Звонок в дверь. Пошли все к черту. Ещё звонок. Лежу на кровати, смотрю в книгу. Несколько звонков подряд. Ну что там за дурак? Нет меня дома, неужели неясно?! Наконец, тишина. Только подумал: “Слава богу” - снова звонок. Cволочь какая-то. С кровати не встал, но книжку откинул. Теперь точно не открою. Посмотрим, кто кого переупрямит. Ещё один звонок – лежу. Снова звонят – не трогаюсь с места. Еще раз – и не подумаю, пальцем не пошевелю. Вроде замолкло. Приподнялся на кровати, прислушался. Удаляющихся шагов не слышно. Тишина. Махнул рукой, снова лёг, поудобнее подпихнул подушку под голову, и только сосредоточился на книге, как в дверь снова зазвонили.
Я смешался, не зная, что делать. В конце концов, хоть в такой малости я могу настоять на своём? Я могу не прогнуться и остаться лежать, у себя дома? С другой стороны, любопытно, кто так настойчиво пытается меня достать? Если человек так долго звонит в дверь, то он либо знает, что я дома, либо просто идиот. Я уверен, никто не знает наверняка, дома я или нет, значит за дверью идиот, дебил, придурок или что-то подобное.
После еще одного звонка и еще одного, становится не по себе, не то что бы страшно, но странно как то. Ведь и у идиота должно кончиться терпение. Снова звонок. Встаю с кровати, решив открыть, если позвонят еще раз. Стоящий за дверью меня переупрямил, но я уж скажу ему всё, что о нем думаю. Стою. Жду. Тишина. Звонков нет, но и удаляющихся шагов не слышно. Видимо затаился. Тоже прислушивается к происходящему в квартире, может быть, даже прислонился ухом к двери. Не шевелюсь, звонков нет, переминаюсь с ноги на ногу. Может всё-таки ушел? Шагов я не слышал, но он мог на цыпочках. В конце концов, как он поднимался, я тоже не слышал.
Снова лёг, взял книгу, но тут же откинул. Интерес пропал. Просто лежу, смотрю в потолок, радуюсь, что меня оставили в покое. Я вообще не люблю, в последнее время, открывать дверь. Приходящие меня бесят. Большинство смотрят на марку моего телевизора и холодильника, оценивают мебель, линолеум, а я чувствую себя неловко, хотя знаю, что не должен, вроде бы. Но они так нагло смотрят, как будто лепят мне на лоб ярлык с моей стоимостью. И тут не важно, низкая у меня стоимость или высокая. Бесит сам факт оценки. Никто не ходит ко мне просто так. Им все время что-то нужно от меня. Им нужно, нужно, нужно... А я всё больше не люблю людей, чувства истончились, ощущаю все больше неискренности, замыкаюсь в себе. Единственное моё реальное желание - свободная мысль.
Так я и лежал, повернулся набок, начал засыпать, и тут… ДЗИ-Н-Н-Ь…ДЗИ-Н-Н-Ь… Резкий противный звук. Я подскочил на кровати, замолотило сердце, застучало в висках. Звонки не прекращались. Отдышавшись немного, я пошёл к двери, намереваясь разобраться с возмутителем спокойствия. Щелкнув замком, я с силой распахнул дверь, и… порыв воздуха, разметая сор, пронесся по лестничной площадке. За дверью никого не было. Тишина…
Мне стало не по себе. Снова и снова, я обводил взглядом площадку, хотя спрятаться тут было негде. Просто кто-то пошутил? Но не мог же он так быстро убежать? Если бы побежал, я бы услышал топот на лестнице. В полнейшем недоумении захлопнул дверь и пошёл на кухню. Захотелось чего-нибудь съесть. Когда стоял в раздумье перед открытым холодильником, в дверь снова позвонили.
Я ринулся открывать и предусмотрительно взглянул в глазок. За дверью стоял Михалыч, алкоголик, живший за стенкой.
Ну конечно, и в первый раз звонил он. У нас двери рядом, поэтому я и не слышал шагов. Он вышел из квартиры, стал звонить, а когда я пошёл открывать, просто зашёл к себе. Я опоздал на пару секунд, поэтому никого не увидел.
Я открыл дверь. Михалыч был в своём обычном виде - с похмелья, в рубашке, когда-то белого цвета. Волосы на спине росли столь бурно, что пучками торчали из под засаленного воротничка. Синее вылинявшее трико и стоптанные резиновые шлёпанцы удачно дополняли образ.
- Здорова – сказал он – Слушай, такое дело, займи мне на пузырь. А то накрывает, вообще, блин, еле двигаюсь…
Года три назад я ему занял на пузырь, и он не отдал. После этого я перестал ему занимать, но он периодически заглядывал с просьбой занять. Многочисленные отказы не производили на него никакого впечатления. Михалыч не обижался, не упрашивал, просто уходил, не оставляя надежды, что ему займут в следующий раз.
- А я тебе хоть раз занимал, после того как ты мне не отдал?
- Да мне на самую дешёвую четушку. Поправится нужно. – ушёл от ответа Михалыч.
Почему-то мне захотелось сделать ему приятное.
- Слушай, у меня полбутылки коньяку стоит. Устроит тебя? Могу отдать.
- А-а, ну конечно, устроит, спасибо большое, как говорится - заговорил радостной скороговоркой Михалыч - Коньяк, конечно, устроит, ещё как, давно коньячку не пил, а в молодости, помню, Арарат, ах, хорош был...
Я достал из шкафчика початую бутылку и протянул ему. Он взял её удивлённо и бережно, как дитя.
- Спасибо. Ты человек.
- Да ладно, не стоит разговоров, слушай, а это не ты, сейчас в дверь звонил? – спросил я, будто между делом.
- Куда?
- Ко мне в дверь.
-А-а-а – протянул Михалыч и глупенько захихикал – Ну, конечно, я звонил. Ты же мне и открыл.
- Да нет, не сейчас, когда я тебе открыл, а вот, на протяжении последнего часа.
- А-а, нет, тогда не я.
- Точно не ты?
- Точно, я один раз позвонил, ты сразу и открыл. Я вообще десять минут назад только проснулся, башка гудит. Ужас. Денег нет, пойду, думаю, спрошу, может, кто займёт хоть на четушку, а то знаешь…
-А у тебя дома больше никого нет?
-Нет, конечно, я один сегодня, знаешь, борщ-то у меня есть наваренный, пожрать то есть…
- Понятно – сказал я – дав понять, что подробности его быта меня не интересуют и что он может уходить.
Настроение, начавшее улучшаться, вновь стало отвратительным. Михалыч, своими словами, разрушил всю логическую цепочку, подведённую под непонятные звонки. Если не он, то кто мог нажимать кнопку раз за разом, и куда он делся, когда я открыл дверь? Кроме как в квартиру к Михалычу он не мог никуда зайти так быстро и беззвучно, но Михалыч ещё спал. Что сталось со звонящим? Расщепился на атомы?
Вспомнилась услышанная когда-то примета, если, покажется стук или звонки в дверь, то ни в коем случае не нужно открывать, потому что это стучится беда, и, открыв, ты впускаешь её в свой дом. Следуя этой примете, открывать дверь нужно только когда явственно слышишь, что стучат или звонят. Могло ли мне почудиться? Нет. Я абсолютно уверен, нет. Звонки были настоящие. Разница между послышавшимся звонком, и тем когда тебе долбают мозги на протяжении часа существенная. Я слышал много звонков в дверь – Ясно, чётко, громко.
Тогда кто звонил? – всё тот же вопрос. Ответа я дать не мог. Ни одного дельного объяснения не было. Тогда я разозлился и крикнул громко:
- Кто бы ты ни был, пошёл ты нахер! – звук собственного голоса в пустой квартире подействовал на меня бодряще и я ещё раз повторил – Кто бы ты ни был - иди нахер!
Происшедшее показалось сущей ерундой. Ну позвонили, ну ушли, с кем не бывало? Какая разница, слышал я шаги или нет, знаю, кто это или нет, не важно. Сел в кресло, закурил, вспомнил, что завтра у меня ещё один выходной, что надо бы купить новые ботинки, потому что у старых отклеилась подошва, что шансы “Локомотива” на попадание в зону лиги чемпионов ничтожно малы.
Звонок раздался так неожиданно, что я чуть дымом не подавился. Непонятное чувство, то ли бежать открывать, то ли остаться сидеть на месте. Позвонили ещё. Сигарета задрожала между пальцев.
- Успокойся, нет ничего страшного, встань и открой.
Я подошёл к двери, руки подрагивали, даже щёлкнуть замком получилось не с первого раза. В подсознании сидел страх, что за дверью опять никого не будет.
Я отворил и…
За дверью стоял Михалыч, уже покончивший с отданной ему бутылкой.
- Слушай, я хотел тебе спасибо сказать – начал бормотать Михалыч, заплетавшимся языком – Ты настоящим мужиком оказался, потому что нужды человеческие понимаешь. Не все понимают, что человеку нужно выпить. Просто мне нужно было выпить, а ты бутылку мне отдал свою. На такое не каждый способен. Так вот просто. Ну, я думаю, бля, отличный парень. Как говорится, ближнему надо помогать, что мы, люди, без доброты?..
Меня вдруг взяло на него такое зло, что захотелось съездить ему по роже. Какого чёрта этот старый алкаш опять лезет и заставляет меня переживать неприятные ощущения? И я ещё должен слушать его пьяную толковищу о хороших мужиках и помощи ближнему, сдобренную философскими интонациями.
- Тебе что-то нужно? – спросил я
- Нет, ничего, я ж только спасибо сказать…
- Не за что, мог бы не утруждаться
- А я думаю, может, ты дашь мне ещё деньжат, сейчас бы сгонял в магазин, вместе бы посидели, выпили, а то что, всё-таки соседи…
- Слушай ты, - начал я срывающимся от негодования голосом – Я когда-нибудь изъявлял желание пить с тобой? Нет. Тогда зачем ты лезешь ко мне с этими предложениями? Я тебе отдал початую бутылку, всё, радуйся, и оставь меня в покое, пожалуйста.
- Вот значит как – крикнул Михалыч – Ну и пошёл ты нахуй.
Я хлопнул дверью перед его носом, так что штукатурка посыпалась.
Может быть, зря я так резко. В сущности, он мужик неплохой и безобидный, но пусть не лезет сюда больше, спокойнее будет. Щёки горели от возбуждения. Зашёл в ванную, подставил лицо под струю холодной воды. На секунду перехватило дыхание, но потом, напряжение стало спадать. Может быть, стоит залезть под душ и ополоснуться всему?
Как только я об этом подумал, снова раздался звонок.
- Ну, Михалыч, сука, ты дождёшься – шептал я по дороге к двери. Ни секунды не мешкая, я распахнул её и уже собирался напустится на Михалыча, но слова застыли во рту. За дверью никого не было, ни Михалыча, ни кого-либо ещё. Пустая площадка и полная тишина в подъезде. Ни топота, ни шороха, ни хлопнувшей двери. Я почувствовал, как от испуга поднимаются волоски на моих руках. Никаких мыслей и предположений уже не было. Они растворились в страхе. Я боязливо вышел на площадку, в домашних тапочках. Оглядел внимательно стены, пол, потолок. Перегнулся через перила, посмотрел вниз. Сделал ещё несколько кругов по площадке, спустился на пролёт вниз, подошёл к двери, и внимательно оглядел звонок, надеясь увидеть хоть какие-то следы человеческого присутствия
Звонок был такой же, как раньше. Белый с черной кнопкой, никаких царапин, пятен или ещё чего-то на нём не появилось. Я нажал на кнопку. Дзиннь. Нажал ещё. Опять Дзиннь. Нормально работает. Жмёшь - звонит, не жмёшь - молчит, никаких самопроизвольных звуков. Значит, кто-то всё-таки стоит за дверью и жмёт эту чертову кнопку. Тогда куда и почему он исчезает, когда я открываю дверь? По спине бегал холодок.
Я зашёл в квартиру и захлопнул дверь. Уют исчез, было некомфортно, ни в моём удобном креслице, ни на диванчике, ни за обеденным столом. Я вскакивал, нарезал круги по квартире, и пересаживался с места на место.
Что же делать? – Почитать? Посмотреть телевизор? – не смогу ни на чём сосредоточится. Поспать? – разве я засну? Поесть? – кусок не полезет в горло. Пойти прогуляться? – А что будет тут?
Так я и сидел, курил сигарету за сигаретой. Не знаю, сколько прошло времени, но вновь раздался звонок.
Я вытянулся в струнку. Как же поступить? Может быть, не обращать внимания? Очень не хочется снова видеть пустую площадку. Позвонили ещё раз, и ещё раз. С другой стороны, слушать этот бесконечный трезвон невозможно. На цыпочках подойдя к двери, взглянул в глазок. Пустая площадка, звонки прекратились.
Внезапно мне стало даже весело. Отлично провожу выходной – звонят в дверь, бегу открывать, никого не вижу, закрываю дверь, опять звонят, опять бегу, и так по кругу… Вырвался нервный смешок.
Тогда разум подсунул мне очередную соломину рационального, и я поспешил за неё ухватиться. Ведь звонок – это устройство, в любом устройстве возможны неполадки, что если там просто перемкнуло какие-то проводки, вот он и звонит? Логика тут же сломала эту соломину. Ведь, в этом случае, звонок не смолкал бы, в независимости от того подхожу я к двери или нет.
Как бы я не хотел верить, что столкнулся со сверхъестественными силами, но на ум не приходило ничего другого.
В дверь снова позвонили. Страха уже не было. Я подошёл, открыл, оглядел привычную пустую площадку, захлопнул дверь, и плюхнулся обратно на кровать. Повертел в руках книгу, ещё с утра казавшуюся мне такой интересной. Отшвырнул её.
Позвонили опять. Лежал и не двигался. Звонки не прекращались минут пятнадцать. Всё это время я не шевелился, проявляя чудеса выдержки. Когда терпению подошёл конец, и я вновь хотел побежать и открыть (пусть никого не будет, хотя бы прекратится этот мерзкий трезвон) звонок, наконец, замолчал.
Я уже не верил, что это случится. Лежал и упивался тишиной, как величайшим благом, не пытаясь что-либо объяснять. Впрочем, продолжалось это недолго. Минут через десять снова раздался звонок. Но, о чудо! Звонил телефон! Ещё с утра я был бы не рад ему, но теперь он просто ласкал слух. Мне захотелось просто услышать человеческий голос. Не важно чей, лишь бы из реального мира. Пусть бы говорил о скучных рутинных вещах, лишь бы вырвал меня из этой бредовой ситуации.
- Алло, слушаю – ответил я. Тишина в ответ. Тишина, о которой я несколько минут назад молил как о высшем благе. Та же тишина, помещённая в трубку телефона, была пугающей.
- Алло, говорите, я слушаю вас !
Никакого тяжёлого дыхания в трубке, никаких шорохов, идеальная тишина. Я посмотрел на табло определителя. На нём высвечивался мой собственный номер. Стало совсем не по себе, сердце казалось, падает куда-то в желудок и бултыхается там.
- Твою мать – закричал я на всю квартиру. Голос тут же сорвался и захрипел, но я не сдерживал себя – Какого чёрта здесь творится? Что за бесовщина?!
Телефон вновь зазвонил, высвечивая мой собственный номер.
- Кто ты тварь? Какого хрена тебе от меня надо? – заорал я, схватив трубку, но тому, кто звонил, было плевать на мою вежливость или грубость. Он молчал.
Бросив трубку, я бессильно рухнул в кресло. Зазвонили в дверь. Не пошевелился. Плевать. Зазвонил телефон. Тоже плевать. Звонят одновременно. Надрывается телефон, а дверной звонок беспрерывно дзинькает.
В такой ситуации долго не усидишь. Я соскочил с кресла и заметался по квартире, не зная в какой угол забиться. Поднял трубку, уже ничего не говоря, просто приложил к уху, чтобы телефон перестал звонить. Звонящий, по-прежнему, помалкивал. Кинув трубку, подбежал к двери, распахнул её. Разумеется, никого.
Поймал себя на мысли, что сейчас больше бы испугался, если бы там кто-то стоял. За окном вечерело, и в тёмно-синем сумеречном свете лестничная клетка выглядела особенно одиноко и таинственно.
За спиной вновь зазвонил телефон.
- Сейчас ты у меня заткнёшься – сказал я, подошёл к телефону и выдернул шнур.
Снова зазвонили в дверь.
- Звони, звони, сейчас я и тебя вырублю.
Принёс табуретку, встал на неё и оборвал провод звонка.
- Вот теперь звоните, сколько влезет – довольно произнёс я. На столе зазвонил мобильник. Взял его, взглянул. Мой номер показывает. Даже отвечать не стал, молча, вынул батарею.
И тут снова зазвонил телефон. Теперь я точно не ожидал его услышать и едва не подпрыгнул от неожиданности. Неужели он подключился сам? Но всё оказалось ещё проще. Штекер лежал на полу, но телефон, всё равно, почему-то звонил, и табло, по прежнему, горело красным, высвечивая мой номер.
Я зря удивлялся. Если в твою квартиру целый день кто-то звонит, но за дверью никого не оказывается, если телефон определяет свой же номер, то глупо надеяться, что отключение от питания заставить звонки умолкнуть.
Дверной звонок тоже ожил, я зря обрывал провода.
Теперь и в дверь, и по телефону звонили одновременно. Я задыхался, дергался, не зная к чему кинуться. Хватал телефон, он на минуту останавливался, потом звонили в дверь, я бежал к ней, потом подключался мобильник, и всё это сливалось в адскую какофонию.
Не в силах больше терпеть я просто схватил телефон, открыл балкон и швырнул его вниз. Аппарат с треском раскололся о землю. Стало немного тише. Тогда я схватил звонивший мобильник и ни капли не жалея вышвырнул его туда же.
Теперь звонили лишь в дверь. Я принёс стул, залез на него и, с мясом вырвав дверной звонок, тоже вышвырнул его с балкона.
Наконец-то настала тишина, которую, казалось, ничто не может потревожить. Но тут в спальне зазвонил будильник. Нужно ли говорить, что я его не заводил?
Через минуту будильник последовал маршрутом телефонов и звонка.
Тишина долго не продлилась. Самопроизвольно включился телевизор. Ничего не показывал. Шипели помехи на полную громкость.
Я заткнул уши и закричал, вопрошая кого-то:
- Когда же прекратится это ****ство?!!
После я уже ничего не соображал, просто громко матерился. Телевизор не был включен в сеть, но не выключался, и звук нельзя было уменьшить. Тогда я просто схватил кружку и метнул в экран. По экрану поползла трещина, но телевизор не замолкал.
Я схватил его, выдрал, с мясом, присоединённые провода, чуть не упал, запутавшись в них, но, всё-таки, дотащил телевизор до балкона, и что было сил швырнул его вниз. Раздался дикий грохот, в соседних окнах, за занавесками, мелькали любопытные головы. Кто-то закричал:
- Что там происходит?!
Мне было уже на всё плевать. Я часто дышал, в висках пульсировало, взгляд блуждал по квартире не в силах на чём-то задержаться.
И тут в дверь позвонили. Звонка не было, но звук оставался прежним. Звонила пустота. На тумбочке зазвенел невидимый телефон, зашипел невидимый телевизор.
“Бежать, бежать отсюда немедленно”
Но куда бежать? На улице уже стемнело. Куда я сейчас, в таком диком состоянии? Плевать. Главное куда-то сбежать, потом что-то придумается. Главное оставить эту сумасшедшую квартиру.
- Бежать, бежать – повторял я как заведённый. Сбегая по лестнице, я скакал через три ступеньки во тьму. В подьезде не горела ни одна лампа. Спустившись на пролёт, я оглянулся на свою дверь. Она осталась приоткрыта, свет из прихожей, тонким лучом освещал тёмное пространство вокруг. И я увидел стоящего за дверью. Он стоял в самом углу, рядом с дверью, закутавшись в длинный чёрный саван, рука его нажимала на кнопку звонка.
Я тряхнул головой, и он пропал, растворился в темноте подъезда, оказался ветвями тополя, мотавшегося за окном от ветра.
Я опомнился и побежал ещё быстрее. Из черноты подъезда, я нырнул в черноту улицы. Сильно похолодало. Ветер пронизывал насквозь, захлёстывал дыхание, и так сбитое, зашкаливающим сердцебиением. Я чувствовал, что насквозь промок от пота, в голове мелькнуло, что завтра я свалюсь с температурой.
- Стоять – раздался крик за спиной.
Я оглянулся. От розовевшего вдалеке фонаря бежал какой-то силуэт. Я ускорил бег, но тут, ещё кто-то врезался в меня с боку. Я упал, мне заламывали руки, я закричал, но мой крик тут же захлебнулся от нескольких тяжёлых ударов в печень. Дальше ничего не помню.
***
Как мне потом рассказали, когда я начал швырять с балкона вещи, кто-то из соседей вызвал полицию. Те подъехали, как раз в тот момент, когда я выскочил из подъезда. Они побежали за мной, схватили, и утихомирили своими методами.
Разговор с ними тоже вспоминается очень смутно. Я им пытался что-то объяснить о звонках дверь, о самостоятельно звонивших телефонах и включавшемся телевизоре, но они не стали особо слушать и отправили меня в психушку, сказав, что я их клиент.
В больнице врач, побеседовав со мной две минуты, оборвал меня и сказал:
- Понятно, слуховые галлюцинации, довольно распространённая вещь. Сколько пили накануне?
- Я не пил, я вообще не очень-то пью. – ответил я.
- Да? Правду говорите? – c сомнением переспросил он
И тут я понял, что здесь мне не помогут, а вот окончательно уничтожить могут в два счёта.
Это в фильмах встречаются умные психиатры, стремящиеся проникнуть во все сплетения разума своего подопечного. Здесь же, передо мной был уставший мужик, наверняка обремененный семейными заботами. Он уже лет двадцать ставил диагнозы, руководствуясь лишь желанием, не слишком уклонится от медицинского справочника.
В этой ситуации, если я назовусь алкоголиком, то меня ждёт куда более легкое лечение. Повыводят меня из запоя, попичкают какими-нибудь успокоительными. Алкоголиков у нас любят. Это же такое здравое происшествие, ну пил человек неделю, допился до зелёных чертей. Святое дело. Нужно его поставить на ноги, и пусть идёт в общество. Он же плоть от плоти его родной полезный член. А вот который не пьёт, а ему всё равно что-то мерещится, тот рискует остаться тут надолго.
- Извините, доктор, я солгал, я действительно был в запое, восемь дней… - опустив голову, сказал я.
- Ну, понятное дело – разулыбался врач – что ж ты мне голову-то морочишь. Не пью. Я полжизни с такими как ты вожусь, вижу насквозь. Допился. Устроил погром в квартире. Весь дом переполошил. Ну да ничего, пролечим. Главное тебе пить бросить, в этой ситуации. Я ставил таких как ты на ноги. На законченного алкаша ты пока не похож, хоть по мозгам тебя уже изрядно долбануло.
Меня стали лечить. Я полностью признал, что у меня были галлюцинации, говорил, что очень испугался, что не хочу, чтобы они повторялись, что никогда не буду больше пить. На вопрос “слышу, ли я что-нибудь непонятное?” Я неизменно отвечал, что всё в порядке, что ничего странного я не слышу, да я и действительно ничего не слышал.
У меня было много времени, и я постоянно думал, уставившись в потолок, созерцая засхошие известковые разводы. Иногда я даже в слух рассуждал, обращаясь к соседу по палате. Это был худенький тихо помешанный старичок, ничего не говоривший, лишь постоянно, потихоньку, копошившийся в своих штанах.
- Знаешь, дед, говорил я ему – подумав хорошенько, я понял, что в мире не существует никого кроме меня. Нет, существуют другие тела, но они неспособны пробиться ко мне через свою оболочку. Знаешь, я думаю, что эти звонки были вовсе не безумием. Наоборот, это было прозрение. Я увидел мир таким, каков он есть на самом деле. Все скажут, что я сошёл с ума, а я считаю, что мне открылась истинная суть вещей.
К тебе в дверь кто-то звонит, ты открываешь, но за ней пустота. Разве это не великолепная аллегория нашей жизни. Разве это не её суть. Слабые люди видят на месте звонящего кого-то, но только прозревший видит на его месте пустоту. Слышит пустоту в поднятой трубке, замечает пустоту в мерцающем экране.
А те, другие, они всё ещё надеются увидеть за дверью кого-то. Не понимают, что никого кроме пустоты там быть не может. И ерунда, если там кто-то стоит. Ну вот, я открывал, и за дверью стоял мой сосед, алкаш Михалыч. Разве за дверью кто-то был? Разве Михалыч не такая же пустота? Какой толк, что я видел его запитую рожу? Нет, за дверью никого не было и в тот раз. Просто я этого ещё не понимал. За ней никогда никого не бывает. Разве не пустоту мы постоянно слушаем в трубке. Даже тогда когда нам говорят “Я тебя люблю”. Нам кажется, что мы что-то слышим, но символ всего этого - звонящее одиночество. Оно тщетно пытается прорваться к нам, но не может, поэтому за дверью и нет никого.
Слабые люди не могут осознать, что к ним всё время звонит одиночество, и что за дверью никого нет.
Мы постоянно слышим эти звонки, и спешим открыть дверь. Открываем, и думаем, что пускаем кого-то, не понимая, что на самом деле никого нет. А может быть, понимаем, но, как всегда лицемерим перед самими собой. Внушаем себе, что это пришёл наш друг, знакомый, любимая. На самом деле, звонило, пришло, зашло только одиночество. Пришедший - зеркало, в котором мы разглядываем себя. Нам не хватает мужества понять, что за дверью никого нет, и не будет никого и никогда, кроме нашего одиночества.
Звонки так настойчивы, что мы не можем слышать их долго, и снова бежим, и снова малодушно открываем дверь. Пусть мы никого не увидим, но будем внушать себе, что кто-то пришёл, что мы не одни, да и звонки, замолкнут на время, перестав терзать барабанные перепонки. Что ещё нужно для счастья? И зачем нам осознание того, что за дверью, на самом деле, никого нет?
Ты понял, о чём я тебе говорю, дед? Разумеется, нет. Ты лучшее подтверждение моих слов.
Зачем же я тогда всё это рассказываю? Зачем я “звоню” к тебе, когда знаю, что ты, даже открыв дверь, не увидишь меня? Хотя, может быть, для нас не так важно, чтобы нам открыли? Нам просто нравится создавать весёлый трезвон. Если кому-то от него тошно, то пусть зажимает уши, обрывает нам провода, это его дело, а нас этот звон просто развлекает. Поэтому, да будет так.
Дед смотрел на потолок и шебуршал руками в штанах.
Через неделю меня выписали.