экзотической стране с расположенным высоко в горах месторождением полудрагоценного цветного камня: от ярко-синего до фиолетового. Амулеты, шкатулки, талисманы – всё это популярные изделия из лазурита, добыча и сбыт которого, неконтролируемые правительством, по его словам, явились одной из причин затяжной несправедливой войны.
— Где вас высадить? — спрашивает он.
— На центральной площади.
Вдоль длинной Набережной в жёлтых клёнах у волнующейся Оки синь да изумруд. На песчаном пляже в осенний день, по-летнему солнечный и ясный, ещё загорают и купаются. В 11 часов на Соборной площади оживлённее, чем в Рязани в воскресное утро. Здесь шумит-гудит Ярмарка промышленных товаров и ярких сувениров. В 12 веке Юрий Долгорукий основал тут Городец Мещёрский, который в 15 веке был подарен за преданность московским князем Василием Тёмным татарскому царевичу Касиму. С давних времён здесь мирно проживают как православные, так и мусульмане. Последняя касимовская ханша Фатима-Султан любила разъезжать по городу в колымаге, запряжённой людьми. Однажды мужики взбунтовались и отказались это делать, так как на то имеются лошади и сани.
— Экие вы аляны! (т.е. ленивые, упрямые), — побранила их Фатима. По преданию, от этих «алян» произошёл русский род Алянчиковых. В особняке купца Алянчикова располагается замечательный краеведческий музей.
Утонувшие в воздушных облаках позолоченные кресты куполов Успенского храма словно растворились в солнечных лучах, светясь мерцающими размытыми очертаниями, как яркие звёзды или горящие факелы, устремлённые в чистую небесную голубизну. А недалеко от древней белоснежной церкви Успения Пресвятой богородицы с пятью синими куполами, на улице Советской, находится музей «Русский самовар».
Почётный местный житель Михаил Силков собрал коллекцию из более четырёхсот различных экземпляров со всех уголков и фабрик Российской империи: Москвы, Ярославля, Вятки, Санкт- Петербурга. Впечатляет огромных размеров самовар со связкой аппетитных сушек. А вот жёлтый «пузан» с надетым на него чёрным кирзовым сапогом для нагнетания воздуха. Здесь также собраны предметы купеческого быта: открытые граммофоны и патефоны с толстыми пластинками, голубой фарфор в высоких резных буфетах. В соседнем зале висят старинные громкие часы со звонким боем, которые приятно сообщают о времени каждые шестьдесят минут. За длинным деревянным столом можно отведать чаю, да и как не задержаться в уютном заведении, где вкусно пахнет ароматным травяным настоем! Встречают здесь приветливо, гостеприимно, радушно. Об этом я благодарно написала в «Книге отзывов», на первой странице которой аккуратным почерком приведено высказывание австрийского актёра Кристара Вальца: «Читайте, ходите в музеи, слушайте оперу… Только, ради Бога, не изучайте жизнь по фильмам, телевизору, интернету!»
Мне советуют также посетить ещё один музей, созданный Михаилом Силковым – это Музей Колоколов на улице Илюшкина, названной в честь Героя Советского Союза. Интересен также Музей бабочек, Музей Татарского быта и Мечеть, куда идти нужно минут десять. Туда я и направляюсь. По широким деревянным ступеням спускаюсь в зелёный овраг к живописному болоту, где, по словам старожилов, находился дом, в котором снимал жильё отец писателя-классика Ф.М. Достоевского, работающий в госпитале в 1812 году.
Моё внимание привлекает полуразрушенная древняя красочная кирпичная стена. Проходящая мимо женщина доброжелательно поясняет, что это останки сгоревшего татарского сарая. Интересно: на нём звезда Давида – могендовид! То бишь, знак Иудейской конфессии! Сколько же на этой земле намешано культур и традиций!
На возвышении белеет камнем старая Мечеть. Бодро поднимаюсь по пологому пригорку с частными домами в золотых шарах и огородами в подсолнухах. У круглой белокаменной стены древней Ханской мечети 18 века сидят мужчины в чёрных с золотым узором татарских тюбетейках, поэтому я не решаюсь зайти внутрь, а обхожу её - к мавзолею касимовского хана Шах-Али, участвовавшего в осаде Казани на стороне Ивана Грозного. Рядом привален неказистый серый камень, который, по легенде, означает останки захоронения красавицы Сююмбике, наложницы царя, выданной замуж за касимовского хана. Я писала об этом в журнал «Турист» после замечательной, насыщенной поездки в Казань.
В бывшей столице касимовского ханства есть и новая действующая мечеть, но мне хочется подняться на минарет 15 века. Оказывается, что это не запрещено. Красивый бородатый молодой мусульманин показывает мне вход. И вот я считаю высокие узкие ступени холодного древнего минарета. Их почти пятьдесят, по пять - семь между короткими площадками, а наверху открывается прекрасный вид на Окские дали. Снимаю на видео собор Вознесения Господня, церковь Николая Чудотворца, церковь Воскресения Христова, церковь Богоявления Господня - купола православных храмов города, который на пять лет младше столицы, а также полумесяц и пятиконечную звезду с прилетевшей и усевшейся на этот символ ислама наглой вороной с явно завышенной самооценкой.
По преданию, Пётр Первый, проходя на корабле по Оке в 1702 году, увидел издалека купол и перекрестился, приняв минарет за колокольню. Когда понял свою ошибку, сильно разозлился и приказал разрушить мечеть, которую восстановили в конце 18 века. В 1722 году, проплывая по Оке мимо Касимова, услышав от своего шута Балакирева, что в Касимове нет владетеля, позволил ему, по его просьбе, называться касимовским ханом.
Балакирев Иван Алексеевич доживал последние годы в Касимове и похоронен за алтарём Богоявленской церкви. Отсюда же родом Симеон Бекбулатович, до крещения Саин-Булат, правнук Ахмат - хана Большой Орды. Одиннадцать месяцев правил Симеон вместо Ивана Грозного, которому напророчили, будто царь умрёт на престоле.
С высоты птичьего полёта, как на ладони видны перекрёстки и здания Касимова, многие из которых возводились по проектам Ивана Гагина, зодчего – самоучки из купеческой семьи.
«Не ждите интересных событий, а сами приближайте их и стремитесь к ним!» — такой совет даю я себе, выходя с территории Ханской мечети. Звонко кукарекает пёстрый петух на всю округу. На высоких жёлтых берёзах каркает вороньё, сигналит автомобиль на улице с резными палисадами в розовых, белых гладиолусах и красных георгинах.
В овраге с высокими репейниками и кустами айланты бойкие ребятишки играют в предпринимателей. Они набрали где-то еловых шишек, которые служат им валютой.
— Дай мне работу. Ты богатый, — обращается паренёк к своему товарищу на самокате.
— Я разорился!
— Дай на прокат самокат.
— Хорошо. Одна минута – одна шишка.
— А у меня каршеринг, — рекламирует свои услуги третий парень, подъезжая с шишками на велосипеде.
Вот это дельцы! Я словно в каком-то курортном городе, спускаюсь по широким каменным ступеням к Петровской заставе на Набережную с белым теплоходом, лодками и каноэ. Навстречу по широкой улице с рюкзачком в красной куртке идёт женщина моих лет.
— Не подскажете, где здесь спуск к реке? — спрашивает она.
— Да, вы правильно идёте. Вон за тем домом сверните в арку.
Мы знакомимся. Она, оказывается, здесь не первый раз и приехала из Москвы к подруге.
— Вот этот деревянный дом № 21 с колоннами - памятник архитектуры Федерального значения, принадлежал купцам Барковым, бывшим крепостным Баташовых, знатнейшим касимовским торговцам и промышленникам, потомственным гражданам города.
— Если деревянный дом стоит более 150 лет от середины 1860-х годов до наших дней, значит, выстроен он качественно и грамотно,— добавляю я.
— Сейчас этот памятник архитектуры находится в частных руках. А иначе Фёдор Иванович Провоторов, будучи Главой Касимова, его тоже продал, так же, как обанкротил он здесь все промышленные предприятия. Две недели назад, к примеру, разорён последний кирпичный завод.
Пора домой, ближе к вечеру сложнее поймать машину. Я голосую недалеко от автобусной остановки за городом. Очень быстро до поста ГАИ меня довозит местный дачник, а далее я подбегаю к стоящему синему легковому автомобилю, к которому из леса выходит высокий парень с короткой стрижкой и соглашается доставить меня до посёлка Гусь-Железный.
Алексей рассказывает о старинном подземелье с привидениями и несметными сокровищами поместья «Орлиное гнездо», принадлежащее семье Баташовых. Миллионы, по преданию, прокляты и поэтому не могут быть найдены.
— Хотите, я отвезу вас на развалины заброшенной усадьбы Баташова?
— Я заинтригована, в другой раз непременно побываю.
Справа возвышается белокаменная церковь Троицы Живоначальной, возведённой по проекту, разработанному неизвестным архитектором при Андрее Баташове, «Железном короле», который разбогател на прибыли от привозимой и отлитой в Гусе-Железном руды.
— Был ли Андрей Баташов фальшивомонетчиком, чеканившим в подвале деньги, как утверждает легенда? Кто знает? Но инженер Екатерининской России, богатейший сталепромышленник, меценат, благотворитель, он открывал больницы и приюты для бедных. При нём трудовому народу жилось неплохо, а рабочий день продолжался всего три часа, — подводит итог своему рассказу Алексей.
Домой я добираюсь с москвичом Степаном, который всё лето строил дом в мещёрском краю с грибами и ягодами, растущими прямо на территории семейной усадьбы, где он родился полвека назад, и осознаю, что для меня русско-татарский Городец Мещёрский стал ближе, несмотря на 150 километров, отделяющих Касимов от Рязани.
P. S. В номинации «Лучший культурно-познавательный маршрут» Всероссийской туристской премии «Маршрут года 2020» финалистом стал экскурсионный маршрут Касимовского историко-культурного музея – заповедника «Касимов – город двух культур».Одной из точек притяжения туристов мог бы стать и дом Барковых на Набережной, но 20 ноября 2020 года он сгорел.