В НИИ экспертизы трудоспособности работали самые обычные врачи, задачей которых было определить степень утраты трудоспособности и ее причины- ну там связь со старыми фронтовыми ранениями, производственными травмами.
Врачи получали какие -то мизерные зарплаты, взяточничеством не занимались и даже не в силу каких-то высокоморальных соображений, а просто по причине коллегиального рассмотрения заключения комиссией врачебно-трудовой экспертизы, подсунуть липу этим зубрам, во всяком случае в Питере, было нереально.
К счастью были так называемые тематические больные, то есть не экспертные и такие больные госпитализировались и лечились практически бесконтрольно, заключались договора о взаимопомощи с больницами различных регионов, в том числе и золотоносных кавказских .
Был конечно некий , так называемый, народный контроль. Его возглавлял милый отставничок , военный врач Дыскин, кстати реально прошедший всю ВОВ в составе медсанбата, а потом полевого госпиталя. Дыскин раз в месяц приходил к нам на отделение , обещал всех наконец вывести на чистую воду и предлагал написать проект проверки с определенным количеством выявленных недостатков. Недостатки легко находились- несвоевременный ответ на письма жалобщиков, недостаточное внимание наглядной агитации и другие ерундовые недочеты. Предлагался план исправления недостатков, Дыскин одним махом опростал стакан марочного армянского и напоследок грозил нам пальцем.
А потом Дыскин окончательно вышел на пенсию. Дирекция в плане обновления кадров выдвинула на пост народного контролера какого-то невнятного программиста Кривенкова.
Кривенков всерьез отнесся к поручению. Он неделю влезал в работу отделения и обнаружил в ординаторской коробку с контактными линзами, которые мы с Ленькой с огромными ухищрениями и раздачей взяток достали на Изюмском заводе оптики. Линзы предназначались для, якобы, реабилитации инвалидов по зрению, все законно, но Кривенков неожиданно нагрянул в смотровую, где мы с Ленькой устанавливали эти линзы молодым девицам явно не тяжелого поведения.
Разразился скандал- нецелевое использование материалов.Статью конечно трудно было пришить, на передаче денег нас не поймали и вообще - я то работал врачем, за эти деньги найти подготовленного эксперта было проблематично. А вот Ленька был накануне защиты кандидатской и кстати очень толковой , он разработал оригинальные функциональные методики экспертизы, кстати используемые до сих пор. Защита накрывалась- после такого скандала дирекция не могла выпустить Леню на защиту.
Парень запил, что и понятно, но уж совсем по черному и вышел на улицу из окна на 6 этаже..
Говорите клятва Гиппократа, хотя я больше относил себя к последователям Эскулапа(С.К, Лапп- так надеюсь понятнее).Совершить вредоносное намеренное деяние, думал я после похорон- противоречит не только доктрине Гиппократа , но и вообще- противоречит .
С другой стороны, рассуждал я, слегка возбужденный приемом пары стаканчиков, Кривенков явно болен, психически это точно . А больных лечить надо, не взирая на личность.
Лечить , так лечить. Лене медсестре, алкоголичке в 10 поколении, я твердо пообещал ящик водки за пустяковое дело- среди бела дня расцарапать себя, Кривенкова в его кабинете , орать на всю богадельню и звать на помощь.
Кривенкова забрали в отделение милиции . Адвокат( мой школьный товарищ) участливо предложил Кривенкову замять скандал- пройти обследование в отделении психиатрии нашего же НИИ. В отделении работал близкий родственник Лени.
Устанавливать правильные диагнозы и назначать эффективное лечение психиатры всегда умели. Сейчас Кривенков вполне здоров= он клеит пакеты в мастерских психо-неврологического диспансера и вполне доволен жизнью.Как видите , я не изменил врачебной этике и добился стойкой ремиссии у пациента...