Глава 1. НИКА
Наслаждаясь солнечным летним днём, Серёжа гулял по парку. Голова качалась в такт играющей в наушниках музыке, шаг был лёгким, пружинистым, почти танцующим. Серёжа с блаженной улыбкой подставлял веснушчатое лицо лучам солнца и ветру, трепавшему его рыжие кудрявые волосы. Руки попеременно щёлками пальцами, отбивая ритм, и губы шевелились, беззвучно вторя словам солиста.
За очередным поворотом, пристроившись между двух лавочек, обнаружился ларёк с мороженым. Он дружелюбно светился в лучах солнца безупречно-белым цветом корпуса и зазывающе пестрел витриной, которая будоражила аппетит многообразием выбора и красочных обёрток. Серёжа остановился перед киоском. Рука полезла в карман шорт, где весело звякнули монеты и зашелестели купюры. Когда рука вернулась из кармана, тот даже обиженно вывернулся, словно пытался дотянуться до лежавших теперь на ладони денег. Увлечённо пересчитывая свои в буквальном смысле карманные деньги, Серёжа не сразу заметил, что за его действиями заворожённо следит большими глазами мальчик лет пяти, сидевший на лавочке рядом со своей бабушкой. Старушка увлечённо вязала что-то из красной пряжи, негромко рассказывая внуку сказку, но тот не слушал её, во все глаза глядя то на ларёк с мороженым, то на Серёжу с деньгами. Серёжа всё-таки заметил маленького наблюдателя, их взгляды встретились, и малыш тут же сделал вид, что ему до жути интересны его зелёные сандалики. Серёжа улыбнулся и вернулся к подсчётам. Затем проверил, пересчитав деньги ещё раз, вынул наушники, оставив их болтаться на шее, и поманил свободной рукой малыша:
- Выбирай, какое хочешь?
Мальчик сначала сделал вид, что не услышал, затем покосился на бабушку, которая как ни в чём не бывало продолжала своё занятие со спицами, пряжей и сказкой. До Серёжи донеслись обрывки фраз о том, как принцесса с мечом сражалась сразу с пятерыми чёрными рыцарями. Серёжа улыбнулся ещё сильнее и вновь позвал мальчика, на этот раз добавив к словам жест, указывающий на витрину:
- Хочешь мороженое? Выбирай.
Мальчик вновь покосился на бабушку. Та не обращала никакого внимания на происходящее, увлечённо рассказывая, как та же принцесса, уже верхом на пегасе, сражалась с огромным чудищем, осыпая его стрелами из лунного света. Её внук робко шагнул в сторону киоска, затем, после небольшой паузы, сделал ещё шажочек. Не встречая возражений со стороны бабули, он уже чуть смелее подошёл к Серёже и смущённо буркнул:
- Шоколадное… пожалуйста.
Ободряюще подмигнув мальчонке, Серёжа купил два шоколадных “стаканчика”, ссыпав в лоток для мелочи все свои сбережения. Получив взамен две порции мороженого в ярко-синих упаковках, Серёжа открыл и протянул одно из них мальчику. Тот робко и неуверенно потянулся к нему, словно ждал подвоха, но когда заветное лакомство оказалось у него в руках, с наслаждением укусил мороженое и тут же сморщился от ударившего в голову холода, но почти сразу широко улыбнулся, зардевшись, и уже чуть смелее сказал: “Спасибо”. Серёжа ответил положенное “На здоровье”, развернулся и хотел было уже надеть наушники обратно, когда кто-то деликатно коснулся его локтя. Серёжа резко повернул голову в сторону касания. Там стояла бабушка и протягивала ему длинный красный шарф, который, судя по всему, только что закончила вязать.
Одежда была не по погоде, да и красный цвет Серёже не очень нравился, но отказывать бабушке, рискуя своим отказом огорчить пожилую женщину, тоже не хотел, поэтому уточнил:
- Уверены? Это не обязательно.
- Я настаиваю. Обязательно пригодится, бери-бери,- ответила старушка, похлопала его по плечу и, улыбнувшись, вернулась обратно на скамейку, достала из корзинки ещё один клубок пряжи и принялась накидывать на спицу первый ряд петель, продолжив рассказ о сражении между воинством принцессы и некими служителями древнего зла.
Серёжа пожал плечами, но спорить не стал. Нести шарф в руках было неудобно, повязывать на шею - слишком жарко, так что он повязал подарок на пояс, по крайней мере, на время, пока не доест мороженое, и у него не освободятся руки.
Мороженое, освобождённое от пластиковой обёртки, которую Серёжа выбросил в мусорку у киоска, быстро становилось мягким и подтаивало под старательными лучами летнего солнца. Серёжа смело кусал мороженое и причмокивал от удовольствия, радуясь сочетанию холодной сладости и тёплого ветерка. Мороженое очень быстро закончилось, а прогулка продолжалась, когда он вдруг услышал чей-то голос, зовущий на помощь. Голос, судя по всему, принадлежал кому-то из детей. В первый момент Серёжа даже решил, что этот возглас был произнесён кем-то в игре, но голос и призыв о помощи прозвучали вновь. На этот раз, прислушиваясь, мальчик безошибочно различил в нём интонации искренней тревоги. Он поспешил на звук, оглядываясь по сторонам в поисках других людей, но этот участок парка, как назло, оказался сегодня безлюдным. Чем дальше Серёжа двигался быстрым шагом на голос, тем становилось яснее, что голос, слегка приглушённый, раздаётся откуда-то снизу. Он резко затормозил, чуть не сверзившись в глубокое русло ливневого коллектора. Трава выросла высокая, и бетонный край за ней было почти не разглядеть.
- Эй, наверху! Помогите!
Серёжа аккуратно подошёл к краю, следя за тем, чтобы ноги надёжно упирались в неровности земли, и заглянул вниз. Там, прижавшись к бетонной стене и протянув руки вверх, стояла девочка. На вид ей было, как и Серёже, лет двенадцать, и хоть она и стояла на цыпочках, её пальцы на целые две ладони не доставали до края.
- Как ты туда попала? Упала, что ли? Ничего не сломала?
- Нет, я в порядке, только ушиблась,- ответила девочка, прекратив бесплодные попытки дотянуться до края бетонной стенки и отойдя на пару шагов, чтобы лучше видеть своего собеседника. На её левой коленке краснела свежая ссадина,- можешь помочь мне вылезти? Или позвать кого-то из взрослых? Я очень спешу.
- Ты пробовала пройти по канаве от реки?,- Серёжа махнул рукой в нужную сторону.
- Да. Там есть решётка, но сверху стоит козырёк, никак не выбраться.
Серёжа собрался было лечь на край коллектора, чтобы дотянуться до неё руками и помочь ей выбраться, но концы подаренного шарфа стали путаться под ногами, и мальчик хлопнул себя рукой по лбу. Сняв с пояса шарф, Серёжа надёжно упёрся ногами в бетонный край, намотал один конец шарфа на руку, а второй скинул вниз. Девочка без труда дотянулась до него, обернула его вокруг запястья одной руки, схватилась другой за шарф чуть повыше первой, и Серёжа начал тянуть шарф, подтягивая его попеременно то одной, то другой рукой. Его лицо быстро покраснело, он тяжело дышал от напряжения, но не остановился ни на секунду, пока не смог уверенно дотянуться до выглянувшей из-за края руки девочки. Нагнувшись и перехватив её за запястье, он рывком выпрямился. Девочка ойкнула и оказалась на траве. Серёжа бухнулся рядом, пытаясь отдышаться.
- Это тебе дедушка подарил? - Спросила она вдруг, указывая на шарф.
- Нет. Бабушка,- недоумённо ответил Серёжа и уточнил, сбитый с толку,- что за дедушка?
- Я встретила его чуть раньше, он подсказал мне дорогу. У него был такой же шарф. Я ещё подумала: зачем ему в такую жару шарф? Тёплый, красный… Ну, ладно, я пошла. Спасибо!
Она встала, отряхнула колени и собралась уходить. Серёжа резво вскочил на ноги и мягко, но настойчиво удержал её за плечо:
- Погоди, ты уверена, что тебе не надо к доктору? Может, у тебя сотрясение. Ты помнишь, как тебя зовут, какой сейчас год?
- Конечно. Меня зовут Ника, а год сейчас по местному исчислению две тысячи десятый. Июнь. Или я снова промахнулась?
Она задумчиво потрогала подбородок, закусив губу, и принялась внимательно осматриваться по сторонам, а затем достала из кармана юбки нечто, похожее на карманные часы, вот только у них был прозрачный циферблат, по которому вразнобой крутились шесть стрелок. Каждая то замедляла, то ускоряла свой ход по кругу, а одна из них так и вовсе крутилась то в одну, то в другую сторону, а колёсики и шестерёнки за прозрачным циферблатом крутились и перемещались по одним им ведомым правилам. Ника целых три секунды смотрела на это странное устройство, нахмурив глаза и беззвучно шевеля губами, после чего просияла лицом, утвердительно кивнула и закрепила бодрым голоском:
- Да, всё верно. Пятое июня две тысячи десятого года. А теперь извини, мне пора.
Останавливать её Серёжа не стал, но и оставлять одну тоже. Точно так же, как он не мог заставить её остановиться и утолить его любопытство, она не могла помешать ему следовать за ней. Серёжа, прихватив с собой выручивший их шарф и вновь повязав его себе на пояс, на ходу осыпал её вопросами о том, что это за штука такая со стрелочками, откуда она и, наконец, что значит “промахнулась”, но Ника молчала как рыба. Она сосредоточенно шла, чеканя быстрый шаг, и всего лишь единственный раз сказала, что сейчас у неё нет времени что-либо объяснять и что надо спешить. Серёжа кивнул и продолжил идти за странной новой знакомой, надеясь, что чуть позже она ответит на его вопросы, да и просто на случай, если она снова куда-нибудь свалится. По крайней мере, более интересных дел на сегодня у Серёжи не было, так почему бы не утолить любопытство?
Вскоре они оказались в той части парка, куда Серёжа ходить не любил, а если совсем честно, то откровенно побаивался. Когда-то здесь построили деревянный городок, с забавными избушками, игровые комплексы для лазания, имитирующие корабль и башню, но однажды ночью кто-то поджог эту любимую всеми детьми игровую площадку, и с тех пор её обгоревшие руины стояли чёрным уродливым пятном на лице облагороженного парка. Кроме того, местные стали говорить, что по ночам здесь слышится какой-то плач, а некоторые утверждали, что видели привидения. Иными словами, это место нагоняло целые стада мурашек на большую часть детей, в том числе и на Серёжу. Не то, чтобы он верил в привидения, но от вида обгорелых домиков он неизменно зябко передёргивал плечами, однако Нику это место, судя по всему, ничуть не смущало. Она спокойно ступила на серый песок, замешанный пополам с золой и пеплом, и стала ходить между обгорелых конструкций в поисках одной ей ведомых сигналов и знаков. Когда Ника чуть пригнулась, собираясь зайти в чёрный угольный каркас одной из избушек, Серёжа смело остановил её, удержав за локоть:
- Погоди, это может быть опасно! Вдруг крыше обвалится?
Ника выпрямилась, приложила палец к подбородку и задумчиво воззрилась на домик, словно впервые его увидела. Пожав плечами, она подобрала с земли чёрную от угля и золы палку и принялась с силой колотить по стенкам и, насколько доставала, по крыше маленького теремка. В воздух взвилась чёрная пыль, оседая миниатюрными чёрными веснушками на лице Ники, но та не обращала на это никакого внимания. Стук, глухой и гулкий, разносился над безлюдной площадкой, но избушка стояла крепко и на провокации не поддавалась. Убедившись в том, что погоревший домик не собирается в ближайшее время куда бы то ни было падать, Ника отбросила обгоревшую палку, вытерла перемазанные сажей руки прямо о свою юбку, вновь пригнулась у низкого дверного проёма и змейкой скользнула внутрь. Серёжа, всё ещё не доверяя прочности обгорелой избушки, вздохнул, но зашёл следом за девочкой.
Внутри было гораздо темнее, чем снаружи, и чёрные стены только усиливали ощущение сгущающегося вокруг мрака. Ника аккуратно ступала по давным-давно остывшим углям, которые когда-то были деревянным полом, и носком кроссовка откидывала отдельные куски горелого дерева в сторону, после чего внимательно разглядывая песок под ними. Серёжа пытался делать то же, но не понимал, что именно они ищут, так что быстро бросил это бесполезное занятие.
- Ника - это сокращённое от “Вероника”?,- нарушил он наконец молчание, следуя любопытным взглядом за её шагами.
- Нет,- ответила та, не вдаваясь в дальнейшие объяснения.
- То есть, тебя просто зовут “Ника”?
- Нет.
- Знаешь, это как-то невежливо. Я тебе всё-таки помог, а ты только отмахиваешься…
Она остановилась и замерла, затем развернулась и сделала шаг к Серёже.
- Слушай,- она почесала пальцами у виска, размазывая по нему сажу, оставшуюся на пальцах от палки,- мне очень жаль, что я тебя огорчила, но у меня есть крайне важное дело, и мне некогда тебе всё объяснять…
- Если ты хотя бы скажешь, что ты ищешь, я смогу помочь. Будет быстрее.
Она поджала губы, нахмурилась и внимательно осмотрела его с ног до головы, наклонила голову сначала в одну сторону, потом в другую, а затем тяжело вздохнула и всплеснула руками:
- Ладно. Мы ищем стрелочку,- она достала свои странные часы и показала их Серёже, подставив под луч солнца, который пробивался внутрь сквозь дыру в крыше и косой линией прочерчивал тёмное пространство внутри. В свете солнца часы блеснули и заиграли всеми цветами радуги, которые танцевали тонким полумесяцем вдоль по краю стеклянного циферблата. Серёжа присмотрелся поближе и заметил, что колёсики, к которым крепились бегавшие в разные стороны стрелочки, располагались пирамидкой: ближе всего к циферблату находилось колёсико с самым большим диаметром, из какого-то серебристо-серого металла, а стрелочка на нём напоминала цифру “4”; остальные диски-колёсики всё уменьшались и уменьшались, а седьмое, самое маленькое, вращалось, но стрелочки на нём не было,- она такая изогнутая, чем-то напоминает кривой серп. Должна быть серенькой, с фиолетовым отливом.
- А почему ты ищешь её здесь?
Ника убрала часы обратно в карман и скрестила руки на груди, скривив губы и глядя колючим взглядом на Серёжу:
- Вот найдём - расскажу. Ищи давай.
Было сложно искать маленькую серую стрелочку от карманных часов в полумраке сгоревшей избушки, среди серого от золы песка. Серёжа даже присвистнул, когда представил себе, сколько времени могут занять эти поиски. Почесав затылок, он осмотрелся. Взгляд скользил по полу и стенам, перешёл на потолок, замер, глядя на танец пылинок и крупиц сажи в косом солнечном луче… Серёжа просиял лицом, подхватил с пола осколок брошенного кем-то карманного зеркальца, вытер его краем так удачно подаренного доброй бабулей шарфа, подставил осколок под луч солнца и стал вращать, направляя “солнечного зайчика” гулять по полу. Пятно света ходило дрожащими, но более-менее ровными линиями по полу, сантиметр за сантиметром исследуя пространство.
- Ты будешь помогать или играться с куском зеркала?
В голосе Ники прозвучало раздражение. Она с прежним упрямством и усердием продолжала всматриваться в уголь и песок, помогая себе носком кроссовка, как вдруг что-то блеснуло в поле её бокового зрения, привлекая внимание. Ника недовольно вздохнула и повернулась на блеск, набрав воздуха в грудь и открыв рот, чтобы отчитать глупого мальчишку, который отвлекает её вместо обещанной помощи, но так и замерла, не проронив ни слова. Серёжа направлял луч в один из углов, и в нём что-то явственно поблёскивало фиолетовым отсветом в ответ. Ника ахнула и бросилась в указанном “солнечным зайчиком” направлении. Там, выглядывая острой частью из песка, лежала искомая Никой стрелочка. Девочка бережно подняла её, словно это был нежный хрустальный цветок, и поднесла к тому же лучу солнца, откуда до этого Серёжа запускал “солнечного зайчика”.
- Ты гений! - Выдохнула Ника, не отрывая взгляда от стрелочки. Заботливо протерев её подолом юбки, она достала из кармана часы и аккуратно приставила изогнутую, сероватую с фиолетовым отливом стрелку к её колёсику. В ту же секунду они словно приросли друг к другу. Серёжа не сдержал удивлённого возгласа, не веря своим глазам. Стрелки на циферблате странных часов отреагировали на возвращение седьмой стрелки, замерев на несколько секунд, а затем все они бешено закружились, превратившись в смазанные концентрические круги разного цвета.
- Круто! Что это?
Он придвинулся ближе, рассматривая необычный прибор. То, что эти часы показывали не время, было понятно с первого взгляда, а вот что именно они показывали, разобраться без подсказки было невозможно, хоть глаза сломай.
Стремительное вращение стрелок продолжалось недолго, и после этого они замерли. Первой двинулась самая маленькая, только что вернувшаяся стрелочка. Её ход был стремительным, и Серёжа подумал, что она действительно похожа на серп, которым косят траву. Следом двинулась другая стрелочка, на остром конце которой находился маленький кружочек с выточенным в нём “плюсиком”. Вторая стрелочка двигалась чуть медленнее, замирая на каждой цифре. Только сейчас Серёжа обратил внимание, что вместо цифр на циферблате этого устройства были нарисованы странные символы, которые что-то напоминали, но мальчик не мог вспомнить, где раньше видел их.
Глядя на то, как одна за другой стрелки начинают свой ход, Ника заметно расслабилась: она перестала хмуриться, её плечи были расслабленно опущены вниз, и дышала она теперь гораздо глубже и спокойнее. Спрятав часы в карман, она покинула обгоревшую избушку и прогулочным шагом двинулась по ближайшей тропинке обратно в гущу парка. Серёжа шёл с ней рядом, вытирая об шарф налипшую на пальцы сажу, в которой он перемазался, поднимая кусочек зеркала.
- Ты обещала рассказать,- напомнил он. Ника повернула к нему лицо, не сбавляя шаг, и на этот раз взгляд её был добрым и приветливым. Она кивнула и начала свой рассказ.
Глава 2. ЛЕГЕНДА
Когда-то давным-давно жил на свете волшебник, и была у него в детстве любимая собака, преданная и умная. Когда он стал старше, собака состарилась и умерла. Волшебник любил её так сильно, что стал одержим идеей вернуть себе любимого питомца. Он был достаточно умён, чтобы не пытаться воскресить её. Он прекрасно знал, что ничем хорошим такие идеи не заканчиваются, поэтому он стал искать давным-давно утерянное искусство хронокинеза, магии, которая позволяла управлять временем и даже позволяла путешествовать в другие миры. Он хотел обратить время вспять для своей собаки и никогда с ней больше не расставаться. Он путешествовал по миру в поисках древних знаний и артефактов: поднимался на горы, где столетиями лежали километры снега; спускался в подводные пещеры, никогда не видевшие солнца; путешествовал вглубь столь диких и опасных джунглей, что тысячелетиями не видели человека. По кусочку, по обрывку, волшебник сумел восстановить древний свиток, в котором говорилось об устройстве, управляющем временем и пространством. Оно могло даровать своему обладателю небывалую власть, а так уж вышло, что самыми жадными до власти чаще всего бывают те, кто её меньше всего достоин. Этот случай не стал исключением, и о находке волшебника узнал подлый и завистливый колдун, который предательством и проклятиями завоевал трон в небольшом королевстве. У него на службе были сотни чёрных маленьких колибри с острыми, зазубренными клювами. Эти птички сновали по всему свету, подслушивая и подсматривая чужие секреты, и приносили их своему гнусному хозяину. Одна из таких пташек следила повсюду за нашим волшебником, и когда он приступил к созданию устройства, управляющего временем и открывающего путь в другие миры, злой колдун уже знал об этом и направлялся со своим войском бессердечных головорезов к башне волшебника.
За время своих странствий и поисков, волшебник состарился, но не только не ослаб умом, но и набрался изрядной мудрости. Ещё издали он заметил тёмную армию, маршировавшую к стенам его башни. Не было и тени сомнения в том, что их намерения далеко не добрые. Старый волшебник не боялся их, но не мог допустить, чтобы в руки столь чёрному душой человеку попал предмет такой великой силы. Чтобы избежать этого, он воспользовался своим устройством, чтобы спрятать древний свиток, свой рабочий журнал и части самого устройства в разных мирах и разных временах. Так они точно не могли достаться злому колдуну.
О том, что было дальше, ходят разные легенды. Одни говорят, что волшебник храбро сразился с армией колдуна и погиб как герой. Другие возражают, что волшебник был могущественным и одолел армию колдуна. Третьи утверждают, что волшебник был достаточно мудрым, чтобы не сражаться, а потому обратился птицей и улетел. Никто не знает наверняка, что случилось дальше, но все сходятся в одном: волшебник был умён, а значит не случайно только спрятал устройство, журнал и свиток вместо того, чтобы уничтожить их. Все, кто знают эту историю, уверены, что однажды кто-то достойный такой власти найдёт журнал и по оставленным в нём инструкциям волшебника соберёт это удивительное устройство.
Заканчивала эту историю Ника уже на скамейке, куда они с Серёжей присели отдохнуть. Прохожих было мало, но даже при их приближении девочка не пыталась делать паузу или говорить тише, продолжая своё повествование как ни в чём не бывало. Когда она закончила, Серёжа недовольно посмотрел на неё и покачал головой:
- Сказка прикольная, конечно, но ты же не думаешь, что я поверю, будто ты можешь с помощью этих часов управлять временем?
- Конечно, нет, глупенький,- добродушно улыбнулась Ника,- я же не волшебница. Мой папа сумеет. Он чародей, а ещё он нашёл дневник того самого волшебника… точнее, сам дневник его нашёл, просто взялся из ниоткуда и появился. Ну, на самом деле, тот волшебник из легенды положил его в ту точку времени и пространства, где находился мой папа. Специально.
- То есть ты хочешь сказать, что путешествуешь во времени?
- И в другие миры,- утвердительно добавила Ника.
Серёжа недовольно скривил губы и нахмурился. Он терпеть не мог врунов. В его классе был один такой мальчик, Дениска, который всегда хвастался своими выдуманными приключениями, и за его рассказы Серёже было стыдно, потому что все вокруг понимали, что Дениска врёт напропалую, вот только другие лишь улыбались, пока он говорил, а Серёжа краснел лицом, сгорая со стыда. Вот и сейчас, даже несмотря на её диковинные часы, ему было трудно поверить в самые настоящие путешествия во времени и пространстве.
Ника же ничуть не стеснялась сказанного. Серёжа грустно вздохнул и встал со скамейки:
- Врёшь ты всё.
- Вот и не вру!,- девочка вскочила на ноги, преграждая дорогу Серёже, который уже сделал первый шаг, чтобы уйти от девочки со странной и буйной фантазией. Ника достала из кармана юбки свои невероятные часы и протянула их на сложенных “лодочкой” ладонях Серёже,- вот смотри, видишь, та стрелочка, которую мы нашли? Ещё семь полных кругов - и она пойдёт в обратную сторону, сделает полный круг обратно - и папа заберёт меня. Эти часы - только часть всего механизма, они как бы такой якорь, как у кораблей, который связывает меня чарами с основным устройством, и когда я окажусь в условленном месте в правильное время, он выдернет меня к себе. Точнее, он уже выдернул, там, у себя, в своём времени и пространстве, просто я ещё не дошла во времени до этого момента… Это трудно объяснить, просто подожди, и ты увидишь, что ничего я не вру! Уже пять с половиной кругов осталось, смотри…
Серёжа посмотрел по сторонам и безразлично пожал плечами. Солнечный летний день был в разгаре, впереди были каникулы, и он решил, что вреда не будет, если он немного подождёт. Кроме того, тайком даже от себя самого Серёжа надеялся, что Ника не выдумывает небылицы. Ему правда хотелось увидеть что-нибудь чудесное и волшебное, он даже невольно затаил дыхание, внимательным взглядом провожая бегущую по своим делам стрелочку, похожую на серо-фиолетовый серп луны. Оба они (и Ника, и Серёжа) были настолько сосредоточены на циферблате, что даже не заметили, что в кустах позади скамейки уже минут пять взбивает воздух стремительными взмахами маленьких крыльев колибри с обсидианово-чёрным оперением.
Стрелочке оставалось сделать всего четыре оборота до смены направления, когда маленькая юркая птичка метнулась чёрной молнией между Серёжей и Никой, схватив цепкими лапками волшебные часы. Ника от неожиданности отшатнулась, но сразу поняла, что уже поздно: её ладони были пусты, а время между тем стремительно летело, но теперь уже не приближая девочку к возвращению домой, а отдаляя её от условленного времени. Не медля и секунды, она бросилась вдогонку за чёрной колибри, благо, из-за большого для столь маленькой птички веса часов, та не могла взлететь достаточно высоко, так что ей приходилось улетать по горизонтальной траектории, едва поднимаясь на полтора метра от земли. Серёжа, отстав всего на два шага от Ники, рванул следом, ещё до конца не осознав, что именно произошло. Уже в процессе погони он вспомнил, что в рассказанной Никой истории тоже были эти птички, а также припомнил, что служили они кому-то нехорошему.
Погоня проходила с ураганной стремительностью. Бегала Ника очень хорошо, и надрывающейся под тяжестью часов птичке приходилось сложно, но играть честно колибри не желала: пользуясь своим малым размером, она ныряла в кусты и резко меняла направление полёта, совершенно внезапно “ныряла” вниз и летела спиной вперёд в обратном направлении, заставляя Нику и Серёжу спешно тормозить, едва не падая, и вновь набирать скорость. Однако даже все эти уловки не помогали, и Ника пару раз почти хватала птичку, но та замирала в воздухе и ожесточённо клевала протянутую к ней руку острым зазубренным клювом. Девочка вскрикивала от боли, отдёргивая кровоточащую ладонь, а чёрная колибри тут же летела в сторону, стремительно увеличивая дистанцию между собой и преследователями. Серёжа бегал медленнее Ники, поэтому видел уловки птички и быстро придумал, как её поймать. Он сорвал с пояса всё тот же шарф, на ходу обмотал его вокруг руки, чтобы защитить ладонь, свободный конец завязал узлом. Когда Ника в очередной раз почти догнала пернатую воровку и вытянула руку, Серёжа бросил узел на конце шарфа вперёд. Колибри как раз снова больно клюнула Нику и метнулась от неё прямо под падающий шарф. Злобная птичка попыталась выпутаться из шерстяной сети, острый клюв прошёл через петли вязания, а вот тело застряло. В панике птица выпустила из лапок часы, хрипло пискнула и попробовала освободиться когтистыми лапками, но шарф неумолимо падал вниз, увлекая за собой колибри, а коготки на лапках ещё больше увязали в прочной пряже, из которой был связан шарф, да и Серёжа был уже тут как тут. Он ловко опутал шарфом птичку, надёжно поймав её в свою импровизированную сеть, и та бессильно пыталась клевать его в руку, которую мальчик предусмотрительно обмотал другим концом шарфа. Увлёкшись задержанием крылатой воровки, Серёжа с опозданием вспомнил, что часы то она выпустила из лапок, и те должны были упасть на асфальт и, скорее всего, разбиться. Не успел он испугаться, как Ника его успокоила: в то время как он с азартом ловил колибри, Ника ни на секунду не забывала, что пытается вернуть часы, так что в момент, когда лапки пичуги разжались, она изо всех сил прыгнула вперёд, подставив ладони под падающий артефакт, куда часы благополучно и упали без какого бы то ни было для себя вреда.
Глядя на целёхонький циферблат, по которому серо-фиолетовая стрелочка уже начала движение обратно, Ника облегчённо рассмеялась, запрыгав на месте, и в порыве чувств обняла Серёжу, безмолвно благодаря за помощь. Затем она резко отстранилась, схватила его за руку и дёрнула в сторону скамейки, где они сидели до этого:
- Быстрее, надо успеть обратно на скамейку!
Они бросились бежать. Стрелочка на циферблате тоже бежала, преодолев отметку последней четверти окружности, и Ника по инерции буквально рухнула на скамейку в самый последний момент, за половину секунды до того, как стрелочка отметила полный оборот в обратную сторону.
Глава 3. БАШНЯ
Мир брызнул разноцветными пятнами света: зелёные кроны деревьев, белая разметка велосипедной дорожки, голубое небо, жёлтые тюльпаны на клумбе, красный шарф в руках Серёжи - всё вдруг засияло, словно цветные солнца, погружая мир в пёстрое буйство красок, которые тут же закружились в невероятном круговороте, попутно перетекая друг в друга, смешиваясь в самых удивительных оттенках и переливах. Серёжа и Ника, по-прежнему держась за руки, неслись сквозь яркое разноцветье, падая в неизвестном направлении. Серёжа даже сначала весь сжался от страха, но державшая его за руку Ника восторженно и заливисто смеялась, во все глаза любуясь неземными красками и ощущением свободного полёта, и мальчик понемногу тоже стал понимать, что это падение другого толка, что оно не закончится, как обычное, болью и переломами. Вскоре он настолько осмелел, что даже попробовал совершать в полёте трюки: кувыркаться, переворачиваться и управлять падением. Ника подхватила его игру, и они стали выделывать разные трюки вместе, но ни разу не разомкнули рук, словно опасались, что разлетятся в разные стороны и не смогут найти друг друга в пёстрой красочной метели, что всё быстрее кружилась вокруг. Затем в этом цветном водовороте стали появляться чёрные линии, которые скользили подобно тончайшим змейкам в разноцветном водовороте и впитывали в себя краски, оставляя только белое пространство, на фоне которого каждая из таких змеек смотрелась ещё более чёрной. Эти линии стали складываться в силуэты и очертания, словно рисовали на белой бумаге диковинную картинку: просторная круглая комната с высоченными каменными стенами, посреди комнаты линии сложились в длинный, массивный деревянный стол на восьми высоких, изогнутых ножках; линии, очерчивающие ножки, стали выпускать “усики”, которые складывались в искусную резьбу; вдоль стен собирались другие линии-змейки, складывая собой очертания высоких книжных шкафов и полок, заставленных всякой всячиной; затем несколько змеек скользнули по наброску стен, свернулись каждая клубком и резко раздались в стороны, образуя собой круглые окна разных размеров, расположенных по стенам в порядке, не подчиняющемся какой-либо закономерности. Когда все линии замерли, из них хлынули поглощённые ранее цвета, заполняя составленный ими натюрморт красками и одновременно с этим линии таяли, пока не исчезли совсем, отдав нарисованным предметам все поглощённые краски, которые стали смешиваться и превращаться, придавая обстановке реалистичность, а затем комната со всей мебелью, окнами и разнообразными предметами вдруг выгнулась, надуваясь и обретая объёмную форму, как и подобает настоящим вещам. Следом за внешностью комнаты на детей, мягко остановивших своё падение возле массивного стола, хлынули запахи и звуки. Стоявшие в образованном двумя книжными шкафами углу напольные часы мерно тикали, шуршали в стенах мыши, пахло полевыми цветами, воском, тёплым деревом и старыми книгами. Серёжа вздохнул в изумлении, не веря своим глазам, пошатнулся и бухнулся на стоявший рядом дубовый стул с высокой прямой спинкой. Он часто моргал и водил по комнате расфокусированным взглядом, пытаясь зацепиться взглядом за какой-либо объект, который бы не расплывался перед глазами.
- Да, посиди немного, скоро головокружение пройдёт. Такое бывает в первый раз, когда путешествуешь во времени. И в другие миры. Вот увидишь, в следующий раз будет легче…
Пока Серёжа пытался уложить в голове всё случившееся и осознать, что следующий раз обязательно будет, хотя бы для возвращения домой, Ника как ни в чём не бывало спрятала волшебные часы обратно в карман юбки и громко позвала:
- Па! Я вернулась! У меня всё получилось! Па! Ты где?
Чем больше она ходила по огромных размеров мастерской, тем быстрее гас радостный огонь в её глазах, уступая место лихорадочному, тусклому блеску тревоги. Она ходила между полок и шкафов, затем взяла лестницу на колёсиках и стала, передвигая лестницу вдоль стен, подниматься по ступенькам и поочерёдно заглядывать в круглые окна. Взгляд Серёжи к тому моменту уже прояснился, и он с немного напряжённым интересом наблюдал за действиями своей подруги, заметив, что небо за окнами совершенно разное: в одном окне царствовала ночь, усыпанная мириадами золотых звёзд, за другим светило яркое солнце, в третьем это солнце было зелёным, а в следующем солнца было целых два, одно малинового цвета, а второе - синего. Каждое окно смотрело в разные миры или даже разные временные отрезки разных миров. Серёжа пока плохо в этом разбирался, но вдруг поймал себя на том, что улыбается. Это было невероятное, волшебное путешествие, и оно случилось с ним. Ущипнув себя, как это принято, дабы убедиться в реальности происходящего, мальчик почувствовал, как его что-то больно кольнуло в ногу. Он перевёл взгляд вниз и вспомнил, что до сих пор держит в руке пойманного ранее чёрного колибри, который всё это время пытался дотянуться до своего пленителя и больно клюнуть через слои шарфа, в чём только что и преуспел. Пока Ника заглядывала в окна, Серёжа встал и осмотрелся по сторонам, ища взглядом что-нибудь подходящее, чтобы поместить туда злую пташку. На одном из концов стола стояла большущая клетка, но промежутки между прутьев были такими большими, что малютка-колибри легко бы выпорхнула на свободу и неизвестно каких бед бы наделала. Поискав ещё немного, он наткнулся взглядом на пустую деревянную шкатулку из белого дерева, внешняя сторона которой была покрыта золотыми цветочными узорами, а внутренняя часть - выстлана белым бархатом. Мальчик подошёл к ней, аккуратно приоткрыл, убедился, что она пуста, а затем осторожно положил туда край шарфа, где трепыхалась и шипела чёрная колибри, чуть прикрыл крышку и начал тянуть шарф, разматывая его, но не оставляя своей пернатой пленнице выскользнуть вслед за шарфом. Захлопнув наконец шкатулку и заперев её на имевшуюся сбоку золотую защёлку, Серёжа повязал уже не раз выручавший его шарф обратно на пояс и подошёл к Нике, которая как раз спускалась после осмотра одного из самых больших окон почти под потолком. Насколько мог видеть мальчик, за тем окном в розовом небе мелькали силуэты с острым гребнем на спине и большими перепончатыми крыльями. Присматриваться Серёжа не стал, обратившись к заметно встревоженной Нике:
- Может, он вышел погулять?
Он сам не поверил своим словам, но молча смотреть на потрясённую и растерянную подругу попросту не мог. Такая Ника разительно отличалась от той весёлой и уверенной в себе девочки, которую он совсем недавно вытаскивал из ливневого коллектора в парке и которой помогал отыскать стрелочку для часов. Даже во время погони, когда на кону стояло её возвращение домой, она была решительной и собранной. Теперь же она словно погасла изнутри.
- Не стоит отчаиваться, Ника. Я уверен, что твой папа в порядке. Он же чародей, верно? Значит, с ним всё будет хорошо.
Ника посмотрела на Серёжу немного рассеянным взглядом, потом нахмурилась и нерешительно произнесла:
- Д-да… ты прав… помоги мне, пожалуйста. Давай поищем, может, он оставил для меня записку или подсказку, чтобы я смогла его найти.
Серёжа ободряюще улыбнулся и твёрдо кивнул, выражая свою полную готовность помогать, только попросил искать вместе, потому что мальчик не мог быть уверен в том, что здесь можно считать странным в понимании Ники. Для самого Серёжи почти каждая вещь на огромном столе и полках представляла собой нечто необычное. Так, рука об руку, они принялись искать что-нибудь, что помогло бы пролить свет на загадку исчезновения отца Ники. Попутно они нашли несколько полосок ткани, которая сошла за бинты, и перемотали пострадавшие в погоне за чёрной колибри ладони девочки. Увы, ни единой записки или послания от чародея они так и не нашли, зато у стоявшего в углу огромного зеркала, высотой метра в три, Серёжа нашёл несколько перьев, чёрных и блестящих. Он показал свою находку Нике, и та мгновенно пришла в ярость: глаза сузились и злобно сверкнули, брови нахмурились, губы вытянулись в полоску, а ладони сжались в кулаки с такой силой, что костяшки побелели, а из свежих ранок на ладонях, вмиг пропитав повязки, проступили несколько капель крови.
- Это всё чёрный колдун! Всё его колибри виноваты!
В приступе бессильной ярости она топнула ногой и пнула ни в чём не повинное зеркало, которое возмущённо задрожало в своей деревянной раме, но не разбилось. Ника стала ходить взад-вперёд по мастерской, громко топая ногами и о чём-то лихорадочно думая, беззвучно шевеля губами, как будто разговаривала сама с собой. Серёжа с сожалением провожал её взглядом и сам пытался придумать, как помочь девочке. На столе подпрыгнула и со стуком приземлилась обратно белая шкатулка. Серёжа посмотрел на неё, хитро улыбнулся и произнёс:
- Если твоего папу забрал колдун, то надо идти к нему и освобождать его...
- Но мы не знаем, где находится замок этого проклятого колдуна! Никто не знает, кроме его слуг! - Перебила Ника, остановившись и обернувшись к Серёже.
- Она знает,- он указал на белую шкатулку, в которой билась чёрная колибри, безуспешно пытаясь выбраться из своего заточения.
Ника удивлённо округлила глаза:
- Ты что, поймал чёрную колибри?!,- её изумлению не было предела. Она подошла к столу, аккуратно подняла шкатулку и приложила её к уху, прислушиваясь к злобному шипению и стуку клюва, доносившимся изнутри,- Ты первый, кому это удалось! Я думала, что эта паршивка улетела, я даже не смотрела на неё, как только она бросила часы!... Серёжа, ты герой! Собираемся, нас ждёт небольшой поход.
Мальчик расплылся в довольной и не лишённой гордости улыбке. От вида полной сил, решительной Ники, вернувшей себе бодрость духа, на сердце Серёжи стало как-то особенно тепло и светло.
- А куда мы…
- К лесной ведунье,- не дав ему договорить, ответила девочка, быстро собирая в небольшую торбу разные предметы со стола,- она умеет говорить с птицами и животными, значит сможет заставить чёрную колибри сказать, где логово колдуна. Я тоже знаю птичий, но эту колибри не понимаю, но, может, ведунья сможет разобрать.
Серёжа поднял со стола отставленную Никой шкатулку с их пернатой пленницей и тоже приложил деревянную поверхность к уху. Колибри внутри затихла, но мальчик мог слышать, как она периодически проверяет на прочность свою деревянную темницу зазубренным клювом и цепкими коготками. Ника тем временем затянула шнурки на горловине торбы, а затем ловко, почти не глядя завязала их каким-то хитрым узлом. Оставив торбу у ног Серёжи, девочка едва ли не вприпрыжку побежала к ближайшему книжному шкафу и с видимым усилием стащила с одной из полок увесистый фолиант, который только какой-нибудь цирковой силач или великан могли бы читать на весу. Ника, пыхтя от усилия, медленно, но упрямо дотащила его до стола. Серёжа тут же бросился помочь подруге втащить эту громадину на стол. Девочка коротко поблагодарила его, но внимание её было всецело приковано к книге. Она вытащила из-под стола глубоко задвинутую туда высокую табуретку и встала на неё ногами. Стол был и без того великоват для детей, а из-за толщины книги листать её и уж тем более читать, оставаясь на полу, было невозможно, а вот стоя на табуретке Ника вполне справлялась. Она открыла книгу и начала листать, переворачивая не по одному листу, а сразу штук по двадцать. Дойдя так почти до середины книги, девочка издала торжествующее “Ага!” и пролистала немного обратно, уже обычным образом, постранично. Найдя необходимый разворот, она сунула свою руку прямо в страницу, и Серёжа даже поднялся на цыпочки, пытаясь разглядеть, как это она так сделала, но Ника почти сразу вытащила руку обратно, только если опускала в книгу она пустую руку, обратно та появилась, крепко сжимая в кулаке прямой меч из переливающегося разными оттенками металла. Конец клинка был не острым, как ожидал Серёжа, а полукруглым, но кромка по всей длине клинка выглядела настолько острой, что мальчику показалось, будто он может даже глаза себе порезать, если будет смотреть слишком пристально. Ника же сунула в книгу другую руку и достала ножны под стать мечу: они тоже были металлическими и переливались разными цветами, а ещё ножны были инкрустированы перламутровыми жемчужинами, крупными, размером с ноготь большого пальца. Девочка бережно отложила ножны в сторону и снова принялась листать, попутно объясняя Серёже в ответ на его пристальный, полный удивления и восхищения взгляд:
- Эта книга называется Арсенал. Давным-давно мой папа начал коллекционировать, а затем и создавать зачарованные предметы и артефакты. Помнишь, я говорила, что он чародей? Так вот, это его особый дар - наделять простые вещи волшебной силой. Многие воры старались забраться к нам в башню и украсть что-нибудь, у некоторых даже получалось. Папа в охранных заклинаниях не силён, так что придумал Арсенал: книгу, на страницах которой он хранит свою коллекцию, а достать их оттуда может либо он сам, либо я, его единственная дочка. Для всех остальных это только страницы в книге, ничего больше. Правда, здорово?
С этими словами она, долистав до другого места в Арсенале, извлекла золотого цвета кольчужную рубашку, с кольцами столь мелкими и плетением столь тонким, что казалось, будто это не кольчуга, а золотистая ткань, и только в местах изгибов можно было заметить, как слегка топорщатся наружу колечки. Ника бросила кольчугу Серёже, и он едва успел подхватить её одной рукой, продолжая крепко держать второй белую шкатулку. Он уже приготовился к тому, что пойманный доспех будет тяжеловат и потянет руку вниз, но золотистая кольчуга оказалась не просто лёгкой, а даже невесомой, и при движении издавала вместо звона тонкий мелодичный перебор невидимых струн.
- Правда, красиво? Папе её сковали феи-пикси, а он покрыл её светом летнего полудня. Надевай. Целее будешь.
Серёжа аккуратно поставил шкатулку на стол, отвязал с пояса уже ставший привычным и удобным подаренный ему недавно шарф, и уже двумя руками взялся за кольчугу. Держа её за плечи, он расправил волшебный доспех на вытянутых руках и с широкой улыбкой полюбовался такой красотой. Мальчик слегка покачал её, и золотистые блики, отражённые от кольчуги, заиграли на его лице, подсвечивая и без того сияющий восторгом взгляд. Затаив дыхание, он продел в кольчугу руки, словно надевал свитер, затем просунул их в рукава, а когда мальчик поднял руки к потолку, кольчуга подобно солнечным лучам легко скользнула по его телу и села так, будто была сделана точно по его меркам: нигде не свисала и не жала. Для пробы Серёжа помахал руками, подпрыгнул, согнулся, дотянувшись пальцами до носков кроссовок, и покрутился по сторонам, словно изображая мельницу. Волшебная кольчуга сидела как влитая, нисколько не стесняя движений, и лишь мелодично звучала при каждом движении, словно кто-то играл на миниатюрной арфе.
- Круто!,- выдохнул Серёжа, осматривая свои руки в золотистой кольчуге,- Спасибо!
Он посмотрел на Нику, но оказалось, что, пока он надевал доспех, та продолжала листать Арсенал. Третьим она достала из книги небольшой плетёный браслетик, тонкий и пронзительно-красный. Девочка быстро повязала его себе на левую руку, затем надела себе на пояс ремень ножен с мечом и с громким глухим стуком захлопнула Арсенал. Обратно к шкафу они понесли его вместе, и заталкивать его на полку вдвоём оказалось легче и удобнее. Дети вернулись к столу, Ника подхватила торбу, Серёжа вновь повязал на пояс свой красный шарф, а затем взял в руки шкатулку с запертой внутри чёрной птичкой. Собравшись для похода к лесной ведунье, они покинули башню.
Глава 4. ЛЕСНАЯ ДОРОГА
Покинув башню-мастерскую чародея, Серёжа только и делал, что с открытым от удивления и горящими от восхищения глазами оглядывался по сторонам. Ника шла в бодром темпе, чеканя быстрый шаг, и чудеса по сторонам её мало волновали, разве что клин крупных птиц с четырьмя крыльями ненадолго привлёк её внимание, и то лишь для того, чтобы на ладонь вытащить из ножен меч и угрожающе сузить глаза и свести брови. Птицы пролетели мимо, и Ника,задвинув меч обратно, коротко бросила через плечо идущему позади Серёже:
- Гарпии. Охотятся.
Мальчик в ответ кивнул с такой готовностью, словно он сам каждый день отгоняет шваброй от окна назойливых гарпий и давно устал от этой рутины, но на самом деле его куда больше привлёк змееподобный, с большими крыльями силуэт, который промелькнул по бескрайней глади неба чуть раньше стаи гарпий. Этот силуэт был намного крупнее всей стаи, но спрашивать у Ники про него Серёжа не решился, боясь показаться глупым.
Башня стояла среди просторного поля и снаружи являла собой удивительную конструкцию: первый этаж её был круглым, с высокими стенами, а остальные этажи, словно в знак протеста, имели какую угодно форму, только бы отличаться от всех остальных; второй этаж был похож на полумесяц, вставший на “рога”, третий напоминал две пирамиды, приклеенные друг к другу основаниями, а следом на острой вершине третьего этажа стояла сфера этажа четвёртого. Она медленно и величественно крутилась вокруг своей вертикальной оси, подпирая упрямо неподвижный конусообразный пятый этаж, который венчал висящий в воздухе шар света, похожий на миниатюрное солнце. Кроме того, каждый из пяти этажей был построен из разных материалов, но изучать и запоминать их у Серёжи не было времени, потому как Ника шла довольно быстро, и поспевать за ней, постоянно оглядываясь или же пытаясь идти спиной вперёд, было очень сложно. Впрочем, и без Башни мальчику было на что посмотреть. Например, на разноцветье трав и цветов вокруг. Всё обширное поле вокруг Башни, за исключением каменной дороги, ведущей от её двери в сторону видневшегося далеко впереди леса, поросло высокой травой, доходившей детям до пояса, а выглядывающие из неё цветы достигали уровня груди. Были среди этих цветов похожие на васильки сине-фиолетовые соцветия, висевшие гроздьями по две-три штуки на маленьких стебельках, отрастающих от основного плотного стебля. Другие цветы пестрели пышными жёлто-оранжевыми бутонами с широкими лепестками, края которых были заострёнными и напоминали Серёже пилу. Другие цветы, сине-красные, похожие на герберы, вращались на своих высоких стеблях, похожие на юбки балерин, без остановки кружащихся в стремительных фуэте. Травы на этом поле тоже не отставали от соседей-цветов, пестрея разными формами и цветом листа. Например, длинные и тонкие листья одной из трав напоминали плоские, вытянутые капельки алого цвета, стоявшие на острых концах друг друга высокой башенкой. У другого растения имелись кружевные листья, широкие и прямые, насыщенного сиреневого цвета, которые отрастали от общего стебля, обнимая его и друг друга своими основаниями. Не меньший интерес вызывали и чернильно-чёрные, тончайшие и острые стебельки, растущие ровно вверх, напоминая копья. На них частыми чешуйками росли маленькие, чёрные, идеально круглые листочки, которые, как и сам стебелёк, гордо и непреклонно отказывались колыхаться на ветру, как это делали все остальные травы.
Серёже до дрожи в руках, в которых он сжимал шкатулку с колибри, хотелось подойти и рассмотреть каждый из них, запомнить в мельчайших деталях, но Ника продолжала быстрым шагов двигаться вперёд, и Серёжа старался не отставать, так что яркое поле небывалых цветов и трав, мерно колыхавшееся на ветру, лишь будоражило его фантазию, а многоголосый хор опьяняющих запахов кружил голову. Мальчик удивлялся многому, но его вдруг поразила одна-единственная мысль о том, что сам факт его путешествия в другой мир его не поражает, словно он втайне всегда ждал этого или даже надеялся. Не понимая, радоваться этому или тревожиться, Серёжа продолжал идти за Никой.
Дорога под ногами была ровной, и лес плавно, но уверенно приближался. Когда дети ступили под тень первых деревьев, солнце вошло в зенит. Серёжа ещё раз оглянулся на разноцветное поле, мысленно пообещав себе, что на обратном пути обязательно погуляет по нему и рассмотрит каждый вид трав, неспешно, внимательно и подробно. Лес очень быстро, спустя всего десяток шагов, превратился из редкого перелеска в густую чащу. Под пышными кронами деревьев царила приятная прохлада и мягкий полумрак. Серёжа ожидал, что здесь будет тихо. Как же он ошибался! Помимо скрипучего ворчания деревьев, качающих на ветру верхними ветками своих необъятных крон, шелестели кусты, отовсюду слышался разноголосый щебет, что-то стучало, щёлкало и шуршало в глубине леса, прикрытое буйно разросшимися кустами, периодически похрустывая сухими ветками, ломающимися под чьими-то лапами или копытами.
Серёжа с интересом поглядывал на продолжающую бежать вперёд дорогу, вымощенную камнем разного размера. Она и не думала уступать место лесной тропе, лишь редкие пучки трав, прораставшие в щелях между камнями дороги, отличали её от той, что шла через поле. Камни лежали ровно, словно кто-то ухаживал за ними.
- А кто следит за дорогой?,- спросил Серёжа, увидев выпирающий из земли корень дерева, который рос по направлению к дороге, а затем резко “нырял” в землю у самых камней, напоминая страуса, спрятавшего голову в песок,- ну, в смысле, она такая ровная, чистая…
- Её ещё мой дедушка проложил. Она, конечно, зачарована, но даже без этого деревья и звери из уважения к нему не трогают ни саму дорогу, ни тех, кто по ней идёт. Вот сойдёшь с дороги - сразу познакомишься с хищниками.
- Здесь водятся хищники?!
Серёжа отпрянул от края дороги и заодно от куста с мелкими розовыми ягодками, которые облепляли концы веточек. Ягодки от его резкого движения сорвались с куста и закружились словно стая потревоженных птиц или рассерженных пчёл. Они взвились в воздух и заметались из стороны в сторону, подлетая почти вплотную к незримой границе, проходившей у края дороги, но пересекать её и нападать на потревожившего их Серёжу не решались.
- Это сердиника,- как ни в чём не бывало пояснила Ника,- ягоды зреют всё лето, и пока они маленькие, как сейчас, то очень твёрдые и горькие. У них есть маленькие шипы на одном конце, и их укусы ядовиты, а ещё их сок похож на слабую кислоту. Видел бы ты их осенью! Они становятся большими, круглыми, красными, сладкими. Те ягоды, которые никто из лесных обитателей не съест, в конце осени, с первым снегом, потемнеют и лопнут на ветках от обиды, разбрасывая вокруг семена. Пойдём,- она как ни в чём не бывало зашагала вперёд по дороге в прежнем бодром темпе, продолжая рассказывать,- дальше в зарослях есть лютоволки, древолапые медведи, прыгучие змеепарды, плетезавры и даже, кажется, мантикора. Видела одну в прошлом году, летала над лесом, но не знаю, логово у неё здесь или так, мимо пролетала. Ты, главное, с тропы не сходи - и всё будет хорошо.
Серёжа шёл рядом с девочкой, почти не глядя ни под ноги, ни перед собой. Всё его внимание было приковано к Нике, которая рассказывала обо всех этих диковинных существах так, как сам мальчик говорил бы о породах собак - просто и без особого интереса. Мысли о помеси змеи и леопарда, да ещё и прыгучей, одновременно пугала и завораживала Серёжу, как и весь этот удивительный мир. Когда Ника замолчала, он перевёл взгляд на кусты и деревья, подступающие почти вплотную к вымощенной дороге, и постарался вглядеться в их заросли, надеясь хотя бы мельком увидеть хоть какого-нибудь из перечисленных Никой удивительных существ. Следующий вопрос слетел с языка Серёжи раньше, чем он успел сообразить, что именно спрашивает:
- А единороги у вас есть?
- Конечно. Белые, чёрные, изумрудные, жемчужные, лазурные. У моей мамы был единорог, с красивой белой шкурой и серебряными гривой и хвостом. Они так красиво играли на солнце…
Голос Ники стал немного грустным и вместе с тем мечтательным. Серёжа хотел было извиниться, что нечаянно огорчил или расстроил её, но только он набрал в грудь воздуха и раскрыл рот, как Ника шикнула на него и зажала ему рот левой рукой. Одновременно с этим она другой рукой выхватила из ножен свой меч со скруглённым острием, указывая им вперёд. Мальчик перевёл взгляд в указанном направлении и увидел, что далеко впереди на дороге стоят несколько тёмных силуэтов. Они стояли очень далеко, маленькие и неясные на таком расстоянии, но при этом ярко выделялись даже в лесном полумраке на фоне серого камня дороги. Ника припала на одно колено и дёрнула Серёжу за край золотистой кольчуги, да так сильно, что он чуть не уронил шкатулку, опускаясь следом за девочкой. Ника развязала горловину торбы и начала шарить руками внутри, затем извлекла из торбы небольшую хрустальную пирамидку на короткой деревянной ручке, всю поверхность которой покрывали неведомые Серёже символы. Под его любопытным взглядом девочка аккуратно опустила меч на дорогу справа от себя, взялась освободившейся рукой за цилиндр, а левой стала медленно крутить пирамидку, одновременно с этим водя правой рукой из стороны в сторону. Серёжу подмывало спросить, что это такое и что она делает, но вдруг среди общего шума леса, к которому мальчик уже успел привыкнуть, раздались приглушённые голоса, исходившие от устройства в руках девочки:
- ...проклятая дорога! Когда наш король, великий Чёрный Колдун, наконец-то сможет управлять временем, он сотрёт с лица земли всех этих чародеев и лесных ведьм! Второй день идём, а Башни всё не видно! Тут явно их поганые чары виноваты!
- Заткнись, Литий!,- прервал его другой голос, более низкий, с раскатистыми «р»,- Если бы ты сразу забрал с собой ту треклятую книгу, троллья ты отрыжка, мы бы уже купались в золоте и пировали! Так что кончай скулить и топай!
Следом за словами из пирамидки раздались звуки тяжёлых шагов и бряцанье доспехов, но они резко оборвались, когда Ника швырнула устройство обратно в торбу. Одним движением она затянула горловину, а затем сунула мешок в руки Серёже. Тот посмотрел на лицо Ники и невольно передёрнул плечами, потому что испугался выражения её лица: губы кривит злоба, брови сошлись на переносице, наморщив лоб, ноздри раздуваются как у свирепого быка, кожа покраснела на лбу, щеках и скулах, но больше всего пугали широко распахнутые глаза, выражавшие безудержную ярость. Всего пару секунд наблюдал Серёжа это пугающее зрелище, пока Ника, тяжело и часто дыша, медленно и неотвратимо поднимала с дороги отложенный ранее меч. В стремительный бег она сорвалась единым хищным рывком из прежнего положения на одном колене. Меч, отведённый вниз и назад, почти цеплял своим круглым концом камни и срезал попадавшиеся на пути травинки словно бритва. Ника беззвучно летела вперёд, и Серёжа не сразу бросился следом, поначалу ошарашенный такой стремительной переменой в Нике и заворожённый той опасной грацией, которую она источала, так что когда мальчик всё-таки побежал вслед за своей подругой, расстояние между ними было уже значительное.
На ходу Серёжа видел, как мужчины в чёрных доспехах обнажали свои мечи и направляли в её сторону длинные копья. Врагов было семеро, и один из них, вооружённый длинным мечом с волнистым клинком, носил шлем с двумя парами коротких прямых рогов, одна пара “росла” в стороны, закручиваясь на манер бараньих, а другая пара рогов устремлялась вертикально вверх. Он не спешил действовать, встав позади остальных шести воинов и положив руки на эфес своего меча, упирая его конец в камень дороги. Серёжа крикнул “Стой!”, испугавшись, что стоявшие первыми двое бойцов с копьями проткнут летевшую на них со всех ног Нику, но когда острия копий подались назад и нацелились на неё, девочка вдруг вильнула в сторону, разворотом на месте погасив инерцию и взмахнув мечом. От движения клинка в воздухе оставался след, похожий на радугу, только не с ровными линиями цвета, а с разноцветными пятнами, сливающимися друг с другом и перетекающими один в другой всем многообразием промежуточных оттенков. Этот след быстро таял, но на его фоне Серёжа явственно различил, как отсечённые этим взмахом наконечники копий упали на дорогу. Владельцы испорченного оружия не бросили древки, как ожидал того Серёжа, а перехватили их словно короткие боевые посохи и бросились на свою противницу. Чёрные солдаты были закованы в тяжёлые латы, и им явно не хватало той ловкости и скорости, с которыми Ника уходила от их ударов и наносила в ответ свои. След меча отмечал его траекторию, и Серёжа видел: вот клинок прошёл сквозь руку, следом - наискосок через всё тело, а затем - поперёк коленей. Однако, вместо того, чтобы рассыпаться на части, поражённый враг прямо посреди боя упал на дорогу и (Серёжа не мог поверить собственным ушам) захрапел!
На смену выбывшему соратнику пришло сразу двое других, вооружённых короткими мечами. Они вместе с тем, кто был вооружён остатками своего копья, окружили Нику с трёх сторон и стали слаженно осыпать ударами. Ей только и оставалось, что уворачиваться и ловко парировать удары своим волшебным мечом. Ещё один солдат попытался присоединиться к атаке, но только сбил ритм своим соратникам, чем тут же воспользовалась Ника, наказав присоединившегося ударом сверху вниз, который в другом случае рассёк бы его на правую и левую половины, но благодаря волшебным свойствам меча лишь отправил в глубокий магический сон. Солдат, едва упав на землю, тут же повернулся на бок и свернулся калачиком, подтянув колени к груди. Бой прямо рядом с ним тем временем продолжался.
Серёжа стоял в отдалении, желая помочь, но не решаясь вмешиваться, потому что он и так драться не особо умел, а перед его глазами сражались явно очень умелые воители, да ещё и вооружённые! Вспомнив про торбу в своей руке, мальчик тут же присел на корточки, положив её перед собой, и стал копаться внутри, пытаясь найти среди всего, что собрала Ника, что-либо полезное в этой ситуации. Лихорадочно перебирая всевозможные трубочки, какие-то камешки и разные фигурки, Серёжа так увлёкся, что перестал обращать внимание на происходящее вокруг. Было уже поздно проявлять осторожность, когда острый и холодный металл кольнул кожу под подбородком, а чья-то крепкая рука перехватила сзади поперёк груди и до боли сжала плечо. Серёжа вскрикнул от удивления и страха, когда его резко дёрнули вверх, заставляя подняться на ноги. Он не успел вытащить руки из торбы, она упала на бок, и часть её содержимого покатилась по дороге.
- Бросай оружие, дрянь, или я перережу щенку горло!
Голос человека за спиной Серёжа узнал, это был тот самый Литий, который обвинял дорогу в том, что она заколдована, и мечтал об уничтожении всех чародеев. Ника вполоборота повернулась к ним, продолжая краем глаза следить за высоким врагом с двуручным мечом и в шлеме, который пытался зайти ей за спину. Остальные противники уже лежали на дороге, погружённые в беспробудный сон, настолько крепкий, что они не просыпались даже когда верзила с волнистым клинком тяжёлыми пинками пытался их разбудить.
- Только тронь - и скормлю тебя мантикоре,- крикнула в ответ Ника, разворачиваясь на месте и совершая изящный взмах своим клинком, на мгновение окружив себя с правой стороны кругом разноцветных переливов. Её оппонент взревел и бросился на неё с широким горизонтальным взмахом, надеясь рассечь её пополам, но Ника упала на колени, совершила широкий взмах меча через голову, и за её спиной упал на серые камни дороги обрубленный клинок противника, а следом её волшебное оружие совершило целую серию коротких взмахов, полосуя по телу верзилы. Тот как стоял, так и рухнул на спину. Шлем соскочил с его головы и покатился в заросли за пределами дороги, и к многоголосью лесных звуков присоединился громогласный храп, больше похожий на рёв медведя.
Литий, окинув глазами всех своих соратников, валявшихся поверженными девчонкой с волшебным мечом, шёпотом выругался за спиной Серёжи и стал отступать, таща мальчика за собой. Вскочившая обратно на ноги Ника протянула к ним свою безоружную руку:
- Стой! Не заходи в Чащу, вы оба сгинете!
В её голосе был неподдельный страх, и Серёжа вдруг ощутил, что сковавшее его оцепенение исчезло. Перспектива оказаться добычей неведомого плетезавра или змеепарда испугала его настолько, что он стал лихорадочно придумывать, как спасаться от безумца, взявшего его в заложники.
- Не подходи, мегера, дай мне уйти, если не хочешь получить его голову в качестве сувенира!
Шаг, ещё один - и вот ноги Серёжи перестали стоять на такой ровной и безопасной каменной тропе. Под ногами был мягкий ковёр трав и мха, прорезаемый то тут, то там выглядывающими из-под земли корнями. Кусты шуршали по сторонам, на своём неведомом языке предрекая неосторожным путникам скорую гибель. Серёжа судорожно осматривался, но ветви кустов неумолимо сомкнулись перед его лицом, пряча от его взгляда дорогу и бегущую по ней Нику. Кругом резко стало темнее, а звуки стали тихими, вкрадчивыми, лишь Литий за спиной по-прежнему пыхтел и скрипел зубами, ругаясь на незнакомом мальчику языке, но по интонациям было понятно, что ничего хорошего он не произносит. Подлый воин постоянно резко оборачивался, дёргая Серёжу на себя и прикрываясь им уже от звуков, раздававшихся по сторонам. Наконец, они вышли на небольшую полянку, окружённую низким густым кустарником, и Литий замер. Серёжа отчаянно бегал глазами по сторонам, а затем на его лице мелькнула надежда. Стараясь не дёргаться, он аккуратно потянулся руками к своему поясу и принялся распускать узел шарфа, так своевременно подаренного той старушкой в парке. Пленитель Серёжи больше смотрел в чащу и почти не обращал внимания на своего заложника, вполне резонно не воспринимая его как достойного противника. Это играло на руку мальчику, который сумел развязать узел и ухватить шарф за один конец, позволив остальной части упасть на землю. Затем он стал медленно и осторожно перехватывать шарф, поворачивая запястье и собирая его “гармошкой” в руке. Когда большая часть оказалась у него в ладони, Серёжа резко бросил шарф в сторону ближайшего куста, а когда шарф размотался в полёте словно серпантин, мальчик резко дёрнул за оставшийся в его руке конец, глухо щёлкнув концом шарфа по веткам словно хлыстом. В то же мгновение с концов веток сорвались в воздух сотни мелких розовых ягодок, набросившись на Серёжу и Лития. Воитель в чёрных латах отшвырнул от себя пленника и принялся безуспешно отбиваться от стаи сердиники, но яростные ягодки неизбежно попадали по его лицу, облепляя его, а когда он пытался прихлопнуть их, то резво бросались прочь, заставляя его таким образом бить самого себя латной рукавицей по лицу. От множества уколов их острых жал лицо Лития вспухло и вздулось, и он бросился в чащу, не разбирая дороги, лишь бы убраться подальше от свирепого куста, воя от боли. Серёже удалось прогнать своего пленника, но и ему тоже досталось от злых, ещё неспелых ягод. Он отбивался от них не руками, а шарфом. Быстро заметив, что они боятся его как огня, он обернул голову шарфом, оставив себе только щель для глаз, и тоже побежал подальше от куста. Сердиника не сразу, но отступила, вернувшись на родные ветки.
Убедившись, что погоня отстала, Серёжа остановился. Он вдруг с ужасающей ясностью осознал, что находится в незнакомом, опасном лесу, полном неведомых существ, абсолютно один. Закусив губу, он пригнулся и стал двигаться медленно и осторожно, прислушиваясь к звукам вокруг, но из-за шарфа, всё ещё повязанного на голову и лицо, Серёжа по большей части слышал шум крови в висках и стук собственного испуганного сердца. Мальчик двигался туда, откуда, как ему казалось, они пришли, но Литий за время их недолгого пути так часто и беспорядочно крутился по сторонам, что знать наверняка мальчик уже не мог. Он продвигался, не понимая, идёт он в правильном направлении или, наоброт, ещё дальше углубляется в дебри. Возможно, прямо в клыкастую пасть змеепарда.
Места, ужаленные сердиникой, ужасно чесались, и Серёжа начал чувствовать головокружение, когда кусты за его спиной захрустели и начали громко шелестеть листвой. Мальчик резко обернулся и отпрянул в сторону, наблюдая, как кусты словно живые раздвигаются, освобождая путь огромному медведю с зелёными лапами и огромными когтями, похожими на короткие, толстые и острые корни деревьев. Серёжа вжался в дерево за своей спиной, не в силах оторвать взгляда от хищника, в котором без капли радости опознал древолапого медведя, которого упоминала Ника. Медведь утробно зарычал, и у мальчика подкосились колени.
- Ну-ну, Айла, разве так следует приветствовать гостей?
Женский голос, мягкий и нежный, раздавался откуда-то сверху, и Серёжа, проследив за ним, увидел, что верхом на огромной медведице сидит и улыбается ему круглолицая женщина, а её густые рыжие волосы спускаются почти до середины тела медведицы.
- Вы нашли его?
Услышав знакомый девичий голос, Серёжа с облегчением выдохнул. В следующую секунду из-за медведицы выбежала Ника. Головокружение, про которое мальчик забыл из-за страха, вернулось с новой силой, и очертания медведицы Айлы, рыжеволосой женщины и Ники вдруг поплыли, мир в глазах Серёжи качнулся в одну сторону, в другую - и рухнул в темноту.
Глава 5. ВЕДУНЬЯ
Первым, что увидел Серёжа, когда очнулся, было пронзительно-голубое небо, по которому плыли пышные, густые облака пастельных тонов: нежно-салатовые, едва различимо розовые, ласково-персиковые и мягко-жёлтые. Он лежал на спине, и поначалу ему показалось, что он ещё спит, и всё это ему приснилось: и облака, и разноцветное поле невиданных трав, и путешествие в другой мир, и кольчуга из полуденного света, и чёрные колибри, и огромные медведи, а также невероятная девочка с радужным мечом и диковинными часами. Поэтому Серёжа лежал, боясь пошевелиться и нарушить прекрасное видение. Так и лежал он, неподвижно, наблюдая царственно плывущие над ним облака, пока вдруг не заметил, как из облака нежного лимонного оттенка не вылетел знакомый крылатый силуэт с длинным хвостом. Серёжа аж подскочил, резко сев на своём ложе и позабыв об осторожности. Он сощурил глаза и следил за грациозным полётом силуэта, пытаясь разглядеть, что это за существо: дракон, феникс или ещё какое создание? Серёжа уже понял, что этот прекрасный и удивительный мир полон существ, о которых он не только не слышал, но и даже придумать бы себе не смог. Силуэт нырнул в салатовое, почти полупрозрачное облако, и Серёжа приложил ладонь ко лбу «козырьком», чтобы лучше рассмотреть момент, когда крылатое существо вновь появится на лазурном фоне. Вопреки ожиданиям, рука мальчика уткнулась не в кожу лба, а в какую-то повязку. Это отвлекло Серёжу от наблюдения за небом и вернуло внимание к более насущным вопросам: где он, как он сюда попал и что это такое у него на лбу? Начал он с последнего. Ощупав лицо, Серёжа выяснил, что эта ткань была не только на лбу, но на всём его лице, за исключением рта и глаз. Повязка была влажной и пахла свежескошенной травой, луговыми цветами и сыростью. На месте эту маску держали широкие полоски той же ткани, но уже сухие, которые были завязаны на затылке. Память услужливо напомнила мальчику, что когда они теряли сознание, на этом месте был верный шарф, прикрывавший россыпь укусов сердиники, от которых он не успел защититься. Затем память, как излишне усердный слуга, напомнил ещё и о том, почему Серёжа подвергся нападению ягод, как оказался в чаще сказочного леса и при каких обстоятельствах он потерял сознание. Мальчик огляделся по сторонам, решив наконец-то проверить, на чём это он лежал, и тут же пожалел об этом: как выяснилось, в качестве ложа выступала широкая и плоская ветка дерева, напрочь лишённая каких-либо листьев. Участок, на котором лежал Серёжа, напоминал лодку: плоскость с приподнятыми краями и узкими передней и задней частью. Мальчик заглянул за края этой «лодочки» и ужаснулся, потому как ветка располагалась на невероятной высоте. Отсюда он видел огромный простор леса, пестреющего участками крон разных оттенков зелёного и красного, а вдалеке, почти у самого горизонта, он заприметил знакомую башенку из разных геометрических фигур и окружавшее её поле, которое с такого расстояния больше напоминало озеро, заполненное акварельными красками. Ветка, на которой ранее отдыхал, а сейчас замирал от страха Серёжа, поднималась из леса словно огромная и тонкая рука, будто бы дерево подобрало мальчика у своих корней и подняло в ладони к небу и солнцу, чтобы те либо подивились, либо полюбовались находке дерева. Так дети части приносят и с полными восторга глазами предлагают своим родителям посмотреть на гусеницу или забавный листочек, который дитя нашло в саду. У Серёжи восторга эта ситуация не вызывала, и он не знал, как спускаться вниз, потому что ветка выглядела абсолютно ровной и гладкой, так что даже реши он обхватить её руками и ногами, чтобы съехать вниз, то ещё на пол-пути до верхушек деревьев он точно сотрёт себе и руки, и ноги, и тело в кровь до самых косточек. О том, что будет, если он вдобавок ко всему сорвётся с такой высоты, Серёжа даже думать не хотел.
- Э-эй, кто-нибудь?...
Его вялый, неуверенный голос прозвучал с изрядной долей страха, и ему почти сразу же откликнулся другой, женский голос, мягкий и ласковый, прозвучавший совсем рядом, хотя Серёжа точно видел, что рядом никого нет:
- Наконец-то ты очнулся! Держись крепче, сейчас мы спустим тебя. Миерра, будь добра, верни нам мальчика.
Откуда же раздавался голос, Серёжа подумать не успел: ветка резко пошла вниз. Он только и успел, что упасть обратно в свою «лодочку» и вцепиться изо всех сил в края. Спуск был стремителен, и ветка укорачивалась с таким жутким хрустом, что у Серёжи создалось полное впечатление, будто ветвь просто-напросто обломилась под его весом и теперь летит к земле на всём ходу. Серёжа зажмурился, однако страшного удара, который можно было бы ожидать от падения, не случилось. Спуск плавно замедлился, а затем и вовсе остановился. Мальчик недоверчиво разлепил один глаз. Неба перед глазами уже не было, его сменили раскидистые кроны деревьев. Яркий золотой свет солнца сменил изумрудный полумрак, полный лесной свежести.
- Прости, что пришлось отправить тебя так высоко, но припарка для лечения укусов сердиники лучше всего работает под прямыми солнечными лучами, и мы хотели быть уверенными, что никакие птицы не потревожат твой сон.
Женщина с ярко-рыжими волосами невероятной длины шла к нему, держа в руках небольшую деревянную миску, в которой, в такт шагам женщины, плескалась вода. Платье женщины, которое Серёжа не имел возможности рассмотреть при их первой встрече, оказалось соткано из зелёных и красных листьев, и мальчику их расположение напомнило виденную им только что с большой высоты картину огромного леса. Женщина подошла к Серёже и остановилась. Её огненные волосы словно змеи подползли к её ногам и свились аккуратными завитками. Нежные и тёплые руки незнакомки принялись ласково снимать с головы Серёжи повязки, пропитанные целебным отваром, и бросать их прямо себе под ноги. Мальчик сидел на краю своей ветки-лодочки и, скосив глаза вниз, смотрел, как упавшие тканевые повязки, словно живые, зарываются в землю, а мох, устилавший землю, услужливо расползается, уступая повязкам путь, а затем срастается обратно, словно ничего и не было. Когда лицо Серёжи оказалось полностью освобождено от повязок, женщина взяла миску с водой, достала из неё чистый отрез ткани и омыла лицо мальчика от остатков лекарственной мази.
Всё это время ни она, ни Серёжа не проронили ни слова. Он - потому что побаивался, а ей сказать было нечего. Когда же процедура закончилась и незнакомка передала миску с тряпкой локону своих волос, который двигался словно щупальце осьминога, мальчик всё же нашёл, что сказать этой удивительной женщине:
- Спасибо,- он ощупал своё лицо руками, и обнаружил, что от припухлостей и ранок на местах уколов сердиники не осталось и следа,- вы, наверное, очень могущественная волшебница.
- Ну что ты,- коротко и весело рассмеялась та и подала ему руку, чтобы помочь слезть с ветки,- всего лишь целительница. Я просто очень люблю лес, и он отвечает мне взаимностью, открывая свойства своих трав. Я защищаю деревья, а они защищают меня. Я помогаю животным, а они помогают мне. Эта магия называется «доброта», но сколько бы раз я не объясняла это, все продолжают называть меня лесной ведуньей Элиссой.
- Сергей,- представился в ответ мальчик,- можно просто Серёжа. А ваши волосы? Они же волшебные? Никогда такого не видел.
- Это всё благодаря особому растению под названием «живокорень». Я делаю из него бальзам, наношу на волосы — и они оживают. Хочешь такой же?
Глаза Серёжи загорелись, и он чуть не выпалил «Да!», скорее из любопытства, чем искренне желая живые волосы. Он уже набрал в грудь воздуха и открыл рот, но вовремя прикусил язык и отрицательно помотал головой. Под её смеющимся взглядом он целую секунду размышлял, что же делать, и в итоге скромно ответил:
- Пожалуй, нет, спасибо. У меня волосы всё равно не такие длинные, вам он нужнее.
- Земляника была права, ты действительно вежливый и смышлёный.
- Земляника?,- непонимающе уставился на неё Серёжа. Он вполне допускал, что раз Элиссу слушается дерево, отращивая ветку до невероятной длины, то почему бы ей не разговаривать с ягодами? Вот только он не мог вспомнить, чтобы вёл беседы с земляникой и уж тем более блистал перед ней смекалкой или воспитанием.
- Ах да. Ты же её знаешь только как Нику. Это сокращённое от имени «Земляника». Её мама была родом из твоего мира, но, увы, попав в наш мир, она не сумела найти путь обратно и не могла вернуться. Она очень скучала по родным местам, и больше всего скучала по ягоде с чудным названием «земляника». Когда она познакомилась с Джеродом, моим братом-чародеем, из чьей Башни вы пришли, он загорелся идеей создать такой волшебный предмет, который позволил бы ей вернуться или хотя бы временно посещать родной мир. За годы странствий в поисках такого волшебства они влюбились друг в друга, но возможность вернуться для неё вернуться в свой мир так и не нашли. Тогда свою первую дочь они назвали в честь той самой ягоды, которая их объединила. Жаль, что её мама пропала, но это совсем другая история. Пойдём, Ника ждёт тебя.
Только сейчас Серёжа подумал осмотреться. Вокруг них был настоящий зелёный шатёр из тонких веточек-прутиков, усеянных множеством длинных волнистых листочков, похожих на гриву огромного коня. Листочки с одной стороны были серебристые, а с другой — салатовые, с лёгким люминесцентным свечением. Прутики спускались до самой земли, которую сплошным изумрудным ковром устилал сухой мох. Серёжа обернулся и увидел, как та самая ветка-лодочка, на которой он очнулся, стала быстро утончаться и покрываться длинными, волнистыми листьями.
- Спасибо, Миерра, у тебя на ветке было удобно,- припомнив имя растения, которым его называла ведунья, Серёжа помахал рукой дереву под одобрительным взглядом Элиссы, которая тоже в свою очередь благодарно кивнула дереву-шатру. Когда они подошли к краю укрытой листвой поляны, ветви раздвинулись подобно занавескам, освобождая своим гостям путь наружу и осыпая их на прощание лёгкой взвесью салатовой пыльцы, которая быстро таяла, касаясь кожи, чем очень напомнила Серёже снег, только не белый и не холодный.
Они шли меж деревьев, и для мальчика всё вокруг казалось одинаковым: стволы деревьев, кусты и зелень. Он давно бы заблудился, если бы Элисса не вела его. Она двигалась меж деревьев подобно дриаде, легко и уверенно, то и дело мимолётно касаясь пальцами или прядями волос стволов деревьев, низко нависших веток, кустарников и грибов, притаившихся у древесных корней. Ничего особенного от этих прикосновений не происходило, но каким-то внутренним чутьём Серёжа ощущал, что лес отвечает на её лёгкую ласку, а затем заметил, что листва шуршит и птицы поют в такт шагам ведуньи, и мальчик вдруг замер, любуясь этим удивительным, волшебным танцем: лес подпевал её шагам, а она танцевала под их песни, и всё это складывалось в такой причудливый ритм, такую неземную гармонию, что если бы сам он это не увидел, ни за что бы не поверил, что так бывает. Ему даже пришлось спешно догонять Элиссу, которая почти скрылась за деревьями, пока он зачарованно смотрел на её танцующую походку. Вскоре они вышли к большой поляне, в самом центре которой росло необъятных размеров дерево, чья крона начиналась метрах в тридцати над землёй и нависала зелёной громадой надо всей поляной. В могучем стволе этого исполинского древа, прямо напротив вошедших на поляну Серёжи и Элиссы, находились высокие двойные двери, а по всему стволу то тут, то там, в совершенстве природной асимметрии, располагались небольшие окошки. Чуть поодаль от дерева, почти на самом краю поляны, пристроился выложенный камнем искусственный пруд, на низком бортике которого сидела и расчёсывала волосы Ника, глядя на своё отражение в безмятежной поверхности воды. Девочка краем глаза заметила движение, тут же отложила на каменный край пруда свой гребень и резво вскочила, на ходу завязывая волосы тонкой тесёмкой, собирая в высокий хвост. На ней не осталось привычной для мира Серёжи одежды, и теперь она была облачена в рубаху, штаны и доспехи из древесной коры и листьев. У мальчика не было ни малейшего сомнения, что это подарок Элиссы.
- Ты в порядке! Хвала Небесам!,- воскликнула Ника с улыбкой, затем бросила короткий взгляд на ведунью и торопливо добавила,- и спасибо тебе, тётя Элисса, конечно же. Никто во всех Королевствах не умеет исцелять лучше тебя,- затем Ника вновь повернулась к Серёже,- Когда тот мерзавец потащил тебя в Чащу, я боялась, что на вас нападёт нечто пострашнее сердиники.
- Мне повезло, что он остановился у того куста. Это я её специально рассердил, ударил шарфом. Правда, не подумал, что делать, когда от него сбегу. Спасибо, что нашли меня.
- А как же иначе,- мягко произнесла Элисса, подходя ближе и приобнимая обоих детей за плечи своими живыми волосами. Серёжа думал, что они будут прохладными, как змеи, но они оказались тёплыми и на ощупь похожими на шёлк, а Элисса продолжала,- у Ники не так много друзей. Местные дети сторонятся её из-за меня и моего брата, а в другие миры она стала ходить совсем недавно, с тех пор, как мой брат нашёл ту книгу. Теперь же ты, Сергей, можешь ходить по этому лесу без опаски. Дикие звери будут знать, что ты — друг Чащи, и не будут нападать. Даже сердиника ограничится злобным жужжанием и, возможно, с налёту ударится в тебя пару раз, но не ужалит. Так что же вас привело ко мне?
Дети наперебой принялись пересказывать свои приключения, и Элисса молчаливо слушала их, временами кивая или покачивая головой в зависимости от того, о каких событиях, радостных или опасных, шла речь. Когда они закончили свой пересказ, лесная ведунья попросила их показать ей чёрную колибри. По её признанию, такие птицы не обитали в Чаще и даже не залетали в её лес, так что ей было ну очень любопытно посмотреть на такую пичугу и поговорить с ней, особенно если это могло помочь выручить её брата-чародея из плена Чёрного Колдуна.
Ника достала из торбы, висевшей всё это время у неё за спиной, шкатулку из белого дерева. Изнутри не доносилось ни звука, и Серёжа в волнении закусил губу, подумав, что птичка могла задохнуться или не выдержать тряски и умереть, ведь раньше она без устали билась в стенки, пытаясь не то процарапать, не то клювом пробить себе путь к свободе. Элисса приняла из рук Ники шкатулку и, поднеся её к своему лицу, слегка приоткрыла, всего лишь на тонкую щёлочку. В тот же миг из образовавшегося просвета стремительно вынырнул тонкий, острый, зазубренный клюв, попытавшись добраться до пальцев ведуньи, но та лишь нежно рассмеялась:
- Ну-ну, отчего ты так злишься? Смею тебя уверить, я не намерена нанести тебе вреда. Просто поговори со мной.
В ответ колибри лишь заверещала и ещё ожесточённее продолжила свои попытки клюнуть Элиссу в пальцы, державшие шкатулку. Ведунья покачала головой и аккуратно закрыла крышку, стараясь не прищемить то и дело хищно мелькавший клювик.
- Нет, так дело не пойдёт. Она находится под чарами. Сама нелепицу несёт и меня совсем не понимает, но это мы сейчас поправим. Ни одно чёрное колдовство не устоит перед очищающими свойствами Лунной Купели.
С этими словами она двинулась к искусственному прудику, на краю которого недавно сидела Ника, когда Серёжа в сопровождении хозяйки леса вошёл на поляну. Ведунья вновь приоткрыла шкатулку, и внутрь тотчас же протиснулись концы двух прядей её волшебных волос. Чёрная колибри внутри стала совсем уж буйной, но почти сразу затихла. Элисса открыла деревянную темницу и не глядя протянула её детям. Серёжа забрал шкатулку, не отрывая взгляда от птички, которая теперь была, словно младенчик в пелёнки, закутана в живые, огненно-рыжие волосы лесной ведуньи. Отдельная тонкая прядь опутывала ей клюв. Элисса наклонилась к пруду и погрузила в его прозрачные воды кончики своих пальцев, а затем выпрямилась и, поднеся обездвиженную колибри к своему лицу, ласково погладила её головку влажными пальцами. Серёжа и Ника дружно ахнули, когда оперение под пальцами ведуньи вдруг поменяло цвет с антрацитово-чёрного на яркий изумрудный, с жёлтым отливом на кончиках маленьких пёрышек. Колибри начала истошно, хрипло чирикать прямо сквозь закрытый клюв, биться и дёргаться во все стороны. Казалось, она либо напугана до невозможности, либо страдает от жуткой боли, а то и всё вместе.
- Чш-ш-ш,- утешающе произнесла Элисса, присела на край прудика и стала макать руку в воду и поглаживать колибри,- не бойся, сейчас всё пройдёт.
И она стала напевать без слов какую-то песенку. Ника улыбнулась и шепнула Серёже на ухо, что это колыбельная, которую поют своим птенцам все птицы известных лесов, если те оказываются напуганы грозой или хищником. Колибри всё ещё нервно пищала, но вырываться из цепких, но нежных объятий рыжих волос перестала. По мере того, как Элисса очищала пёрышки пичуги, волосы постепенно освобождали некогда полностью чёрную птичку, открывая другие участки тельца и крыльев, которые ещё оставались чёрными. Вскоре огненно-рыжие путы и вовсе освободили колибри, и на ладони Элиссы оказалась чудесная маленькая колибри, зелёная с изящным отливом и жёлтыми на концах перьями, а на её крыльях некоторые пёрышки и вовсе были полностью жёлтыми, составляя необычный узор. Клюв птички также преобразился, стал гладким и ярко-жёлтым.
- Так-то лучше,- с нежностью произнесла Элисса, закончив петь и уже сухими пальцами погладив колибри,- теперь скажи мне, прекрасная птичка, где нам искать замок Чёрного Колдуна?
Колибри взвилась в воздух, взмахивая крылышками так быстро, что они казались одним изумрудно-жёлтым пятнышком света. Она чирикала совсем не так, как раньше, а звонкими, мелодичными переливами с лёгким посвистом. Элисса слушала её, как ранее слушала детей, временами кивая или качая головой, а затем, когда колибри замолчала, зависнув в воздухе на своих быстрых как мысль крыльях, ведунья повернулась к детям:
- Что ж, вы поступили правильно, принеся её ко мне. Оказывается, когда-то эти колибри жили в тенистых лесах далёкой южной страны, но затем туда пришёл Чёрный Колдун со своей армией. Они сожгли тот лес, а испуганных, задыхающихся от дыма птиц переловили. Колдун одурманил их чёрным заклинанием, заставив подчиняться своей злой воле и шпионить для него повсюду, ведь эти пташки способны летать так быстро, что ни один ветер за ними не угонится, и даже проникать в другие миры. Удивительно, что ты, Сергей, сумел поймать её, но ещё удивительнее мне, откуда ты раздобыл шарф из драконьей шерсти...
- Драконьей шерсти?!,- воскликнули дети хором в едином порыве удивления.
- Но разве у драконов бывает шерсть?,- спросил Серёжа.
- Но разве этот вид драконов не вымер тысячи тысяч лет назад?,- тут же перебила его Ника.
Элисса улыбнулась:
- Да и да. Верно, что драконы нынче не носят шерсти, а только чешую, но верно заметила и Ника: в незапамятные времена существовали хохлатые драконы, на голове которых росли густые гривы, как у лошадей. Это были могущественные существа, короли и королевы своего народа, от которых произошли драконы всех миров. Эти драконы в равной степени повелевали силами природы и магии, они не просто управляли погодой, они создавали её, вплетая волшебную силу в явления природы. Именно они научили тучи метать молнии, вложили энергию в ветра и дали солнечным лучам способность порождать огонь. Их шерсть - самый прочный и мягкий материал во всех мирах, но поскольку они давным-давно исчезли, вся имеющаяся шерсть хохлатых драконов либо пропала, либо была использована для могущественных артефактов, среди которых совершенно точно нет ни единого шарфа.
- Погоди, тётя, что там с замком?
- Верно. Прошу простить, я отвлеклась. Колибри покажет дорогу к Чёрному Замку, но я не отпущу вас в путь на голодный желудок и без даров.
- Ты не пойдёшь с нами? Но как же так?! Колдун же схватил твоего брата!
- Прошу простить меня, моя милая племянница,- Элисса ласково погладила Нику по щеке, пылавшей от возмущения,- я не могу оставить Чащу, а Джероду не грозит опасность. Его знания и умения слишком важны для Колдуна, и он достаточно умный и хитрый, чтобы понимать: такого чародея не сломить ни пытками, ни угрозами, и потребуется договариваться иначе. Полагаю, потому то его слуги и шли в Башню: найти способ добиться от него правды и получить дневник волшебника из легенды. Например, взяв в заложницы его любимую и единственную дочь.
- Я думал, это вы не пускали их к Башне. Ну, по крайней мере, так считали солдаты колдуна,- вмешался в разговор Серёжа, почёсывая затылок.
- О нет, я не властна над Тропой, она ведёт через Чащу, но магия, заключённая в ней, находится вне моей власти. Полагаю, их путь стал длиннее, поскольку они направлялись в Башню с недобрыми намерениями. С благой вестью или в качестве желанных гостей, которых позвали на чай, они бы добрались по ней гораздо быстрее. К слову, вы отправитесь к замку сквозь Чащу, и я спрямлю вам путь, чтобы вы поскорее добрались к опушке моего леса. Оттуда вас поведёт через Пустые Земли ваша пернатая путеводительница. Она вызвалась проводить вас в благодарность за спасение от злого колдовства.
Колибри согласно присвистнула и залилась в трелях, ныряя в воздухе из стороны в сторону, всей собой выражая полную готовность помочь детям добраться до замка.
Как и настаивала Элисса, дети пообедали фруктами, орехами и мёдом, а затем она собрала их в путь: дала им в дорогу еды, а также две сплетённые из листьев фляги воды; ещё одну флягу, но уже из дерева, ведунья наполнила водой из Лунной Купели, чтобы они могли освободить от чар Колдуна остальных колибри, если те попадутся им на пути. Также Элисса вручила Серёже его шарф, на который мальчик теперь смотрел с куда большим уважением, гадая, что это была за странная старушка, которая вязала шарф из драконьей шерсти.
Когда с приготовлениями было закончено, Элисса попросила детей обязательно заглянуть к ней на обратном пути, пожелала им удачи и попрощалась.
Глава 6. ЗАМОК
Путь из Чащи был, как и обещала Элисса, коротким и приятным. Несмотря на то, что дети шли не по зачарованной тропе, а сквозь лесные заросли, ступать им было легко: под ноги стелился ровный, пушистый и сухой ковёр мха, и казалось, будто деревья расступаются в стороны, открывая путешественникам путь. Колибри летала вокруг детей и была похожа на изумрудно-золотую иголочку, пронзающую прохладный полумрак Чащи. Временами, когда колибри пролетала сквозь редкие и тонкие солнечные лучи, что пробивались сквозь густые кроны, то казалось, что она вспыхивает словно самоцвет. Серёжа наблюдал за птичкой, и когда она ловила его взгляд на себе, то обязательно заливалась тонкой и нежной трелью с лёгким посвистом. После очищения от колдовства птичка очень сильно преобразилась и при любой возможности стремилась порадовать своих спасителей: то приносила Нике красивый цветочек, то сладкую синюю ягодку Серёже, то подлетала и старательно обмахивала их своими крылышками, когда им становилось жарко. При этом она часто садилась им на плечи или в руки, ласково потираясь головой об их одежду или пальцы.
- Я рад, что я поймал тебя,- сказал ей Серёжа, когда та в очередной раз присела к нему на плечо. Колибри ответила залихватским свистом, высоким и громким, раскатив его тремя волнами.
- Она тоже рада,- перевела ему Ника, широко улыбаясь и придерживая ветку, чтобы мальчик с птичкой на плече могли пройти под ней,- говорит, что служить Колдуну под гнётом его чар - это самый настоящий кошмар, от которого не проснуться.
Серёжа согласно покивал, и вдруг удивлённо встрепенулся:
- То есть ты говоришь на птичьем?
Ника кивнула.
- Зачем мы тогда из Башни шли к Элиссе, если ты сама могла поговорить с колибри?
- Нет, не могла,- смущённо возразила девочка,- до того, как тётя расколдовала её, колибри несла чушь. Так, бессвязные обрывки слов, и постоянно заикалась.
Серёжа понимающе кивнул, и дальше они пошли в молчании, нарушаемом только песнями колибри.
Птичка указывала путь, временами, чтобы проверить курс, взлетая так высоко, что её было не разглядеть за кронами деревьев. Вскоре лес стал чуть более редким, а кроны уже не сплетались сплошным покровом-шатром. Сквозь них стали проглядывать широкие лучи солнца и кусочки лазурного неба с облаками пастельных оттенков, а ещё через некоторое время дети вышли на опушку, которая тоже очень быстро осталась позади. Впереди лежал пологий склон, спускающийся к красно-коричневой дороге, которая вилась между подножиями холмов, то скрываясь от взгляда, то вновь показываясь из-за поворотов. Редкие деревца и низкие, прижимающиеся к земле кустарники, которые росли на склонах холмов, не шли ни в какое сравнение с теми пышными представителями флоры, которыми была так богата Чаща, оставшаяся позади, и её приятная, влажная прохлада сменилась прогретым солнцем простором, запахом дорожной пыли, высохшей травы и дурманящим, густым запахом луговых цветов. Здесь было намного жарче, несмотря на то, что солнце давно перевалило за зенит и уже проделало половину пути к горизонту и притаившемуся там закату, но тени среди холмов было мало, а солнце за целый день усердного труда успело хорошо прогреть и землю, и воздух над ней.
Колибри заметалась ещё более резво, чем прежде, и позвала детей следовать за собой к дороге. Как только ноги Серёжи коснулись красно-коричневой земли, стало ясно, что путь покрыт толстым слоем пыли, похожей на кирпичную: от каждого шага вверх взлетало тяжёлое облачко, повисавшее лёгкой взвесью и ложившееся тонким слоем на ноги детей от ступней до самых колен. Дышать стало тяжелее, и Серёжа попробовал сойти с самой дороги и идти по траве, но Ника остановила его, потому как в траве могли быть ядовитые змеи или норы прыгучих аметистовых муравьёв, которые будут яростно кусать любого, кто потревожит покой их нор. Продолжая путь, дети обвязали себе лица шёлковыми платками, которые Ника достала из своей торбы. Ещё один платок Ника повязала себе на голову, а Серёжа накинул на голову свой шарф, повязав его словно тюрбан. Солнце, которое хоть и миновало зенит, пекло нещадно, и благословенный тенёк путникам предлагали только куцые деревца в отдалении от дороги, путь к которым шёл по опасным участкам холма, полным змей и других коварных, притаившихся в высокой сухой траве опасностей. Лишь однажды Серёже и Нике довелось побывать в тени, когда эта самая тень нагнала их и накрыла сверху, отброшенная чьим-то крылатым и длиннохвостым силуэтом, пролетевшим высоко в небе. Мальчик едва успел приложить руку «козырьком» ко лбу, чтобы увидеть, как силуэт, дразнивший его с самого первого часа пребывания в этом мире, вильнул в далёкое облачко и исчез.
Когда солнце начало опускаться за горизонт и небо окрасилось заревом заката, дорожная пыль из коричнево-красной стала насыщенно-багровой, наводя на мысли о крови и всех тех ужасах, что обитали на мрачных просторах страшных баек и детской фантазии. Серёжа задумался об устройстве на ночлег, но тут из-за очередного высокого холма вместе с кроваво-красной дорогой вынырнул силуэт замка, который, вопреки ожиданиям Сергея, оказался пронзительно-белым, ярко выделяясь на фоне тёмно-фиолетового неба и тонкой сиреневой полоски горизонта. Среди чёрных, укутанных сумерками холмов, замок сиял словно бриллиант.
- Говорят, что Колдун отнял этот замок у какой-то феи,- произнесла Ника задумчиво и немного грустно, глядя вместе со своим другом на замок,- но мой папа говорит, что колдун просто слишком сильно боится чужих шпионов, поэтому сделал замок белым, чтобы у них не было возможности прокрасться незаметно. И все подступы к замку засыпал красной пылью...
Ника носком сапога поддела горстку дорожной пыли и послала её вперёд. Как и прежде, мелкая взвесь повисла в воздухе, упрямо не желая опускаться ниже. Сапоги Земляники, ещё днём имевшие яркий зелёный оттенок, теперь были покрыты плотным слоем багрового напыления.
- Значит,- нахмурился Серёжа, повернувшись к Нике и потирая подбородок,- нам не пробраться к замку незамеченными, верно?
Ника пожала плечами, развела руки и неуверенно покивала головой. Дети задумались, но колибри вдруг закружилась в стремительном полёте, вырисовывая перед ними изумрудные круги, а когда убедилась, что привлекла к себе внимание спутников, стала нежно посвистывать и тихо, словно шёпотом, выдавать короткие переливы. Ника слушала, и на лице её расцветала улыбка, а глаза удивлённо округлились и наполнились задорным блеском, затем колибри затихла, и девочка резко развернулась на каблуках и, не в силах сдержать радость, схватила Серёжу за плечи:
- Она знает тайный путь в подземелья, и его охраняет лишь парочка краснобрюхих пауков!
Первая часть мальчика обрадовала не меньше, чем саму Нику, но последние слова заставили его лицо скривиться, а радость поубавиться. Пусть он и не боялся пауков, однако перспектива сражаться с огромными восьмилапыми стражами в тесном подземном туннеле не внушала ему ни грамма энтузиазма. Серёжа посмотрел на Нику и на всякий случай уточнил:
- Эти пауки... они же маленькие, верно? Какого они размера? Ну, может, с муху, с ладонь, с собаку?...
- Не меньше лошади,- с прежним азартом в голосе ответила Ника, не замечая, как расширились от страха зрачки Серёжи. Девочка радостно обняла его и с удвоенной энергией продолжила путь по дороге, схватив своего друга за руку и увлекая за собой. Серёже от предстоящей встречи с гигантскими пауками становилось всё страшнее с каждым шагом, но отступать он не решился, в особенности потому, что не хотел показаться трусом перед Никой. Её храбрость и решимость можно было понять: она шла освобождать своего отца и заодно спасать родные края от потенциального всевластия безымянного, но повсеместно известного Чёрного Колдуна. Кроме того, мальчик лично видел, что Ника мастерски владеет своим волшебным мечом. Серёжа подумал о своих родителях, и сердце его защемило: они наверняка вне себя от волнения, ведь уже почти ночь, а он даже к ужину не вернулся. «Родители, должно быть, с ума сходят»,- с тоской и безысходностью подумал мальчик, но затем решил, что когда они спасут Джерода, то он попросит чародея, папу Ники, отправить его домой в тот самый день, когда он покинул родной мир, ведь он может управлять временем с помощью часов, которые сам Серёжа помог Нике починить и даже умудрился не дать колдуну завладеть ими. Эта мысль успокоила мальчика, и теперь только опасность, которую представляли собой огромные краснобрюхие пауки в туннеле, заставляла ноги временами спотыкаться, которые таких нехитрым образом тщетно пытались отсрочить неизбежную встречу.
Вскоре дорога вышла к перекрёстку: здесь начинались прямые участки пути, ведущие к Замку, и здесь же их пересекала, объединяя, круговая тропинка. Дальше, возле самого замка, виднелось ещё одно такое «кольцо». Дороги с разных сторон сходились к этому внутреннему «кольцу», по которому можно было объехать Замок по кругу и добраться до единственных, главных ворот. Но наши друзья не собирались идти к основному входу. На первом же перекрёстке они ушли на круговую тропу, а затем и вовсе пошли по едва приметной среди сухих трав тропинке, которая не была устлана красной пылью. Тропка шла прочь от замка и упиралась в крутой бок одного из холмов, а точнее - в огромный камень, приваленный к почти вертикальному склону. Дети остановились перед каменной преградой и сняли с лиц платки, что весь день защищали их от дорожной пыли. Платки, лишь недавно имевшие безупречно белый цвет, теперь стали тёмно-красными. Колибри же подлетела к преграждавшему им дорогу камню с левой стороны и несколько раз ткнула клювом в небольшое углубление на камне. В ответ тот тихо и низко прогудел, поверхность его пошла рябью, и колибри, взяв небольшой разгон, на полной скорости влетела прямо в камень. Поверхность камня пошла волнами, словно была жидкостью. Ника и Серёжа переглянулись, взялись для верности за руки и, взяв пару шагов разгона, как можно быстрее пробежали сквозь камень.
По ту сторону преграды властвовал абсолютный мрак, и сначала Серёжа не мог разглядеть даже собственной руки, как вдруг мягкий золотистый свет начал литься откуда-то из-за его спины, освещая всё вокруг и заполняя туннель, в котором остановились дети, ярким дневным светом. Только сейчас Серёжа вспомнил, что всё это время на нём оставалась невесомая золотистая кольчуга, покрытая ничем иным, как светом полуденного солнца. Он поднял руку и убедился в своей догадке: свет исходил от его кольчуги. Вернее, от кольчуги, которую дала ему в путь Ника. Взглянув на девочку, чтобы поблагодарить, Серёжа увидел её хитрые и гордые глаза. Слов не потребовалось. Мальчик лишь широко улыбнулся и коротко благодарно кивнул. Девочка точно так же улыбнулась и кивнула в ответ. Затем она извлекла из ножен свой волшебный меч и шагнула вперёд. Туннель, круглый и каменный, был достаточно просторным, чтобы в нём с лёгкостью могли разминуться две телеги, запряжённые лошадьми. При мысли о лошадях Серёжа вспомнил о стражах этого прохода, а потому сразу же принял серьёзный вид. Ника передала ему свою торбу, чтобы та не мешала ей сражаться, и мальчик, помня, как ловко Ника одолела тех воинов на зачарованной тропе, беспрекословно подчинился. В конце концов, глупо было обижаться на правду: в сражении с огромными пауками от него будет мало толку.
Они уже изрядное количество времени шли по туннелю, который петлял в стороны, попеременно поднимался выше или уходил вглубь, но ни пауков, ни паутины они не встретили. Ника даже переспросила у их пернатой проводницы, тот ли это туннель, и та заверила что ошибки быть не может, а стражи наверняка держат свой пост у самого входа в подземелья Замка.
Почувствовав усталость и не желая встречаться с отдохнувшими и полными сил пауками в изнеможении, дети устроили себе привал. Они вдоволь напились, побаловали себя собранными Элиссой в дорогу орехами и фруктами, но спокойно завершить трапезу им не удалось. Серёжа передал подруге свою флягу с водой и сладко потянулся, разведя руки в стороны и запрокинув голову, да так и замер, не в силах шевельнуться от разом сковавшего его страха. Вверху, прямо над его головой, сидел на потолке невероятных размеров паук. Его лапы, гладкие и чёрные, растопыренные как пятерня, упирались в стенки туннеля. Восемь его глаз, красных как угольки, мигали и мерцали, словно он моргал или прищуривался, получше приглядываясь к добыче. Его огромное брюшко, большей частью чёрное, расцвечивали пульсирующие внутренним красным светом пятна, которые перемещались по его гладкой поверхности, словно внутри бродили съеденные пауком люди с факелами и пытались найти выход из своей хитиновой темницы. Поражённый этим зрелищем, Серёжа не сразу сообразил предупредить Нику. Он попытался прошептать ей «Берегись, наверху!», но из пережатого страхом горла донёсся лишь сдавленный хрип. Впрочем, опытной путешественнице оказалось достаточно лишь взглянуть на побледневшего от ужаса, хрипящего Серёжу, чтобы понять: дело плохо, и это плохо, судя по направлению взгляда, наверху.
Далее всё стало происходить с головокружительной скоростью. Паук, разом поджав к себе все восемь лапок, начал падать вниз, на ходу выбрасывая вперёд две самые близкие к щёлкающим жвалам лапы. Ника бросилась наперерез, одновременно выхватывая свой радужный меч из ножен и совершая широкий горизонтальный взмах. Увы, волшебный клинок лишь заставил паука вильнуть в сторону, оттолкнувшись от стенки туннеля парой длинных лап. Клинок не достиг своей цели. Впрочем, отвести опасность от своего друга Нике всё же удалось. Оцепенение отпустило мальчика, и Серёжа тут же оказался за спиной подруги, которая продолжала совершать размашистые удары мечом, уверенно тесня паука по туннелю. Тот пытался то лапой, то жвалами прорваться через перламутровый заслон к добыче, но добыча оказалась слишком ловкой и быстрой, всегда оказываясь не там, куда целился паук. Она торжествующе смеялась, а Серёжу не оставляло чувство беспокойства, которое только усиливалось с каждой секундой схватки. Он вдруг вспомнил, что колибри, которая сейчас спряталась где-то, говорила о двух стражах. Мальчик резко развернулся, встав спиной к спине с Никой, и как раз вовремя, чтобы увидеть чуть дальше, в темноте, ещё восемь маленьких, попеременно мигающих глазок. Второй паук крался следом и поджидал удачный момент, чтобы напасть. Обнаруженный, он в невероятно стремительном прыжке метнулся вперёд. Серёжа вскрикнул. От испуга и заодно чтобы предупредить подругу об опасности. Передние две лапы паука тяжело опустились ему на плечи, и он на секунду почувствовал всю тяжесть этого чудовища. С жуткими дробными щелчками жвала паука распахнулись, метя в голову Серёжи, и он увидел целую череду более мелких внутренних жвал, которые и издавали страшные щелчки. Не успел мальчик даже подумать о том, что его сейчас съедят, как паук схватил его голову большими внешними жвалами... и тут же отбросил его к стене, издав тонкий и пронзительный писк. Паук сучил лапками, силясь устоять на них, но те дрожали и отказывались держать тело паука, который бешено мотал головой из стороны в сторону. Серёжа, больно ударившийся плечом в каменную стенку туннеля, в недоумении смотрел на дымящиеся жвалы паука, которыми тот щёлкал и двигал ещё более резво, чем прежде, но теперь явно от боли, а не от предвкушения сочного обеда. Ощупав свою голову, мальчик понял, что к чему, и принялся разматывать свой импровизированный тюрбан. Серёжа как и прежде намотал один конец шарфа на запястье, а вторым стал орудовать как кнутом или плетью, не забыв завязать на конце узелок для удобства. Пока он это делал, второй паук ринулся на Нику. К счастью, от неё в пылу битвы не ускользнуло происходившее за её спиной, так что она прижалась спиной к стене и начала отбиваться уже от двух пауков, но долго ей оставаться зажатой противниками не пришлось. Серёжа, размахивая шарфом и совершая им «щелчки» как кнутом, напал на первого паука, который упал на них сверху. От соприкосновения шарфа и хитиновой брони пауки начинали дымиться, словно от страшного ожога. Восьмилапые стражи визжали от каждого прикосновения шарфа, явно испытывая невыносимую боль. Серёжа совершил лишь несколько ударов, а далее стал просто взмахивать грозным шарфом перед собой:
- Уходите! Мы не желаем вам зла, но не позволим навредить себе! Прочь! Прочь!
Сжимаясь и вздрагивая от каждого взмаха шарфа, пауки понеслись в темноту туннеля, направляясь к тому его концу, что вёл к холмам. Когда писк и перестук лапок окончательно затихли в туннеле, дети опустили оружие и стали тяжело дышать.
- Я сбилась со счёта,- Ника сделала большой глоток из своей фляги, а затем продолжила,- сколько раз нас выручал твой шарф. Где, говоришь, ты его взял?
- Мне подарила его какая-то старушка в парке, прямо перед тем, как я нашёл тебя...
Дети посмотрели друг на друга и сошлись во мнении, что не иначе как некая волшебница или сама Судьба приложила руку к той встрече. Не будь у них этого шарфа - и не поймать им колибри, не вытащить Нику вовремя из ливневой канавы, не отбиться так легко от пауков. Серёжа с большей бережностью развязал узел на конце, положил шарф на ладони, позволив его длинным концам свободно свисать, и внимательно рассмотрел его. Ни одной порванной нити, ни частички сажи или грязи - драконья шерсть, судя по всему, обладала большой стойкостью, или же шарф был зачарован, но Ника отмела это предположение, раз старушка при Серёже заканчивала вязать его. Как утверждала Ника (а на правах дочери чародея она могла говорить об этом со знанием дела), лишь готовый предмет может быть объектом наложения чар, да и любые хоть сколько-нибудь серьёзные чары, по заверениям отца Ники, требуют времени, а также специальных инструментов или хотя бы реагентов для сотворения, а на памяти Серёжи никаких дополнительных действий с шарфом загадочная пожилая женщина не производила: закончила вязать, двумя хитрыми узлами закрепила остаток пряжи в крайних петлях - и отдала. Решив сейчас не терять времени на эти размышления, дети вновь двинулись по туннелю, но уже быстрее, чем раньше. Пауков-стражей им больше опасаться не приходилось, а вот опоздать с вызволением чародея они ещё могли. Серёжа на ходу повязал шарф на пояс, где он ему не мешал и был под рукой. На всякий случай.
Туннель продолжал вилять в стороны, пока за очередным поворотом из него не потянуло лёгким влажным сквозняком, а впереди не замаячил тусклый свет. Дети сменили лёгкий бег на быстрый шаг, чтобы ступать как можно тише, ведь эхо в каменном туннеле было громким и могло привлечь внимание стражников. Вскоре на стенах туннеля появились факелы, и по мере того, как пространство туннеля становилось более освещённым, излучаемый кольчугой Серёжи свет всё угасал и угасал, пока не осталось от него лишь игры света факелов на её золотых кольцах. Ника сняла со стены один из факелов и дала его в руки Серёже, предпочитая свои руки оставить свободными для сражения на случай, если они столкнутся с солдатами Чёрного Колдуна. Её опасения не оправдались, и на всём пути по туннелю им не встретился ни один стражник.
Туннель наконец-то закончился, и дети вышли в просторные каменные залы подземелья. Низкие потолки хоть и не касались их голов, но давили сверху тяжестью целого замка. Множество колонн, расположенных на небольшом расстоянии друг от друга, поддерживали своды залов. Колонны были широкими, и на них висели где по два, а где по три факела, которые светили тускло и скорее не разгоняли тьму, а создавали больше теней, которые ложились на сырые серые камни и сплетались друг с другом. Где-то в глубине мерно капала вода: одна-две капли примерно каждые десять секунд падали на влажные камни пола, издавая характерный тихий плеск. Никаких других звуков здесь не было, и дети, как и их изумрудно-жёлтая спутница, тоже старались этих звуков не издавать. Даже кольчуга Серёжи, словно уловив настроение хозяина, перестала издавать при резких движениях мягкий мелодичный звон. В гнетущей тишине и мрачном полумраке, под низко нависающим, закопчённым потолком, окружённые запахом сырости и плесени, дети продолжали идти вперёд. Первой летела колибри, за ней следовала Ника, а Серёжа шёл последним, временами оглядываясь и присматриваясь к залёгшим по углам густым, чёрным теням. Ему казалось, будто они шевелятся, или же нечто ворочается в этих кусочках мрака.
Колибри вдруг замерла в воздухе, тревожно качнулась в одну сторону, затем в другую, опустилась чуть ниже, а затем в панике засвистела и принялась издавать звонкие, тревожные переливы, напоминая Серёже старую автомобильную сигнализацию. Птичка метнулась за спины ребят, продолжая издавать испуганные посвисты, но Ника взмахнула мечом, словно очерчивая им перед собой границу, и выставила перед собой левую руку, согнутую в локте. Ладонь была сжата в кулак,словно она держала в нём ремешок невидимого щита.
- Я не отступлю, пусть приходят!
Она крикнула это громко и уверенно, чуть повернув на миг лицо в сторону их встревоженной колибри. Эхо подхватило её слова и разнесло по залам осколками фраз. Серёжа, сообразив, что вот-вот будет драка, бросил торбу под ноги, переложил факел в левую руку, а правой отвязал с пояса шарф, приготовившись защищаться им.
Со стороны, куда смотрела Ника, донёсся странный шум. Он был похож на аплодисменты тысяч маленьких ладошек, или же на звук захлопнутой разом книги, повторённый сотни раз, или на ветер, играющий бесчисленным количеством миниатюрных флагов. Серёжа догадался, что это за звук, ровно в тот момент, когда стая антрацитово-чёрных птичек хлынула из полумрака. Факелы, мимо которых они пролетали, испуганно прижимали пламя к себе, и казалось, что волна поднятого их крыльями ветра пыталась затушить все источники света вокруг. Ника издала боевой клич, похожий на волчий вой, и смело шагнула им левой ногой навстречу, чуть присев и выставив левую руку, всё так же согнутую в локте, перед собой. Браслет Ники, который она взяла с собой из Башни и про который даже думать забыл Серёжа, вдруг вспыхнул красным сиянием, которое сложилось в будто бы стеклянный, витражный круглый щит. Птицы с тонкими зазубренными клювами на огромной скорости врезались в неожиданно возникшую на их пути преграду. Звон стекла наполнил зал. Ника с трудом, но устояла под натиском стаи. Некоторые птицы успели сменить траекторию полёта и вильнули в стороны, попытавшись облететь щит из красного стекла сверху и с обеих сторон, но и этот манёвр не принёс успеха. Девочка ловко взмахивала мечом, отправляя в сон тех колибри, которые пытались целиться в её голову сверху и справа, а левую сторону Ники факелом и шарфом стойко оборонял Серёжа, ловя мимолётные благодарные взгляды Ники. Но птицы быстро раскусили их тактику, разлетелись по залу, а затем разделились на три стайки, вернулись и стали слаженно, одна за другой, заставлять Нику безуспешно взмахивать своим мечом то вправо, то влево, постоянно разворачиваясь на месте. Коварные птицы выматывали вторгшихся в Замок противников. Разгадав их план, Серёжа вспомнил про их собственный, о котором они говорили ещё с Элиссой. Ему пришлось бросить факел, чтобы освободить руку, которой он залез в торбу и вытащил из неё деревянную флягу. Той же свободной рукой, под прикрытием щита и меча Ники, Серёжа откупорил флягу и перехватил её поудобнее.
- Щит вниз!
Ника незамедлительно припала на колено, опуская за собой свой волшебный щит. Летевшие к ним чёрные колибри злобно завизжали и разом ускорились, стремясь изранить своими зазубренными клювами оставшихся без защиты детей, но их жестокости не суждено было случиться. Серёжа резко выбросил руку вперёд по широкой дуге, плеснув очистительную воду Лунной Купели на подлетевшую стаю. Водяная струя ударилась в птиц, и те собственными же крыльями взбили её в тучу водной пыли, которая накрыла их всех. Чёрное, блестящее оперение пернатых шпионов Колдуна перестало быть таковым. Из-под спадающих чар Колдуна показались яркие, пёстрые краски истинного оперения колибри. В то время как эта стайка колибри падала на пол, другие две с ещё большим ожесточением набросились на детей, вынуждая Нику то и дело вращаться на месте, чтобы успевать принимать на щит или отбивать мечом их неистовые атаки. Второй раз манёвр Серёжи было не повторить, но, на счастье детей, этого не понадобилось. Первая стайка, упав в лужу волшебной воды, трепыхалась и плескалась в ней, и птички тёрлись друг о друга крыльями и шеями, чтобы помочь друг другу смыть с себя злые чары.
Ника тяжело и хрипло дышала сквозь стиснутые, оскаленные зубы, но щит не опускала и с коротким рычанием совершая взмахи мечом. У её ног лежало полтора десятка колибри, до которых достал волшебный клинок, отправив их в глубокий чародейский сон. Серёжа с флягой примеривался плеснуть водой на другую стаю, но после одной неудачной попытки оставил эту затею, чтобы не тратить напрасно бесценную воду. Когда одна из двух чёрных стаек всё же исхитрилась обманным манёвром зайти Нике за спину и наброситься на Серёжу, освободившиеся от чар Колдуна колибри отважно бросились той чёрной стайке наперерез. Облачко чёрных птиц схлестнулось с разноцветным, завязалась ожесточённая схватка, и Серёжа, воспользовавшись моментом, повторил свой прежний трюк, только на этот раз он подпрыгнул и щедро полил из фляги сверху. Вновь поднялось облако водяной пыли, вновь чёрные птицы упали на сырые камни подземелья, но на этот раз заколдованные колибри сопротивлялись очистительному действию вод Лунной Купели, поскольку они разделили эту воду с уже вернувшими свои краски братьями и сёстрами, так что на каждую чёрную колибри пришлось меньше волшебных капель. Серёжа поболтал флягой перед собой, чтобы оценить количество оставшейся воды, и ещё раз плеснул на чёрно-разноцветную стаю птиц. Затем он обернулся к Нике с торжествующей улыбкой, но та быстро слетела с его лица, когда он увидел, что третья стайка перешла к более агрессивной тактике: теперь они вихрем кружились вокруг девочки, которая храбро отбивалась, но птицы клевали сразу отовсюду, и защищаться было нечем. Волосы Ники были всклокочены, на них блестели капельки крови. Царапины и тонкие круглые ранки покрывали всё, что не было закрыто лиственными доспехами: икры, предплечья, шея, лицо. Одна из чёрных колибри добралась до плетёного браслетика и порвала его. Волшебные алый щит в то же мгновение исчез. Другие три колибри прицельно клевали в пальцы правой руки, заставляя выпустить меч, но Ника не сдавалась, крепко обхватывая кровоточащей рукой рукоять верного оружия. Спящих волшебным снов птиц вокруг стало больше, но с первого же взгляда Серёже стало ясно, что победа будет на стороне птиц. Мальчик издал громкий бравый крик, скорее подбадривая себя, нежели пугая своих пернатых врагов, и бросился на Нику, сбивая её с ног и закрывая своим телом. Чёрные колибри отхлынули от падающих детей, а затем сомкнули строй и бросились на дерзкого мальчишку единой стаей. Облепив его сплошным чёрным покровом, они принялись клевать и царапать мальчика, яростно повизгивая. Серёжа слепо брызгал водой из деревянной фляги над собой, и некоторые птицы, освобождённые от чар, пытались взлететь с мальчика, но их чёрные соседки тут же набрасывались на них. К счастью, первые две стайки пришли на помощь. Они оттеснили чёрных колибри от детей и окружили, летая вокруг сбившейся в плотный чёрный комок стайки бесстрашным пёстрым вихрем. Серёжа тут же поднялся на ноги и, встав на цыпочки, аккуратно просунул в этот вихрь руку с зажатой в ней флягой. Пёстрые, яркие колибри ловко обходили его запястье, пока мальчик поливал сверху чёрных птичек. Так битва была окончена.
Большая часть птиц сбросила с себя оковы злого колдовства, и теперь они относили к лужам очистительных вод тех колибри, что отправила в волшебный сон Ника. На дне фляги оставалось совсем немного воды Лунной Купели, и Серёжа полил её на руки отважной девочке. Та сначала попыталась убедить своего друга потратить остатки на себя, но Серёжа настоял, многозначительно сказав, что воителям нужны их руки крепкими и здоровыми. Ника улыбнулась и благодарно чмокнула его в щёку. Серёжа покраснел и улыбнулся в ответ.
Глава 7. ТЕМНИЦА
Теперь, когда все колибри обрели свободу, они охотно рассказали детям (точнее, Нике, которая знала птичий язык), что чародея правда привели несколько дней назад, и с тех пор держат в заточении, пытая его голодом и темнотой. Ника сжимала кулаки до побелевших костяшек, пересказывая Серёже эти новости, но когда добрые птички сказали, что знают короткий путь и секретные проходы, в глазах девочки загорелась надежда, вытеснив из них пылавшую, звериную ярость. Три колибри вызвались вести детей к темнице чародея, а остальных первая колибри, изумрудно-жёлтая, полетела провожать до волшебной Чащи, где лесная ведунья обещала им свои дружбу и покровительство. Конечно, многие храбрые птички хотели пойти с детьми, чтобы помочь им освободить Джерода, но Ника твёрдо возразила, что их и без того осталось мало, и им следует спрятаться от гнева Чёрного Колдуна и его воинства, а лучшего места, чем Чаща, для этого не найти. Так они и решили.
Колибри-провожатые вели детей секретными туннелями, вовремя предупреждали о приближающихся стражниках и подсказывали тайные ниши, где те могли спрятаться. С помощью пернатых друзей Ника и Серёжа вскоре добрались до темницы. Подкравшись словно кошка к задремавшему на посту караульному, Ника беззвучно взмахнула клинком, который прошёл через голову стражника, превращая его хрупкую дрёму в крепкий, глубокий сон. После этого девочка сняла с пояса стражника связку ключей и открыла тяжёлую, окованную железом дверь, ведущую к камерам заключённых. Одна птичка вызвалась сторожить снаружи, и Серёжа предусмотрительно открыл задвижку на смотровой щели, куда колибри в случае чего сможет пролететь, чтобы предупредить об опасности.
За дверью начинался широкий коридор, по обе стороны которого находились камеры, отгороженные от самого коридора частой решёткой с узкой дверью и огромными, тяжёлыми замками. За решётками было видно пленников, измученных и печальных, по несколько человек в одной камере. Мужчины, женщины, дети, животные - все они безмолвно провожали детей взглядом, но никто не попытался даже приблизиться к решёткам или позвать явно не принадлежащих к страже Колдуна посетителей. В здешнем полумраке, даже несмотря на факел в руке Серёжи, стоило им лишь завидеть мельтешащих в темноте маленьких птичек, как они сразу же прятали взор и сжимались в страхе. Так сильно боялись они колибри, которые на их памяти всегда служили злой воле Колдуна, что не замечали их сменившегося окраса.
В самом конце этого длинного коридора стояла ещё одна массивная, тяжёлая дверь, деревянная и сплошная, обитая полосками чёрного металла. Не найдя своего отца в других камерах и помня о том, что его пытают темнотой, Ника была уверена, что он там, за этой последней преградой. Увы, ни один ключ со связки уснувшего стражника не подошёл к этому замку, и попытки поговорить с тем, кто томился за дверью, ни к чему не привели. Ника тщетно пыталась дёргать дверь, бить её ногой или с разбегу врезаться в неё плечом. Дверь стояла крепко и, судя во всему, не пропускала внутрь ни звука, ни лучика света.
- Зря стараешься.
Громкий, повелительный голос раздался от входа в камеры, и пленники за решётками (и люди, и звери) в едином порыве вжались в дальние от дверей стены. Голос принадлежал высокому и широкоплечему мужчине, обладателю прямого тонкого носа и чёрных с проседью волос, который уверенным шагом двинулся к детям. Одетый в белоснежные, расшитые золотом одежды, величественный и гордый, он ступал без суеты и спешки, спокойно и размеренно, сопровождая свои шаги словами:
- Мне бы следовало натравить на вас своих собак, они три дня ничего не ели, но так и быть, таким высоким гостям я окажу честь и убью вас собственными руками. Земляника, дочь великого Джерода, и...,- мужчина потянул воздух носом, скривился и сплюнул на пол,- безродный пришелец из другого мира, откуда пришла Татьяна, супруга Джерода. Пожалуй, ваш мир мне стал надоедать. Как только чародей сломается и раскроет мне секреты путешествий в другие миры и управления временем, я уничтожу этот мирок, лишённый волшебства. Но всё по порядку. Сначала убить вас, затем - показать Джероду голову его любимой дочурки...
Колдун неторопливым, почти ленивым жестом указал в их сторону, и с его пальцев сорвался длинный язык иссиня-чёрной молнии, метнувшийся к детям. Ника заступила ему дорогу, загораживая от смертоносной молнии Серёжу. Она выставила перед собой верный радужный клинок, принимая на него магический удар. Молния вонзилась в пространство перед клинком, но не коснулась ни меча, ни державшей его девочки. Невидимая, но непреодолимая сила удерживала молнию. Колдун присоединил к делу вторую руку, и уже сдвоенная молния непрерывным разрядом начала теснить девочку. Подошвы её сапог медленно скользили по полу под давлением могучего колдовства. Серёжа оглянулся назад, затем посмотрел на Нику, перевёл взгляд на колдуна, а затем обхватил девочку за пояс и резко дёрнул в сторону, заставляя вскрикнувшую от неожиданности юную воительницу упасть набок. Колдун слишком поздно разгадал намерение смышлёного Серёжи, и вся волшебная мощь Колдуна, сосредоточенная в двух изломанных молниях, ударила в дверь, всё это время находившуюся за спинами детей. Невероятной громкости взрыв разнёсся оглушительной волной по темнице, отскакивая от каменных пола и потолка. Куски двери, обугленные и дымящиеся, вперемешку со щепками и раскалёнными кусками чёрного металла полетели во все стороны. Ника и Серёжа, лежавшие у самой стены рядом с дверью, избежали этого града, а пленников спасли решётки, принявшие на себя большие куски и пропустившие лишь безопасные мелкие щепки, а вот колдуну досталось больше всего. По крайней мере, должно было достаться, но тот взмахом руки образовал перед собой защитный вихрь, однако несколько металлических осколков успели оставить длинную царапину на его высокой скуле и порезы на его безупречном белоснежном одеянии.
- Стража!
Колдун не повышал голоса, но в туннель мгновенно ринулся десяток солдат, одетых во всё те же чёрные доспехи. Они слаженно бросились к детям. Ника успела подняться на одно колено и двумя стремительными взмахами отправить первого нападавшего в богатырский сон, но другие двое тут же заняли его место. Один из них жестоким ударом ноги выбил у девочки из руки меч, но Ника уже была на ногах и даже оставшись без оружия так просто сдаваться не собиралась. Увы, она оказалась зажата в углу, и в итоге её всё же схватили и заставили оказаться на коленях перед своим повелителем. Выражение лица Ники при этом не выражало ни капли страха или смирения.
- Можешь гордиться! Победил ребёнка, который не обладает магией,- крикнул Серёжа, когда закованные в чёрные латные перчатки руки вздёрнули его с пола. Мальчик брыкался и вырывался с не меньшим пылом, чем до этого Ника, вот только замысел в этих действиях был иной: он успел толкнуть пяткой торбу Ники в камеру за их спинами, пленника в которой они не успели увидеть даже краем глаза. Вполне могло статься, что камера пуста, но об этом Серёжа старался не думать, он лишь старался отвлечь колдуна, чтобы тот не расправился с Никой, которая теперь была беззащитна перед его молниями, в то время как Серёжа припас немного хитрости, которой намеревался угостить подлого колдуна, а для этого надо было как следует его разозлить, поэтому Серёжа продолжал,- великий завоеватель песочниц! Властитель погремушек и захватчик детских пустышек! Только и можешь, что мечтать. Нашу Землю ты ни за что не завоюешь. Да что там! Ты даже меня победить не сможешь, простого мальчишку, безродного пришельца! Вот он я, смотри! Стою на коленях, в руках твоих слуг, но думаешь, что я тебя боюсь? Ни капельки! Презрение - вот всё, что ты от меня получишь!...
Продолжить Серёжа не успел. Успел только зажмуриться, когда уже знакомая ему иссиня-чёрная молния устремилась от колдуна. Сердце мальчика сжалось, а в мыслях замерла фраза «Хоть бы сработало». Раздался оглушительный треск, кто-то закричал от боли, и с огромным облегчением Серёжа осознал, что это не его крик. Голоса были старше. Он почувствовал, как крепкая хватка на его руках и плечах ослабевает. Второй громкий звук был металлическим и бряцающим. Серёжа гордо поднялся на ноги, в то время как пятеро солдат, державших его, упали на каменный пол темницы, дёргаясь и постанывая. Остаточные разряды молнии прыгали между частями их тяжёлых доспехов хищными дугами.
- К... как?
Колдун изумлённо смотрел то на свою руку, то на Серёжу, то на упавших солдат. Все остальные свидетели (пленники, Ника и оставшиеся стражники) уставились на Серёжу, который погладил повязанный на поясе шарф:
- Драконья шерсть. Элисса говорила, что они управляли магией и буквально создали молнии, так что я предположил, что он защитит меня от твоего колдовства, и оказался прав. А как известно в моём мире, электричество передаётся всем участникам электрической цепи. У нас есть наука, она ничем твоей магии не хуже. Съел?
Лицо колдуна перекосило от злобы.
- А как тебе такое?
Он сделал резкий взмах, и Серёжа вскрикнул от боли, когда волна силы врезалась в него, разбив губу и нос, и отбросила в темноту дальней камеры, с громким стуком ударив о каменную стену в самой глубине камеры.
- НЕТ! Не смей, мерзавец, не тронь его!
Ника отчаянно билась в руках стражников и рычала, извивалась как змея и шипела как разъярённая кошка, но четверо мужчин держали слишком крепко.
- А иначе что?
Колдун шагнул к ней и самодовольно улыбнулся, оскалив безупречно белые и ровные зубы. Он наклонился и взял её за подбородок. Ника дёрнула головой и щёлкнула зубами, попытавшись укусить ненавистного врага, но тот успел отдёрнуть руку, и в ответ наотмашь ударил её по лицу. Щека Ники запылала, схватившиеся корочкой царапины и укусы колибри, полученные в сражении в подземных замках, вновь начали кровоточить. Колдун презрительно усмехнулся.
- Тебе пора понять: вы проиграли. Вы совершили глупость, явившись сюда одни.
Он выпрямился, медленно достал тонкий кинжал из висевших у него на поясе богато украшенных ножен, неспешно поиграл им в руках, отвёл руку в сторону, занося её для удара, но вдруг замер и повернул голову ко входу в темницу.
Первым в коридор ворвался ветер, несущий с собой лесную прохладу и свежесть, а следом за ним залетела стая колибри, больше похожих на поток разноцветных росчерков - так быстро они летели. Они не пытались клевать колдуна, лишённые прежних зазубренных клювов, но каждая несла с собой за тонкий шип розовую ягодку, которую птички кидали к ногам Ники и тут же уносились обратно. Сердиника, а это, несомненно, была именно она, тут же поднялась в воздух и накинулась на закованных в латы стражников словно пчелиный рой. Колдун, отступив на шаг, ещё при появлении колибри создал вокруг себя защитный барьер, зато его слуги, неповоротливые в своих тяжёлых латах, безуспешно пытались отбиться от яростных ягод, которые ловко находили бреши в их чёрных доспехах и жалили без устали и пощады, пока солдаты не догадались убежать из темницы. Сердиника жужжащим облаком зависла над Никой, защищая её собой. Колибри, налетевшие внезапно, так же неожиданно исчезли. Ника только сейчас вспомнила, что они могут летать со скоростью мысли. Вероятно, та, что осталась сторожить дверь к камерам, при виде колдуна полетела не к детям, а в Чащу, чтобы позвать на помощь. Увы, хоть сердинике и удалось освободить Нику, против Чёрного Колдуна эта бесстрашная ягода выстоять не сумела. Поток огня по мановению его руки обрушился на розовые ягодки, которые с жалобным писком чернели, сморщивались и падали на пол. Преграда между Колдуном и Никой пала, но девочка успела подхватить с пола свой клинок, чтобы встретить им вторую колдовскую атаку. Вновь радужный клинок воспрепятствовал огненным чарам, не допустив вреда своей хозяйке. Тогда Колдун, рассвирепев, стал бросать в неё волны сырой магической силы, как до этого он сделал с Серёжей, и пусть в саму Нику они не попадали, но заставляли её руки трястись от каждого столкновения силы с клинком. Колдун стал взмахивать руками всё яростнее, и Ника едва успевала отбивать удары, которые теперь сыпались то сверху, то сбоку, то вовсе снизу, и один из них добился своего, вновь выбив у неё из рук клинок. Однако, как и в прошлый раз Ника доказала, что воительница даже без оружия способна продолжать битву, если сражается за правое дело и за дорогих ей людей. Она поднырнула под одну волну силы, увернулась от другой, отбила куском двери третью, подхватила полоску уже остывшего железа двери и метнула его в колдуна, метко попав ему прямо в нос. Безупречно ровный нос перестал быть таковым, сломанный кончик кровоточил. Колдун, растеряв от злости всё своё фальшивое благородство, издал высокий, гнусавый вопль и совершил два предельно широких взмаха руками. За его спиной сорвалась с петель ведущая к камерам дверь и устремилась на огромной скорости к Нике. Девочка инстинктивно сжалась и выставила перед собой согнутые в локтях руки, готовясь встретить неминуемое, но удара не последовало. Дверь замерла в нескольких сантиметрах перед ней.
- Теперь моя очередь,- раздался из-за её спины спокойный, тихий, но твёрдый голос.
Из темноты своей камеры вышел среднего роста мужчина, бледный, в грязной одежде, с впавшими от голода щеками и усталыми, покрасневшими глазами. Он держал в руках волшебную палочку, покрытую затейливым узором, который сейчас светился голубым светом. Искры такого же лазурного оттенка окружали зависшую перед Никой дверь. Лёгкий взмах палочки - и дверь полетела обратно. Колдун выставил перед собой ладони, образуя защитный барьер, но мощь удара была такова, что Колдуна отбросило ко входу вместе с его защитой.
Продолжения магической дуэли не случилось: в руках Джерода появился волшебный кристалл, при виде которого Колдун лишь грязно выругался и с громким треском исчез из темницы в клубах серого дыма. Ника всего секундой позже оказалась возле отца, вновь подобрав свой верный меч. Чародей, до этого стоявший с уверенной прямой спиной, вдруг поник плечами и оступился, но дочка вовремя поддержала его под руку, не дав упасть. Серёжа, зажимая свои вспухшие и кровоточащие губу и нос, выбрался из тёмной камеры. В другой руке он нёс торбу. Двое колибри, которые всё это время прятались в страхе перед колдуном среди пленников, теперь обмахивали Серёжу своими крылышками, силясь утолить его страдания. Мальчик ступал неровно, припадая на одну ногу и склонившись на левый бок, которым он ударился о стену и который сильно болел, заставляя мальчика время от времени шипеть сквозь зубы и думать о сломанных рёбрах.
- Мы победили?,- спросил он робко, подойдя к Нике и Джероду.
- Нет. Он вернётся с сотней своих солдат. Бегите, я их задержу,- дрожащим голосом ответил чародей и опустился на одно колено.
- Нет, я не брошу тебя, папа!
- Может, Элисса нам поможет?,- предложил, перебивая Нику, Серёжа, но чародей лишь покачал головой и грустно улыбнулся левым уголком губ.
- Её власть безгранична, как бы там не скромничала моя сестра, но лишь на территории Чащи, а я слаб и едва выдержал короткую схватку с самим колдуном...
- Погодите, а что, если принести Чащу сюда? Ну, или небольшой её участок?
Чародей и Ника недоумённо посмотрели на Серёжу, а тот повернулся к порхавшим рядом с ним колибри:
- Летите как можно быстрее, пусть ваши друзья принесут ещё воды из Лунной Купели и побольше семян! Мы будем отступать к туннелю, по которому пришли, там будет проще отбиваться, а вы - посейте семена деревьев по дороге от Чащи до тайного входа в туннель! Когда мы выйдем - пусть Элисса нас встречает. Колдун не сможет вас остановить, он слишком занят будет нами. Расскажите ей, она всё поймёт! Летите же, скорее!
Колибри улетели, вмиг превратившись в два цветных росчерка, а Сергей поднял с пола ключи, отпер одну из камер и бросил стоявшим там пленникам связку:
- Возьмите у стражников оружие, там, снаружи, на стойке, я видел щиты и арбалеты. Я знаю, вы слабы, вам страшно, но только вместе мы спасёмся! Вперёд!
Чародей посмотрел на Серёжу и слабо улыбнулся:
- Татьяна была такой же смелой и умной. Кажется, в вашем мире все люди благородны духом.
- Да, но не все они об этом знают,- пожал плечами Серёжа и улыбнулся в ответ. Чародей усмехнулся такой мудрости и не без помощи дочери поднялся на ноги.
Пленники освобождали друг друга из камер, и все как один, от мала до велика, были исполнены решимости, которая вместе с огнём надежды на спасение горела в их глазах. Кто-то снял со стражников шлемы, другие взяли в руки кинжалы, третьи - их мечи. В помещении, где по-прежнему спал караульный, они взяли со стойки щиты, короткие копья, мечи и арбалеты. Ника и Серёжа, поддерживая чародея, ушли уже известным им коридором, и когда все пленники вошли под своды подземелья, Джерод направил свою волшебную палочку на проход, откуда уже доносился слаженный лязг доспехов и злые окрики: то были солдаты Колдуна, готовые мстить по приказу своего господина тем, кто дерзнул бросить вызов его могуществу. Чародей нараспев произнёс несколько слов, и лазурные искры фонтаном полились из волшебной палочки, устремляясь к коридору и заполняя его собой. Искры прыгали в стены, отталкивались от них и, ускоряясь, отскакивали кто в пол, кто в потолок, затем стучась собой о другую стенку - и снова в пол или потолок, но с каждым отскоком искры летели всё быстрее, пока не размылись в сплошное синее марево. Сначала Серёжа предположил, что чародей плетёт преграду вроде волшебной паутины, но всё встало на свои места, когда искры разогнались ещё сильнее, начав выбивать первые маленькие камешки из пола, стен и потолка.
- Бежим,- скомандовал Джерод, и в ответ на его тихую команду все слаженно и дружно бросились бежать от коридора. И было отчего. За их спинами отбиваемые чародейскими искрами камешки становились всё больше, и некоторые из них стали попадать в столпившихся на той стороне солдат Колдуна. Было слышно, как они ругаются. Кто-то из них попытался прорваться сквозь искры, но безуспешно, судя по крикам боли, раздавшимся вместе с резко участившимся стуком камней о металл доспехов. Жуткий треск поглотил и крик, и стук, когда потолок над коридором наконец-то не выдержал и рухнул. Искры брызнули во все стороны, на ходу замедляя свой ход и угасая.
Серёжа видел лишь часть этого великолепия, периодически оборачиваясь, потому что вся их дружная команда быстро бежала сквозь подземелье к тайному ходу. Ника на бегу командовала людьми, изредка оставляя своего папу на попечение Серёжи и бросаясь на редких стражей, которых по пути к темнице дети обходили тайными ходами. Толпиться в них теперь было опасно, так что приходилось идти напрямую, не прячась и не скрываясь. Впрочем, и численное преимущество сейчас было на стороне пленников: многие стражники спешно бросили оружие на землю и поднимали руки в знак сдачи в плен. Брошенное оружие тут же подхватывали те беглецы, которым не хватило оружия, а стражников даже не связывали, оставляя за собой. Погоня за ними и так шла, и терять время на это не имело смысла.
Бывшие пленники успели войти в туннель, последний перед долгожданной свободой. Многие люди прихватили с собой факелы из подземелья, следуя совету Ники, которая знала, что туннель впереди погружён во мрак, а волшебного свечения кольчуги Серёжи точно не хватит, чтобы как следует осветить путь для идущих впереди и дать достаточно света замыкающим, которым предстояло отбиваться от погони. Несколько освобождённых пленников взялись помогать идти измученному чародею, в то время как Серёжа, отвязав с пояса шарф, шёл впереди, готовый отгонять пауков, которые наверняка помнят прикосновения шарфа и не станут связываться с ним ещё раз, а Ника организовывала оборону в задних рядах: выставила людей со щитами, договорилась о командах для первой и второй шеренги с арбалетами, помогла скоординировать тех, кто нёс щиты, и кто взял в руки копья. Когда их преследователи в чёрных доспехах наконец нагнали беглецов, те встретили их с готовностью. Зазвенело оружие, раздались громогласные приказы со стороны чёрных доспехов, которым вторил звонкий, твёрдый голос Ники, смело встречавшей каждую атаку в первых рядах. Засыпающие от её клинка стражники падали под ноги своим соратникам, сбивая их ряд и мешая вести наступление. Арбалеты беглецов, стрелявшие по команде Ники, вынуждали стражников самих выставлять щиты, опять-таки прерывая своё наступление. Колдун, шедший в самом хвосте своей армии, вынужден был лишь изредка вступать в схватку, а всё потому, что туннель был очень извилистым и при этом недостаточно широким, так что личная армия Колдуна была вынуждена растянуться длинной шеренгой, конец которой то и дело исчезал за очередным поворотом.
Пауки, как и ожидал Серёжа, поджидали их на потолке, но, завидев мальчика с ненавистным их шестнадцати глазкам шарфом, резво засеменили к выходу, но Серёжа, насколько ему позволял ушибленный бок и болевшая нога, побежал за ними:
- Стойте! Погодите! Помогите нам, пожалуйста, и я обещаю попросить для вас у лесной ведуньи убежища в Чаще! Вы сможете жить свободно, вы ведь такие же пленники колдуна, как и мы!
Один из пауков замедлил ход и развернулся. Второй остановился следом. Первый с откровенной опаской щёлкнул пару раз жвалами, повернув голову. Серёжа остановился, переводя дыхание, и вновь заговорил:
- Лесная ведунья Элисса... Ника, моя подруга, её племянница, а чародей Джерод - её брат. Они смогут уговорить её дать вам жить в Чаще, если вы поможете нам сбежать. Вам всего лишь надо задержать их. Пожалуйста. Я говорил вам правду: мы не желаем вам зла.
Пауки активно защёлкали жвалами, сделали пару кругов по стенкам туннеля, а затем, вернувшись на потолок, побежали над бывшими пленниками в сторону их преследователей. Серёжа поспешил следом. Несколько людей, увидев приближающихся пауков, с перепугу выпустили в них пару арбалетных болтов, но те отскочили от их прочных хитиновых панцирей.
- Не надо! Они нам помогут,- крикнул Серёжа, а затем остановился, набрал в лёгкие побольше воздуха и громко выкрикнул,- Ника, пауки - друзья!
Его слова настигли Нику как раз в тот момент, когда восьмилапые помощники добежали до задних рядов беглецов. Они развернулись своими чёрно-алыми брюшками к закованным в доспехи солдатам, подобрали лапки и затряслись. Багровые пятна на чёрном хитине налились цветом, засияли ярче, сделав пауков похожими на раздутые кем-то угольки. С шипением, словно на те же угли плеснули водой, из брюшек на солдат полетели крупные алые капли. Эта густая жижа падала в строй солдат колдуна и разлеталась в стороны вязкими нитями, которые стремительно твердели, склеивая солдат между собой. Пауки дали несколько залпов, залив передние ряды солдат почти полностью. Жижа приклеивала солдат не только друг к другу, но и к стенам туннеля и его полу. В итоге первые несколько рядов невольно стали почти непреодолимой преградой для остального войска. Те же, кто пытался перелезть их и продолжить погоню, попадали в алую жижу и намертво приклеивались, лишь коснувшись её. Колдун в бессильной ярости ругался где-то за крутым поворотом, пытаясь пробиться вперёд через плотный строй чёрных доспехов.
Беглецы же тем временем, вместе с пауками, уже подошли к выходу из туннеля. Ника, наученная их изумрудно-жёлтой проводницей, вновь сделала камень эфемерным. Пауки остановились перед ним нерешительно, но Ника показала своим примером, что камень лишь кажется преградой. Пауки попробовали камень лапками, и когда те беспрепятственно прошли сквозь него, ринулись к выходу, отталкивая друг друга от прохода, и наверняка бы застряли в нём, если бы один не оказался чуть расторопнее другого. Следом в проход поспешили люди и звери, томившиеся в плену Колдуна. Задние ряды, всё ещё держа оборону, отступали спиной, и не зря: когда большая часть беглецов была уже снаружи, камень вдруг снова стал плотным, вытолкнув едва зашедшую в него женщину, и та чуть не споткнулась о следовавшего за ней волка. Из-за поворота показался Колдун, следом за которым бряцали доспехами его верные солдаты.
- Вам не уйти, жалкие ничтожества. Я развеял свои чары, делавшие камень проходом. Вы в тупике, нас больше, и даже оставшийся здесь Джерод не сможет вам помочь. В атаку, слуги!
Солдаты побежали на бывших пленников, в глазах которых вновь поселился страх, но сноп синих искр остудил боевой задор стражников и возродил надежду в сердцах беглецов. Искры встали стеной между двумя сторонами, и в эту стену незамедлительно впилась чёрно-синяя молния Колдуна. Затем ещё одна. И ещё. Стена искр содрогалась, словно терзаемый штормовым ветром парус, но упрямо не пускала разряды молний за себя. Увы, Джерод и правда был слаб, истощённый голодом, и с пятого или шестого удара молний сотворённая чародеем стена стала медленно тлеть, в ней появлялись прорехи. Чародей пытался залатать её, но палочка в его руке моргнула пару раз - и погасла, а вслед за ней начала таять и стена. Обессиленный Джерод уронил опустошённую палочку и потерял сознание, падая следом. Люди в ужасе прижались друг к другу, готовясь встретить верную смерть от молний Колдуна, но Серёжа вышел вперёд. Он обвязал свои руки шарфом, оставив часть его свободной между ними, и встал, выставив руки вперёд и разведя их в стороны. Поверх натянутой полоски шарфа на колдуна смотрели полные решимости глаза Серёжи. Он не собирался отступать, готовый до последнего защищать людей, которым пообещал свободу. Колдун презрительно рассмеялся:
- Тебе было мало одного раза, щенок? Ну что ж. Не смею отказать тебе в храброй смерти.
Колдун закатил рукава, изящно вскинул перед собой кисти рук и коротким, резким движением взмахнул ими. Серёжу подняло над полом и с силой швырнуло через всех оставшихся беглецов, которые проводили его полёт кто с ужасом, кто с восхищением, а кто с состраданием в глазах. Но полёт мальчика, который должен был закончиться у камня, был прерван. Его поймали словно в нежные руки две тонкие, но упругие ветки, разросшиеся множеством мягких веточек, которые словно пружинки погасили скорость его полёта, а густая листва на этих веточках обняла мальчика заботливо и нежно. Сразу за этим с сухим скрежетом камень, преграждавший выход из туннеля, оказался обвит могучими корнями и отвалился в сторону. Те же корни устремились внутрь туннеля, окружая словно огромные заботливые руки столпившихся людей и разрастаясь быстро в стороны, надёжно защищая беглецов от солдат в чёрных доспехах. Носители чёрных лат попытались было наброситься с топорами на корни, но те в секунду отрастили длинные шипастые лозы и принялись хлестать подступающих солдат, а раны от их топоров на корнях затягивались с пугающей быстротой.
- Остановитесь, безумцы!,- на троне из ветвей деревьев над беглецами зависла Элисса, и её огненно-рыжие волосы, почти сияющие в темноте царившей снаружи ночи, окружали её божественным ореолом,- те, кто поднимет руку на природу, познают её гнев!
Солдаты колдуна в ужасе отпрянули от древесной преграды, опустив оружие, а сам колдун, наоборот, вышел вперёд:
- Здесь мои земли, жалкая ведьма! Убирайся в свою землянку, пока я не выжег твою дражайшую Чащу дотла!
- Посмей хоть листик тронуть своим мерзким колдовством - и мы по камню разнесём твой белый Замок.
- Кто это «вы»? Джерод не в счёт, он немощен и жалок!
В тот же миг небо воссияло, будто посреди ночи наступил рассвет. Все оглянулись на его источник. На ближайшем к ним холме стояла Ника, гордо вскинувшая свой меч в небо, и над лезвием меча протянулась до самого неба перламутровая полоса, словно её клинок расширился и удлинился, и из этой радужной полосы, стремительно и грациозно, к туннелю полетели пегасы, верхом на которых сидели мужчины и женщины в золотых доспехах и крылатых шлемах. Все они были вооружены копьями с трепещущими у самого острия перламутрового цвета лентами.
Следом за этим по разом посветлевшему небу стремглав пронёсся крылатый силуэт с длинным хвостом. Он сделал несколько кругов на ошеломительной скорости, а затем резко устремился к земле в крутом пике, лишь перед самым столкновением расправив огромные кожистые крылья. Горячий ветер, упругой волною хлынувший от дракона, едва не сшиб людей с ног и заставил Серёжу вцепиться в ветки, на которых он сидел.
Колдун стал бледен, под стать своему белому облачению. Его трясло от страха и бессильной ярости. Тут даже пришельцу из другого мира было ясно, что против такого воинства ни сам Колдун, ни его зажатое в туннеле войско не выстоят и пяти минут. Чёрный Колдун скомандовал отступать, и его воинство развернулось и принялось бежать под защиту заколдованных стен белого Замка, а в спину им неслось ликование спасённых пленников, боевой клич всадников и всадниц на пегасах, весёлые трели колибри и торжествующий рык дракона.
Глава 8. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Остаток ночи все бывшие пленники Колдуна провели в Чаще в качестве гостей лесной ведуньи. Элисса кормила голодных, врачевала раненных и укладывала спать обессиленных. Ей вовсю помогали колибри: носили бинты и ткань для перевязок, провожали людей к столу и сообщали обо всём, что происходило на поляне перед её лесным дворцом. В ту ночь множество людей, спасённых Серёжей, Никой и их друзьями, поклялись никогда не вредить природе, а некоторые даже организовали небольшой отряд, чтобы патрулировать границы Чащи на случай, если колдун всё же решит исполнить свою угрозу и пойдёт войной на владения Элиссы.
Джерод, Ника и Серёжа сидели на зелёной полянке, в шатре из длинных тонких веточек, где мальчик впервые говорил с лесной ведуньей. Знакомое дерево приветственно потрясло своей пышной кроной, и Серёжа поздоровался в ответ. Он всё ещё не мог поверить, что разговаривал с самым настоящим драконом. Оказывается, с момента появления Серёжи в этом мире дракон ощутил его артефакт - красный шарф из драконьей шерсти, и с того самого момента неустанно искал его хозяина. Как заверил его и всех присутствующих дракон, представившийся Рильмастридимирром, мальчик оказался владельцем не абы какой драконьей шерсти. Согласно драконьим легендам, в незапамятные времена эту гриву носил сам Дракон-Солнце: первый среди равных, благородный правитель всех драконов. Говорят, в те давние времена драконов поразил страшный недуг, с которым не могла справиться никакая магия, пока однажды не пришёл к ним некий рыцарь в хрустальных доспехах и не одолел губительную заразу. За такой подвиг Дракон-Солнце собственным когтем срезал свою гриву и подарил этому рыцарю, пообещав, что все драконы мира будут рады оказать обладателю этой гривы всю возможную поддержку, помощь и защиту. Серёжа в ответ поведал, что обычная старушка подарила ему этот шарф, а не какой-то рыцарь. Это вызвало недоумение дракона, но он настаивал, что если бы Серёжа не был полноправным владельцем гривы, её волшебная сила не стала бы служить ему, а сам дракон был абсолютно уверен, что ощущает мальчика её владельцем.
Разговор с драконом всё ещё занимал мысли Серёжи, когда он подошёл к Нике:
- Слушай, а почему ты сразу не позвала этих, на пегасах?
Девочка очень грустно улыбнулась и протянула ему на раскрытой ладони рукоять своего меча. Его волшебный клинок исчез.
- Он одноразовый. Ну, точнее, двухразовый: первый раз - открыть проход к нам, а второй - отправить всадников обратно,- Ника бережно погладила рукоять второй рукой, нежно, как гладят котят или птичек,- моя мама однажды попала в тот мир, свергла королеву, которая по жестокости могла бы превзойти десяток наших колдунов, и освобождённые от её тирании люди подарили маме этот меч. Моя мама тоже была всадницей, умела ездить и на единороге, и на пегасе, и на драконе, и даже гарпию как-то раз объездила, большую, королевскую. Жаль, меня не успела научить. Но ничего. Папа отдохнёт, мы вернёмся в Башню, закончим устройство управления временем - и я смогу отправиться на поиски мамы.
- Погоди,- удивился Серёжа,- но как тогда твоя мама путешествовала по мирам, если у неё не было этого устройства?
- Не знаю. Помню только, что она не могла вернуться назад, в свой родной мир.
- Таков уж её дар,- раздался тихий, спокойный голос Джерода. Ника в ту же секунду оказалась у его ложа из ветвей и мха, где он спал до этого. Девочка налила из фляги воду в деревянный кубок и протянула ему. Чародей с благодарной улыбкой принял его и сделал небольшой глоток воды, а затем продолжил,- он есть у многих жителей твоего мира. Такие люди способны путешествовать в другие миры безо всяких устройств. Одних другие миры затягивают к себе, иные из вас отправляются в путь сами, и у вас есть множество способов для этого: сквозь зеркала и книги, посредством воды или густого леса, с помощью науки или магии. Вот только не все, отправляясь в другой мир, могут вернуться обратно. Так было с Татьяной, и она выбрала путешествия по бесчисленному множеству миров, зная, что может никогда не увидеть родные края. Однажды она ушла в очередное приключение, но не вернулась. Именно поэтому я так загорелся идеей собрать устройство и отправиться на её поиски. Татьяна не могла нас бросить. Она любит меня, а Нику любит даже больше жизни. Возможно, она попала в ловушку. Мы найдём и вызволим её. Или вернём обратно.
С этими словами чародей и его дочь взялись за руки и крепко их сжали, с сияющими любовью глазами глядя друг на друга. Они разомкнули руки, и Ника подалась вперёд, обняв своего отца, а затем помогла ему лечь обратно.
Оставив Джерода отдыхать и набираться сил, Серёжа и Ника отправились на прогулку. Их раны были исцелены, а сами они успели отдохнуть ото всех трудностей, через которые им пришлось пройти. Дети ходили по Чаще, помогая беглецам из подземелий Колдуна. Они узнали, что пауки, с которыми они сражались в туннеле, примкнули к людям, которые взялись стеречь границу Чащи, а люди пообещали кормить их. Серёжа даже нашёл этих неожиданных восьмилапых союзников и, при помощи мужчины, знавшего паучий язык, извинился, что при первой встрече причинил им боль. Пауки тоже извинились, что напали, в своё оправдание сказав, что они были очень и очень голодными.
На следующий день люди стали расходиться, отправляясь домой, Чаща возвращалась к своему привычному укладу жизни, а Джерод, Ника и Серёжа отправились в Башню. Изумрудно-жёлтая колибри, та самая, которую они первой избавили от чар колдуна, отправилась с ними, а её братья и сёстры остались служить Элиссе и счастливо жить во вновь обретённом доме. Как и говорила пару дней назад лесная ведунья, тропа сквозь Чащу и правда была волшебной: путь до Башни занял всего пару часов, словно она сама бежала вперёд, незаметно для путников сокращая путь. Серёжа решил, что раз её заложил отец Джерода, такой же умелый чародей, то это и не удивительно даже. Приятно, здорово, но не удивительно. Мальчик с улыбкой подумал о том, как быстро он привык к чудесам, наполнявшим этот мир. Видимо, и правда люди в его родном мире предрасположены к таким странствиям: они изобретательны, быстро схватывают на лету и привыкают к новому.
Башня приветствовала своего хозяина, несколько раз сменив цвета своих этажей и гостеприимно распахнув перед ним двери. Чародей, Ника и Серёжа поднялись в мастерскую Джерода и подошли к напольным часам, которые мальчик уже видел, но которым не придал значения. Она стояли между двумя книжными шкафами, невзрачные и неприметные. Джерод заботливо рукавом стёр с них небольшое количество пыли, ласково провёл пальцами по передней крышке, другой рукой достал из-за пазухи ключ и, вставив его в замочную скважину передней крышки, провернул два раза. Часы отозвались гулким щелчком. Где-то в глубине часов с лёгким металлическим поскрипыванием пришли в движение системы шестерёнок. Передняя крышка распахнулась, открывая доступ к замершему неподвижно маятнику и таким же неподвижным шестерёнкам и пружинам за ним. Ника достала карманные часы, те самые, которые они с Серёжей использовали для возвращения обратно. Джерод поставил их в углубление маятника, и по всему корпусу напольных часов от маятника пробежались волны белых искр. Они стремительно катились, очерчивая каждый сантиметр поверхности, сливаясь в похожие на молнии линии или разделяясь пульсирующими эллипсами. Когда их бег замедлился, часы оказались полностью укутаны в сплетение подвижных, меняющихся, текучих узоров. Маятник пришёл в движение, шестерни за ним деловито зажужжали. Серёжа смотрел на чародея, который с восхищением и неким предвкушением глядел на своё завершённое творение, проект всей его жизни, и губы мальчика невольно растянулись в широкой улыбке. Сердце в его груди часто билось и пело от осознания: он тоже приложил руку к этому чуду.
- Ну, спасибо тебе огромное за помощь. Ты лучший друг, который у меня когда-либо был,- произнесла, чуть смутившись, Ника. Джерод за её спиной настраивал устройство, чтобы отправить Серёжу обратно в его мир, в то самое место, откуда он вместе с Никой перенёсся в Башню, но лишь секундой позже, чтобы даже на миг в том мире не было двух Серёж одновременно. Это, как утверждал чародей, может закончиться непредсказуемо. Ника же это время решила использовать, чтобы как следует попрощаться,- не уверена, что справилась бы без тебя. Ещё раз спасибо.
- Классно, что смог помочь. Не каждому мальчику в моём мире выпадает такое приключение. Наверное, это лучше оставить здесь,- он принялся развязывать шарф, который уже давно ощущался мальчиком как привычный предмет одежды.
- Нет-нет, оставь! Дракон сказал, что этот шарф по праву принадлежит тебе. Мало ли, вдруг к вам в мир попадёт какой-нибудь колдун. Будет чем его остановить.
Серёжа просиял лицом и повязал шарф обратно, не удержавшись от того, чтобы погладить его. Ему на самом деле не хотелось расставаться с ним, но он скорее считал шарф сувениром, сильно сомневаясь, что ему когда-либо ещё придётся обороняться от кого-либо гривой хохлатого Дракона-Солнца, первого среди равных и благородного правителя всех драконов.
Ника также дала ему с собой несколько ягод зрелой сердиники и сплетённое из тонких травинок колечко, переданное Элиссой как памятный подарок. Они обнялись, Серёжа погладил мизинцем изумрудно-жёлтую колибри, пожал руку Джероду, и чародей взмахнул своей волшебной палочкой, отправляя Серёжу домой.
Воздух резко наполнился свежестью, которая хлынула в лицо мальчика, а следом налетел горячий ветер, напоминая о том, что впереди целое лето, свободное от школы и уроков, солнечное и яркое. Серёжа огляделся по сторонам. Редкие прохожие не обратили внимание на него, занятые собственными делами, и мальчик сел на стоявшую рядом скамейку, погладил её доски, в задумчивости глядя на них. Здесь Ника рассказала ему легенду, в завершении которой он принимал самое непосредственное участие. Здесь же, по этим самым земле и асфальту, они гонялись за чёрной колибри. Вспомнив, как именно ему удалось её поймать, Серёжа подскочил на ноги и бросился по дорожке к киоску с мороженым, но ни старушки, подарившей ей удивительный шарф, ни её внука уже не было. Мальчик побегал вокруг, заглянул на детские площадки, но так их и не нашёл.
Вернувшись домой, Серёжа повесил на самое видное место шарф. Родители спросили, откуда он, но мальчик с радостной улыбкой отвечал, что это подарок друга. Каждый раз, проходя мимо, он гладил шарф и вспоминал, какими лёгкими и нежными были касания Элиссы, танцующей походкой идущей через родную Чащу. Вкус сердиники, терпкий и сладкий, наполнял бодростью, напоминая, впрочем, о том, как больно эти же ягоды жалят тонкими шипами и как быстро опухает тело в местах уколов.
Серёжа чаще стал ходить в библиотеку, читая книги по ботанике, а также зачитываясь сказками и гадая, сколько из них - истории авторов, действительно побывавших в других мирах и чудом вернувшихся, чтобы о них рассказать. Бродя по лесу, Серёжа сочинял, как бы он повёл рассказ о своём приключении: начал бы с легенды или с себя, или с Ники и Джерода? Или с Татьяны? Он силился вспомнить полное имя дракона, но с каждым днём припомнить даже первую половину имени становилось всё труднее.
Прошло две недели, и уже с лёгкой грустью Серёжа поглаживал висевший на крючке в комнате шарф. Рука задерживалась на нём чуть дольше, он останавливался у него, начал прятать его ночью под подушку, а затем и вовсе перестал расставаться с ним, нося его то на шее, то на поясе, то просто в руках. Он каждый день ходил в парк, принося с собой небольшой пластиковый пакет, садился на памятной скамейке, но сидел неспокойно, ёрзая и глядя по сторонам.
Июль две тысячи десятого года почти закончился. Серёжа сорвал со стены и выбросил календарь в своей комнате. Он спрятал в шкаф все свои книги, чтобы не спотыкаться взглядом об их корешки. Клубника и черешня, которую покупали родители, казались ему по сравнению с сердиникой водянистыми и безвкусными. Всё реже он улыбался и целыми днями сидел сам не свой на скамейке, а в сумерках возвращался домой, чтобы поскорей уснуть и чтобы поскорее наступило утро.
В тот день он, как обычно, шёл, болтая пакетом, по дорожке парка. Остановился ненадолго у киоска с мороженым, долго и грустно глядя на пустую скамейку рядом с ним. Затем снова направился к месту, откуда месяц назад покинул свой мир и куда месяц назад вернулся. Из-за поворота дорожки Серёжа заметил, что скамейка занята. Такое случалось и раньше, и он приготовился стоять напротив и ждать, пока людям не станет неловко от его пристального внимания, и они не освободят его любимую скамейку. Вот только сидевшую на скамейке девочку он ни за что не стал бы прогонять. Завидев Серёжу, она ловко вскочила и, не скрывая широкой радостной улыбки, бросилась к нему, с разбегу заключив его в объятья. А он стоял, боясь пошевелиться и спугнуть радостный сон. Отпустив свой пакет и позволив ему брякнуться на асфальт, Серёжа медленно обнял Нику в ответ, не до конца веря, что это не сон и не мираж.
- Я так скучала,- девочка сжала его в объятиях особенно крепко, а затем отступила на полшага, положив ему ладони на плечи и склонив голову набок,- уговорила папу навестить тебя. Он говорил, что мы не знаем, где ты живёшь, что не стоит тебя тревожить в тот же момент, когда ты вернулся домой. Я еле вытерпела четыре недели, пока он не разрешил. Так и знала, что ты будешь ждать!
В порыве чувств она снова крепко-крепко его обняла, получив такие же крепкие объятия в ответ. Когда же они смогли разомкнуть руки, Серёжа с лихорадочным блеском в глаза поднял с земли свой пакет и протянул его ей, раскрывая. Ника заглянула внутрь.
- Знакомься, Земляника. Это земляника.
Внутри и правда были саженцы земляники, в маленьких пластиковых горшочках, укутанных влажными полотенцами, а рядом с ними, замотанная в другой пакет, лежала книга о том, как выращивать землянику.
- Когда мы найдём твою маму, ты сможешь подарить это ей. Думаю, она будет рада.
Татьяна, мама Ники, и правда оказалась рада. Конечно же, они её нашли. Серёжа, как и ожидала Ника, покинул родной мир. Он оставил родителям записку, в которой просил не беспокоиться о нём. Потом он много раз отправлял им открытки и письма, сообщая, что с ним всё хорошо, и присылая подарки. Сердце его сжималось от тоски по родителям, но Серёжа знал, что без путешествий в другие миры жить уже не сможет.
Вместе Серёжа и Ника прошли множество миров. В одном из них они нашли Татьяну, захваченную в плен Культом Сумрака, мечтающих открыть врата в пространство между мирами и призвать страшных Древних, созданий, существовавших до появления первого мира. Культисты использовали Татьяну как батарейку для питания их собственного устройства путешествий в другие миры и другое время. Все трое, Татьяна, Серёжа и Ника, преследовали этот Культ по всем посещённым ими мирам и временам. В одном из них Ника приручила своего пегаса и в напряжённом состязании выиграла Лук Трёх Лун. В другом мире Серёжа обрёл алмазные доспехи. Дети росли, и вскоре, повзрослев, конечно же влюбились друг в друга и поженились, но странствий своих не оставили. Продолжая преследование Культа, они отправились в прошлое родного мира Ники, Джерода и Элиссы. Конечно же, Серёжа оказался тем самым рыцарем в хрустальных доспехах, который получил в подарок гриву Дракона-Солнца.
Серёжа и Ника прожили долгую жизнь. Их дети отправились в свои путешествия, а затем, когда у них появились внуки, наши герои воспользовались устройством управления временем в последний раз. Нике предстояло связать из гривы шарф и подарить его юному Серёже, который, не зная о том, купит своему будущему внуку первое в его жизни мороженое. Шоколадное. А Серёже надо было указать юной Нике путь к ливневой канаве. Но для вас, дорогие читатели, это уже старая история.