"Погода как по заказу, - думал Шеф глядя с обрыва кухни на раздвинувшуюся перспективу гор. - Красота - достойная кисти мастера. Где мой мольберт? Почему я не художник?". В это утро, вершины гор на фоне лазурного неба, уже подсвеченные солнцем, будто вырастали из плотного тумана и казалось, по нему можно пробежаться, прямо отсюда, от обрыва, к далёким сверкающим розовым цветом, вершинам. Сергей пораньше начал готовить завтрак, в надежде успеть накормить собиравшихся на зачистку товарищей. "Вот мой мольберт - нарисую ка я на завтрак перловую кашу". Вода в ведре кипела и Шеф высыпал в неё золотистую ячменную крупу.
После вчерашних неудачных поисков Крылова настроение у собиравшихся на выезд было хмурое, мрачное. Сегодня нужно было продолжать поиски, но случай распорядился иначе. Готовились молча, без суеты, привычно укладывая необходимые вещи в десантное отделение. Лишь Ачхой, высунув язык, суетливо вертелся около бмп. Он тыкался мордой то в Молдавана, то в Кольку, смотрел на них снизу вверх и встретившись глазами с кем-то из них - неуверенно вилял хвостом. Пёс понимал, что предстоит хорошая прогулка, но пока не закончилась погрузка, на пса никто внимания не обращал.
Колька натянул разгрузку поверх броника пополнил её несколькими рожками, перемотанными синей изолентой. Молдаван взял несколько запасных магазинов к своей снайперке, затем, немного подумав, прихватил две гранаты. Ротный давал указания технику Баранцевичу и старшине, пару раз спускался к себе в землянку, крутил ручку тапика* и о чём то докладывал в штаб батальона. Потом, на ходу бросил Рудику, что до штаба поведёт лично - и тому ничего не оставалось, как вылезти из люка и устраиваться на броне.
Весёлое щебетанье птиц заглушил рёв мотора БМП. Колька взял Ачхоя одной рукой за холку другой за зад и подбросил его на броню. Пёс только этого и ждал и очутившись на броне тут же преобразился: он стал похож на вперёдсмотрящего.
Рыжый залез следом за псом и сделав прощальный знак рукой оставшимся, уселся на броню.
Мишин мастерски-аккуратно вёл боевую колесницу по извилистым, склизким склонам, медленно спускаясь в долину, к штабу батальона. Там их ждал третий взвод на двух БМП, на антеннах которых красовались забавные флажки: Весёлый Роджер на одной и СССР на другой. Ротный быстро сбегал в саманную хибару штаба и без напутствий и благословений от батальонного начальства, они в три машины торопливо спустились в автопарк заправляться соляркой.
Их БМП присоединилась к основной колонне последней и находясь в хвосте им пришлось в полной мере вдыхать угар сизых выхлопов солярки и принимать на себя всю водянистую грязь поднятую колонной. Тряска и рёв двигателя мешали говорить, поэтому ехали молча, рассматривая однообразные пейзажи. Впереди колонны, поочерёдно сменяясь, быстро шли, почти бежали, саперы с миноискателями и щупами. Их небыло видно с последней машины, но то и дело доносившиеся хлопки подрывов подозрительных целей говорили о их хорошей работе. Колонна растянулась и была похожа на длинное, извивающееся тело гусеницы.
Проезжая тихое, немноголюдное село Колька успел рассмотреть такую картину; молодая, статная женщина несла коромысло с полными вёдрами воды. Она поворачивала с проулка, ведущего далеко вниз и было понятно, что за спиной у неё не легкий подъём. Навстречу ей шёл чечен, невысокого роста, одетый в светлую рубаху тёмный пиджак и чёрные брюки. Он что-то говорил ей, но сам при этом скользил глазами по колонне. Вот их с Колькой взгляды встретились: "Помог бы женщине," - подумал Рыжий и тут же переключился на примету с полными вёдрами, сулящую удачу.
За селом дорога пошла среди глиняных бугров, покрытых увядшей растительностью. По буграм, дурачась, бежали местные мальчишки: подростки и совсем ещё дети, подбрасывали яблоки, что-то кричали. Наблюдая за ними, Колька отметил, что у всех у них были насмешливые глаза, а в поведении присутствовала неприязнь и дерзость, готовая вот-вот выплеснуться.
- Рус! Яблоко! - сквозь шум движка расслышал Колька. Дети протягивали им руки с яблоками, смеялись, кусали спелые сочные плоды и вновь принимались подбрасывать их вверх и неуклюже жонглировать. В следующую минуту, кто-то из бойцов, с брони БМП идущей впереди, крикнул - "Кинь одно" и уже приготовил руки, что бы поймать заветный плод, как тут началось: фигурки детей напряглись и принялись кидать в них яблоки - остервенело, наотмашь, метясь в головы. Это уже были не яблоки а камни, град камней. Из этого града досталось всем, даже Ачхою и пока Молдаван не пригрозил озорникам, потрясая снайперкой, дети не скрылись из виду. "Естественные забавы детей войны, не видевших ничего кроме её ужасов. Этакая романтика газавата", - думал Колька и не осуждал их.
У развилки, перед селом колонна разделилась и второй батальон, вместе с машинами третьего взвода, ушёл вправо, на блокировку села. Несколько машин остались перед селом, на позиции прикрытия. Совсем низко пролетели два вертолёта. Ударная колонна двинулась вперёд, вдоль длинной и широкой улицы. Соманные постройки окраины сменились добротными кирпичными домами. Колька не увидел на их стенах ни следов от пуль, ни следов от пожаров. Нигде не было видно искорёженной техники, воронок от разрывов и даже мусора. Село выглядело так, будто война обошла его стороной.
Солдаты начеку. Стрелки, сквозь прорези в чёрных масках, держат под прицелом дома и переулки, медленно идущие БМП чутко водят своими тридцати миллиметровыми пушками по сторонам. Остановились. Спецы МВД сидящие на броне спешились. Их высокий и сухой командир рявкнул что-то вроде: "Работать жестко, но без фанатизма". Бегут вперёд, к домам. Офицеры милиции начинают выводить людей из домов на улицу. Сами проверяют документы, досматривают дома и дворы на предмет "осиных гнезд".
Так проходит час, другой, третий. Ни шума, ни пыли, ни стрельбы, ни взрывов. По боевикам - результатов ноль. По оружию - два охотничьих ружья. Почти все дворы досмотрены и Кольке казалось, что зачистка близится к концу и скоро они двинутся в обратный путь.
Их главная задача на сегодня была выполнена - две большие, прямоугольные железные печки лежали в десантном отделении БМП и на душе у Кольки было хорошо и спокойно. Следуя примеру ротного, они с Рудиком сняли с себя маски, поели консервы, открыв зелёные эрпэшки** и глядя на печки пытались представить, как это чудо будет выглядеть на деле:
- Я точно знаю, что печке нужны дымоход и труба, - серьёзно заявил Рудик.
- Серёга техник что-нибудь придумает, не по чёрному же топить. Хе-хе, - весело заметил Колька и посмотрев в сторону группы командиров, стоявших со старейшинами села, заметил, как от них отошёл Гриша и на ходу кивая ротному, направился в их сторону.
- Примета верная, увидел детей - значит боевиков по близости нет. Опоздали мы. Скоро на базу, - уверенно сказал Гриша, подойдя к товарищам, и продолжил дружеским тоном обращаясь к Кольке:
- Видишь, вон там дед стоит? Иди за ним, он даст трубы и ещё что-то, разберись. Дом досмотрен, чисто. Если что, дашь нам отмашку - подъедем.
- А "если что" - это что?
- Баранцевич просил кирпича не много привезти, забыл что ли? Может ещё чего полезное дадут, - спокойно объяснил Гриша.
- Ага, догонят и ещё дадут, - Колька усмехнулся.
- Не ерепенься, ступай. Мы тебя прикроем. Рудик, полезай в башню, наводи орудие.
Рыжему не хотелось тащиться одному. Он помедлил не много, выкладывая из открытой эрпэшки в вещмешок оставшиеся консервы, снял с плеча гранатомёт, положил его в десантное отделение. Взял калаш, сунул в разгрузку ещё пару магазинов, щёлкнул предохранителем и глядя на Молдавана, залихватски передёрнул затвор, резким взмахом с пристуком приклада о броню бмп и пошёл: чавкая сапогами, поправляя на плече автомат.
Седобородый дед выглядел весьма колоритно: папаха из чёрного каракуля, серый кафтан поверх бешмета, сапоги с загнутыми носами. Дед выглядел так, как выглядели старцы его племени и сто и двести лет назад. Он стоял нахмурив седые, орлиные брови, обеими руками опираясь на деревянный посох с загнутым верхом. Казалось, что его не касается вся эта суматоха, происходившая в селе, а душой он находится на далёких склонах величественных гор, там, куда был направлен его взор.
Рыжий подошёл, поздоровался со старым чеченом. В лице старика он увидел ту же неприязнь, что и в лицах озорничавших мальчишек. Дед молча развернулся и пошёл тяжёлой, уверенной походкой, не оборачиваясь. То ли - от его молчания, то ли - от внезапного одиночества, но Колька почувствовал себя отбившейся от стада овцой. Его словно внезапно уносило от уютного и безопасного берега в открытое море. На душе становилось тревожно. Рассматривая по пути посох деда, Колька с иронией подумал: "конец у посоха загнутый - овчарный. Выходит - я его овца?"
Ветер чуть покачивал распахнутые ворота. Проходя через них во двор Колька мысленно перекрестился. Дед уже подошёл к деревянной двери в полуподвальное помещение и позвякивал ключами, как где-то недалеко послышались автоматные очереди и глухой взрыв.
Колька тут же машинально присел на одно колено, сдвинул предохранитель автомата вниз, тут его внимательный взгляд уловил у переднего угла дома движение и характерный звук выдернутой чеки. "Граната" - мелькнуло у него в голове и дав очередь в сторону угла дома, он в два прыжка оказался у открытой старым чеченом низкой двери. Прогремел взрыв. Колька почувствовал сильный удар в спину. Взрывной волной его толкнуло ещё дальше в тёмный подвал, ударило головой о кирпичную подпорку и Колька провалился куда-то в темноту, рухнув на кучу старого хлама.
В той темноте, окружившей Рыжова, постепенно проявился бурый, дрожащий матовый сгусток и стал расходиться, словно круги на воде от брошенного камня. Круги убыстрялись, пестрели, становились похожи на мозаику, из сотен частичек которой сложился образ глубокой старухи. На голове её был платок из плотной ткани, обёрнутый вокруг шеи и закинутый, через плечо, на спину. Её испещренное глубокими морщинами лицо выражало тревогу и усталость. Она склонилась над его телом, держа в левой руке восковую свечу, а правой рукой очерчивала в воздухе непонятный зигзаг.
"Вот как это бывает. Демоны или сама Смерть пришли за мной?" - ощущая собственную беспомощность, с ужасом подумал Колька, наблюдая за действом сквозь ресницы приоткрытых глаз.
- Ты жив. Не думай о смерти, - очень тихо и почти беззвучно сказала старуха. Голос её был серьёзен и строг. Кольке показалось, будто голос звучит в его голове, а старуха читает его мысли.
- Зачем ты здесь? - тихим эхом зазвучало в Колькиной голове. Странный и серьёзный вопрос требовал времени поразмыслить. Нельзя было отмахнуться привычной фразой - "За туманом". Рыжов не знал, что ответить, думая: "Судьба? Промысел Божий?"
- Только не прячься за словами, смысл которых ты не разумеешь. Что ты можешь знать о Судьбе? - произнесла старуха видя, что непрошенный гость медлит с ответом.
- У меня мать больна, ей операция нужна, - ответил Колька, глядя старухе в глаза. Она приблизила к нему своё сухое, морщинистое лицо, смотрела не мигающим взглядом: казалось она старается разглядеть в солдатских глазах подтверждение искренности его слов. Она ещё ближе поднесла свечу к его лицу, так что Колька ощутил запах горячего воска.
- Мать? - всё так же, не сводя пытливого взгляда с Кольки задумчиво произнесла старуха. - Не поможешь ты ей, а вот себе помочь можешь. Слушай, - она сделала паузу... Гаврилов Яр есть в твоей стороне. Глухомань разорённая. Знаешь?
Колька утвердительно кивнул, услышав знакомое название. Он ничуть не удивился, от чего старухе известно откуда он родом и воспринял это, как само собой разумеющееся - раз она читает мысли. Он хорошо знал названное место. Мотаясь подростком на рыбалку с отцом они часто проплывали мимо покосившихся куполов церкви виднеющихся над лесом, на высоком берегу. Река в том месте делала крутой поворот и церковь можно было долго наблюдать огибая излучину реки.
- Запоминай. Хлябь и стремнина там отворяются на Купалу. Закроешь - благодать возымеешь, - прервала старуха его размышления. В руках у неё появилась пиала, она стала обмакивать в ней тряпку и отирать Колькины щёки, глаза, лоб.
Колька закрыл глаза, что бы в них не попала вода, в добавок ему показалось, что влага дурно пахнет. Голова его снова закружилась. Замелькали, всплывшие из глубин памяти картинки: река в туманном рассвете, лесная церковь.
***
"Благодать возымеешь" - тихим эхом повторялись слова в его голове, а влага и дурной запах тормошили разум и приводили в чувства. Колька открыл глаза и увидел перед собой Ачхоя. Пёс лизал его лицо своим липким языком и обдавал собачьим духом, радостно виляя хвостом. Причудливое видение бесследно исчезло, как утренний туман, а вместо него явился такой настоящий и родной пёс.
- Ачхо-о-ой! Вот благодать то! - и тут же испугавшись, что и пёс может быть видением, сильно схватил его за холку, пытаясь подняться, пёс тихонько взвизгнул и отбежал. Колька потянул к себе за ремень автомат, попробовал согнуться - почувствовал резкую боль в рёбрах. Голова кружилась и ныла, проведя по ней рукой, нащупал на макушке, среди густой шевелюры большую шишку, крови не было. "Живой кажись, руки ноги целы. Но что это было со мной? Какая то бабка...Взрыв."
Во дворе послышался множественный топот сапог и знакомый, приглушённый голос:
- Рыжов! Жив? Отзовись!
- Молдаван, мы тут!
В изрешечённом осколками проёме двери сперва пробежали несколько спецназовцев, потом показалась фигура Гриши.
- Женщины и дети есть! - крикнул он в темноту подвала.
"По инструкции работает", - подумал Колька и ответил: - Нет. Только мы с Ачхоем!
Гриша согнувшись вошёл в подвал, сильной рукой помог Рыжему подняться.
- Да у тебя осколок в бронике. Снимай.
В этот момент раздался треск автоматных очередей в доме. Тут же в подвал забежали два спецназовца в масках: общались они жестами рук, один остался у кирпичной подпорки прикрывая второго, который прошёл дальше и исчез в темноте подвала. На верху, в доме, послышалась тяжёлая возня, что-то громко упало, а во дворе раздавались командные выкрики вперемешку с матом и бряцаньем оружия.
- Всё, Аминь, ещё одним "осиным гнездом" меньше, - сказал Молдаван, глядя вверх.
Первое, что увидел Колька осторожно выходя из подвала было тело старого чечена, лежащее у стены, в чернеющей луже крови, голова его покоилась на папахе, а рука по прежнему сжимала посох. Рядом с дедом, он увидел себя, убитого, лежащего лицом вниз, а их кровь образовала одну чёрную лужу. Рыжий даже хотел наклониться, что бы потрогать себя: "Уф, показалось. Не поймал" - подумал он и мурашки пробежали по его телу. Только в этот момент Колька понял, что чуть не погиб. Молдаван заметил его замешательство и сказал:
- Оставь, ему уже не поможешь. Боевики, кто были в селе - успели уйти «на природу», двое остались в том гнезде, - он показал рукой в сторону, откуда Колька слышал глухой взрыв, - и одного ты спугнул: вот что наделал, гадёныш. Смотри, это он, - Гриша кивнул на спецов выносящих из дома плащ палатку с мёртвым телом, голова его была в крови, а руки будто плети свисали по сторонам.
Во дворе стояла суматоха: бойцы спецназа то забегали в дом, то опять выходили и исчезали за углом, то снова появлялись и о чём то докладывали своему высокому командиру. Возле него стоял ротный Мишин, увидев Кольку он показал рукой на БМП.
Рыжий замутнённым взглядом посмотрел против солнца, разглядел Рудика: тот высунул голову из командирского люка и расплылся в приветственной улыбке. Дойдя до бронемашины, Колька с трудом открыл тяжёлую дверь десанта. Кое как снял с себя разгрузку и бронежилет - тут же заныли рёбра, не давая согнуться и вздохнуть полной грудью. Закурил и сел на стальной порог. Ему хотелось лечь и уснуть. Время потянулось медленно, в ожидании скорого окончания зачистки.
- Дельта, Дельта, я Бекас, у нас "трёхсотый", вызываем вертушку. Как поняли? Приём, - говорил в автоматный рожок Рудик, имитируя радиообмен. Ему хотелось немного разбавить нервное напряжение юмором. Но Колька лишь улыбнулся в ответ, закрыл глаза и вспомнил, как на рыбалке с отцом, любил слушать завораживающее пение бекаса, похожее на блеяние. Он провалился в приятное созерцание картин прошлого, но их прервали шум и плач. "Опять" - подумал Колька. Ему очень хотелось поскорее уехать отсюда.
Из дома во двор вывели всех оставшихся людей. Это были три женщины. Первая, что помоложе - отчаянно голосила, зажимая рот концом платка. Вторая бережно прижимала её к себе, выглядела значительно старше и бойчее. Среди них стояла старуха, опираясь на палку, голова её была укутана в бордовый платок. Вокруг женщин образовалась кучка проверяющих: они по очереди, внимательно и придирчиво рассматривали документы, спрашивали о чём-то. За всех отвечала бойкая женщина.
Колька не видел лица старухи, но сознание подсказывало, что это была именно Она. Ему было не приятно вспоминать произошедшее в подвале. "Да что собственно произошло? Мало ли, что может почудиться, после такого удара. И с чего я взял, что это та самая бабка? Похожа немного", - успокаивал он сам себя. Ему хотелось поставить точку в этой истории и всё забыть.
Неожиданно, из-за БМП вышел коренастый парень, с широкими скулами и добрыми глазами.
- Где герой? Покажись, - его отеческий голос звучал оптимистично и бодро. На плече у него висела сумка с красным крестом.
- Олег, - представился коренастый парень и протянул руку для рукопожатия.
Это был санинструктор спецназа. Он быстро осмотрел Кольку, сноровисто перебинтовал голову и осторожно ощупал спину.
- Одно ребро сломано. Жить будешь. Уколов не боишься? - он достал из аптечки шприц-тюбик с белым колпачком.
"Промедол" - догадался Колька и неожиданно для себя спросил:
- А что за старуха там стояла?
- Старуха то? Очень интересная. А зачем тебе? - удивился санинструктор.
- Да очень она старо выглядит, - скрыл свой подлинный интерес Колька, только для того, что бы не выглядеть глупо, рассказывая своё видение в подвале.
- Это местная ведунья-знахарка бабушка Наджат, кстати если верить её документам, то ей 105 лет. Кавказ богат долгожителями. Паспорт у неё семьдесят четвёртого года выдан, весь истрепался, фотография выцвела почти полностью, только контур лица остался, но самое интересное то, что в графе национальность у неё написано - русская! - Олег рассказывал уже всем, кто находился рядом.
- Местная Ванга, - насмешливо сказал Молдаван.
- А три бандита были её пажами, - добавил сарказма ротный и велел Молдавану собираться на базу.
Колька поёжился от услышанного: всё оказалось не так просто, как он решил для себя, списав произошедшее на последствие удара. Ставить точку было рано. Тут была какая-то тайна. Ключ от которой, только что, вручил ему Олег. Оставалось понять саму тайну, расшифровать её.
В этот момент, ощущение лёгкого опьянения от промедола, начинало путать мысли в его голове, боль в рёбрах отступила. Колька полез в отсек десанта устраиваться спать. Он уютно расположился на бушлатах, укрылся разноцветным, лоскутным одеялом, припасённым для езды на броне и мгновенно уснул.
__________________________________________________________
* тапик - телефонный аппарат ТА-57 полевой переносной,
** эрпэшка - ИРП (индивидуальный рацион питания).
продолжение: http://proza.ru/2021/01/02/502