Аннотация. Это история о том, как вчерашний атеист генерал N стал в 90-е годы ревностным прихожанином Церкви.
Лариса уже лет десять работает медсестрой в лазарете. Лазарет – это небольшая медсанчасть при крупном военном институте, стационар, мини-госпиталь. Все здесь по-военному вышколено, все – сверкает чистотой и белизной и везде – ковры, ковры, ковры. Персонал тоже вышколен, то есть по-особому воспитан, поскольку пациенты здесь большей частью – «высший комсостав».
Лариса работает в процедурном кабинете и вот уже третий день подряд ставит капельницы генералу N после «будуна». Примет генерал лишнего, обеспокоится своим здоровьем и начинает ходить «на капельницы». Работа не очень приятная, но Лариса человек не только вышколенный и воспитанный, но и жалостливый, поскольку верующий и церковный. Именно поэтому, убирая капельницу, она, будто «про себя» - говорит: «Ну разве же ЭТО поможет?…». Генерал настораживается: «Как это – не поможет?! А что же – поможет?». Лариса настроена благодушно, и между делом говорит: «Завтра суббота… Вот сходили бы в церковь на вечернюю службу в пять часов, это же – две остановки… которая с синими куполами… Постояли бы, подумали о жизни, послушали хорошее пение, успокоились… А там, Бог даст, и лечение пошло бы…».
Генерал просто опешил. Времена конечно изменились, но… чтобы младший медперсонал позволял себе такие советы генералу!? Совсем распустились… Ларису ответом он конечно не удостоил, но из процедурного кабинета сразу же пошел к начальнику отделения.
-Послушайте, майор, что себе позволяет ваша сестра?!
А майор, опять же, был человек сочувствующий. Это он во время совместных трапез говорил: «Благословляй стол, Лариса!». Майор все понял и тоже «позволил себе».
-А что она могла сказать Вам плохого, товарищ генерал?
-То есть, вы тоже считаете, что…
-Да ничего я не считаю. Просто – не могла она ничего плохого вам сказать.
Генерал хлопнул дверью и… пришел в субботу на вечернюю службу. В тот храм, что с синими куполами. Ровно в 17.00. В светлом гражданском костюме, в белой рубашке под галстук… Лариса, всегда опаздывавшая, пришла уже ближе к шести. Генерал подошел к ней:
-А я уж думал, что вы не придете…
-Но я же не свидание вам назначила, товарищ генерал… - в конец смутилась Лариса, - у меня семья, старший сын уже в восьмом классе… У меня домашние дела, я могла бы сегодня и вовсе не прийти…
Генерал отвлекся от ее смущения, от ее объяснений, обернулся в сторону хора и, будто вновь пораженный, сказал:
- Вы были правы, это – прекрасно! И что же, это здесь - каждый день?
- Не каждый день. Но завтра, в воскресенье, в 10 часов утра будет большая служба. Приходите, если сможете.
В понедельник генерал снова пришел «на капельницу». Религиозная тема нервно будоражила его, и он как-то пристрастно начал выяснять, почему же это церковь «не сделала того, того и того?!» и почему Патриарх не выступил по этому и не высказался по другому поводу…
Лариса вся сникла под натиском обвинений и все-таки снова «себе позволила»:
-Товарищ генерал, если вы хотите поговорить, давайте говорить о чем-то другом… Вы же знаете, я хожу в церковь. Мне не прилично вести такие разговоры.
Генерал был сражен снова. Он с удивлением посмотрел на сестру и – замолчал. «Не прилично»… И слово какое-то старое…
На следующий день он пришел «на капельницу» с новой темой.
-Вот ведь какая интересная получается история. У меня два брата и сестра. Все они крещеные и только я один – некрещеный.
На этот раз опешила сестра. Подумала я, подумала, - вспоминала Лариса, - что-то тут не то… Не могли родители одного ребенка некрещеным оставить. Говорю:
-А вы, товарищ генерал, детство свое помните? Может быть, церковь была где-то рядом?
-Конечно, была. Бабушка меня все время в церковь водила. Мне там давали что-то сладенькое…
-Сладенькое давали… Да вас причащали! Так что вы – крещеный, товарищ генерал! А родители так говорили наверное потому, что вы – высоко пошли…
-Так вы считаете, что я крещеный?
- Ну конечно, в церкви некрещеных не причащают.
-И что же, я теперь могу в церковь ходить? Но я же там ничего не понимаю.
- Это – ничего… Просто приходите, если вам это по душе. А там постепенно все поймете…
И генерал стал ходить по выходным в церковь. Солидный и даже импозантный мужчина с отчетливыми следами военной выправки. Непременно в светлом костюме, непременно в белой рубашке под галстук. И все-то ему здесь нравилось. Все-то ему отвечало! Он с жадностью вдыхал атмосферу храма как что-то очень знакомое, но забытое. С каждым своим приходом в храм он будто вспоминал что-то еще… Ему очень нравился настоятель храма - о. Александр. Солидный, приятный, улыбчивый, в меру властный. Генерал, судя по всему, не знал, что такое проповедь. Помню, с какой нескрываемой жадностью слушал он о. Александра. Настоятель на этот раз, уже в конце службы, сделал одно сердитое назидание. А так как сердился он не обидно, прихожане воспринимали это не иначе, как отеческую ласку.
-Что я слышу? Нет, что я слышу?! – начал о. Александр, - что мы себе позволяем? Правительством не довольны, президентом! Порядка, видите ли, в стране нет… А в наших головах есть порядок? В домах наших - есть порядок? Уверен, что иные из вас выходят из дому, не вымыв посуду! А как вы воспитали детей? Может быть они все сейчас стоят с вами в храме? Порядка нет в наших домах, у нас в головах, а мы осмеливаемся судить тех, кто поставлен над страной!.. Порядка, видите ли, нет в стране! С себя надо начинать.
Впрочем, от сердитого назидания о. Александр скоро отвлекся, его умилили детки, вставшие в отдельную очередь к Кресту. Он о чем-то стал говорить с ними, разулыбался… И пришел в то самое состояние, в котором его все так любят!
В общей очереди к Кресту в конце службы оказался и генерал N, но совсем по другому поводу. Он был «новенький» и еще не мог «подойти к Кресту». Но, впечатленный и удивленный проповедью, этим публичным и так хорошо прозвучавшим назиданием, он подошел к о. Александру и долго жал ему руку: «Спасибо, спасибо! Вот так, именно так с народом и надо!.. И про посуду вы правы! Все так и есть!».
О. Александр, слушая признания столь почтенного светского человека, чиновника или старшего офицера, широко улыбался… Он все понял: еще один проснулся…
Скоро генерал N в храме прижился, всегда радовал своим присутствием настоятеля, а во время Крестного хода вокруг храма неизменно нес хоругвь. Делал это он так ответственно, будто нашел наконец главное дело своей жизни.
****
Воскресенье, служба еще не началась, храм постепенно заполняется.
-Лариса, твой генерал пришел!
-Такой же мой, как и ваш, - сердито отмахивается Лариса.
- А он как будто похудел… этак скоро вспомнит, каким был молодым боевым офицером, - не умолкает ее оппонентка.
-Просто он пить перестал, - не сдерживается Лариса.
-Молодая, миловидная медсестра в два приема отучила генерала от пьянки, привела в церковь… И жена генерала наверное ей очень благодарна…
Лариса краснеет, умолкает и закрывает глаза. Молится.
-Терпи, Лариса, - чуть склонившись к ней, говорю я, - за каждое доброе дело надо расплачиваться.
Впрочем, подкалывают ее, любя. Да и знают об этой истории человека два-три, все – из того же института. По выходе из храма к Ларисе подходит молодая дама, доктор-терапевт, которую Лариса тоже «привела в храм». Это она стояла в храме чуть впереди.
-Не обижайся ты на меня, Лариса, язык мой – враг мой. Это я от зависти: ну я бы так не смогла, как ты! А ведь он к нам на обследование тоже приходил.
В знак примирения женщины целуются. От храма мы идем вдвоем с Ларисой.
- В храм я его привела… - никак не может успокоиться Лариса, - захотел человек ходить в церковь, и – ходит. Так его Бог ведет. А я, или кто другой, какая разница?
****
И вновь я встречаю Ларису.
-А про лейтенантика я тебе не рассказывала? Ну, про того, который все Блаватскую читал?
Нет, историю «про лейтенантика» я еще не знаю. Но почему-то уверена – Блаватскую он уже не читает. Лариса – воин. И может быть не меньший, чем генерал N, который с такой торжественностью несет сейчас хоругвь вокруг храма.
6 мая 2014