Небесный гамбит
Памяти Станислава Богдановича посвящается…
Глава 1
Стас сидел на карнизе покатой крыши сталинской семиэтажки, плохо соображая, как сподобился на такой экстрим, и растерянно пытался вспомнить, что его туда привело…
…препаскудный, можно сказать, день нарисовался с самого утра… Аля вчера домой не явилась. Сказала, что заночует у подруги – к зачету готовятся. Какой, к черту, зачет в начале семестра? «Ладно, сам за билетом съезжу, - размышлял он, - пора ставить точку. Так, детка, не любят, хотя, конечно, за этот год я к ней привязался… проблемки у меня еще только намечаются, а она в кусты намылилась…»
Скандал разгорался между тем не на шутку. В столичном опен-турнире за призы бились 15 гроссов, остальные боролись за места на строках таблицы.
Получив свой конверт и медаль в первой тройке, он решил сшибить пару сотен донатов в команде хозяев, куда его пригласили на почетную первую доску. Размах был рублевый, а удар получился… на все сто тысяч. Нокаут! Он вывел команду на 1-е место, а соперники пролетели по всем статьям. Да… но проигравшей-то была сборная его родного царства-государства, которому он за 20-ть лет забил в шахматную копилку 43 золотых медали, не считая серебра и кубков. Никакого значения все это сейчас не имело, потому что спортивные и неспортивные патриотические силы родного Отечества собирались порвать его на куски, занеся на известный сайт смертников и грозясь как минимум лишить наследного гражданства, как когда-то большевики лишили дворянских регалий его пращуров. В ответ он разместил на ФБ «обнимашку», предложил ребятам «жить дружно», напомнил, что это всего лишь игра, притом по правилам. Но суки завыли остервенело…
Итак, в то слякотное утро путь Стаса лежал в кассу Киевского вокзала, который каким-то непостижимым образом преобразился в дурдом Солнышко. «Карантин обещают!» - сообразил Стас, сопоставив этот бедлам с новостями из Китая, куда он успел слетать месяц назад. Билет ему все-таки удалось взять. Спешить теперь некуда, Алька наверняка дрыхнет после зачета. Он скинул маме смс-ку, пусть пиццу испечет с грибами и оливье накрошит, пожалуй, ну да… Потом шлялся до позднего вечера, копошился в людском муравейнике в одиночку… Стемнело…
Обрывочные мысли теснились в его воспаленных мозгах, словно перемешанные в кучу пазлы, и цельная картина никак не складывалась. То, что случилось накануне, все же не выветривалось из головы, он не мог поверить в то, что ему, гроссмейстеру-чемпиону, не нарушившему Устав шахматной федерации, посмеют указывать за кого, как и где выступать, фактически лишить его права выбора турниров, соответствующих его рейтингу и спортивной квалификации! Больше всего бесило откровенное посягательство на его личную свободу. Ему поступали заманчивые предложения из многих стран с гарантиями стабильных доходов вне зависимости от результативности турнирных баталий, но он понимал: кто платит – тот и музыку заказывает. Там, у себя дома, он каждую копейку запабатывал своими мозгами и талантом с Небес, прости Господи!
Между тем фейсбук бомбила всякая сволочь. Накануне турнирного вояжа его с матерью, кстати, обворовали дочиста. Мечтали выбраться из однокомнатной малометражки, но какие-то твари шустро поживились… Вот как-то так выглядела теперь перспектива возвращения в родимый город, который спал (в данный момент!) ещё спокойно…
Сидя на крыше, Стас точно вспомнил, что уходя на вокзал закрыл дверь и на два оборота провернул ключ в замке. Память прокручивала перед глазами все пережитое накануне: как возвратился домой, немного еще прогулялся у подъезда, затем промахнул два лестничных пролета и тут обнаружил, что дверь в квартиру опять приоткрыта… Какой-то приторный запах тянул из прихожей. «Наверно Алька уснула», - подумал Стас, не придавая значения такой небрежности. Накануне они с Аленой отправились прогуляться и вовсе забыли вытащить ключ из замка, бывает же такое! Он быстро вошел, заглянул в комнату – Алька в самом деле спала. На столе красовалась его любимая чашка с недопитым утренним чаем… Тогда он вернулся в прихожую, закрыл дверь, бросил ключи на тумбочку, затем разделся и пошел на кухню - газ проверил на всякий случай… Посуда с вечера оставалась немытой. Ему и самому спать захотелось. Он по-быстрому сполоснулся под душем, вернулся в комнату, плюхнулся на диван и заснул…
Черт знает, что ему потом снилось! Привиделся какой-то лохматый электрик, который розетку чинил, Стас гнал его, ногами пинал… Тот шилом ткнул под колено… рядом с Алькой девка шары надувала, приплясывала вокруг… потом снилось, как с шарами летел куда-то, и так хорошо было, классно!..
«Ну летел, летел… а зачем сдуру на крышу забрался? – добросовестно старался припомнить он все до мелочи, - я ж не ел ничего! Только чаю холодного отхлебнул из своей чашки… Лунатиком, что ли, стал? Приснится же такое!»
Вдруг он сообразил, что сидит на карнизе, откуда ему и свалиться раз плюнуть. Хоть и крыша была покатой, но не настолько, чтобы шутя пробежаться… Да куда там! Он оглянулся вокруг, распластался и живо пополз к островерхому чердачному окну, затем как-то мигом занырнул внутрь, облегчено вздохнул, рассмеялся и уже с любопытством выглянул наружу…
За чердачным окном между тем разгулялось во всю тусклое мартовское утро. Стас машинально протер глаза, но ничего не изменилось вокруг: хмурый день «как бык лез в окно», - так говаривала мама, когда он дрых до полудня… В следующий миг он увидел маму, которая начиняла кремом его любимые заварушки… Здесь в кухонное окно уже вовсю лилось яркое солнце, и он тотчас вспомнил про чердак. Да, он и в самом деле сидел в этом проклятом стойле!
Отчаявшись не на шутку, Стпс каким-то образом просочился сквозь щелястую дощатую стенку, и снова оказался на лестничной клетке, возле своей двери… распахнутой настежь. Черт знает, что тут опять творится!..
На кресле в углу сидела мать его Альки, непонятно каким образом явившаяся сюда из Хмельницка. Она стонала, закрывая лицо ладонями, а над ней кряхтел и копался в распахнутом на столе саквояже мужик в белом халате. У дивана толклись менты, а там, у стены, лежала его Аленка в обнимку с каким-то парнем… Тот уткнулся мордой в ее плечо, а она обнимала этого гада свободной рукой… Стас похолодел: на парне была надета его вьетнамская футболка и домашние штаны с надорванным сбоку карманом.
Он бросился к дивану, но тут же сообразил, что сам стоит рядом в домашней одежде. «Это сон, дурной сон, просто я никак не могу проснуться!» - сообразил он и выскочил за дверь, метнулся по лестнице вниз и оказался на улице… Возле подъезда толпились люди, затем расступились, и оттуда вынесли на носилках его Аленку и парня… У Стаса помутилось в глазах – это был его двойник! Настоящий мертвый двойник!
- Но я же живой, живой! – заорал Стас, а всё вокруг вдруг померкло, только впереди вытягивался в струну яркий свет из заднего окна машины, увозящей его Аленку и того, другого, - мертвого парня…
Глава 2
Луч света не угасал, а напротив – становился все шире, в нем спиралью крутилась пыль, будто притягивая Стаса. Захотелось броситься лицом вниз, в этот серебристый мерцающий кокон, вытянуться изо всех сил и нестись, нестись за Алькой… Он уже не вспоминал про урода в его домашних штанах, про все мелочи, ерунду всякую… Даже то, что Алена взломала его сайт, удалила все посты и фотки, якобы опасаясь нациков и прочих неприятностей. Но вдруг он все понял – это случилось! Случилось то, чего она так боялас…
- Нет, нет, нет! – закричал Стас, - она жива, это сон, проклятый дурацкий сон. разбуди же меня, Аленка…
Однако Альки не было рядом, а прожектор втягивал его в свое ослепительное нутро, поток воздуха уносил Стаса все стремительней, он сообразил, что летит против воли и уже ничего не сможет сделать. «Это сон, сон, сон!» - твердил он упрямо, и в тот же миг оказался… на залитой светом лужайке, покрытой зеленью и цветами… Он вскочил, отряхнулся, огляделся вокруг и уже совершенно точно решил, что бесконечный дурной сон наверняка закинет его еще куда подальше…
«Во Вьетнаме я, что ли? – подумал Стас, - вот так фокус! Собирался домой, а залетел к своему тренеру в гости». Михаил Давыдович вел его к шахматному Олимпу с первых шагов и по секрету сообщал всему свету, что Стасик - его внебрачный любимый сын. Любовь эта росла и крепла много лет и теперь, когда Стас стал гроссом, вошел в десятку сильнейших блицеров мира, тренер громогласно заявлял с апломбом:
- Ты будущий чемпион мира! И не вздумай мне возражать.
- Ну, поглядим, поглядим… - тормозил шахматного предсказателя Стас, однако во всем остальном они жили душа в душу…
Все эти мысли промелькнули в голове так ясно, будто он и не спал вовсе, а в самом деле перенесся из мартовской слякотной Москвы в солнечный Ханой. Ему привиделся даже бассейн и сам тренер, плещущийся с азартом. Однако это был всего лишь сон, привидевшийся как бы в компенсацию недавних кошмаров.
«Вроде пора проснуться», - мелькнуло в башке, освеженной приятным воображением, но тут же рядом откуда-то появился статный мужчина в белом костюме, выряженный как президент шахматной федерации… Стас уставился на него и вдруг вздрогнул: лицо мужчины казалось знакомым. Не просто знакомым, а притягательным... Его взгляд завораживал, гипнотизировал, но был в то же время приятным… Он заговорил первым.
- Не узнаешь меня, Стас?
Тот мотнул рукой, как бы сметая с глаз наваждение, затем отрицательно качнул головой и отступил на шаг, но он солгал, потомучто узнал этого человека и вздрогнул… Лицо Стаса исказил страх, ноги не слушались, он не мог сдвинуться с места.
«Отчего мне так страшно? Это же сон, сон, сон!» - твердил он про себя, а перед глазами стояло фото, хранимое его мамой как бесценный документ среди самых дорогих семейных реликвий. С него смеясь смотрели на Стаса три друга-шахматиста, мастера спорта далеких семидесятых кровавого прошлого века, в конце которого родился и Стас. Справа – будущий тренер сборной УССР, слева 20-летний Михаил Давыдович, а посредине, обняв за плечи обоих, его родной дед Валентин, умерший от разрыва сердца в разгар девяностых…
- Ну да, - как бы прочитав его мысли, сказал Валентин и улыбнулся, а глаза… глаза его были мамины, словно не он, а она сейчас смотрела на Стаса, - пойдем, погостишь у меня, осмотришься. Все путем, братец, еще как рыба в воде поныряешь в моих озерцах, - обещал дед, не сводя глаз со своего измученного внука.
«Чем-то сейчас он смахивает на молодого Певцова, - заметил про себя Стас, - разве что покрасивей и пошире в плечах будет».
Наконец волнение улеглось, он даже взбодрился и прикинул, как вставит сейчас Валентина в шахматы, тот же стоклеточными шашками занимался всерьез, до полуфинала страны дошел, вчистую прибив всех соперников, за что его жестко убрали, дескать, не по коню корм. Пришлось в команде запасных отдыхать после сотрясения мозгов, а дальше включилась руководящая вертушка и размотала его до разрыва сердца.
Припомнив все эти семейные хронии давнишних событий, Стас как-то машинально шагнул к Валентину, они обнялись и, наконец, настоящий сон (во сне!) все-таки его сморил. Проснувшись в спальне, на шикарной постели под легчайшим шелковым одеялом, Стас вскочил, не понимая, где находится и что с ним происходит. Вспомнил, что оставил на столе у Альки билеты, и тут же жуткая картина вчерашних приключений как киношная лента промелькнула перед глазами. Он занервничал, затопал ногами, но вокруг ничего не менялось. Тогда он стал звать Валентина, потом закричал:
- Мама, мама! Что же ты не идешь ко мне? – и…очутился дома, в Одессе…
Но там вообще творилось черт знает что! Мать валялась на полу у дивана, прижимая к груди телефон. Из горла ее вырывались жуткие вопли, а рядом стояла на коленях Люлю, пыталась ее удержать и орала в телефон что-то про скорую.
- Мальчик мой! Мальчик мой! – кричала мама, - это неправда, нет, нет! Он завтра приедет…
У ворот сигналила скорая, какие-то люди лезли в дом. Потрясенный Стас не мог сдвинуться с места и только когда увидал рядом Валентина, сообразил, что безумный проклятый сон продолжает его терзать… Валентин прижал беднягу к себе, и в следующую секунду Стас снова проснулся. В комнате пахло цветами, а на постели рядом с ним сидел Валентин и держал в руках его любимую чашку с пахучим варевом.
- Выпей, прошу тебя, - попросил он.
Стас послушно глотнул. Напиток был горько-сладким, теплым и вязким на вкус. Он осушил чашку до дна и снова откинулся на подушки.
- Я умер? – вдруг спросил он с каким-то безразличием, истерзанный бесконечным сном.
- Нет, - спокойно отвечал Валентин, - твоя жизнь просто изменилась. Ты разберешься во всем позже, а сейчас набирайся сил, ты должен хорошо отдохнуть.
- Я правла умер? – отчаянно воскликнул Стас, - а Алька, где моя Аленка?
- Черные бездушные твари отобрали ваши скафандры, - ровным голосом отвечал Валентин, - но вы оба живы, тварям даже прах не достался. Мы все бессмертны, только на Земле не все люди знают об этом. Ты скоро вернешься туда, к ним, и увидишь, как каждый из тварей выпьет ту чашу до дна, которую сам себе наливает. Ничего не бойся, я научу тебя всему…
Валентин что-то тихо но убедительно продолжал говорить, Стас слушал, закрыв глаза. В памяти мелькали цветные и черно-белые слайды его жизни, эдакий видео-фильм про двойника, зачем-то убитого гнусными тварями, и сейчас чей скафандр зарыт в мокрую холодную землю.
Глава 3
Представить себя в теперешней реальности Стас не желал и даже не пытался. Хорошо, что Валентин (дедом он просто не мог называть этого щеголя) куда-то испарился и, пожалуй, стоило осмотреться по сторонам основательно. «Буду называть его Лао», - решил он про себя и тут же услышал одобрительный смешок Валентина.
- Лао, так лао, - согласился он, - по-китайски хорошо звучит, - я не против. Знаю, что ты и Людмилу, бабушку свою, называл Лала Люлю.
- Откуда ты знаешь? – удивился Стас, к тому же самого Лао поблизости не было.
- Так ведь я приглядывал за тобой и про то, как ты китайский выучил, знаю, как в Сюинь влюбился в первый раз и вас разлучили.
Тут Стас вовсе обалдел. Откуда Лао все это мог узнать? Он и сам свою первую любовь старался не вспоминать. Уж очень горьким было расставанье. Сюинь – Прелестный цветок! – училась в Политехническом университете, играла в шахматы неплохо. Они подружились как-то сразу, с первых минут знакомства. Потом он стал разбирать с ней турнирные партии, а она учила его разговорному китайскому, дальше иероглифы пошли. Играли, рисовали и разрисовались до первого поцелуя…
- А потом вас разлучили, - снова услышал Стас мягкий голос своего Лао, будто он прошептал эти слова ему на ухо, - старший брат Прелестного Цветка приехал брататься, подарки привез, в гости зазывал и незаметно умыкнул сестренку в Пекин, а через месяц ее выдали замуж. Сюинь ведь императорских корней была веточкой. Мао, правда, всю ее родню расстрелял, но бабушка как-то выжила, да еще трех сыновей народила. Она, кстати, за капитана подводника замуж пошла, тот нашу мореходку оканчивал, по морям разгулялся всерьез и однажды бросил ее по-настоящему, с тремя собственными сынами. Потому и твой Прелестный Цветочек от греха подальше увезли, чтобы семейная карма не повторила свой иероглиф, да только не по зубам щенку кармические узлы разгрызать…
Стас молчал, он даже зажал уши ладонями, чтобы не слышать голоса Лао. Откуда он все узнал? Семь лет прошло с той поры… может, где-то рядом жил тогда, а врали что умер?..
- Умер я, братец, в самом деле сердце разорвалось на части, - прозвучал снова мягкий баритон Лао, - только здесь информационное поле получше вашего.
- Да отстань ты со своим полем! – взмолился Стас, - что ты можешь знать про нас? Отвали от меня, не хочу тебя больше видеть и слышать!
Он выбежал в сад и забился в самую чащу, под иву, кажется… Ветви дерева клонились до самой земли и словно зеленой стеной отгородили его от всего мира…
- Сюинь! – простонал он, - прости меня, Сюинь, я же любил тебя больше жизни! Днем и ночью искал… от других девок тошнило, просто видеть не мог!.. Пять лет весточки ждал, в Китай дважды слетал… шахматистов на уши ставил…
Стас лежал молча, уткнувшись лицом в траву, но ему казалось, что он кричал и звал свою Сюинь – Прелестный Цветок, первую и единственную любовь… Она была хрупкой, как царственная орхидея на китайских, причудливо изогнутых корнях. Он подарил ей такую, нежно-сиреневую, она обожала этот цвет…
- Сюинь, прости, прости меня, - повторял он и, вдруг, увидел ее совсем рядом, за колышущимися ветвями ивы. - Я сошел с ума, - окончательно убедился Стас и прошептал пересохшими губами: - мама, помоги мне…
Сознание медленно угасало, он погружался в молочно-вязкий кисельный туман, но и сквозь него увидел свою маленькую Сюинь с сиреневыми орхидеями в шелковистых смоляных волосах…
- Сыночек, я здесь, - услышал вдруг Стас родной материнский голос и снова беспробудно уснул.
Между тем, у изголовья измученного шахматиста стоял Валентин. Он выбросил левую руку вперед, резко раскрыл ладонь, из центра которой сверкнул серебристый луч, и тут же сомкнул пальцы в кулак. Стас задышал ровно и улыбнулся во сне…
Впрочем, это не слишком обнадежило Валентина. Едва пережив шок от внезапной встречи, судьбой назначенный опекун не представлял, как теперь обустраивать Стаса. Ему предстояло научить парня действовать осторожно и притормозить свои фантазии, которые еще недавно восхищали его поклонников, щедро осыпавших лайками приколы в дерзких и остроумных постах. Теперь каждая шутка могла здесь дорогого стоить… даже, пожалуй, намного дороже, чем там, откуда он пожаловал без приглашений.
Судьба запустила другой нескончаемый сериал в формате 3d, где его Шахматисту отводилась главная роль – роль гроссмейстера, сыгравшего свой королевский гамбит! Боевик же это или триллер – было пока еще не ясно.
Откровенно говоря, Валентин и собственной роли представить не мог в подобном сценарии. Предстояло еще навестить дочь, которая после разлуки с сыном не могла прийти в себя и не верила в то, что случилось. А что же, собственно, случилось? Разобраться в этом он пока не смог.