Предыдущая глава http://proza.ru/2020/09/22/1670
«Не во всем отцу подобен сын и не всегда.
И жемчужину рождает камень иногда».
Низами
Саундтрек: Balmorhea — The Winter
1
Стоило ледяной дружине пуститься в обратный путь, как Локи тут же обогнал Ангрбоду и пошел на пару шагов впереди, как бы давая понять, кто из них главный.
Колдунья промолчала, удержавшись от колкости, только улыбнулась краешком губ, заметив, как царевич украдкой бросил на неё быстрый взгляд, словно пытаясь убедиться, что его маневр остался незамеченным. Чтобы не выдать себя, Ангрбода прикрыла глаза, опустив голову и скрыв своё лицо тенью. Она видела Локи насквозь. Лучше, чем кто либо, лучше, чем те, кто провел рядом с ним столетия. Заносчивый, несносный мальчишка, изо всех сил стремящийся добиться того, в чём ему было отказано. Он ворвался в её жизнь, подобно хаотичному вихрю, со своими безумными идеями с непредсказуемыми последствиями. И тем не менее, она впустила этот вихрь в своё сердце и ни секунды не жалела об этом.
Путешествие в Утгард не сулило ничего хорошего им обоим. Затея царевича была простой и ясной. Неясно было лишь одно – как привести её в исполнение. Но Ангрбода добровольно ввязалась в эту авантюру, поскольку единственное, что по-настоящему могло напугать бесстрашную хозяйку Ярнвида — это смерть Локи. Любовь к нему затмила собой всё, лишив её не только здравого смысла, но и инстинкта самосохранения. Это была отрава, от которой не существовало противоядия. Случись что с принцем в Утгарде, и она сама канула бы в пучину безумия.
Так размышляла йотунка, когда внезапно заметила, что они идут в абсолютной тишине, нарушаемой лишь мерным поскрипыванием снега под тяжелыми шагами синекожего воинства. Погода внезапно успокоилась, утих злобный леденящий ветер, небо очистилось от туч. Сумерки сгустились, и на укрытую снегом землю опустилась ночь. Стали видны дрожащие в морозном воздухе яркие и колючие звёзды, а на горизонте, одна за другой, над острыми гранями ледяных торосов стали подниматься холодные ночные светила. Их призрачный серебристый свет обрисовывал во мраке далекие, смутные очертания Утгарда.
Путь к столице ледяных великанов оказался неблизким и очень утомительным. Голодные и замерзшие, уже к середине их унылого путешествия Локи с Ангрбодой еле передвигали ноги, мечтая, наконец-то, оказаться хотя бы в относительном тепле, хотя это определение никак не вязалось с самой сутью окружающего их мира. Путники чувствовали себя бесконечно уставшими в отличие от утгардских воинов, которые без устали топали по снежному насту.
Через два часа бодрого шага ноги незадачливых гостей начали заплетаться и цепляться за малейшие неровности, кочки и гребни на ледяной поверхности. Старавшийся выглядеть неустрашимым и неутомимым, Локи уже даже не пытался сохранять свой горделивый вид. Прошёл ещё час, прежде чем они оказались у цели, и их изумленному взору предстала ошеломительная картина, освеённая ярким светом трёх лун. На широком заснеженном плато, у самого края бездонной, оскалившей ледяные зубы пропасти, посреди покрытых снегом скал, раскинулся огромный город, огороженный высокой и крепкой стеной из неизвестного материала, своим блеском напоминавшего отполированный металл. От главных ворот через пропасть был переброшен, сделанный из того же материала и удерживаемый толстыми цепями, широкий подъемный мост, через который воины лафеевской гвардии со своими не то гостями, не то пленниками медленно двинулись к высоким воротам.
Две неподвижные фигуры, словно два гранитных утёса, стояли по обеим сторонам от входа, держа в своих лапищах основательно заточенные тяжёлые мечи с обоюдоострыми лезвиями. Увидев чужаков среди воинов хирда, один из стражей загородил им проход, но лорд Бертигард решительно отстранил его рукой. Тот попытался было возразить, но великан холодно посмотрел прямо ему в глаза, и охранник внезапно стушевался, замялся и сделал шаг в сторону, опустив взгляд.
Проходя вслед за ледяной вартой мимо замерших, словно изваяния, стражей, Локи с удивлением и досадой подумал, что его знания о хримтурсах были весьма поверхностными, и при других обстоятельствах это могло стоить жизни как ему, так и Ангрбоде. Явившись в Утгард, царевич думал встретить разрозненные, неорганизованные мелкие группы диких от природы, плохо вооруженных местных жителей, находящихся на примитивном уровне развития, стычки с которыми непременно должны были закончиться быстрыми и убедительными победами. Но то, с чем ему пришлось здесь столкнуться, с самого начала ломало все сложившиеся представления о ледяных великанах. С первого взгляда гвардейцы Лафея выглядели пугающе, однако никто из них не спешил проявить свой традиционный бешеный характер, о котором так часто и так много говорилось в асгардских легендах и мифах. Воины, которыми командовал турс, представившийся, как лорд Бертигард, были не просто организованы и хорошо вооружены, они было вышколены и дисциплинированы до автоматизма, двигались слепо и без рассуждений, безоговорочно выполняя приказы своего командира, который управлял ими с полу-жеста и полувзгляда. Они были либо уж слишком безэмоциональны, либо умели общаться при помощи силы мысли. Но это предположение показалось Локи просто нереальным – даже асы, мнящие себя богами, не обладали таким умением. Хотя… Невольно царевич вспомнил их мысленные диалоги с Фенриром. А ведь его преданный фамильяр тоже был ни кем иным, как одним из тех монстров, коих породила холодная земля Йотунхейма, и кто вёл свой род от первых потомков Имира. Какие же ещё секреты скрывали эти молчаливые, холодные и бесчувственные турсы?
«Я не должен ничему удивляться, – сам себе приказал Локи и нервно повёл плечами. – За последнее время со мной произошло столько всего такого, что может запросто свести с ума. Наши мифы полны баек. Одной больше, одной меньше – уже не имеет значения».
Размышления принца были прерваны громким возгласом удивления, раздавшимся у него за спиной и исходившим, по-видимому, от Ангрбоды. Локи поднял голову, и слова застряли у него в горле.
– Йотунова бабка... – тихо выругался он, потрясённо глядя на открывшуюся его взору картину,
освещённого лунным светом, невероятного города, спускавшегося вниз со скалы, подобно гигантскому каменному водопаду.
Зрелище действительно было необыкновенное. Мощные, словно вросшие в камень здания, расположенные друг над другом на скальных уступах, имели лишь одну фронтальную стену, уходя всей остальной частью вглубь скалы. Колоссального размера колонны и прочные квадратные контрфорсы украшали фасады и одновременно служили для их поддержки и усиления. Многочисленные полукруглые арки скрывали узкие окна, искрами мерцающие на фоне тёмной горы. Сложенные из крупных каменных блоков, не скреплённых раствором, но подогнанных друг к другу с невероятной точностью, эти здания за многие века так срослись со скалами, что казались единым целым с ними. Им, конечно, не хватало изящности и элегантности в сравнение с архитектурой Асгарда, но, несмотря на всю свою массивность и силу, они были по-своему красивы и лаконичны. Венчал этот удивительный город величественный, неприступный замок с острым длинным шпилем, похожим на клинок, приставленный к горлу неба.
Следовало отдать должное гениальным идеям и титаническому труду местных архитекторов, поскольку скалы служили прекрасной защитой как от метелей и ураганов, часто гуляющих над Утгардом, так и от вражеских набегов. Однако ни мощные оборонительные укрепления, ни вызывающие страх и одновременно завораживающие своей крутизной скалы этого дивного города не смогли в своё время защитить местное население от воинственных асов, что буквально обрушивались на их головы сквозь портал Радужного моста. Обвалившиеся галереи и колоннады, поврежденные стены зданий — Утгард хранил метки былых грандиозных сражений, словно шрамы, в память о бесконечной войне двух враждующих миров. Он открыто демонстрировал свои ранения, и Локи даже подумал, что хримтурсы специально восстанавливали свой город именно так. Утгард походил на побитого зверя, каким был и весь Йотунхейм, но шпили и резкие очертания зданий напоминали всем и каждому, что у этого зверя всё ещё остались острые клыки и когти, и при случае он пустит их в ход. Любой охотник знает: раненые звери кусают больнее всего.
– Что рот открыл, асгардец, – лорд Бертигард с усмешкой смотрел на потрясённого принца. – Думал увидеть здесь ледяные хижины?
Локи одарил великана высокомерным взглядом, как бы давая понять, что не намерен отвечать на столь глупую шутку, и отряд двинулся вглубь города.
Утгард уходил далеко в тело этой древней скалы, стоявшей здесь со времён основания миров. Внутри она оказалась рассечена множеством рукотворных пещер и переходов. Подземные тоннели связывали друг с другом различные части города. По всем галереям были разбросаны ступени, и каждые вели в чьё-то жилище. Извилистые лабиринты и длинные галереи освещались магическими светильниками, которые, один за другим, вспыхивали ярким сиянием по мере продвижения отряда и тут же гасли за их спинами. От их яркого света создавалось обманчивое впечатление, что в переходах тепло, но на самом деле здесь было гораздо прохладнее, чем казалось.
Суровая, холодная природа Утгарда, потерявшего большую часть своих сокровищ и ресурсов под толстым слоем снега и льда, не располагала ни к земледелию, ни к скотоводству. А посему все растения и домашние животные перебрались и приспособились жить внутри скал. Практически вся жизнь этого странного мира протекала в камне. В просторных гротах встречались целые плантации странных хрупких растений, тянущих свои листья к светильникам, вмонтированным в потолок. На огромных террасах, вырубленных в отвесных скалах, росли сады. Кое где встречались даже настоящие цветы. Воздух в таких галереях, больше напоминавших оранжереи, был густым, влажным и капельками оседал на волосах и одежде.
Кроме растений, ледяные великаны, как ни странно это звучит, разводили овец, коров, кроликов и птиц, никогда не видевших неба. Кое-где Локи увидел странных, огромных, лохматых существ, напоминавших нечто среднее между собакой и йотунхеймским варгом, которых, по-видимому, использовали для охраны домов.
На свободе выживала лишь небогатая дикая живность, которой никто не мешал существовать на своё усмотрение, да низкорослые, корявые деревья, уходящие корнями глубоко внутрь скал, откуда они черпали живительную силу.
Обыватели Асгарда, чей градус ненависти к воинственным и опасным соседям постоянно поддерживался на самом высоком уровне, с рождения были уверены в том, что любимой пищей ледяных великанов являются асгардские младенцы, чьей теплой кровью эти монстры утоляют свой вечный голод. Об этом рассказывали детские сказки, об этом скальды слагали свои саги.
Правда заключалась в том, что как ни крути, жители таинственного Утгарда мало чем отличались от тех же асов или ванов. Те же типажи, разве что ростом повыше, мышцами порельефней, с более резкими и жёсткими чертами лица да синей кожей. Они словно замерли в далёком прошлом и не слишком стремились к прогрессу, хотя мысль о захвате более обширных и плодородных пространств никогда не оставляла правителей этой зарывшейся в гранит цивилизации. Весь быт обитателей этого удивительного мира держался на традициях и старых формах. Главное для них было просто жить. И для жизни им требовалась та же пища и вода, что и любым другим обитателям Девятимирья.
Помимо воинов, коих было большинство, город населяли и обычные жители – фермеры, торговцы, ремесленники, занимающиеся тем, что обеспечивали своим семьям возможность выжить в этих суровых условиях. Ледяные великаны не были бессмертными, но жили очень долго, у них существовали свои секреты долголетия, которые они держали в тайне. Однако это привело к тому, что старые семьи не решались больше заводить детей, и рождаемость практически упала до нуля. Не часто можно было встретить ледяного великана в возрасте менее 700 — 800 лет. Женщин в Утгарде было крайне мало, и к ним относились почти со священным трепетом, ибо от них зависела судьба всего рода. После опустошительной войны с асами, в которой погибло большое количество женщин и детей, много веков подряд среди утгардцев зачастую практиковались браки между близкими родственниками, что в конечном итоге привело к исчезновению целых династий, поскольку мужчины рождались бесплодными. Чтобы предотвратить окончательную деградацию племени, Лафей категорически запретил вступать в брак представителям родственных фамилий. Принадлежность к одной семье у ледяных великанов определялась по рельефным узорам родовых линий на коже. Эти строго симметричные узоры, представлявшие собой завитки, геометрические фигуры с преобладанием линий, треугольников и кругов, спирали, волны, узлы переплетающиеся между собой, создавали узор, который нёс в себе уникальную информацию, указывающую на социальный статус, принадлежность к тому или иному клану, роду или семье, а также служил оберегом и родовым знаком отличия.
Всё это Локи узнал, невольно прислушиваясь к гортанному голосу лорда Бертигарда, который слегка подотстав, шагал рядом с Ангрбодой, легко завязавшей непринужденную беседу с бравым гвардейским капитаном. Гранитным утёсом возвышаясь над хрупкой, в сравнение с ним, женской фигуркой и смешно пытаясь приспособиться под её шаг, великан с удовольствием отвечал на многочисленные вопросы колдуньи, живо интересовавшейся бытом и устройством общества своих дальних сородичей, шутил и даже пытался делать деве неуклюжие комплименты. Локи не выказывал никаких эмоций, но то внимание, которое суровый лорд демонстрировал Ангрбоде, вызывало у него безотчетное раздражение, особенно пафосные высказывания о женщинах и его сетования по поводу их недостатка в Утгарде.
Принц хорошо знал историю Девяти миров, изученную им ещё в ранней юности по книгам асгардских библиотек. Теперь ему выпало на деле сравнить теорию с практикой. И вновь, как и в случае с Железным лесом, правда с мифом не срасталась. Локи с трудом убеждал себя, что случившееся с ним за последние месяцы – не сон, и с головой у него всё в порядке. Разум его продолжал активно сопротивляться, отказываясь связывать образ этих суровых, молчаливых, довольно воинственных с виду выходцев мира Северных ветров с коварными, злобными и безумными монстрами из асгардских саг.
2
По длинным крутым лестницам, по бесконечным анфиладам подземных залов шли они, изумлённо оглядываясь по сторонам. Подземные тоннели, по которым их вели, резко петляли в разных, чуть ли не противоположных направлениях. Локи не сомневался, что это делается намеренно, чтобы они не сумели изучить дорогу этого лабиринта. Ещё один поворот, и наконец впереди показались широкие восходящие, местами выщербленные ступени, упирающиеся в большую, огороженную каменной балюстрадой площадку. Возле резных, богато украшенных дверей колоссальных размеров скучали на страже два могучих охранника, браво вытянувшиеся при появлении гвардейцев лорда Бертигарда. Последний, сразу посерьёзнев, сурово произнес, обращаясь к своим спутникам:
– Ожидайте здесь. Я доложу о вас королю, – и, оставив своих людей присматривать за гостями, скрылся за широкими створками.
Через несколько минут, показавшихся Локи с Ангрбодой бесконечными, капитан королевской гвардии снова возник на пороге и зычным голосом произнёс:
– Вы можете войти. Владыка Утгарда и Йотунхейма его Величество Король Лафей примет вас. Сдайте своё оружие.
Ангрбода без лишних слов передала великану парные клинки, кинжал, заткнутый за пояс, вытащила еще по одному кинжалу из каждого сапога и вопросительно уставилась на лорда Бертигарда, который опустив голову, с интересом наблюдал, как разоружается воинственная дева. Уголок его жёсткого рта насмешливо дёрнулся. Локи демонстративно, глядя в глаза капитану, расстегнул пояс с кинжалами и бросил к ногам великана, однако спрятанный в левом наруче короткий клинок утаил.
Они поднялись по ступеням в сопровождении двух молчаливых воинов, открывших перед ними двери, и ступили за порог, изумлённо оглядываясь по сторонам. Открывшаяся их глазам картина поразила больше, чем всё увиденное ранее. Душный воздух подземной галереи прорезала холодная свежая струя, вырвавшаяся из огромного зала Дома Высокой Зимы, дальний край которого терялся в сумраке. Оно могло бы выглядеть роскошным, если бы не царящее здесь запустение.
Частично разрушенные витые колонны из неизвестного, растрескавшегося тёмного камня, каждую из которых венчала голова какого-то невиданного зверя, подпирали высокий сводчатый потолок. Погружённые в сумрак многочисленные стенные ниши скрывали исполинские скульптуры царей, прародителей и героев Йотунхейма, высеченные из цельных глыб камня настолько виртуозно, что казалось, они непрестанно двигаются и следят глазами за проходящими мимо. Из-за этого создавалось обманчивое впечатление, что в зале полно народу.
Богатая каменная резьба под потолком всё ещё сохраняла следы былой росписи. Обрамлённые колоннами стены зала были украшены выполненными с высочайшим мастерством барельефами, кое-где осыпавшимися от времени, на которых были запечатлены леса, причудливые животные и птицы, восхитительные строения на фоне величественных скал. Словно те искусные резчики, которые создавали эти шедевры в каменных образах, жили совсем в другом, прекрасном и полном жизни мире, не похожем на нынешний, занесённый снегами, каменистый Утгард. Всё это великолепие было покрыто тонким слоем льда, и создавалось впечатление, словно резьба выполнена не на поверхности камня, а внутри него.
Дворец был погружён в полумрак. Яркое освещение в Утгарде было непозволительной роскошью. Похожий на лунный, серебристый свет падал откуда-то сверху, пробивался сквозь узкие проемы в стенах, напоминающих высокие стрельчатые окна, отражался от покрытых изморозью стен и колонн, которые в сумраке мерцали таинственным и влекущим, неожиданно мягким светом, придавая окружающему пространству потустороннее сияние.
Мраморный пол дворца блестел так, что в нём можно было увидеть своё отражение. Высокие своды чертога гулким, многоголосым эхом отвечали на каждый шаг гостей. Или всё-таки пленников?
Чем дальше продвигалась маленькая процессия вглубь зала, тем яснее из сумрака выступал монументальный трон, вырубленный из цельного куска серо-сизого камня, установленный на высоком гранитном постаменте таким образом, что создавалось впечатление необычайной величавости и мощи восседавшего на нём Владыки ледяных великанов – одного из самых могучих существ во всех Девяти мирах.
Шедшая сбоку от царевича Ангрбода искоса украдкой и с всё нарастающей тревогой наблюдала за тем, как по мере приближения к королевскому трону меняется его мягкая, скользящая походка, всегда выверенная, как и все его движения. Локи очень старался идти прямо, держать спину, не шататься и не спотыкаться, и именно поэтому хорошо заметно было всё – невероятное напряжение, усталость и боль.
Двое стражников подвели гостей к самому подножью трона и почтительно отступили. Вновь перехватив инициативу, Локи шагнул вперёд, одновременно аккуратно задвигая Ангрбоду за свою спину, и это выглядело так, словно он то ли защищает её, то ли прячет от слишком уж пристального взгляда Его Королевского Величества.
Лафей возвышался над ними, как скала. Его обнажённый до пояса торс, покрытый бугристыми тёмными татуировками, почти сливался с тёмным камнем. Ярко горели только алые глаза – их ужасный взор, казалось, вобрал весь свет от слабо горящих светильников. Виски короля были высоко выбриты. Длинные, когда-то темные, а теперь с многочисленными седыми прядями волосы на макушке были заплетены в небольшие косички, стянутые на затылке в хвост, небрежно закинутый за спину. Вместо короны голову короля украшал серебряный обруч с выгравированными на нём древними рунами, тускло блестевший в свете магических светильников. От всей его огромной фигуры веяло мощью, властью и ледяным безразличием.
Промозглый воздух дворца, казалось, стал ещё холодней, когда Лафей слегка подался вперёд, опираясь на массивные подлокотники, с интересом рассматривая пришельцев.
Перед ним стоял стройный молодой мужчина. Какой-то неестественно прямой, напряжённый. Лицо бледное, с резко очерченными скулами, с острыми по-птичьи чертами и надменно вздёрнутым подбородком. Но самым удивительным в его внешности были глаза - тёмно-зелёные, в длинных прямых, как стрелы, ресницах, горящие странным огнём. Пришелец остановился, неподвижно уставившись в лицо правителя, словно он пытался заглянуть ему в душу. Лафей присмотрелся внимательнее. Показалось, он уже где-то видел эти глаза и этот, похожий на льдисто-огненное остриё, взгляд.
«Это и есть чужак, о котором предупреждали духи? Назвавшийся к тому же сыном Одина? Что-то не похож он на аса, скорее – из ванов. Старый одноглазый хитрец наплодил бастардов по всем Девяти мирам, и каждый из них теперь мнит себя принцем, – с раздражением подумал он, скептически рассматривая странного гостя. – Великий спаситель или ужасный погубитель? Мелковат и слабосилен он и для того, и для другого. Пальцем заденешь, упадёт. И куда лезет? – тяжело вздохнув, Лафей отрицательно покачал головой, отвечая каким-то своим мыслям. – Ох уж, этот мне старый Гридлл, совсем умом тронулся на старости лет. Долгое общение с Духами, похоже, совсем лишило его рассудка. Всё-то ему видятся священные пророчества в сталкивающихся льдах да знаки судьбы в мятущихся тучах. Вероятно, и в этот раз старик обманулся, почуяв у ворот Утгарда незваных гостей с бедою на закорках. Пожалуй, пора подыскать ему замену».
Потеряв интерес к юноше, великан слегка повернул голову и окинул заинтересованным взглядом его спутницу, что стояла чуть позади, свободно скрестив на груди руки. Всегда радужные глаза Ангрбоды, теперь ставшие льдисто-голубыми, почти прозрачными, с тревожным прищуром снизу-вверх смотрели на царя. Лафей удовлетворённо усмехнулся и коротким резким движением руки отпустил стражников, которые словно тени бесшумно растворились в сумраке залы.
– Стало быть, ты и есть та самая ведьма из Железного леса? – намеренно игнорируя молодого аса, вкрадчиво спросил Лафей, внимательно рассматривая стоящую перед ним женщину.
– Допустим, – уклончиво ответила дева, заметно волнуясь. Встряхнув волосами и расправив плечи она заставила себя улыбнуться: вблизи владыка Йотунхейма выглядел ещё огромнее, и ей пришлось задрать голову, чтобы прямо и с вызовом заглянуть ему в лицо.
Ангрбода мягко ступила вперед и, поравнявшись с принцем, незаметно прикоснулась к нему плечом, словно почувствовав – Локи сейчас нужны были силы.
Это не укрылось от Лафея, и он невольно усмехнулся уголком рта, вновь переводя свой взор на спутника колдуньи.
– А ты кто такой и что здесь забыл, странник?
– Я – Локи Одинсон из Асгарда, – с вызовом произнёс юноша.
– Надо же – ещё один Одинсон! – великан издал короткий всхрюк, вероятно, означающий смех, и его сизые губы растянулись в широкой усмешке, обнажившей острые, пожелтевшие зубы. - Блистательный наследный принц Асгарда!
От веселья владыки хримтурсов шарахнулись бы и камни. А принц просто не поверил своим глазам, настолько дико было видеть эту оскаленную пасть, раскрытую не в угрозе, а в смехе.
– Что-то зачастили ко мне с визитами вотановские* отпрыски. Одного золотого асгардского мальчика не так давно я чуть было не отправил к праотцам со всеми его бравыми ребятами, явившимися в Утгард за моей головой.
Локи стиснул руки, вогнав ногти в ладони. Перед глазами поплыли чёрные пятна от ярости, когда он понял, что Лафей имеет в виду бесславную вылазку Тора, спровоцированную его не в меру хитроумным фамильяром, которая закончилась позорным изгнанием брата в Мидгард.
– Что же, ты собираешься объяснить мне, зачем явился в мои владения, или предоставишь самому догадаться? – голос владыки стал особенно любезным, ощутимо прибавив мурлычущих интонаций, а уж выражение лица и вовсе приобрело невинное выражение. – Ты разве не боишься, что тебя бросят на съедение страшным ледяным великанам?
Лафей, весело блеснув алыми глазами, по-королевски расслабленно откинулся на спинку трона. Его откровенно забавляло происходящее. Он с усмешкой смотрел на странное зрелище, которое являл собой этот вотановский выродок – затуманенный взгляд исподлобья, нехороший прищур, голова чуть опущена. Вот-вот набросится. Краем глаза великан заметил, как правая рука юноши медленно тянется к левому наручу. Всё ясно. И этот туда же. Еще один безумный ас, которому не терпится попасть в холодную обитель Нифельхейма. Лафей почувствовал, как под кожей ладоней щетинится и продирается наружу лёд, будоража кровь и рождая сладкое щекочущее нетерпение.
Локи уже не чувствовал холода, хотя от его участившегося дыхания в воздухе появлялись белёсые облачка пара, а отполированный до зеркального блеска пол густо покрывал серебристый иней. Чудовищное пламя ярости тяжёлым током растекалось по венам, прожигая кожу всполохами магии, не находящей выхода и буквально звеневшей в нём от томительного ожидания. Это было неестественное, холодное пламя, выжигающее душу, но ни на секунду не позволяющее оттаять тому зазубренному ледяному осколку, что застрял в сердце асгардского принца.
Месть – это блюдо, которое подают холодным.
– Локи, – также заметив движение принца, Ангрбода коснулась его ладонью чуть пониже локтя, мягко, осторожно, но решительно. – Локи, – тихо повторила йотунка, заглядывая в его тёмное от ярости лицо. – Не совершай того, о чём после мы все будем сожалеть.
Рука царевича остановилась на полпути. Внутри него клокотала буря эмоций. Хватило бы всего щелчка, чтобы дать им выход, всего полуслова...
– Давай, возвращайся домой, принцесса, пока я добрый, – звенящую тишину нарушил хриплый смех великана.
В ту же секунду с угрожающе-безумным упоением царевич коротко выбросил вперёд правую руку, и усыпанный рунами кинжальный шип, блеснув в свете магических светильников, взвился в воздух, направленный точно в кроваво-красный глаз царя.
Лафей дёрнулся, но не от боли или страха. Отточенным движением он вскинул руку у самого своего лица, а затем демонстративно медленно, по одному разгибая корявые синие пальцы, разжал ладонь, и стальная острая смерть бесславно упала к ногам владыки Йотунхейма, обижено и звонко ударившись о каменный пол.
Король ледяных великанов медленно встал со своего трона, медленно спустился к его подножию, глядя на замерших каменными истуканами незваных гостей, как удав на кроликов.
Принц не шелохнулся. Это было бессмысленно. Он не справился. И поэтому просто стоял и смотрел, как приближается его смерть. Равнодушный взгляд примёрз к фьордам морщин, что длинными извилистыми полосами исчертили лицо его истинного отца, которого он только что попытался убить.
– Хотел прикончить меня? Ты упустил свой шанс, паршивый щенок, – холодные сильные пальцы сомкнулись на его шее.
Ледяное остриё выступило сквозь ладонь Лафея, острейшей кромкой прижалось к беззащитно обнаженной коже. Злая йотунская кровь вскипела в венах, требуя мести.
- Ну что же, пришёл завоевать чужой трон – готовься к смерти.
Локи закрыл глаза. Тело свело судорогой. Стало трудно дышать. Стылая пустота разлилась по нутру, леденя мысли и сердце. Умирать не хотелось, но почему-то было почти не страшно.
Но ничего не произошло.
Он почувствовал, как гигантская фигура, будто ожившая колонна, нависла над ним, заглядывая в лицо. Болезненная хватка на шее ослабла.
Локи осторожно приоткрыл веки и поднял взгляд.
Лафей смотрел на него пронзительно, растерянно, и в глубине его мгновенно потерявших свой цвет глаз горел всеобъемлющий ужас и непонимание.
По коже принца, от того места, где к ней прикасались пальцы ледяного великана, расползалась синева, проявляя скрытые прежде спиралевидные родовые узоры семьи Лафея, единственного взгляда на которые хватило, чтобы прошлое чугунной плитой ударило в лицо: вот эти самые пальцы сейчас сжимали шею его родного сына.
Следующая глава: http://proza.ru/2020/11/16/1774
ПОЯСНЕНИЯ АВТОРА:
*Вотановские, Вотан - одно из имен Одина (от прагерманского - W;;anaz или W;;inaz). Прагерманский язык — гипотетически восстанавливаемый язык-предок германских языков.