Утром Рябков проснулся с ощущением чего-то странного, мистического. Такое бывало с ним, - словно солнечные водоросли зашевелятся внутри, и будущий день покажется особенным. Но, в этот раз, водоросли качались слишком тревожно. Утренний луч сквозь шторы касался лица, глаз, и в груди подсасывало сладким волнением…
Рябков вышел на улицу, точно зная, что будет бороться. Будет отстаивать права усть - сыровцев. Пока неясно какими средствами. На повестке дня «горел» вопрос о судьбе бывшего Дома культуры. Сталинский особняк изрядно потрепало время. Но ремонт толстых стен, замена коммуникаций представлялись возможными. На здание претендовала областная нефтекомпания, и большинство членов горсовета ее поддерживало. Рябков и еще трое депутатов держались за передачу дома под детсад.
Перед народными слугами стоял выбор, - отдать дом под увеселения нефтяной мафии и получить подарки от распухшего монстра. Или, вложив деньги из бюджета, пойти навстречу детям. В таком случае богатый собственник мог подпортить сытую жизнь чиновникам. Ведь все голоса фиксировались, тут не скрыться…
По правде говоря, Рябков не подходил на роль героя. Невысокий, щуплый, словно подросток, он не рвался на баррикады. Его знали как въедливого, дотошного специалиста,любителя документов и нормативов. Зато он доводил дела до конца, был бескорыстен, за что его избрали в горсовет. Достал он там всех квитанциями от ЖКХ, требуя, чтобы люди знали, за что платят…
Жил он, как все, в панельной двухкомнатной. Но работал над собой материально и духовно. Так он сменил несолидную прическу и теперь зачесывал волосы назад. Также, занялся на досуге живописью для развития творческой натуры. К слову сказать, его болота и лесные опушки маслом были не так уж плохи. Без фантазии, но четко, листок к листку…
Подойдя к мэрии на площади, Рябков увидел очкастую девушку, прикованную цепями к столбу. Студентка… - определил он. – Креативщики! Не сразу ведь цепь порвешь, часа два простоит… На груди протестантки косился плакатик: «Проснись народ! Не голосуй за Лжеца!» Фамилия претендента на пост не называлась, но все знали, о ком речь.
Рябков поправил ей бейсболку так, чтобы солнце не слепило глаза.
- Долго стоишь?
- Около часа…
- Когда заберут, позвоню, чтоб не били…
Он вдохнул участливо и направился к входу в мэрию.
… - Как их убедить? – Рябков озабоченно оглядывал членов горсовета. – Не подлецы, обычные люди, просто - боятся…
Негодяями своих коллег Рябков назвать не мог. Просто смирились с Системой, поверив в ее непоколебимость. Конечно, размышляли депутаты, - детям нужно улучшение, в группах детсадов тесно. Но, вспомните, как мы водили своих детей! Было хуже, а – выкарабкались! Тогда не было частных садиков. А сейчас это – бизнес, хотя и не всем горожанам по карману…
За окном гвардейцы в черной форме и в специальных масках, пытались расковать девушку. Рябков почувствовал, что этот случай можно обратить на пользу.
- Взгляните! - сказал он, трагично указывая вниз. – Мы сидим и решаем судьбу города. Нас не любят… Считают продажными дармоедами. Но нам помогают дети. Эта студентка, эта песчинка... Не устрашилась говорить своим голосом. Ее не сломать дубинками. Но можно заквасить бытовухой, неустроенностью… Нет квартиры, денег, не устроить ребенка… Через несколько лет превратится в сварливую тетку, начнет пить…
Рябков говорил, сам удивляясь своей эмоциональности. Оратор! Его накрыла волна красноречия. «Как будто не я говорю,..." - заметил его внутренний наблюдатель. Но одобрил монолог, придав уверенности…
Члены горсовета слушали внимательно, изредка поглядывая за окно. Цепи на студентке уже разрезали большими ножницами специалисты МЧС. Рябкову бросились в глаза два карандаша, образовавшие на столе фигуру креста. В другое время он не обратил бы на это внимания. Но сейчас вещи словно говорили с ним на другом, символическом языке...
Рябков с удовольствием отметил, что его главный враг в горсовете почему - то сегодня не явился. Так или иначе, перевесом в один голос совет принял решение в пользу детей. Видно, Рябкову удалось послать в сердца людей искру, какая не долетала раньше.
Позвонила жена и ему пришлось выйти в коридор.
- Митя! – спросила она, как не обращалась к нему уже сто лет. – Все в порядке?
- В полном! – бодро ответил он, хотя сердце предательски давила стенокардия. Коллеги возбужденно расходились, украдкой поглядывая на Рябкова. Депутат Савоськина, которая нравилась Рябкову, прямо и открыто вошла в его зрачки. Женщины улыбались, а мужчины пожимали на прощание руку. Но ему не хотелось уходить. Он медлил, не зная отчего, а в груди опять шевелились водоросли. Вышел из кабинета последним, постоял еще немного с охранником, поговорил о чем-то, потоптался рядом…
На площади уже темнело, загорались, моргая, огни освещения. Здесь власти встречали важных гостей из Москвы, устраивали для молодежи концерты заезжих поп - «звезд». Веселили народ ярмарками… Однажды, на проводах зимы, он подошел к масленичному столбу поближе. Молодые смельчаки, под крики зрителей, старались взобраться на вершину «целовальника». Туда, где висели в валенках деньги. Рябков остро захотел попробовать телом эту твердь мерзлого древа, попробовать проползти хоть два метра вверх… Не из-за добычи, а – испытать себя… Но он постеснялся раздеться, ведь его знали, как должностное лицо.
Машина нагло вынырнула из-за угла площади. Легковой грузовик, - такие развозят товары по ларькам - быстро приближался. Рябков все понял. Но бежать не стал, сжав зубы. За несколько метров до столкновения, он успел разглядеть лицо водителя. Оно показалось ему странным, не человеческим. Серая резиновая улыбка… «Да это же маска! Зачем?»
От удара тело не ушло под колеса, как он предполагал, а взлетев вверх, перевернулось в воздухе через машину. В этот миг глаза его успели зафиксировать калейдоскоп световых лучей и пятен. Потом Рябков тяжело упал на асфальт. Череп раскололся, и сердце чиновника остановилось.
Он лежал в массе густой, как кисель, крови. От удара слетели с ног туфли, а штаны некрасиво расстегнулись. Но ему повезло: коллеги не увидели его в таком виде. Душа его отделилась и ушла в океан счастья, голубовато-зеленый, чистый, с рыбами, водорослями и жемчужинами... Туда, откуда судьба ему весь день транслировала мистический световой спектакль.