Глава 2.
Письмо.
«Жека, здорово! Я всегда делился с тобой своими проблемами,
но в этот раз, прости, не стал тебе ничего говорить.
Это произошло за неделю до твоего отъезда. Я шёл с работы домой, ко мне подошёл какой-то бродяга и попросил телефон позвонить.
Я взглянул на него: он был в грязной и рваной одежде, лица его не было видно, и пахло от него как-то странно — поджаренным мясом.
— Нет! — сказал я ему. — Ты замараешь его.
Он поднял голову и взглянул на меня: всё лицо его было обожжённым, глаза горели, как будто я в огонь смотрю. Мне стало
страшно, он сказал, что я пожалею об этом, и ушёл.
С этого момента я стал видеть его везде: в темных углах, в зеркалах вместо своего отражения, в воде и во всех отражающих поверхностях. Я просто так больше не могу… Я начал сходить с ума.
Прости меня, Женька. Прости, мама».
От прочитанного мне стало не по себе. Сунув письмо в карман
и выйдя на улицу покурить, я долго не мог прийти в себя от этого
письма. Но больше всего мне было жалко, что я потерял моего друга
Серёгу. Я сидел на лавочке и вспоминал, как нам было весело вместе. Не скрывая своих чувств, я сидел и ревел от огорчения прямо
на улице — никак не мог поверить в происходящее, что Серёги, моего лучшего друга, нет.
Выкурив сигареты три подряд и взяв себя в руки, я пошёл в квартиру. Сел рядом с тётей Таней, Серёгиной мамой. Она уже не могла
реветь, просто смотрела на Серёгу и молчала.
— Тёть Тань, — шепотом сказал я.
Она повернулась в мою сторону, лицо её было зарёванным.
— Что, Жень? — спросила она.
— Можно поговорить с вами наедине?
— Конечно, — ответила она. — Пойдем в Серёжкину спальню.
Мы сели друг напротив друга, и тётя Таня спросила у меня дрожащим голосом:
— Жень, о чем ты хотел поговорить?
Я рассказал ей о ситуации с Серёгой, что он находился у меня дома как раз в тот момент, когда она позвонила мне, чтобы сообщить
о смерти Серёги. Тётя Таня выслушала меня, потом сказала: тоже видела его в тот день, когда его не стало.
Тётя Таня работала в охране на проходной ферросплавного завода. Она сказала:
— Вышла на улицу воздухом свежим подышать, а на автобусной остановке Серёга стоит и пристально смотрит на меня. Я сперва подумала, что ошиблась, потом смотрю — нет, Серёжка это. Я хотела подойти к нему но напарница окликнула меня. «Таня, чайник
вскипел, тебе чай налить?» — спросила она. Я обернулась и сказала,
что не буду, и снова повернулась в Серёгину сторону. А там его уже
не было. Сперва подумала, что приходил опять на бутылку просить.
Ведь Серёга очень часто любил выпить, но это уже не важно… Серёги нет с нами, это печально.
— Что в конверте было? — спросила тётя Таня меня.
— Я ещё не решился его открыть, — соврал я ей, — после похорон
прочту. Вам письмо потом обязательно отдам, может, там и для вас
что-нибудь лежит. Сейчас мне кажется, лучше вернуться ко всем.
— Хорошо! Только не забудь мне его потом отдать. Ведь я даже
не понимаю, почему он это сделал? — сказала тётя Таня.
— Хорошо!
Мне пришлось соврать ей. Она и так была расстроена по поводу
смерти сына, зачем ей сейчас читать это… Потом успокоится маленько — и отдам ей письмо.
Ночевал я у Серёги дома, на его кровати, и всё время думал о его
письме — как такое может быть вообще. Ночь я толком не спал, утром
все знакомые и близкие приехали попрощаться с Серёгой. Отпевать
его не стали, потому что не принято самоубийц отпевать.
Когда мы приехали на кладбище, я там сразу заметил девушку.
Она стояла одна у могилы — сразу видно было, что могила старая,
но ухоженная. Но, если честно, моё внимание привлекла сама девушка. Она была очень красивая. Несмотря на всё происходящее, я стоял
как вкопанный и смотрел на неё.
О боже! Она была очаровательна, я таких красивых девушек
ни разу в жизни не видел. Она, наверное, почувствовала мой взгляд
на себе и посмотрела на меня. Я по-прежнему не мог отвести взгляд
от этой девушки. Она улыбнулась мне в ответ, я смущенно отвёл глаза и подошёл к гробу, чтобы попрощаться с Серёгой.
Вот вроде все попрощались, гроб накрыли крышкой и начали
забивать первый гвоздь. У тёти Тани подкосились ноги, она упала
на землю и начала рыдать, причитая:
— Серёженька, сынок, не оставляй меня, вернись, сыночек, вернись!
По-моему, все, кто там присутствовал, заплакали, я и сам не мог
сдержать слёз.
Церемония прощания прошла, гроб закопали. Все начали садиться кто в машины, кто в автобус, чтобы поехать в кафе на поминки.
Я стоял и смотрел на горку земли, где был похоронен Серёга. Вдруг
сзади — приятный такой голос:
— Это был ваш брат?
Вздрогнув от неожиданности, я обернулся — та девушка, которой
я любовался минут пятнадцать тому назад, стояла возле меня и пыталась завести со мной разговор.
— Почти, — сказал я ей, — он был моим очень хорошим другом.
— Примите мои соболезнования, — сказала она. — И кстати, меня зовут Светлана.
Она протянула руку.
— Я Евгений, — заикающимся голосом ответил я ей. Вау, она сама подошла ко мне и заговорила! Я был поражен — господи, как же
она красива.
Я не стал теряться и заговорил:
— Я понимаю, что ситуация необычная, но не составите ли вы
мне компанию? Мы сейчас поедем в кафе, и мне хотелось бы, чтобы
вы, Светлана, составили мне компанию.
Господи! Что со мной? Я себя не узнаю — у меня умер друг,
а я клею девушку у него на похоронах, да и ещё на кладбище.
Она мне ответила:
— Хорошо, я поеду, только если мы перейдем на ты, — и улыбнулась.
— Хорошо, — сказал я ей и предложил сесть к себе в машину.
В кафе мы разговорились, было всё хорошо.
Через неделю Света жила уже со мной в моей квартире, было всё
отлично. Я, конечно, сильно тосковал по Серёге, но Света помогла
забыть о моей душевной боли, мне с ней было так хорошо… Я стал
замечать, что Света хорошеет с каждым днём. Я всё время шутил,
что у нее косметика волшебная.
Она меня уговорила бросить курить — я с удовольствием согласился. И выпивать стал реже, с соседями познакомил, и мы парами
собирались то у них в гостях, то у нас — было весело.
Как-то раз мы гуляли по улице и, проходя по аллейке, встретили
там цыганок. Они как-то странно смотрели на нас и тыкали пальцем.
Одна цыганка стремительно пошла в нашу сторону. Света заметила её
и, схватив меня за руку, начала быстро уводить оттуда. Я был потрясён.
— Что такое происходит? — спросил у Светы встревоженным
голосом.
Она ответила:
— Не люблю этих попрошаек, давай уйдём быстрее?
— Хорошо, давай уйдём, — сказал я и прибавил шагу.
Прошли мы метров шесть, я обернулся и увидел: цыганка стояла
на месте, смотрела на нас и крестилась. Мне стало не по себе.
Как-то раз я вернулся с работы, уставший как собака. Когда я зашёл в квартиру, в коридоре стояла Света и прихорашивалась у зеркала. Я разулся и подошёл, чтоб обнять её.
Обнимая Свету, взглянул в зеркало. Меня как током ударило —
в отражении в зеркале вместо Светы стояла старая бабка. Отпрыгнув
от неё, с испуганным лицом я посмотрел на Свету.
— Что произошло? — спросила она у меня.
— Хрень какая-то померещилась, — ответил я ей. Снова подойдя к Свете, поцеловав её и взглянув в зеркало, я увидел, что там отражалась моя Света, всё такая же красивая.
«Это от усталости», — подумал я, разделся, вымыл руки, поужинал и лёг спать.
Ночью я проснулся, оттого что Света встала с кровати. Я пристально смотрел на неё, не произнося ни слова. Первые секунды три
было всё спокойно. Потом холодный пот выступил у меня на лбу:
Света по-прежнему стояла возле кровати и судорожно тряслась.
Я не мог пошевелиться от страха, моё тело парализовало. Я чувствовал, как меня трясло, словно от холода. Секунд через тридцать
она камнем упала на кровать и до самого утра лежала неподвижно.
После увиденного я ещё долго не мог уснуть.
Утром, проснувшись, спросил у Светы:
— И давно у тебя лунатизм?
И рассказал ей о ночной ситуации. Она посмотрела на меня,
улыбнулась и сказала:
— Не помню.
Мы сидели на кухне и пили чай. Я любовался Светой, она была очень красива. После я собрался на работу и ушёл. Вечером, когда вернулся с работы, Света была уже дома. Как-то странно: я даже
не знал, где и кем она работает, не знал ничего о её прошлой жизни, она мне ничего не рассказывала. Говорила только что не хочет вспоминать о прошлом.
Детство её было тяжелым: жила с бабушкой, без родителей.
Что конкретно произошло с ними, она не говорила. Я знал, что бабушка её недавно умерла — и, когда мы познакомились, она приходила навестить могилу бабушки.
Ладно, это не так важно, я же люблю её и она меня. С ней я чувствую себя спокойно, так зачем же тогда париться по пустякам.
Спустя четыре дня Серёге было уже сорок дней. Я не стал говорить никому, встал рано утром, купил шкалик и маленькую бутылочку сладкой газировки. Поехал на такси к Серёге, сел у могилки,
поговорил с ним. Выпил водки пару рюмок. Остатки водки вылил
прямо на могилку.
Хоть было и утро, сильно пекло солнце — и я чувствовал что захмелел. Посидев ещё пару минут, попрощался с другом и хотел уже
уходить, как вспомнил про бабушку Светы и решил подойти к её могиле.
Твою же мать! От удивления я даже протрезвел: на могильной
плите была старая дата рождения, а дату смерти от старости было уже
не различить, хотя Света говорила, что бабушка её умерла недавно.
На пошарканном фото почти не было видно её лица. Но я смог
разглядеть черты той самой старухи, что была в зеркале, когда я обнял Свету. Неужели водка была палёной? Да что за ерунда, почему
все эти странности происходят именно со мной?!
Я вызвал такси и поехал — не домой, а на ту аллейку, где мы встретили цыганку. Я минут тридцать блуждал по аллее и наконец-то встретил именно ту цыганку. Сразу же пошёл к ней. Она меня увидела
и сильно занервничала, но пошла, хоть и неуверенным шагом, ко мне
навстречу.
Подойдя к ней, я сразу же спросил:
— Вы меня помните?
— Конечно помню, такую пару не забудешь, — сказала она.
Я удивленно спросил:
— Что вы имеете в виду?
Недолгая пауза, и дрожащим голосом цыганка заговорила:
— Твоя девушка не та, кем кажется. Она ведьма, пожиратель душ.
Ты никогда не замечал, что она меняется, молодеет или хорошеет?
Я стоял и слушал её, у меня в голове слова вообще никак не укладывались.
Она продолжала:
— Ей сейчас не менее девяноста лет. Живым вреда она не может
причинить, подпитка её на кладбищах — неупокоенными душами
самоубийц. Но ты намного сильнее её. И похоже, ты даже не подозреваешь об этом?
— О чём вы говорите? — спросил я у неё.
— Ты избранный, — сказала она. — Ты просто пока не знаешь
об этом.
— Да ты что, сумасшедшая? — закричал я ей. — Ты сама слышишь, что ты говоришь?
Цыганка сжалась от страха.
— Не надо, пожалуйста, — сказала и прослезилась: — Я не хотела вас расстраивать.
Она взяла мою руку и потянулась, чтобы поцеловать её. Я выдернул руку и нервно закричал на неё:
— Ты больна, твоё место в психушке!
Сказал я ей это, развернулся и быстрым шагом ушёл. И сразу же
направился к тёте Тане — сегодня же поминки, зайду в гости, проведаю её, как она там одна.
У меня слова цыганки из головы вообще не выходили. По дороге
мне попалась церковь, я зашёл в неё — подумал, мало ли, цыганка порчу наведет на Свету или чего ещё хуже. Может, я обидел её словами.
Я купил самую большую свечу и поставил за здравие моей девушки.
Вышел из церкви и пошёл к тёте Тане. Мы посидели у неё дома, пообщались там. Было мало народу: только родственники, я был
единственным его другом. Из-за любви выпить у Серёги не получалось завести друзей.
После поминок я пошёл домой, слегка перебрав алкоголя, —
но мне как раз это и надо было. После кладбища и слов цыганки мне
необходимо было расслабиться.
Когда я пришёл домой, Светы, на удивление, не было. Я принял
душ и, хоть было время ещё половина девятого, лёг спать. Ночью,
проснувшись от сильного сушняка, я увидел странную и одновременно жуткую картину: Света пристально смотрела на меня. Взгляд
у неё был злой.
Она недовольным голосом спросила у меня:
— Ты зачем за меня свечку поставил? Ты смерти моей хочешь?
Ты же такой, как я, зачем ты это сделал?
Я онемел от страха, даже пошевелиться не мог, не то что сказать
что-нибудь в ответ.
Она сказала:
— Ты, похоже, вообще ни о чём не знаешь! Завтра ты меня больше не увидишь. — И добавила: — Я не могу жить со слепцом.
И отвернулась от меня.
Что бы это всё могло значить? Я до самого утра проворочался
и только под утро смог уснуть.
Утром проснулся — Светы и её вещей не было. Ушла. «Значит, это
был не сон, — подумал я, — господи, мне нужен отдых».
У меня в голове была такая каша, что я вообще ничего понять
не мог. Я взял отпуск и всё время зависал с соседями. Только там я мог
настроиться на позитив и забыть проблемы.
Они спрашивали, почему мы расстались со Светой. Мне не хотелось им рассказывать — они посчитали бы меня сумасшедшим.
Я сказал:
— Просто не хочу говорить об этом, это больная тема для меня.
Они от меня отстали и больше не допрашивали.
Через пару недель расставания произошла ещё одна жуткая история, правда, не со мной, а с моими соседями. Как-то раз я сидел дома. Было уже поздно, я играл в танки, пил чай с вафлями — и вдруг
неожиданно звонок в дверь. Я даже подпрыгнул на месте от неожиданности и поспешил открыть дверь.
Звонок не утихал, как будто его заклинило. Я даже в глазок не посмотрел — сразу же открыл. За дверью стояла соседка Маша, в одной
ночнушке, вся зарёванная. Я затащил её за руку в квартиру. Посмотрел на её ноги — она была босиком. Я дал ей тапочки и провёл её
на кухню, спросив, что произошло.
Она села на стул и начала рассказывать…