Улица Максима Горького во Владимире, на этой улице прошло моё детство.
Именно здесь были самые красивые клумбы, с городскими цветами – петунии, львиный зев, анютины глазки.
Помню, как мы, играя, бегали вокруг этих клумб. Спотыкаясь, я часто падала и разбивала коленки в кровь, и коросты на них не заживали всё лето.
В сквере, рядом с домом, мы с подружками закапывали под кустами свои «секретики» - зелёные стекляшки от разбитых бутылок, а под ними лепестки цветов и травинки или просто красивый фантик от конфеты. Какое же это было счастье, разгрести детскими ладошками землицу и найти этот «секретик» на следующий день!
Здесь, недалеко от дома, где я жила с родителями и старшей сестрой, находились и мой детский сад, где работала мама, и школа, в которой я училась, а ещё парикмахерская, куда меня, время от времени, приводила мама и отдавала в руки беспощадного парикмахера со словами:
- Покороче, пожалуйста!
Я каждый раз съеживалась от этих слов, и после стрижки чувствовала себя самым несчастным ребёнком на свете. Потом просила маму пройти до дома аллей, а не широким тротуаром, стесняясь показываться прохожим на глаза. Я завидовала девочкам с косами и мечтала о длинных волосах.
Мечты сбываются и, повзрослев, я больше никогда не делала короткую стрижку.
С наступлением зимы, когда выпадал обильный снег, папы
нашего большого шестиподъездного дома вооружались лопатами и дружно выходили во двор, чтобы сделать ребятне горки, одну – снежную, а другую заливали водой, и мы с нетерпением ждали, когда она заледенеет.
Мамы доставали с антресолей наши шаровары с начёсом и валенки, с запахом керосина, которым их опрыскивали от моли, чтобы сохранить до зимы, готовили картонки от больших коробок, на них мы и катались с ледяной горы.
Перед дверью каждой квартиры, где жили дети, а это почти все квартиры в нашем подъезде, стоял веник, которым мы, приходя с зимней прогулки, обметали валенки от снега. Шаровары оставляли за дверью, пока сосульки на них не оттают, а потом сушили на батарее.
Катались с горы паровозиком, держась друг за друга, весело, с хохотом!
Однажды такая поездка обернулась для меня травмой.
Мне ещё не было пяти. Помню резкую боль в руке. Понимая, что кататься больше не смогу, побрела домой.
Мама парила мою руку в тазу, пыталась вправить, думала, что вывих, но оказалось все гораздо серьёзнее – перелом.
Мне наложили гипс, на целый месяц. Для меня, непоседы, это было сущим наказанием! Но долго я не расстраивалась.
Пока не видела мама, я с разбегу вставала на руки у стенки, вниз головой, и гипс не был помехой!
В поликлинику мы ходили каждую неделю, доктор наблюдал за моим переломом, и мне очень нравились эти посещения.
Он всегда встречал меня словами: «Вот и пришла, моя Хорошка!»
А когда наступило время снять гипс, доктор обнял меня на прощание, прижав к своему белому халату.
Здесь, на улице Горького, я впервые встала на коньки, это были двухполозные снегурки, а потом на меня надели коньки старшей сестры. Они были мне велики, но папа придумал обуть их прямо на валенки. Папа всегда чего-то придумывал, хорошее и полезное.
И ещё одна зародилась мечта – белые фигурные коньки, непременно, такие как у Людмилы Белоусовой с обложки журнала «Огонёк», где её кружит в тодосе* партнёр, Олег Протопопов.
Позднее меня записали в секцию фигурного катания, и я стала членом спортивного клуба «Торпедо». Мне выдали настоящие белые фигурные коньки и настоящее, с печатью, удостоверение. Докаталась я до первого взрослого разряда. Может быть, тогда
я и закалила свой характер, научившись, падая и больно ушибаясь, вставать.
А пока, гулять далеко от дома мне не позволялось, территория ограничивалась большим двором и сквером, и я не могла ослушаться родителей. Мною был изучен каждый уголок, а так хотелось познать что-то новое, пойти туда, куда разрешено было ходить другим детям.
В соседнем доме находилась аптека. Старшие ребята иногда ходили туда, но не за лекарствами вовсе, они помогали работницам аптеки ставить штампики на листочках для рецептов. Однажды и меня взяли с собой. Это было так увлекательно, прижимать штампик к штемпельной подушке, пропитанной
фиолетовой мастикой и переносить буквы на верхний край листочка! А потом дома, я долго отмывала руки с мылом.
Вскоре, мне разрешили вместе с сестрой и другими детьми пойти в Дом культуры, который тоже находился на улице Горького, только чуть дальше.
Сестра уже ходила во второй класс, а мне было – шесть.
Нас пустили в зрительный зал, там шла репетиция Народного театра, который готовил спектакль ко Дню Победы.
Мы сели в деревянные кресла, обитые коричневым дерматином и, затаив дыхание, смотрели на сцену.
На следующий день в дверь нашей коммунальной квартиры позвонили.
Нам звонили три раза. Дверь открыла мама. В это время я тоже была дома.
Человек, стоящий за дверью представился режиссёром Народного театра. А дальше, прозвучала неожиданная просьба: «Мы ищем маленькую девочку на роль в спектакле и очень хотим, чтобы Ваша младшая дочка Надя сыграла эту роль».
Не знаю, какие чувства испытала тогда моя мама, но этот разговор, в полутёмном большом коридоре коммунальной квартиры, врезался в мою память навсегда.
Мама разрешила!
Я ходила на репетиции. Роль была совсем маленькая, как я сама, но ключевая – русские солдаты освободили узников концлагеря, среди которых была немецкая девочка.
В финале спектакля я должна была со словами: «Мама! Мама!» - бежать сквозь толпу освобождённых и искать свою маму.
Маму я не находила, и меня в это время подхватывал на руки русский солдат освободитель.
Наступил день премьеры, день празднования 20-летия Победы в Великой отечественной войне. Родители сидели в зале, в почётном первом ряду, и ожидали начала спектакля.
Меня, как настоящую артистку, проводили в костюмерную для подбора костюма.
Сколько красивых платьев здесь было! Я с восхищением разглядывала длинные, как у принцессы в сказке шёлковые с кружевами и бархатные платья, уже мысленно представляла себя в таком! А когда на меня надели грязное, с порванным подолом платье, я расплакалась навзрыд и наотрез отказалась выходить в таком виде на сцену.
Спектакль был под угрозой срыва.
Меня уговаривали все – и режиссёр, и костюмер, и артисты, но я упрямо стояла на своём и повторяла сквозь слёзы:
– Хочу красивое платье!
Ничего со мной поделать не смогли. Пришлось найти другое,
пусть не очень красивое, но не рваное, бледно розового цвета.
Зарёванные и чуть припухшие мои глаза оказались кстати. Спектакль был спасён!
А потом аплодисменты публики и мои первые цветы. Это был большой букет майской сирени.
Довольная собой и счастливая, я гордо шагала домой с мамой
и папой за руки.
Надо ли говорить, что в этот день во мне зародилась ещё одна мечта?
Прошли годы. Спрашиваю себя:
– Исполнилась?
Думаю – да!
14 октября 2020г.
* Тодес – элемент парного фигурного катания, который придумали и первыми в мире исполнили Людмила Белоусова и Олег Протопопов.