Глава 1. Тоня.
- Тоня!
Мать звала в баню. Она стояла в дверях в сорочке, вся в клубах пара, на плечи накинут теплый платок, с распущенной косой, румяная. Тоня со всех ног побежала к ней, с размаху уткнулась замерзшим носом в теплый мамкин живот. Потом они долго парились до головокружения в горячей бане, уже дома пили чай, расчесывали свои длинные волосы. Мать запрокидывала голову, любуясь собою в зеркале. Она всегда говорила, что красивая женщина должна быть с косой, окомелые, они что мужички. Они с мамой - красивые. Пришел дядя Паша, девочку отправили спать.
Вот Тоня гуляет во дворе, там соседская девочка играет с красивой куклой.
- Дай подержать куклу!
- Нет, мама сказала никому не давать, а то сломаете, – пожадничала девочка.
Но кукла так и манила Тоню своей милой фарфоровой головкой.
Она подбежала к жадине и стала тянуть игрушку за эту голову, ну и оторвала ее. Девочка заорала.
На крик прибежала ее мать, пузатая, стала ругаться: зачем Тоня, растакая, разэдакая сломала дорогую вещь. Обиженная девочка выпалила:
- Ну и ладно, дядя Паша придет, я его попрошу, он мне еще лучше купит!
Пузатая тетка охнула и медленно села в сугроб.
Теперь уже на шум вышла Тонина мама и, в свою очередь, накричала на пузатую тетку, которая сидела в сугробе, и как рыба, молча открывала рот.
- Нечего во двор дорогие вещи выносить, детей дразнить. Сами виноваты!
Дома, стоя в углу на соли, Тоня хныкала:
- Мамка, за что? Ты же сама сказала, что я правильно сделала…
- Не за куклу, а за то, что болтать не надо о том, что в доме происходит, это никого не касается. Про дядю Пашу зачем ляпнула? – говорила мать, скорее не сердясь на Тоню, а с досадой в голосе. – У них итак все есть. А мне тоже надо!
Резко заболел живот, сон, как рукой сняло. Тоня, женщина шестидесяти лет, лежала одна в маленькой узкой палате. Мама покойница приснилась.
***
Тоня осталась сиротой в 9 лет.
Детство, юность провела в детском доме.
-Ой, Марья Матвеевна!- зашептала сдавленным голосом тоня и со всего маху запрыгнула на кровать, - Ай, больно! - тут же чуть ли не закричала в голос, потому что вместо матраса у нее была тряпочка с несколькими комочками ваты и шелухой от семечек, которая тут же просыпалась из дырки на пол.
- Девочки! что за шум? павлова, завтра дежуришь по спальне! - строго скомандывала Марья Матвеевна, немолодая женщина.
- Почему дежурная? - захныкала Тоня.
- за семечки под кроватью!А будешь пререкаться, всю неделю отдежуришь, Марья Матвеевна была неумолима.
Воспитательница ушла. Некоторое время в комнате, где спало много девчонок разного возраста, было тихо.
- Девочки, почему у меня такой матрас? - не переставала ныть Тоня.
- Подрастешь, узнаешь! - ответила ей красивая старшая девочка. Все остальные прыснули сдавленным смехом в подушки.
- ну вон у Ляльки нормальный матрас, а она тоже маленькая, - Тоня не унималась.
- Ляльку не трогать! - тут же угрожающе приказала коротко стриженная черноволосая старшая девочка.
тоня ее боялась. Говорят, что у них отец убил маму топором на глазах у младшей Ляльки. Теперь та не вылазит из дурки, а старшая с тех пор не улыбается, только сестренке.
- Ладно, девчонки, мне тут тетка гостинцы привезла, - разрядила обстановку красивая девочка, она обходила каждую кровать с большим полотняным мешочком с семечками, которые расточали дурманящий аромат, - берите больше, будем Тоньке матрас набивать, а то у нее мослы болят.
все засмеялись негромко. Красивая девочка умостилась на кровати, оголив бессовестно свои белые ноги, золотистые кудри струились по плечам, точенное личико, Тоня залюбовалась ею, та ей напомнила греческую статую, как в учебнике по истории, и имя у нее было Елена, так и хотелось добавить прекрасная.
- Когда ты уже к этой тетке уедешь? - завистливым голосом поинтересовалась девочка-мышь, с такими же, как у грызуна маленькими глазками бусинками и остреньким носиком, даже тощий хвостик на голове был из волос серого цвета. А завидовать было чему. Тетка приезжала к племяннице чуть ли не каждую неделю, кормила ее сладкими молочными сливками с выпечкой, отварными яйцами и домашней колбаской. А девчонкам всегда передавала семечки, яблоки, сливы, а зимой сушки и пастилу из фруктов. Лена была красива, добрая и не жадная. Тоня очень хотела быть такой, как она.
- Да что я там забыла то, в деревне? я такая красивая буду коровам хвосты крутить? - отвечала девочка, откинув золоты локоны с покатых плеч, на которых даже ситцевая казенная сорочка смотрелась, как шелковый пеньюар, - в училище буду поступать на продавца, получу общежитие, а потом выйду замуж за директора магазина.
- А как же лешка? он же по тебе сохнет , - не унималась серая девочка-мышь.
- а что мне может Лешка дать? ну если только красивых детей, - не обращая внимания на зависть, отвечала Лена.
Завистливая девочка оказалась очень болтливая:
- Вон у Ольки и Ляльки хоть отец есть, выйдет из тюряги, заберет их отсюда. А у меня никого...
- Валька, хорош ныть и завидовать, - осекла мышь черноволосая неулыбчивая девочка с таким нежным именем Оля, - ведь знаешь, что нам с Лялькой такой отец не нужен, и вообще мужики никакие не нужны, все они звери, одно горе от них.
в спальне повисла тишина.
Но тут вдруг Елена прекрасная грациозно встала с кровати, тихо кошечкой подошла к койке спящей маленькой девчонки, и сняла с грядушки хлопчатобумажные коричневые чулки. Многозначительно помахала трофеем. Старшие одобрительно заохали.
В комнате из малышей не спала только Тоня, потому что она была новенькая и у нее ужасный матрас.
- А зачем ты взяла чужие чулки? - озадачилась несмышленная девочка.
Взрослые девочки опять прыснули сдавленным смехом.
- Понятно, вырасту, узнаю, - захныкала Тоня.
- Повесила не на шею, а на грядушку - ходи босая! Учись, салага, - дала бесплатный совет Оля, - вырастешь и тебе надо будет...
Тоня, правда мало чего понявшая из сказанного, тут же заваязала на шее шарфик из чулок на два узла...
И пусть взрослеть в детском доме было трудно, но Тоня выросла веселая, красивая, как мать с косой до пояса. Любила петь, танцевать. И подруг у нее было много, до сих пор встречаются, а уже 40 с лишним лет прошло после выпуска. А что до мелкого воровства, так ведь девочки, им же надо, что уж вспоминать такую ерунду.
Для своих дочек Тоня старалась сделать все.
В молодости все как-то удачно складывалось. И дом купили, и огород вели, продавали овощи, деньги были всегда. Мужа Тоня очень любила. Красивый был, дерзкий.
Он все и разрушил.
В 35 лет осталась одна.
Обидел он сильно. Итак гулял ,но когда родил от малолетки дочку, да еще свекровь откровенно несла той деньги, подарки, Тоня поняла, что это уже слишком.
- Мама, зачем вы так делаете!
- Тоня, там же девчонка, ей же надо!
- А я что? Не человек? Через меня можно и перешагнуть?
- Тебе что 16? Понимать сама должна, за мужа переживать!
Но Тоня понимать не хотела, она тоже женщина, красивая, любящая, и она тоже мать, хоть ей уже и 35, а не 16.
Закружился хоровод мужчин в ее жизни.
Но ни один больше особо не задержался в жизни Тони, хоть она и была красивая, хлебосольная, веселая. Все ее кавалеры были женатыми. Воровала свое женское счастье Тоня, совсем как мать когда-то. Но ведь она не виновата, что молодая соперница разрушила семью. Что же ей теперь ничего и не надо?
***
Шевелиться было больно. Тоня осмотрела палату. Такая узкая с высоченным потолком, с которого свисала лампочка с круглым абажуром, в нем отражался оконный переплет. Ни дать ни взять, как крест в изголовье, и палата, как могила, узкая и глубокая.
2.Аля.
По больничному коридору бежала девчонка, в глазах светилось счастье, на щеках горел румянец. По ходу она заглядывала по очереди в сестринскую, процедурный кабинет, даже в ординаторскую открыла дверь, наконец, добежала до раздаточной. Там Тоня, а она работала санитаркой в детском отделении больницы, и дежурная медсестра собирались пить чай.
- Бабушка! Я нашла телефон! Представляешь! – без предисловий выпалила Аля, старшая Тонина внучка.
- Вот это да, я рада за тебя, ты так хотела телефон и вот нашла, - порадовалась бабушка за Алю.
- Здравствуй, Аль, так может надо позвонить по какому-нибудь номеру, у нас поселок маленький, хозяин быстро найдется, отдашь за вознаграждение, - вмешалась медсестра.
Тоня работала в поселковой больнице, рассчитанной на небольшое количество коек, тяжелых пациентов сразу отправляли в районную больницу, лежали тут в основном старички со старушками в терапевтическом отделении, да сопливые ребятишки с мамками в детском. На ужин прибегали дети работниц делать уроки, или просто показаться матерям на глаза. Так и Тонины дочки, а потом и внучки выросли в коллективе.
- Вознаграждение, конечно, дадут 100 рублей, что на них телефон купишь? – возразила Тоня, - у матери денег нет лишних, пусть уже, и на нашу бедность привалило хоть так.
Старшая дочь работящая была. Но почему -то нигде не задерживалась надолго на работе. Каждый раз рассчитывалась с какими-то разбирательствами, доказать ничего не могли, но приходилось увольняться. А что делать. Платили бы зарплату во время. жить то ей надо было на что то, внучка, опять же, подрастала, другие с работы больше несут. И муж ее бросил с маленькой дочкой на руках.
Но Тоня справилась одна с детьми в свое время, вот и дочь приспособилась как смогла.
Аля радовалась, болтала без пауз:
- Теперь надо бы подзарядку купить.
Тоня посетовала, что непредвиденные траты.
Так они щебетали, пока в коридоре не послышались тяжелые быстрые шаги. В раздаточную решительно зашел мужчина, со всего маху стукнул по столу ладонью, сказав одно слово:
- Телефон!
Аля покорно положила гаджет на стол. Так же решительно и молча мужчина взял аппарат и пошел на выход, бросив все таки на прощание:
- Эх, Антонина, яблоко от яблони….
Когда мужчина ушел, Аля взорвалась:
- Это меня девчонки выдали! Сашка сам его на парте оставил и ушел! Фу, ябеда какой-то, папочке нажаловался! Бабушка, у меня опять нет телефона!
девочка громко хлопнула дверью и побежала по коридору.
Повисла пауза. Тоня села за стол, там все в чашках остыло.
- Даже чай девчонка не попила, - посетовала Тоня, немного помолчав, добавила – прибежал с кулаками, денег куры не клюют, могли бы и новый купить своему балбесу, пусть бы и дальше раскидывал.
Тоня посмотрела на медсестру, поняла, что сочувствия она не дождется, сменила тему.
- Даже и не знаю в кого она такая. Все ей что-то надо.
3.Младшая.
Вот только младшая дочка была с амбициями. Дерзкая, как отец.
Если старшая была уже большая, когда Тоня развелась, и сама уже заглядывалась на мальчиков. Мамины приключения ее не интересовали, свои были переживания. То младшей было только 4 года, и ни на какие подарки папку своего она не променяла, любила его.
Трудно было с младшей.
***
Пришел лечащий врач.
- Ну что сказать, Вам повезло. Уже и не надеялись, что придете в себя. Как же Вас угораздило, хорошо, что больше никто не пострадал.
- Да сама не понимаю, доктор. Крыс недавно травили в погребе. Может, не промыла овощи, даже не могу и понять, как вышло.
Слезы потекли сами из глаз то ли от боли, то ли от обиды.
***
- Любанька, беги калитку открывай, вижу фура уже на нашу улицу поворачивает, - радостно закричала Тоня старшей, выглядывая в окно из кухни, где готовила обед.
Люба, девочка 13 лет, с длинной косой, как у матери, красивыми глазами бойко побежала во двор.
- А ты чего застыла? - с досадой спросила мать у младшей, об которую чуть не споткнулась, потому что та уселась возле стенки у двери.
Ножки вытянула, кулачки сжала, уставилась в одну точку, губы поджала, сидела, как маленький зверек, сердитая.
- Горе ты мое!
Тоня схватила девочку, отнесла на диван, где та так и не расслабилась, а все продолжала смотреть немигающими глазами и злиться.
- Ну сиди, злись, вся в отца!
А тут уже и гость дорогой на пороге. веселая Любанька несла в двух руках подарки.
- Ой, сколько дядя Игорь гостинцев привез! - затараторила та с порога, и убежала рассмтривать подарки.
Игорь - водитель-дальнобойщик, женатый красавчик. Когда приезжал на постой, был щедрый, веселый.
Глаза Тони светились счастьем, пусть ворованным, не долгим, но ее счастьем. А что еще нужно женщине?
- Садимся обедать, там уже и банька подоспела, - хлопотала Тоня,- Люба, веди Таю!
- Она не хочет, - ответила дочка.
После обеда, Тоня, румяная, с распущенными волосами парила Игоря в бане... Счастливые и утомленные они пили чай дома.
- Мам, а что с Тайкой? - закричала Любанька.
Взрослые забежали в комнату, девочка, как ее посадила мать, так и сидела все это время, только глаза закатила, посинела вся. Игорь тут же схватил ее, Тоня побежала рядом, мигом на фуре доехали до скорой помощи. Откачали, успели.
- Тонь, у моего сына тоже падучая болезнь, прости, но это она из-за меня так. Поеду я домой. Прощай, - не смотря в глаза, сказал Игорь, даже не поцеловал на прощание, просто уехал. Навсегда.
Маленькая девочка сидела на кроватке в палате, сжимая кулачки, все твердила:
- Пусть он уедет, пусть он уедет!
- Да уехал уже, не приедет больше, никто больше не придет, обещаю тебе, прости милая, только живи, - Тоня, стоя на коленях перед кроваткой, уткнувшись в ножки дочери горько заплакала.
В чем она виновата? всего то и надо было ей немного счастья.
4.Внученька
Если старшая дочь жила отдельно, после развода у них остался какой, никакой домик, да и содержала она сама себя, то младшая жила с ней.
Жалела Тоня ее, боялась в детстве наказать лишний раз. Поэтому дерзость с возрастом только усилилась. В какой-то момент опустились у матери руки. А отец Таи, когда та родила в 17 лет не известно от кого, только и смог сказать:
- Вся в мать!
Так что хлопоты с внучкой легли полностью на Тонины плечи. А пришлось побегать по врачам, то энурез, то голова.
Любимая внучка, выстраданная.
Тоня работала в больнице санитаркой в детском отделение, насмотрелась на всякое, поэтому, не надеясь на дочь, та еще сама ребенок, растила Машу практически одна. А девчонка росла смышленая, только материнского внимания ей не хватало.
А мать работала. Без образования, 17 лет, благо родственница по мужу взяла ее торговать цветочками. Хорошо получалось у дочери продавать цветы, особенно на 8 марта, да так, что случился скандал. Ну а что. У нее ребенок маленький на руках. Дом без ремонта. Жизнь загнала ее в угол. А родственница не обедняет, не успевают машины менять, а у Тони ветер гуляет по дому, где ребенок малой скоро ползать начнет. Младшей очень надо было.
Ремонт сделали.
Ничего доказать не смогли, а мать одиночку любой обидеть может.
А не хотела дочь быть матерью одиночкой.
Хотела дом полную чашу, семью.
- Мама, мы с Витей решили жить вместе, - без предисловий сообщила Тая матери.
Красивая она у Тони выросла, конечно, русые шикарные волосы, милые черты лица, характер, ох не подарок, вся в отца. Но , опять же, рукодельница какая, за что не возьмется, все получается красиво. И Машу она любила, но не ко времени родила ее. В строгости держала, лишний раз по голове не погладит, только если в хорошем настроении бывала, ну а если приласкает, то счастливее Маши нет никого на свете.
Вот и сейчас Тая вся светилась, когда сообщала Тоне новость, а Машенька на руках сидела обласканная матерью.
Только Тоня не спешила разделить радость дочери:
- Как это жить? замуж зовет? что-то я не вижу сватов.
- какие сваты, мы просто будем вместе жить, - как от назойливой мухи отмахнулась Тая от матери.
- А у нас бордель что ли? или ты какая прокаженная, что бы замуж не звать? - Тоня начинала сердиться.
- как вам с Любкой можно приводить без штампа в паспорте мужиков, а я что не могу личную жизнь устроить?- взровалась переходя на личности, не особо заботясь о тактичности, Тая.
- от меня не ты ли всех отвадила давным давно! я даже уже забыла что такое личная жизнь! А у Любы свой дом, кого хочет, того и приводит. ты у меня живешь, да не одна, наустраивала уже личную жизнь, - Тоню тоже уже не остановить, - пусть твой Витя тебя и ведет к своей матери жить вместе с выводком твоим!
Тая вскочила, точно ужаленная, маша упала с коленок, ударилась, заплакала.
- чего орешь, как каракатица неловкая, горе мое! - закричала обиженная дочка, убежала к себе в комнату, перешагнув через ревущую Машу.
Тоня подняла девочку, осмотрела ее, не ушиблась ли.
- Да что же ты, как злыдня, дитя убьешь! - упрекнула она дочь.
на что из спальни сквозь рыдания слышалось: да что бы все поумирали..., счастья мне с вами нет... одна ты, мама во всем виновата! что если бы Тоня умерла, то она стала бы счастливая, наконец, а ей это очень надо: быть счастливой!
Для младшей дочери все домашние были помехой.
- Ба, почему мама такая сердитая? – спрашивала Маша Тоню каждый раз, когда получался скандал дома, а случалось такое часто.
- Да мешаю я ей. Счастья ей нет, вот как я умру, так она сразу счастливая станет и добрая, - с сарказмом в голосе отвечала Тоня.
Но истерики заканчивались, мало ли что в запале брякнешь...
5.Крыска.
Огород и сад Тоня любила, держала в порядке. Погреб всегда был полон запасов, солений, варений.
Умела она и на стол накрыть, и гостей принять.
Еще с детдомовской самодеятельности и пела, и плясала, всегда была веселая. Ценила немногочисленную родню, да и ее дружбой люди дорожили, прощая недостатки, люди не боги, а одинокой женщине всегда труднее удержаться на плаву и остаться дружелюбной и хлебосольной.
В этом году у Тони юбилей, 60 лет.
И это был для нее повод не для грусти, а для веселья, подведения итогов. Дочек вырастила красивых, самостоятельных. Две внучки любимых. Маше уже 5 лет. Дом сохранила. На здоровье не жаловалась, что еще желать от жизни.
Тоня составляла меню на праздничный стол. Пошла в подвал, Маша увязалась за ней. Обитая жестью дверь, большой замок, крутые лесенки, повеяло свежестью, Тоня включила фонарь. И с ужасом обнаружила, что в подвале похозяйничала крыска. Как пролезла, Тоня стала причитать:
- Вот, гадина, попортила сколько!
- Ба, а почему крыска гадина?
- Да потому что, я растила, собирала урожай, столько труда, а эта приползла и столько испортила, ой как жалко, вот несчастье, - со слезами в голосе ответила Тоня.
- она тоже кушать захотела, - встала на защиту крыски Маша.
- отраву она будет кушать, что бы она сдохла!
- Ба, а ты сейчас несчастная? Как мама?
- Конечно, несчастная, а ты как думала, для крыски запасы делала что ли.
- А если крыска сдохнет, ты станешь счастливая?
- Обязательно!
Купили отраву, разложили по подвалу. Маша везде хвостиком бегала за Тоней. Наконец , крыска сдохла. Трупик вытащили , пока Тоня искала во что положить ее, что бы отнести на свалку, Маша рассматривала с любопытством крыску.
- Ба, а крыска совсем не страшная, вдруг у нее детки, а мы ее отравили.
- Знаешь, внучка, может она и не страшная, только живая она меня делала ну очень несчастной, так что выбора у нас не было, - убедительно подвела итог Тоня.
Праздник.
День рождения удался. Много было выпито, съедено, только сама юбилярша не скоро присела за стол. Только открыли шампанское, а Тоня уже из-за занавески выходит в костюме японской гейши, да что там костюм: яркий халат, пара карандашей в кулю, и огромный веер. Дочка включила музыку, и вот вам и бабушка 60-ти лет, а вон какая грациозная.
Старшая внучка сделала презентацию фотографий, смотрели, смеялись, узнавали друг друга.
Дочки были красивые, веселые, счастливые. Младшая тискала Машу, держала ее на руках и целовала в макушку.
Гости ели, пили, а Тоне некогда. Вот и гитара зазвучала, дорогие сердцу напевы. Вот он юноша, ее детдомовская любовь.
Только, когда воспитатели поняли, что между молодыми людьми возникли чувства, то их сразу разлучили. Перевели мальчика в другой детдом, даже не дали закончить восьмилетку. Может и жизнь по-другому сложилась бы…
И только когда гости стали расходиться, Тоня присела поесть...
Было очень больно. И сквозь спутанное сознание, Тоня с ужасом слушала:
- Ба, я тебя очень люблю, но маму я люблю больше, а ты как крыска делаешь маму несчастной, ты не страшная, но ты должна умереть, я хочу что бы мама была всегда такая счастливая, как сегодня, и любила меня. Я тебе положила отраву, как крыске.
Тоня лежала одна, сжавшись в комочек, в палате-могиле с крестом в изголовье, слезы и обиды душили ее, и она еле сдерживалась, что бы не зарыдать в голос. Почему они такие? В кого они такие? что я делала не так? За что?
В палату ввалились все ее девчонки, громко галдя, кинулись ее обнимать, целовать, причитать.
Кровиночки.