В середине 90-х мы бомжевали.
Нет, не так.
В середине 90-х мы с моим возлюбленным были молоды, счастливы и бездомны. Мы кочевали по друзьям и знакомым, и на очередной дружеской кухне он играл на гитаре и пел:
Им не нужен свой дом,
День здесь, а потом прочь.
Им достаточно быть вдвоем,
Вдвоем всю ночь.*
Нашим друзьям, однако, было нас сначала достаточно, потом вполне достаточно, и наконец более чем достаточно. Через пять месяцев странствий мы поняли, что злоупотребили гостеприимством в особо крупном размере.
Нужно было как-то выворачиваться и покупать своё жильё.
В свободное от любви время я работала главным бухгалтером в коммерческой фирме. И в этом качестве была человеком практичным и конкретным. Я общалась с налоговой, прокуратурой, бандитами, нежно именуемыми братками. И главбух прекрасно знала о несовершенствах правового поля и о том, с какой легкостью могут риэлторы «обуть на всю котлету».
Но влюбленная женщина ничего этого не знала и знать не хотела. Она парила в восходящих потоках свободная и неуязвимая, а где-то там, внизу, мелкими букашками на топком правовом поле суетились риэлторы. И она победила во мне бухгалтера с той легкостью, с какой чувства тогда побеждали здравый смысл.
Я вышла навстречу лихим ветрам 90-х с поднятым забралом и томно прикрытыми глазами.
Денег у нас было примерно на прихожую. Остальное одолжили друзья в радостной надежде видеть нас пореже.
Список долгов был длинный и разнообразный. Одна моя подруга мечтала увидеть Париж. С каждой получки она обменивала по 4 доллара и откладывала в конвертик с Эйфелевой башней. Она отдала нам всё, все 28 долларов. У нее мы ночевали чаще всего.
Нам тут же подвернулась прелестная миниатюрная квартирка точно по нашим средствам. Это была угловая двушка на пятом этаже пятиэтажки с роскошным видом на железную дорогу и полуразрушенную церковь. В торцевое окно дружелюбно и в упор смотрели окна соседнего дома. А тыл надежно прикрывали солидные корпуса завода Водоприбор. Посреди комнаты возвышался немного кособокий самодельный топчан. В маленькой комнате на полу — гора книг и верхушка для новогодней ёлки в виде ангела. Она была сильно потерта, и казалось, что ангел подмигивает. «Халупа. Хрущёба», - жалобно пискнул опальный главбух. «Берём!» - радостно воскликнула я.
Нам предложили два варианта. Деньги за квартиру можно было положить в банковскую ячейку за пятнадцать долларов – безопасный вариант, или в сейф риэлтерской фирмы – бесплатный вариант. Лишних долларов не было, и нам достался Сектор Приз. То есть Бесплатный Сейф.
Риэлтерская фирма располагалась почему-то в общаге МГУ на Ленинских горах, но кого это смущало? Спартанскую обстановку крохотного офиса составляли стол, стул, риэлтор и сейф с хищно приоткрытой дверцей. С удовольствием пересчитав наши доллары, (последние пять были по одному доллару), мужчина спрятал их в свой сейф и тщательно закрыл на ключ. Где-то беззвучно рыдал и бился головой о стену мой внутренний бухгалтер.
У нотариуса уже сидел продавец квартиры, они непринужденно болтали и кажется даже выпивали. Нотариус заверил договор, продавец отдал ключи. До вечера мы регистрировали сделку в какой-то гос. конторе и только в сумерках приехали в квартиру.
Впервые за несколько месяцев мы стояли перед дверью, от которой у нас был свой собственный ключ. И ключ подошел. Дверь открылась. Мы вошли и сели на топчан. В вечерней тишине размеренно, как ходики, стучала электричка. В окне напротив светился экран телевизора.
Мой внутренний бухгалтер начал приходить в себя. «Дуракам везет», - сказал он, по-хозяйски осматриваясь. «Замок надо поменять. Вот здесь обои подклеим. И долгами я займусь. Но это завтра. Завтра».
До завтра, однако, было ещё далеко. Наступала ночь…
Снилось, что я в купе поезда играю в карты. Мы играем пара на пару, а противники — профи, поездные шулеры, во сне я это точно знаю. Но мой веселый партнер как-то незаметно и ловко передергивает карты, и мы выигрываем. Хватаем деньги, убегаем, шулеры гонятся за нами, стучат колеса, хлопают двери тамбуров, мы стремимся в хвост поезда — там ждет нас вертолет, уже вьется у ступеней веревочная лестница, нужно покрепче ухватиться – и мы спасены, мы в небе, пока, дуралеи! Звук вертолета становится нестерпимым, распадается на стук и звон, и я просыпаюсь. В дверь звонят и стучат одновременно. Я судорожно ищу выключатель; смотрю на часы — три часа ночи.
Внутренний бухгалтер бьется в непроснувшемся мозге: «Это хозяева квартиры. Нет, это бандиты. Нет, менты. — А почему менты?— Они не почему, они зачем. Что ты как маленькая. Не открывай.— Они дверь снесут, как жить без двери?— Ты хочешь жить с дверью или просто жить?— Позвонить в милицию?— Да говорю же, они уже здесь. Хорошо бы их обратно отзвонить».
Мозг окончательно покинул голову и наблюдал за нами с безопасной галёрки. Мы вооружились ножками от трехногого табурета, валявшегося на кухне, и замерли у двери. Между ударами я различила крик «Помогите!» Помогите? Сразу представила, как на лестничной клетке сражаются хозяева квартиры, бандиты и менты. Самому крутому, победителю, достанется наша квартира. И наши жизни.
За дверью стало тихо. Битва завершилась. Я подняла над головой ножку табуретки и щелкнула замком, как затвором. За дверью стояла седовласая старушка. От неожиданности я отпрянула. «Столетняя ниндзя победила в криминальной разборке на Северо-Востоке Москвы» — мелькнул в голове заголовок в Спид-Инфо. Но где трупы?
— У меня весь пол залит, — сказала ниндзя.
— Кровью?! – хором спросили мы.
Ниндзя вздрогнула и метнулась взглядом к приоткрытой двери соседней квартиры.
— Почему кровью? Водой.
— А где тогда менты?
— При чем тут менты? Нужно аварийку вызвать, у меня трубу прорвало, — беспомощно сказала старушка и неуверенно добавила, — помогите.
Ранним утром, выиграв в сражении с трубой, мы сидели на кухне у соседки. Пили чай и слушали рассказ о прежних хозяевах квартиры, с которыми она дружила много лет. Их окрутили риэлторы, они продали квартиру за бесценок, да ещё должны были срочно выехать, не успев вывезти все вещи.
— Ведь вы позволите им забрать книги?
— Конечно. Заодно и познакомимся.
За окном грянул колокольный звон: в полуразрушенной церкви метрах в тридцати от нас зазвонили к заутрене. Ну, как зазвонили, включили в колонки магнитофонную запись колокольного звона.
Колокол появится там лет через семь, когда церковь восстановят. А мы к тому времени расплатимся с долгами, обживемся, полюбим наш теплый родной скворечник и уже начнем выпирать из него, как тесто из кастрюли, растущими детьми, собакой-кошкой-цветами, днюющими и ночующими друзьями.
Главбух заработает денег, и мы уедем в новую большую квартиру. Вслед нам помашет с балкона соседка, с веревок — развешанное во дворе белье, а в воздухе будет разноситься настоящий колокольный звон.
Был ли у меня тогдашней, беззащитно парившей среди бурь и смерчей 90-х, ангел-хранитель? Если да, то он представляется мне веселым наглецом-шулером, хитро тасующим колоду и подменяющим бандитов-шестерок на почтенную даму треф.
* песня Б. Гребенщикова «Королевское утро»