Молодой колорадский жук, столкнутый с картофельного листа кем-то неизвестным, свалился в жестяную банку из-под сгущенного молока, в которой уже целым слоем лежали вперемешку личинки и жуки. Молодой жук, обладая бойцовским характером и неуёмной энергией, надулся, привстал на тонких ножках, распушил усы и, страшно вращая глазами, закричал юношеским молодцеватым баском, срывающимся на фальцет:
– Что такое?! Кто посмел меня сюда толкнуть? Я уже взрослый жук! Что тут происходит?!
Он быстро забегал по телам своих сородичей в пределах окружности банки, ища выход. Рядом с ним и на него падали всё новые и новые личинки и жуки.
– Чего ты орёшь петухом? – с презрением в голосе спросил его старый жук, с трудом выбираясь из-под груды тяжёлых тел.
– Как чего? Я не пойму, что тут происходит? Почему мы все в куче? Где сочная картофельная ботва?
– Ботва там, за стенкой банки, – сказал старый жук, махнув коротенькой, кривой лапкой куда-то в сторону.
– Но кто посмел нас сюда сбросить?!
– Действительно, кто нас сюда сбросил. И за что? – хором подхватили личинки и несколько жуков. – Мы никому ничего плохого не делали, мы всего лишь кушали сладкие листочки картофельной ботвы.
– Почему наш бог оставил нас? Ведь он создал нас, почему же теперь допустил такую несправедливость? Что нам теперь делать? – послышались разнотембровые нестройные голоса со всех сторон и из глубины.
– Посмотрите наверх, глупцы! – сказал старый жук.
Все, кто мог, посмотрели туда, куда указывал мудрый, уважаемый всеми старый жук. На фоне прекрасного голубого безоблачного неба, по которому быстро поднималось утреннее июльское Солнце, высушивая росу на картофельной ботве, они увидели мерзкую рожу. Нижняя часть этой рожи заросла какими-то противными короткими и страшными волосами. Сверху тоже росли волосы, более длинные, колышимые ласковым, свежим и тёплым ветерком. Огромный жуткий рот, иногда чуть заметно приоткрывающийся, обросший вокруг волосами, вселил холодный ужас в обитателей банки, не по своей воле попавшими в неё. Громадные глаза, спрятанные за какими-то непонятными блестящими и прозрачными круглыми предметами, казалось, видят всех насквозь. Те, кто выполз из-под груды тел, чтобы посмотреть, теперь старались закопаться в неё как можно глубже.
– Кто это? Что это? – зашептали вопросы, охваченные жутким страхом, паникой жуки и личинки.
Старый жук, выждав паузу, чтобы все успокоились, ответил спокойно:
– Это человек.
– Кто-кто?
– Такой огромный?!
– Что ему от нас нужно?
Вопросы сыпались со всех сторон, как и новые личинки и жуки, падающие в банку. Старый жук покряхтел, собираясь что-то сказать, но в этот момент на него свалилась личинка, от которой он не успел увернуться, сбив мысль.
Большая, жирная оранжевая личинка, готовящаяся превратиться в жука, казалось бесстрашно, а на самом деле заворожено смотревшая на человека, не в силах от страха отвести взгляд, крикнула сдавленным голосом:
– Он нас съест! Посмотрите, какой огромный у него рот! И сам он громадный, в сто тысяч раз больше каждого из нас!
– Нет, ¬– успокоил старый жук, – люди нас не едят.
– Откуда ты знаешь? – прокричала оранжевая личинка, отмахиваясь от целой кучи мелких красненьких личинок, упавших сверху, нынешним утром вылупившихся.
– Я прошлогодний жук, дорогая моя, перезимовал в земле. Видел, как люди собирают ягоды малины, смородины и съедают их, а нас никогда не едят. Я даже думаю, что мы им противны.
Что такое малина и смородина никто не знал, но это никого и не интересовало. Раз старый жук так говорит, значит, знает, о чём говорит. Всех интересовала их дальнейшая судьба. Весь верхний слой общества смотрел в небо со страхом, а нижние слои не знали, что им делать, они сидели придавлено.
– Зачем же он нас собирает? – выкрикнул вопрос молодой жук, видя с ужасом, как человек подвёл банку под нежно-зелёный листик картофельной ботвы, просвечиваемый лучиком ласкового утреннего Солнышка, на котором сидели три красавицы личинки, мирно поедая его сочную, вкусную мякоть. Смертоносным краем банки, сотворённой из бронированного толстенного железа, он провёл по листу и несчастные, ничего дурного не подозревающие, только начавшие жить личинки, свалились в банку, пополнив число её пленников. Духота и давка в банке нетерпимые.
– Я не знаю, зачем он нас собирает, – признался старый жук, – но уверен, что обратно на картофельную ботву он нас не выпустит.
– Экий мудрец нашёлся, – с презрением выговорил молодой жук. – И без тебя понятно, что не выпустит, раз к нам так бесжуковно относится!
Старый жук обиделся, сердито повернувшись к молодому жуку другой частью своего тела, не желая продолжать разговор. А молодой жук и не чувствовал в этом никакой надобности. Он крикнул что было силы:
– Братья, товарищи, мы в концлагере! Нас тут всех уморят! Надо спасаться!
Личинки от страха потеряли дар речи, не могли двигаться. Они лишь глубже втянули чёрные головки внутрь своих нежных красных телец. Пришипились, ожидая, что скажут взрослые.
– Ты чего орёшь?! – гневно и развязно обрушилась на него компания наглых жуков, примостившихся у прохладной стенки банки.
– Я не ору! Я призываю к действию!
– К какому? – угрожающе гаркнул один из жуков, готовясь броситься в драку.
– Как к какому? – изумился молодой жук, чуть отступая назад от грозной компании соплеменников. – Надо организовать побег. Посмотрите, нас уже полбанки набралось, край её всё ближе к нам. Хватит сидеть! Нижние слои нашего общества погибают в духоте, давке и бесправии. Они даже слова не могут сказать!
– Я те счас покажу побег! – заворчал один из жуков, приняв угрожающую позу, но, не решаясь броситься в драку без поддержки приятелей.
– Да вы что? Вы очумели что ли?! Нас тут уморят! Неужели непонятно?!
– Много ты знаешь! Сиди спокойно и не рыпайся!
– Пошли вы все к чёрту, – выругался молодой жук, бросившись на стенку банки, и, растопырив ножки, стал медленно и осторожно карабкаться вверх.
– Бунтарь проклятый! – неслось снизу. – Прославиться хочешь?! Героем захотел стать?! Думаешь, что будущие поколения тебя помнить будут?!
Жук, желая помочь своим неразумным, покорным колорадам, остановился, уже поднявшись весьма высоко, перевёл дыхание, и, чтобы не свалиться вниз, негромко позвал:
– Братья, ползите за мной!
Тут он сорвался, упав на спину, придавив двух личинок. Дружный хохот раздался со всех сторон. Молодой жук валялся на спине, беспомощно барахтая ножками в воздухе, не в силах перевернуться.
– Ну, что? Даже перевернуться не можешь со спины на ноги, засранец, а всё туда же – бунтовать! Нашёлся вождь полосатых! Неудачник!
Никто не помог молодому жуку перевернуться со спины на ноги. Наоборот, старались сделать так, чтобы он как можно дольше валялся на спине. Две ушибленные личинки с рёвом выбрались из-под него, жалуясь на гадкого жука.
– Надо его поколотить, – предложил один из жуков.
Тем часом, молодой жук перевернулся. Теперь он был сердит на всё общество, но не оставлял надежду спасти их и спастись самому. По телам и головам их он разбежался, крикнув:
– За мной, ребята! – и вновь бросился на стенку.
Стенка скользкая, неприятно пахла протухшими трупами их предшественников, здесь уморённых. Жук полз осторожно и настойчиво, теперь уже не отвлекаясь, не слушая проклятий доносящихся снизу. Его взгляд, он весь сосредоточился на неровном крае банки, который медленно, но верно приближался. Воздух становился свежее, небо уже не казалось кругленьким голубым кружочком, как из глубины банки виделось. Чувствовался волнующий, прелестный запах родной картофельной стихии.
Человек, увлёкшись сбором вредителя, торопясь скорее закончить, не замечал дерзкую вылазку смельчака пленника. А молодой жук дополз-таки до верхнего края банки! Там на узенькой площадке образованной выступом жести неровно вырезанной ножом крышки банки, он отдышался и на мгновение замер, увидев сверху неописуемую красоту залитого солнечным светом цветущего необъятного картофельного поля! Он и не догадывался, что его поле, его страна так мила и потрясающе красива!
– Вот он, рай мой! – воскликнул жук, ни к кому не обращаясь. – А там ад кромешный, куда помещают послушных, молчаливых, боящихся, смирных, покорных жуков и личинок
Увидав, что молодой жук благополучно дополз до края банки, смелые жуки и личинки со всех сторон бросились на стенку и поползли вверх. Но не все осмелились на дерзкий шаг.
Молодой жук, продолжая сидеть на краю банки, подбадривал ползущий к спасению колорадский народ, и это чуть было не стоило ему жизни. Человек увидел массовый побег своих пленников, стал легонько постукивать пальцем по стенке банки с внешней стороны, отчего ползущие внутри банки жуки и личинки срывались со стены, падая вниз.
Молодой жук опять посмотрел на красивое зелёное картофельное поле, усыпанное белыми и голубенькими цветочками, слегка и заманчиво покачивающимися от дуновения летнего ветерка, сердцевина которых особенно вкусна, и бесстрашно прыгнул вниз. Он задел руку человека, держащую банку. Человек понял, что кто-то убежал, но заниматься его поисками в картофельных зарослях никак не мог, ибо стену банки вновь штурмовали беспокойные жуки и личинки. Человек выпрямился, решив поиграть с пленниками в кошки-мышки, то есть в жуков-человеков! На добравшихся до края жестяной банки прытких жуков, он надавливал пальцем, удовлетворяясь хрустом их полосатого панциря. Изувеченный жук, иногда раненый, иногда погибший падал вниз. Он уже никогда не сможет подняться. Но были и такие раненые, кто с растопыренными, вывороченными крыльями, треснутым панцирем, обнажившим нежное тело, полз к стенке банки, делая бесплодные попытки подняться. В жуках и личинках проснулась, наконец, воля к жизни, страсть к победе. Личинок человек не давил, ибо знал, что брызжет из них противная мякоть. Он лёгким щелчком сбрасывал их вниз.
Но далеко не все жуки и личинки искали спасения. Если бы все бросились бежать, то человеку затруднительно оказалось бы усмирить их. Большинство по-прежнему сидели тихо в своём болоте. Они видели гибель смельчаков: одни осуждали их, другие жалели, третьи с прискорбием понимали, что у них не хватает храбрости на подобный шаг. Они чего-то ждали, хотя сами не знали, чего именно.
А человек с удовольствием давил отважных жуков, сбрасывал личинок. На место убитых и изувеченных жуков новые не приходили, поэтому ряды борцов за собственную жизнь быстро редели и таяли. Человек, забавляясь игрой с жуками, думал: «Надо же, всё в точности, как у людей. У каждого жука свой характер, свой стиль поведения».
Наскучила человеку забава с жуками. Почти всех бунтарей он передушил. Чтобы избавить себя от заботы наблюдать за собранными жуками и личинками, он плеснул в банку водички. Из воды им труднее выбираться. Можно керосина плеснуть или жидкого мыла, но это трата лишних денег на американских оккупантов.
Потопленные жуки и личинки, пуская пузыри, проклинали бунтарей, из-за которых всё это несчастье произошло.
Сверху плюхались в воду новые жуки и личинки. Вот человек прошёл свой участок, поставил банку на землю и накрыл её кусочком фанерки, придавив крышку камушком. Ещё немного повозились жуки и личинки, быстро стали погибать.
А молодой колорадский жук, ударившись о землю так, что искры из глаз посыпались, и сотрясение мозга приключилось, отлежался в тенистой, прохладной расщелине между комков почвы, очухался, немножко покусал листочек картофельной ботвы, прядь которой лежала на земле, подпрыгнул и полетел подальше от сего страшного места. Но лететь далеко он не мог. Опустился на край прекрасного родного картофельного поля, дав себе чёткую установку: как увидит человека, сразу бросится в траву, где человек не догадается его искать, хоть эта трава очень дурно пахнет.
Устроившись на сильно объеденном кустике картофеля, особенно обильно усыпанном красненькими блестящими рубинчиками личинок, за которыми присматривали два-три родителя, стал он рассказывать о страшном человеке, собирающем жуков и личинок в банку, и умерщвляющем их там жестоко голодом, духотой, давкой. Но не понимали сородичи молодого колорадского жука. Не видали и не верили они в мифического человека и его банку. Считали молодого жука выдумщиком, брехуном, обвиняли в том, что хочет стать пророком, сделаться знаменитым в отечестве своём. Потребовали, ругаясь и негодуя, прекратить рассказывать глупые страшилки, а лучше заняться выведением многочисленного потомства, а то обещали прогнать с вкусного куста.
И стал откладывать молодой колорадский жук оранжевую икру на изнаночной стороне чудесных листочков картофельной ботвы, чтобы жаркое Солнце её не высушило. Заботы, хлопоты, дела и быт поглотили его, не оставив времени предаться размышлениям и воспоминаниям, и теперь уж он сам не знал, то ли ему приключившаяся с ним история приснилась, то ли на самом деле с ним случилась.
17.10.2020.