ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Ангелина Сергеевна – старушка с безмятежным детским лицом
Вера – её дочь, постоянно озабоченная женщина, очень сдержанна
Марьяна – невестка Ангелины Сергеевны
Даня – сын Марьяны, внук Ангелины Сергеевны
Юлька – подружка Дани, очень милая девушка с кукольным личиком
Незнакомец – мужчина, неопределённого возраста с седыми коротко стрижеными волосами
Галина Кузьминична – соседка, бодрая пожилая женщина
1 картина
(Заставленная старыми вещами, комната. По центру большой круглый стол, на стене много фотографий, на которых молодые улыбающиеся лица героев. Ангелина Сергеевна сидит у окна, Вера накрывает на стол)
Ангелина Сергеевна – Куда они все идут? Видишь, по дороге то туда, то сюда. Куда им надо? Почему я не иду? Если они идут, значит, и мне надо? А куда? Я вот всё смотрю и смотрю, и не понимаю. И едут куда-то. Сегодня что, праздник?
Вера – (спокойно) Нет, простой рабочий день. Люди идут на работу, а дети в школу.
Ангелина Сергеевна – Я всё равно никак не пойму, почему мне не надо никуда идти?
Вера – Почему не надо? Надо. Умываться надо идти. А потом завтракать.
Ангелина Сергеевна – А это где?
Вера – Прямо по коридору. Как из комнаты выйдешь и прямо пойдёшь. Иди, я пока кашу положу в тарелку, чтобы остывала (накладывает в тарелки кашу, потом громко) Даня, ты в институт не опаздываешь?
Даня – (за сценой) Мне сегодня ко второй паре.
Вера – Иди завтракать.
Ангелина Сергеевна – Как бы я не заплутала там. Давай вместе.
Вера – Хорошо, давай.
(Уходят. Из двери появляется Даня, что-то увлечённо читающий в телефоне, подходит к столу, садится, быстро накладывает, не глядя, ест. Женщины возвращаются, усаживаются за стол)
Вера – Доброе утро.
Даня – (не поднимая головы) Монинь.
(Ангелина Сергеевна подходит к внуку, обнимает и целует его в макушку)
Даня – (не отрываясь от телефона) Да-да, бабуля. Я тебя тоже очень люблю.
Вера – Мама, садись, ешь. Всё стынет.
Ангелина Сергеевна – (садится за стол) Дети слишком быстро растут. Это так грустно. Я помню, как ты, Верочка, с Виталиком были маленькими. Такие милые, умные, послушные дети…
Вера – Мама, мы были обыкновенные. Такие, как и все.
Ангелина Сергеевна – Нет, нет! Я отлично помню, как вы хорошо учились, как помогали мне во всём, как были дружны между собой.
Даня – Бабуля, тогда и вода была мокрее и трава зеленее…
Вера – (Дане) Перестань. (Ангелине Сергеевне) Мама, вспомни, сколько раз я приносила двойки из школы, вырывала страницы с замечаниями из дневника, ленилась, а с Виталькой мы часто ругались и даже дрались.
Ангелина Сергеевна – (очень удивлённо) Правда?!
Вера – Правда. А за враньё мне частенько попадало от тебя.
Ангелина Сергеевна – (потрясённая) Не может быть!
Вера – (смеясь) Да-да.
Даня – (отрывается от телефона) Бабуля, ты позволяла себе использовать непедагогические методы в воспитании детей?! (трагически) Как обманчив лик людей! Какие бездны и трагедии он скрывает!
Ангелина Сергеевна – (искренне) Я не помню.
Даня – Какая удобная болезнь – склероз. Ничего не болит и каждый день новости.
Вера – Не умничай.
Даня – Ну, теперь хоть понятно в кого я такой.
Вера – Ты умный в отца, а красивый в мать.
Даня – (снова утыкается в телефон) Хорошо, что не наоборот.
Вера – Кстати. Твоя мама сегодня приезжает.
Даня – И что?
Вера – А то, что сегодня вечером ты должен быть дома.
Даня – Я ничего никому не должен. (после небольшой паузы) Ну, за исключением тебя и бабули.
Вера – И на том спасибо. Сегодня годовщина отца.
Даня – (поднимает голову) Мам Вер. Я забыл, прости.
Вера – Удивительно, как ты на него похож.
Даня – Вот этого я совсем не могу понять. (встаёт, подходит к фотографии молодого мужчины, становится рядом) Как может быть похож сероглазый блондин на кареглазого брюнета?
Вера – Ты ничего не понимаешь.
Даня – Ну, где уж мне!
Вера – Ты всем похож. И стоишь, и говоришь, и поворачиваешь голову точно, как он. Даже жуёшь.
Даня – (сердито) Ну, хоть жевать-то мне можно по-своему? Оригинально!
Вера – (смеётся) Можно. И сердишь ты точь-в-точь, как Виталька.
Ангелина Сергеевна – Виталик, а у тебя девушка уже есть?
Даня – Даня.
Ангелина Сергеевна – Что?
Даня – Бабуль, я Даня. Виталик – мой отец и твой сын.
Ангелина Сергеевна – А я как сказала?
Даня – Ты сказала: Виталик.
Ангелина Сергеевна – (смеётся) Я так сказала?
Вера – Да.
Ангелина Сергеевна – Я, конечно, хотела сказать: Даня. Прости, дорогой.
Даня – Проехали.
Ангелина Сергеевна – Так есть у тебя девушка?
Даня – (тихо) Только тебе признаюсь. (после долгой паузы) Нет.
Ангелина Сергеевна – (наивно) Почему?
Даня – Не нашёл такой красивой, как ты или хотя бы такой же умной, как мама Вера. (с пафосом) Повывелись девушки! Не те!
Ангелина Сергеевна – Не может быть.
Даня – Факт!
Вера – Мне воспринимать это как комплимент, или как оскорбление?
Даня – А это уж, как тебе приятнее.
Вера – А ты - порядочный нахал!
Даня – Благодарю. Польщён.
Ангелина Сергеевна – (оглядываясь) Вера. Я вот смотрю. Какой хороший дом. Красивый. И что, мы теперь здесь всегда жить будем?
Даня – Да, бабуля.
Ангелина Сергеевна – И вы здесь будете жить?
Вера – Да, мама. Мы здесь уже давно живём. И будем жить.
Даня – (встаёт) Ну, всё. Я пошёл.
Вера – Помни, про вечер сегодня. Ты обещал.
Даня – Ничего подобного. Я ничего не обещал. У меня все ходы записаны.
Вера – Даниил!
Даня – Да, ладно, ладно. Уж и пошутить нельзя.
Вера – Ты меня до инфаркта доведёшь своими шуточками.
Даня – (обнимает, целует) Не-е-ет! Что ты?! Ты мне дорога, как память. (Вера шутя на него замахивается) Только не бейте! Голова – моё слабое место.
Вера – Совесть – твоё слабое место.
Даня – А что такое совесть?
Вера – А ты этого до сих пор не знаешь?
Даня – Нет.
Вера – Боюсь, что теперь объяснять уже поздно. Не дойдёт.
Даня – Вот так всегда! Мучительная неизвестность – мой скорбный удел!
Вера – Даня!
Даня – Всё, всё! (серьёзно) Мам Вер, ради тебя я постараюсь! (целует её)
Вера – Иди уже, подхалим.
Даня – Да, я такой! Подхалимаж – самый короткий путь к сердцу женщины. (Ангелине Сергеевне) Бабуль, не чуди без меня. (целует её) Всем пока. уходит)
Ангелина Сергеевна – А Виталик куда ушёл?
Вера – Это Даня. Он в институт поехал.
Ангелина Сергеевна – А он вернётся?
Вера – Да. Вечером.
Ангелина Сергеевна – (ест) Как вкусно. А почему ты раньше эту кашу не варила?
Вера – Я её вчера варила.
Ангелина Сергеевна – Я не помню. Вари мне её почаще.
Вера – Хорошо. (убирает со стола)
(Приходит Галина Кузьминична)
Галина Кузьминична – Утро доброе. А чего это у вас не заперто?
Вера – Даня, наверное, забыл закрыть. Вы проходите тётя Галя. (Ангелине Сергеевне) Мама, у нас гости. (уходит из комнаты, уносит посуду)
Ангелина Сергеевна – Кости? Какие кости?
Галина Кузьминична – Да не кости, а гости. Геля, это я.
Ангелина Сергеевна – Здравствуй, Галочка. А ты не знаешь, зачем Верочке кости?
Галина Кузьминична – (громко, отчётливо) Она сказала: гос-ти! Слышишь? Не кости, а гости!
Ангелина Сергеевна – (морщится) Не кричи. Я всё отлично слышу.
Галина Кузьминична – (тише) Вот и молодец, что слышишь.
Ангелина Сергеевна – Только я всё рано не поняла, зачем ей кости?
Галина Кузьминична – (нервно) А говоришь, что слышишь! Гости! Гости! Не кости, а гости! Понимаешь?!
Ангелина Сергеевна – (обиженно) Я понимаю. Я ещё не сумасшедшая. Я просто не поняла, зачем Вере кости?
Галина Кузьминична – О-о-о! Холодец собралась делать! Так лучше?
Ангелина Сергеевна – (удивлённо) Холодец? (снова отвернулась к окну, задумалась)
Вера – (возвращается) Что за холодец?
Галина Кузьминична – (тихо, но сердито) Да, ну её! Привязалась с костями. Я ей твержу: гос-ти, гос-ти! А она всё своё. Какие кости? Зачем кости? Верочка, как ты это выдерживаешь изо дня в день?
Вера – Нормально. Мама тоже по несколько раз повторяла одно и то же, когда учила меня говорить. Теперь пришёл мой черёд отдавать. У нас сегодня годовщина Витали.
Галина Кузьминична – Ох, прости, Верочка! Я и забыла. Это ж сколько годочков то прошло.
Вера – Двадцать. (снимает со стены портрет молодого мужчины, рассматривает)
Галина Кузьминична – (берёт у неё портрет и тоже рассматривает) Ну, да. Ну, да. (возвращает) А какой парень был! Красавец! Умница!
Вера – (вешает портрет обратно на стену, раздельно, со вздохом) Да. Был.
Галина Кузьминична – И аспирантуру закончил, и квартирой обеспечил, и сына родил.
Вера – Вот только воспитать не успел.
Галина Кузьминична – Данечке сколько было, когда Виталика не стало?
Вера – Только-только три исполнилось.
Галина Кузьминична – Он его хоть помнит?
Вера – Он не любит об этом говорить, а мы не настаиваем.
(Общая пауза)
Галина Кузьминична – (задумчиво) Да. Вот так живёшь-живёшь, и не знаешь, когда твоё время настанет. Старикам вот не время, а молодым в самый раз.
Вера – Наверное.
Галина Кузьминична – Торопился всё успеть. Как знал, что недолго ему здесь быть. Ему ведь и тридцати не исполнилось, когда это случилось?
Вера – Двадцать девять.
Галина Кузьминична – Вот я и говорю. Совсем молодым ушёл.
Вера – Да.
Галина Кузьминична – Ой, как вспомню, как его в запаянном цинковом гробу в ритуальном зале выставили. Гелечке ни проститься как следует с сыном не дали, ни даже наглядеться напоследок на него. Как она убивалась, сердечная. А эти… в штатском, её и от гроба всё оттаскивали (плачет).
Вера – Нам сказали, что так положено. Авария произошла в зоне радиационного заражения. Их машина перевернулась на мокром дезактивированном шоссе. Водитель только руку сломал, а Виталька в лобовое стекло вылетел. Судмедэксперт Марьяне сказал, что он не мучился, погиб мгновенно.
(Общая пауза)
Галина Кузьминична – А где она… ну, эта его, сейчас?
Вера – Последний раз звонила из Англии. Её нынешний там то ли поваром, то ли водителем при посольстве.
Галина Кузьминична – Тепло устроилась.
Вера – Она всегда такой была. В первый же день, когда Виталя её знакомить привёз, она маме так прямо и заявила: Я думала, что Виталик из богатой семьи.
Галина Кузьминична – Прогадала, значит.
Вера – Ничего. Она своё потом наверстала.
Галина Кузьминична – Вот то-то и оно. Сына-то вам подкинула.
Вера – Да мы ей только благодарны. Когда с Виталей это случилось, папа сразу сдал. А мы с мамой держались только благодаря Даньке. Он же маленький тогда был, ничего не понимал. Ему улыбаться надо было, играть с ним. Когда тут плакать. А потом у папы инсульт случился. Тут уж вообще не до переживаний стало. Да и потом крутиться, выживать надо было. Что говорить? Вы сами всё помните.
Галина Кузьминична – Помню, конечно. Как не помнить. Досталось тебе.
Вера – Да, ну. Одна я такая, что ли.
Галина Кузьминична – Одна, не одна, а ты молодец! Справилась! Не каждая бы так смогла. И племянника подняла и с мамой возишься.
Вера – Мама сама всегда молодцом держалась, да и мне раскисать не давала. Непотопляемая оптимистка, как называл её папа. Сейчас похуже, конечно, стало. И последние месяца два она всё про Витальку спрашивает, когда он вернётся.
Галина Кузьминична – (качает головой) Ой-ёй-ёй. А врачи что говорят? Возила её?
Вера – Конечно. Говорят, возрастное. И это не лечится.
Галина Кузьминична – Эх, жизнь. А я ведь постарше её буду.
Вера – Здоровья вам крепкого. Приходите вечером. У нас гости будут. Марьяна обещала приехать.
Ангелина Сергеевна – (всё это время прислушивалась) Вот теперь я поняла. Гости! (Вере) А то, представляешь, Верочка? Галка тут про какие-то кости плела. Совсем мне голову заморочила.
Галина Кузьминична – (потрясённая) Я?!
(Все смеются, Ангелина Сергеевна громче всех)
Галина Кузьминична – Да, ну, тебя. Глухня старая!
Ангелина Сергеевна – От старой глухни слышу.
Галина Кузьминична – Верочка, я сейчас побегу. Надо в магазин и приготовить что-нибудь. Иришка обещала правнука сегодня привезти показать. А вечерком уж я обязательно загляну. Помянем Виталика.
Вера – Хорошо. Ждём.
Галина Кузьминична – Геля, я вечером приду.
(Все прощаются. Галина Кузьминична уходит)
Ангелина Сергеевна – Верочка, мы завтракать сегодня будем? Я ужасно голодная.
Вера – Мама, мы ведь только что поели.
Ангелина Сергеевна – Правда? Я не помню.
Вера – Я сейчас что-нибудь приготовлю.
Ангелина Сергеевна – Только не холодец. Я его не люблю.
Вера – Хорошо, не буду. (уходит)
Картина 2
(Ангелина Сергеевна одна на сцене, всё так же сидит у окна. Входит Марьяна - молодящаяся модно одетая женщина)
Ангелина Сергеевна – (задумчиво) Куда они все идут? Куда им всем надо? Может и мне куда-то надо? Не помню. Ничего не помню. В голове, как будто ложкой перемешали. (пауза) Большой. (пауза) Верочка, какой сегодня праздник?
Марьяна – Сегодня нет никакого праздника, Ангелина Сергеевна. Здравствуйте.
Ангелина Сергеевна – (удивлённо) Здравствуйте. А Вера где?
Марьяна – Не знаю. Дверь была не заперта. Я и вошла.
Ангелина Сергеевна – (тревожно) Вера! Верочка! Тут…
Марьяна – Вы меня не узнаёте, Ангелина Сергеевна?
Ангелина Сергеевна – (растерянно) Нет. Мы с вами знакомы?
Марьяна – Разумеется. (постепенно всё громче) Я Марьяна – жена…(пауза) В смысле… Вдова Виталика. Виталия – вашего сына. Помните?
Ангелина Сергеевна – Помню.
Марьяна – Ну, слава Богу!
Ангелина Сергеевна – Виталик ушёл в институт.
(Входит Вера, какое-то время стоит незамеченная)
Марьяна – Вы всё напутали, Ангелина Сергеевна. Это Даня, наверное, ушёл в институт. Даня – наш с Виталием сын. Ну, вспомните!
(Ангелина Сергеевна растерянно мотает головой)
Вера – Не кричи. (подходит к матери, обнимает, гладит её по спине) Мама, это Марьяна. (Ангелина Сергеевна осторожно кивает) Помнишь?
Ангелина Сергеевна – (отрицательно мотает головой) А Виталик вернётся?
Вера – Даня. Мама, Даня.
Ангелина Сергеевна – Ой, ну, конечно, Даня. Я всё время путаю, такая бестолковая стала.
Вера – Ничего.
Ангелина Сергеевна – Он вернётся?
Вера – Обязательно.
(Ангелина Сергеевн отворачивается и снова погружается в разглядывание прохожих. Вся дальнейшая сцена вполголоса)
Марьяна – (раздражённо) Здравствуй, Вера.
Вера – Здравствуй. Как ты вошла?
Марьяна – У вас, как обычно не заперто. Проходной двор какой-то. Кто угодно может зайти.
Вера – Ну, вот ты и зашла.
Марьяна – У вас всегда такой…(осеклась)
Вера – Договаривай.
Марьяна – Дурдом.
Вера – То, что ты называешь дурдомом – это наша жизнь. Можно сказать, что всегда.
Марьяна – (тихо Вере) Она, что правда меня не узнаёт?
Вера – Не знаю. Иногда мне кажется, что она забывает то, о чём не хочет помнить.
Марьяна – Ты считаешь, что она предпочла забыть о моём существовании?!
Вера – Я только предположила.
Марьяна – Вы меня никогда не любили.
Вера – Не говори ерунды.
Марьяна – Если бы не Даня, ноги моей не было бы в вашем доме.
Вера – Если бы не Даня, я бы сама с радостью забыла о тебе. И припомни, ты сама оставила нам его.
Марьяна – (запальчиво) А что мне было делать? Когда Виталик погиб мне было всего 27. Мне надо было как-то устраивать свою жизнь.
Вера – А мне не надо было?
Марьяна – Что?
Вера – Устраивать свою жизнь.
Марьяна – (удивлённо) Тебе?
Вера – Мне было всего 24, когда погиб брат и 26, когда умер отец. Мне не надо было устраивать свою жизнь?
Марьяна – Тебя никто не заставлял. Ты сама согласилась.
Вера – Ну, ещё бы! Как я могла не согласиться?! Даня оставался единственным якорем, который держал тогда родителей. Я не могла их подвести? Но с тех пор прошло двадцать лет.
Марьяна – Да. Двадцать. (после небольшой паузы) Сначала Аркаша не хотел делить меня с сыном.
Вера – Это ты теперь красиво придумала. А тогда он прямо говорил, что не нанимался горбатиться на чужого выродка.
Марьяна – (морщась) Фу, как грубо, Вера.
Вера – Зато, правда.
Марьяна – Он, действительно… (пауза) не очень любил детей.
Вера – А что он любил? Водку?!
Марьяна – Не говори ерунды. Он меня любил.
Вера – Да, так любил, что ты босиком от него по снегу бегала, синяками себе дорогу освещая? Ребёнка на пятом месяце потеряла?
Марьяна – Ты преувеличиваешь. Просто он был очень… ревнивый.
Вера – А ты ему и поводов не давала?
Марьяна – Само собой!
Вера – И домой всегда приходила? И друг его Николай у тебя не ночевал?
Марьяна – Как ты можешь?! Ничего такого не было! Мы тогда с Аркашей очень сильно поругались. Он на смену ушёл. А Коля оказался чутким и неравнодушным. Я в тот вечер так расстроена была, что он побоялся меня одну оставить. Всю ночь около просидел, за руку держал, про жизнь свою рассказывал.
Вера – И только то?
Марьяна – Естественно!
Вера – Так за что ему Аркадий голову проломил? За то, что за руку держал? Или за то, что про жизнь рассказывал?
Марьяна – Какая ты злая стала, Вера. Вот правду люди говорят: золовка – змеиная головка! Ты раньше такой не была.
Вера – Учителя отличные оказались. Не хотела, да научили.
Марьяна – У других людей надо было учиться.
Вера – У кого, например? Может у тебя?
Марьяна – Хотя бы и у меня.
Вера – Чему? Как ты мужиков перебирала?
Марьяна – Я сыну отца искала!
Вера – Нашла?
Марьяна – Нашла. Вот тут ты ничего не сможешь сказать. Геннадий – замечательный мужчина, весёлый, щедрый.
Вера – А главное, умный.
Марьяна – А я ночью с ним бином Ньютона не обсуждаю.
Вера – Но днём то с ним всё равно о чём-то говорить надо.
Марьяна – А днём он на работе. Зато он меня обожает, на руках носит, на Даньку денег не жалеет.
Вера – Даньке не откуп в виде подарков нужен, а родители рядом.
Марьяна – Что же делать, Верочка, он же сам не захотел с нами ехать.
Вера – Так у него одиннадцатый класс был. Ему экзамены надо было сдавать, в институт поступать. Как он мог с вами поехать?
Марьяна – Ну, вот видишь. А я ведь хотела. И Геннадий настаивал.
Ангелина Сергеевна – Верочка, ты негостеприимна. Эту милую женщину надо чаем угостить.
Вера – Хорошо, мама.
Ангелина Сергеевна – И я с вами попью. А то со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
Вера – Сейчас накрою.
Марьяна – И давно это с Ангелиной Сергеевной?
Вера – (снова накрывает на стол) Чуть больше года. Я не сразу поняла, что дело серьёзно. Сначала она стала рассказывать какие-то удивительные истории. Ты знаешь, у неё всегда было хорошо с фантазией.
Марьяна – Это точно.
Вера – Ты про Данин загранпаспорт, который якобы потерялся перед самой вашей поездкой в Турцию?
Марьяна – О чём ещё?! Мы тогда чуть на самолёт не опоздали!
Вера – Она просто боялась, что ты не вернёшь нам Даню.
Марьяна – Ерунда. Зачем мне это было нужно. У него здесь и школа, и друзья, и вообще…
Вера – Я ей так тогда и сказала.
Марьяна – Паспорт поэтому нашёлся?
Вера – Да.
Марьяна – Понятно.
Вера – Я пробовала с ней спорить, доказывать, что-то. Столько сил и времени потратила впустую. В конце концов, в её небылицах не было ничего плохого, и мы с Данькой стали в шутку звать её «нашим Андерсеном». Потом она забываться стала. То дни недели перепутает, то порядок месяцев забудет, то по несколько раз одно и то же переспросит. Тоже, вроде, ничего страшного.
Марьяна – Ой, да я сама такая же. Ничего не помню. Зайду в комнату, подойду к шкафу…А зачем? Почему? Не помню. Всё из головы вылетело. Веришь, всё теперь записываю.
Вера – Почерк у неё стал совсем неразборчивый, хотя кроссворды она ещё разгадывала, но такие простые слова порой спрашивала. Неряшливой стала, то во время уборки мусор по углам оставит, то одежду рваную оденет. У меня и тогда не торкнуло, а ведь она никогда такой не была. Только, как ушла в Сберкассу коммуналку платить и не вернулась, я поняла, что всё очень серьёзно. Её поздно вечером девушка какая-то привела. Сказала, что нашла на остановке, сидела, плакала замёрзшая, усталая. Кто она? Где живёт? Ничего не помнила. Хорошо, что с ней платёжки оказались, а там адрес написан. Девушка по нему и привела. Тогда я тревогу и забила, повезла её к врачу. А там сидит молодой холёный, говорит мне с наглой такой ухмылочкой: «Чего вы от нас хотите? Вы в паспорт её посмотрите. Возраст не лечится». Я взъярилась, наорала на него. Он витамины какие-то прописал. От них, что мёртвому припарка, толку никакого. Стала я по знакомым искать. И представляешь, оказалось, что Виталькин одноклассник как раз по геронтологии специализируется. Помнишь Жорика?
Марьяна – Это такой спортивный брюнет?
Вера – Был. Теперь он поседел, облысел и стремится к идеальной форме шара.
Марьяна – Какая жалость. Лучшие выходят в тираж. (после небольшой паузы) Мне казалось, что он за тобой ухаживал.
Вера – Да. До того момента, пока ты не начала ему строить глазки.
Марьяна – (быстро) Ничего не было! Правда!
Вера – Самое смешное, что я в этом уверена. Он перестал приходить к нам, потому что у него оказалось редкое в наше время чувство порядочности. Он, видишь ли, полагал, что нельзя любить жену друга.
Марьяна – Ты считаешь меня мерзкой тварью?
Вера – Нет. Я давно уже всё простила. Кроме того, он всё равно бы на мне никогда не женился. Его мамочка нашла ему девочку правильной национальности из хорошей семьи.
Марьяна – Такова селяви, как говорится. Мир суров и несправедлив.
Вера – Ты сейчас говоришь, совсем, как Данька.
Марьяна – Ну, он мне в какой-то мере родственник.
Вера – С этим сложно спорить. Так вот. Жорик взял маму в стационар, её там пролечили. «Подлатали», как выражается твой сын. Выписали кучу лекарств для поддерживающей терапии. Стало заметно лучше. Но, знаешь, иногда утром я говорю ей: «Доброе утро, мама». А она долго так молчит, как будто собирает в голове какой-то пазл, и только потом обрадовано отвечает: «А-а-а, Вера».
Марьяна – Страшно.
Вера – Уже не особо. Оказывается и к этому можно привыкнуть.
Марьяна – Что ж вы двери не закрываете? А если она выскочит на улицу?
Вера – Это Данька всё время забывает, а я закручусь и не проверю. Да, она больше и не выходит одна. Боится заблудиться. Я ей на всякий случай ещё по всем карманам рассовала записки с её именем, нашим адресом и телефоном.
Марьяна – (оглядывается) А у вас всё по-прежнему, всё на своих местах. Ничего не меняется, будто время остановилось.
Вера – Почему у нас должно что-то меняться?
Марьяна – Психологи считают, что раз в семь лет надо менять либо работу, либо мужа, либо место жительства.
Вера – Психологи какую угодно бредятину скажут.
Марьяна – Вот тут ты не права, Вера. Это нужно для того, чтобы не было так называемых возрастных кризисов. Если нет перемен, нет движения в жизни, то нет и достижений. Бытовуха затягивает. Короче, полное отупение и деградация. Причём, люди этого даже не замечают.
Вера – Ты хочешь сказать, что я тупая и деградирую?
Марьяна – Ну, не так буквально. Но психологи говорят…
Вера – (перебивает) Лучше каждые семь лет менять психолога.
Марьяна – (подходит к портрету, задумчиво смотрит) Хороший портрет. Живой. Прямо по волосам хочется провести рукой. Вот, веришь, Вера? До сих пор руки его волосы помнят. Они у него жёсткие, как проволока, были. И вихор сбоку всегда торчал. В тот день, когда Виталик в последний раз уезжал, он его минут десять перед зеркалом приглаживал. А когда выходил, тот снова торчал. (пауза) Жалко, что у Даньки не такие.
Вера – Он всё равно Виталькина копия.
Марьяна – Вот странная вещь. Лицом он весь в меня. И об отце, что он там может помнить? Ему три года всего было. А ведь все разговоры, все шуточки, все ужимки, все жесты. Ну, вот всё его.
Вера – Вопросы крови самые сложные вопросы в мире.
Марьяна – Оставил свою меточку на земле.
Вера – А ты знаешь, мне всё время кажется, что он не умирал, а просто уехал далеко-далеко, и нет никакой возможности вернуться. Наверное, потому, что я его мёртвым не видела.
Марьяна – (вспоминает, задумчиво) Да. На опознание только меня пустили, да и то дали взглянуть издалека. Но я его хорошо разглядела. И лицо, и руки, и… вихор этот (плачет).
Вера – (обнимает Марьяну, какое-то время плачут вместе) Ты знаешь, когда он мне снится, это самые счастливые мои сны. Я всегда после них жду чего-нибудь хорошего.
Марьяна – А мне он никогда не снится. Может мне в церковь сходить?
Вера – Не знаю. Это уж, как тебе сердце скажет.
Марьяна – Вот так жизнь пролетела, а как будто и не жила, а всё только собиралась, приноравливалась. Вот завтра. Вот с понедельника. Вот сразу после праздников. (пауза) Были и понедельники, и вторники, и четверги с субботами. А ничего не менялось. (пауза) Знаешь. Я ведь Витальку часто вспоминаю. И жизнь нашу с ним, и Даньку маленького, даже тебя с Ангелиной Сергеевной. Какая я была дура?! Ведь могла же промолчать разок, не лезть в бутылку. Нет. Меня, будто чёрт за язык дёргал. И стыдно потом было. А как признаться?! Вот сама и дулась на вас. И Витальке мозг выносила. А он разрывался, бедный. Кто ж тогда подумать мог, что всё так кончится. Быстро.
Вера – Ты просто молодая была.
Марьяна – Но ты-то ещё моложе. Хоть бы раз подошла, сказала, мол, рот свой закрой.
Вера – (смеясь) А ты бы послушала?
Марьяна – Нет, наверное. Но ты ведь даже не пробовала.
Вера – Я жить хотела. И желательно не в инвалидном кресле.
Марьяна – Неужели я была такая страшная?
Вера – Ну-у-у.
Марьяна – Вот ты всегда злая была. А вот Ангелина Сергеевна нет, чтобы меня с землёй сровнять за мои выкрутасы, она промолчит, день-два паузу выдержит и снова: «Марьяночка, деточка…» Тьфу! От самой себя противно.
Вера – Ничего. Ты тоже свекровью станешь. Тебе твоя невестка за нас отомстит.
Марьяна – А что у Даньки уже кто-то есть?
Вера – Точно не знаю. Он шифруется. Но судя по тому, что стал похож на сытого кота, думаю, есть.
Марьяна – Но ведь он ещё совсем ребёнок. Сколько ему?
Вера – Ты не помнишь?
Марьяна – Конечно, помню. Девятнадцать? Нет. Точно. Ему в ноябре двадцать два исполнилось. Всё равно, это ещё слишком рано. Я не готова стать бабушкой.
Вера – У тебя есть время привыкнуть. Пока знакомство, пока свадьба, да и ребёнок не обязательно сразу получится. Молодые сейчас продуманные, для себя пожить хотят. По крайней мере месяцев девять у тебя точно есть.
Марьяна – Скажешь тоже. Молодые девахи нынче, знаешь, какие ушлые. Сами в постель прыгнут, а потом пузом припрут, не отвертишься.
Вера – А, по-моему, такие же, как всегда. Впрочем, тебе виднее.
Марьяна – Я – мать. А матери всегда виднее, что для ребёнка лучше и правильнее. Ему сейчас доучиваться надо, работу искать, карьеру строить. Не до глупостей.
Вера – Я думаю, что он нас не очень-то спросит.
Марьяна – Вот это и плохо. Разбаловали вы его слишком своим воспитанием.
Вера – Уж, как сумели. Не обессудь.
Марьяна – (миролюбиво) Ну, хватит тебе. Я ведь, правда, очень благодарна вам за Даньку. И тебе, и Ангелине Сергеевне. Я всегда знала, что ему у вас хорошо, и была спокойна за него. Ангелина Сергеевна любила его без памяти, а ты такая не по годам рассудительная и серьёзная. Только вы и могли дать Даньке достойное воспитание. А я что? Девочка с окраины. Мордочка смазливенькая. Десять классов, да коридоры финансового техникума. Диплом чудом защитила. Если бы не вы?!
Вера – (улыбаясь) Мне кажется, или это неприкрытый подхалимаж?
Марьяна – Это отражение реальности.
Вера – Ты сейчас подлизываешься.
Марьяна – Самую малость.
Вера – Точно родственники.
(Смеются)
Марьяна – Ты обещала маму чаем напоить. Я бы тоже не отказалась, а то в самолёте сейчас только сок, да воду дают.
Вера – Уже всё готово. Садись. (Ангелине Сергеевне) Мама, пойдём чай пить.
Ангелина Сергеевна – (оборачивается, долго молча смотрит на Веру, будто что-то припоминая) А-а-а, Вера? Что ты сказала?
Вера – Я говорю, пойдём, пить чай.
Марьяна – Пойдёмте, Ангелина Сергеевна. (обнимает её за плечи, ведёт к столу) Давайте, я за вами поухаживаю. (накладывает, наливает чай)
Ангелина Сергеевна – (Вере) Какая милая.
Марьяна – (смеётся) Спасибо.
Ангелина Сергеевна – Я вас помню.
Марьяна – Ну, наконец-то.
Ангелина Сергеевна – Вы тоже будете здесь жить?
Марьяна – Нет. Я приехала навестить Данила, остановилась у подруги. Не хочу вас стеснять.
Ангелина Сергеевна – Вы нас не стесните. У нас очень хорошая квартира. Большая. Светлая.
Марьяна – Да, я вижу.
Ангелина Сергеевна – Оставайтесь.
Марьяна – Посмотрим. Я у вас сегодня до вечера буду. Ещё надоем.
Ангелина Сергеевна – (вопросительно смотрит на Марьяну)
Марьяна – Марьяна.
Ангелина Сергеевна – Я ведь вас знаю?
Марьяна – Конечно. Я жена Виталика. Марьяна. Мама Данила. Помните?
Ангелина Сергеевна – (неуверенно) Да.
Марьяна – Ну, наконец-то!
Ангелина Сергеевна – (медленно, будто пробуя слова) Марьяна. Мама Данила. Жена Виталика.
Марьяна – (обнимает Ангелину Сергеевну) Вот и славно! Вот и хорошо!
Картина 3
(Та же комната, вечер, стол накрыт. Во главе стола Ангелина Сергеевна, она сидит в удобном кресле. За столом Вера, Марьяна, Галина Кузьминична)
Вера – Вы накладывайте, тётя Галя. Вот салат. Пирог с рыбой. Огурчики попробуйте, я сама солила. (Марьяне) Марьяна, ты тут не гостья. (Ангелине Сергеевне) Мама, что тебе положить?
Ангелина Сергеевна – (очень робко) Я колбаски хочу. Можно?
Вера – Конечно, можно. Вот колбаска, сыр, пирога кусочек. Что ещё?
Марьяна – Даня во сколько вернётся?
Вера – И ты туда же. Кажется, на этот вопрос я сегодня ответила уже раз двадцать.
Марьяна – (смеётся) Точно.
Вера – Обещал быть.
(Входит Даня)
Даня – Здравствуйте, товарищи женщины!
Марьяна – (встаёт, бежит к нему) Данечка! Сыночек! Как я соскучилась! (целует, обнимает)
Даня – (холодно) Здравствуй, мама.
Марьяна – Ну, как ты тут без меня?
Даня – Как обычно.
Марьяна – Не скучал?
Даня – Некогда было.
Марьяна – Ну, да. Ну, да. Как в институте?
Даня – Ещё не отчислили.
Марьяна – Учишься то как?
Даня – Удовлетворительно. Может тебе ещё зачётку показать?
Вера – Даниил, не хами матери.
Даня – Мам Вер, я не хамлю. Я веду светскую беседу.
Марьяна – (возвращается на своё место, обиженно Вере) Мама Вера! И давно он тебя так зовёт?
Вера – Лет с шести.
Марьяна – А я почему не знала?
Вера – Я его просила при тебе звать меня тётей Верой.
(Даня наливает себе рюмку, поднимает)
Даня – Дорогие мои женщины. Я тут подумал и мы решили, что пора пополнить наш гербарий. (пауза) Я хотел сказать цветник.
Марьяна – Мы – это кто?
Даня – Терпение, только терпение. Сейчас вы всё узнаете. Барабанная дробь. Мам Вер, изобрази барабанную дробь.
Вера – Не буду.
Даня – (умильно) Ну, пожалуйста. Что вам жалко, что ли?
Вера – Сам изображай.
Даня – Ну, и пожалуйста. Обойдёмся без барабана. (торжественно) Прошу! Входите!
(Входит Юлька)
Марьяна – (Вере) Ну, вот. О чём я и говорила. Коготок увяз, всей птичке пропасть.
Ангелина Сергеевна – Как бы я хотела стать птичкой и улететь.
Даня – (обнимает её) Птичка, ты наша певчая. Ну, куда же ты собралась улетать? Тут только новая жизнь, можно сказать, зарождается.
Юлька – (смутилась) Даня!
Марьяна – (нервно) Что ты имеешь в виду?!
Даня – Тише, тише, дамы. Я, исключительно, в фигуральном смысле.
Вера – Девушка, садитесь за стол. Как вы сказали, вас зовут?
Юлька – Юля. Только я не говорила.
Даня – Вот и познакомились. (Юльке) Садись, Юльчик, будь, как дома, но не забывай, что в гостях.
(Юлька усаживается)
Вера – Накладывайте, Юлечка, не стесняйтесь.
Юлька – Спасибо.
Вера – Где вы нашли этого охламона?
Юлька – В институте.
Даня – Тот, кого вы так небрежно назвали охламоном, сударыня, сегодня получил приглашение на кафедру. Буду совмещать учёбу в аспирантуре и благородную педагогическую деятельность. (наигранно) Понесу, так сказать, прекрасное, доброе, вечное в массы. Изо всех своих слабых сил окучивать не омрачённые знаниями головы студентов, отделять зёрна от плевел, сеять их, взращивать молодую поросль гениев. Трудиться, не покладая рук, на ниве отечественной науки! Я посвящу этому благородному делу всю свою жизнь, создам свою научную школу и умру седобородым академиком в окружении благодарных учеников. (театрально смахивает слезу)
Вера – Пока ты ещё не умер, сядь за стол, поешь.
Марьяна – А ты разве уже в аспирантуре?
Даня – Юлечка, тебе сегодня несказанно повезло. Ты наблюдаешь редкое событие – явление матери сыну.
Вера – (резко) Даня!
Даня – (не обращая внимания) Я бы даже сказал, уникальное событие, которое не каждому дано узреть. Конечно, оно происходит несколько чаще, чем прилёт планеты Галлея, но слишком редко, чтобы запомнить сколько мне лет, а уж тем более на каком курсе я учусь.
Вера – Он вышел на диплом, защита через месяц.
Марьяна – (обиженно) Ну? Он ведь ещё не в аспирантуре?
Вера – Его научный руководитель считает, что место в аспирантуре ему практически обеспечено.
Марьяна – (обиженно) И что я не так сказала? Чего он так вскинулся?
Вера – Всё так. Просто кое-кто желает показать свой характер.
Даня – Ничего я не хочу показать. Просто я ввожу нового человека в курс дела. Должна же она знать семью, в которую входит.
Юлька – Даня!
Марьяна – О чём ты?!
Вера – (Дане, очень сердито) Хватит! Ты забыл, какой сегодня день?! Можно хоть сегодня обойтись без твоих глупых шуточек?! Сядь за стол и помолчи! Прояви уважение!
Даня – (садится за стол рядом с Юлькой) Уже сел. Вот накладываю. Вот уже ем. (с полным ртом) Вот уже молчу.
Вера – Наконец-то.
Марьяна – (не может успокоиться) Нет, ну, что я такого сказала?
Галина Кузьминична – Давайте, помянем Виталия. Гелечка, твоего сына, Верочка, твоего брата, Данил, твоего отца, Марьяна, твоего… (пауза) супруга. Светлая ему память. Хороший был человек.
(Все поднимают рюмки, повторяя за ней «Светлая память»)
Не чокаться. На поминках не чокаются.
(Входит Незнакомец)
Незнакомец – Здравствуйте. Извините за вторжение. У вас не заперто. Я звонил, но меня, вероятно, не услышали. Извините ещё раз.
Ангелина Сергеевна – Верочка, кто это? Это Виталик вернулся?
Вера – (Ангелине Сергеевне) Нет, мама. Этот мужчина, наверное, перепутал квартиру. (Незнакомцу) Что вы хотели?
Незнакомец – (задумчиво) Удивительно. И голос ваш, я как будто слышал. (неуверенно) Понимаете, в чём дело. Я шёл мимо вашего дома… И мне вдруг показалось, что я его знаю. Я, как будто, бывал здесь… Я остановился, поднял голову. И почему-то сразу отыскал ваши окна. В них горел такой спокойный, такой знакомый свет, что мне на миг показалось, что здесь меня ждут... Я поднялся… Я не знаю, что мною двигало. Это трудно объяснить…
Вера – Вы попробуйте.
Марьяна – Какой-то сумасшедший! Мужчина, вы ошиблись. Здесь вас никто не ждал.
Незнакомец – (очень волнуется, торопливо) Да, да. Я знаю. Это всё очень странно. И я не вовремя…
Даня – (приподнимается) Мама Вера?
Вера – Подожди.
Марьяна – Проходной двор, какой-то.
Вера – Объясните, может, мы поймём.
Незнакомец – (постепенно всё увереннее) Это довольно длинная история, но я постараюсь изложить самую суть. Понимаете, со мной произошёл странный, можно сказать даже нелепый случай. Три года назад я очнулся в больнице. Врач сказал, что меня подобрали без сознания на улице и у меня закрытая травма головы. Но в этом ещё нет ничего странного. Сколько людей в мире приходят в себя и узнают, что с ними что-то случилось. И даже не очень странно, что я совершенно не помнил где, когда и от кого её получил. Самое нелепое заключалось в том, что я не помнил ничего и до этой самой травмы. Совсем ничего. Как будто я появился на свет сразу вот таким – старым, седым и с проломленной головой. Но ведь так не бывает? Я должен был быть ребёнком, подростком, юношей. Я кого-то любил. И меня должны были любить. Да, нет. Я просто уверен, что меня очень любили…
Я не помнил, как меня зовут, сколько мне лет, где мой дом. Мою память будто стёрли ластиком, как испорченный карандашный рисунок. И никто не мог мне в этом помочь. Я забыл сказать. Документов со мной тоже не было. В моей истории болезни написали – «Неизвестный».
Сначала я очень разозлился. Глупо, конечно, но мне почему-то показалось, что это врачи, чинившие мою голову, рассыпали, растеряли в спешке или по небрежности то, что посчитали неважным. Им ведь совершенно неважно сколько раз я целовал девушку, как меня звала мама в детстве, какие книжки стояли на моей полке. Им надо было вернуть меня к жизни, и они с этим замечательно справились. А, уж, если что-то пропало, пишите претензии, перечисляйте потерянное. Не можете? Не знаете? Не помните? А вы уверены, что это всё у вас было?
Нет, не уверен.
Молодой усталый доктор объяснил мне, что это называется амнезия. И она случилась, скорее всего, из-за травмы. А может быть травма совсем не причём, и я и до неё уже ничего не помнил. О том, что будет дальше, он тоже не мог сказать ничего определённого. Может быть, моя память покинула меня навсегда. А может она ещё вернется. Наука не знает пока что и когда вернёт мне меня. Хотя такие случаи описаны в научной литературе. Надо ждать и надеяться.
Пожилая санитарка стала звать меня Славиком. Я не возражал. Мне было всё равно.
Из больницы меня выписали Вячеславом Неизвестным. Добрые люди приютили и помогли с работой. Я охраняю особняк за городом. Хозяева живут по большей части за границей. Домой наведываются пару раз в году. Зимой, когда соскучатся по настоящему снегу и морозу, и летом, чтобы устроить приём в честь хозяина.
Работа у меня не сложная. Покормить собак, обойти дом, проверить камеры наблюдения, почистить дорожки от снега или от листьев. Вот, собственно, и всё. Только выходные бывают редко. Да мне они, вроде как, и ни к чему. Куда я пойду? К кому? А сегодня мне надо было получить паспорт, я приехал в город, долго просидел в очереди, пропустил автобус и решил пройтись пешком…
Знаете, я так ничего и не вспомнил. Но с год назад мне начал сниться один и тот же сон. Тягучий и несвязный. Меня кто-то зовёт, но глухо и невнятно, как сквозь мутное толстое стекло. Я вижу людей за этим стеклом. Я знаю, что они любят и ждут меня. Но их лица я не могу разглядеть. Они ускользают.
Во сне мне кажется, что всё очень просто – я сейчас разобью это стекло, и мне сразу всё станет понятно про себя. Но стекло не бьётся. Тогда я решаю обойти его. Но я иду, иду. Прохожу один странный коридор за другим, открываю двери... Много дверей… Бесконечное множество дверей… Я останавливаюсь перед последней, самой важной. Сейчас я её открою и…
В этот момент я всегда просыпаюсь… и почему-то плачу.
Марьяна – Это всё очень интересно и даже трогательно. Но к нам-то вы зачем пришли?
Незнакомец – Я многословен, это объяснимо. В последнее время я редко общаюсь с людьми. Собаки – замечательные люди, но они не умеют разговаривать.
Вера – Садитесь с нами за стол.
Марьяна – (тихо Вере) Вера, ну, это ещё зачем?!
Незнакомец – Благодарю вас. (усаживается) Мне неловко. Вы собрались на какое-то семейное торжество?
Вера – Это поминки.
Незнакомец – Простите ещё раз.
Вера – Ничего. Это произошло много лет назад.
Незнакомец – Он, наверное, был очень хорошим человеком, раз вы до сих пор помните о нём и собираетесь вместе.
Вера – Да, очень хорошим.
Даня – (с вызовом) А какое вам собственно дело, каким он был?
Незнакомец – Вы правы. Никакого. Это был ваш отец?
Даня – (растерянно) С чего вы так решили?
Незнакомец – На стене в самом центре висит портрет молодого мужчины очень похожего на вас. На вид он немного постарше, но фото старое. Я просто предположил, что возможно это ваш отец, которого не стало много лет назад.
Вера – Вы удивительно проницательны.
Незнакомец – (в основном обращается к Вере) Я слишком долго был наедине с собой. Это заставляет думать. А эта приятная женщина (указывает на Ангелину Сергеевну) – мама?
Вера – Да.
Незнакомец – (Ангелине Сергеевне) Примите мои искренние соболезнования. Дети не должны уходить раньше своих родителей. Это неправильно. Несправедливо. Можно я вас обниму и поцелую? Как свою маму, которая где-то тоже сидит и вспоминает обо мне. (Вере) У меня ведь должна быть мама?
Вера – Думаю, да.
(Незнакомец встаёт, подходит к Ангелине Сергеевне и наклоняется к ней. Та обнимает его и гладит по волосам)
Ангелина Сергеевна – Виталик. Ты вернулся? Как долго я тебя ждала.
Марьяна – (резко) Ну, хватит! Как вам не стыдно?! Врываетесь в чужой дом, бередите раны. Разве вы не видите, что старая женщина не в своём уме?! Вера, как ты это терпишь?!
Даня – (вскакивает, Марьяне с яростью) Не смей! Не смей, говорю тебе! (Юлька испуганно хватает его за руку, после небольшой паузы тихо, но твёрдо) Я сказал: не смей называть бабушку сумасшедшей.
Марьяна – Да что я такого сказала?
Вера – Ничего. Ты была, как всегда неимоверно тактичной.
Незнакомец – (выпрямляется, Ангелина Сергеевна не отпускает его руку) Я не хотел стать причиной раздора в вашей семье.
Марьяна – Не обольщайтесь. Это старые счёты. (вскакивает из-за стола, едко) Продолжайте ваш аттракцион невиданной проницательности. Это ваш вечер славы! Наивная аудитория внемлет и готова рукоплескать! Я не собираюсь на это смотреть. (выходит, хлопнув дверью)
Вера – Не обращайте внимания.
Незнакомец – (Дане) Молодой человек, сходите за своей мамой и верните её обратно. (Вере) Я ведь не ошибся?
Вера – Всё верно.
Незнакомец – Эмоциональные люди очень быстро взрываются, но так же быстро и успокаиваются. Просто обнимите и скажите: «Пойдём обратно, мама». Это дорогого стоит. Вы – счастливый человек, пока вам есть кому сказать «мама». Я уверен, что она не ушла далеко. Ваша мама очень вспыльчива, но при этом совершено рациональна. Она никогда не уйдёт дальше того места, откуда вы сможете вернуть её обратно.
(Даня нерешительно поднимается, смотрит вопросительно на Веру)
Вера – Иди, иди. (Даня выходит)
Незнакомец – Вы не обижаетесь, что я так распоряжаюсь в вашем доме?
Вера – Распоряжайтесь. В нём давно уже пора пораспоряжаться.
Незнакомец – (Юльке) А вы, барышня, похоже, тоже впервые здесь?
Юлька – (испуганно) Да. А как вы догадались?
Незнакомец – Вы смотрите на всех так, будто ждёте удара. А когда молодой человек выходил, вы готовы были бежать за ним вслед. Вы его очень любите?
(Юлька смущается и опускает голову)
Незнакомец – Люб/ите. Это правильно. Любовь - единственная непреходящая ценность в нашем мире. Он очень хороший и надёжный. Я думаю, такой же, как его отец. Вы будете с ним счастливы.
Юлька – А он мне ещё ничего и не предлагал.
Незнакомец – Предложит обязательно. Вот увидите.
Галина Кузьминична – (поднимается) Верочка, я, пожалуй, пойду. Сериал через четверть часа начнётся, боюсь пропустить. (тихо Вере) Может полицию вызвать?
Вера – (так же тихо) Что вы? Не надо.
Галина Кузьминична – Звони, если что, я зятя пришлю.
Вера – Всё в порядке, тётя Галя, не волнуйтесь.
(Галина Кузьминична уходит, Ангелина Сергеевна задремала, Незнакомец осторожно высвобождает руку, Вера укрывает мать пледом)
Юлька – (внезапно) А давайте я посуду помою. Я умею, вы не думайте.
Вера – Да я и не сомневалась.
(Юля подскакивает, собирает пустые тарелки, уходит)
Вера – (задумчиво) Эта не отомстит. Жаль.
Незнакомец – Что вы сказали?
Вера – Ничего. Это я так. (пауза) Вы про всех рассказали. А про меня?
Незнакомец – Про вас сложнее всего.
Вера – Вот как?
Незнакомец – Вы задумчивы и грустны, погружены в себя. Кажется, что вы внимательно прислушиваетесь к себе, всматриваетесь в саму себя, стараясь понять что-то очень для вас важное. В который раз прокручиваете в голове одну и ту же ситуацию в поисках своей непоправимой ошибки. Но ведь её и не было?
Вера – (со вздохом) Наверное. Я теперь уже не знаю.
Незнакомец – Я в этом просто уверен. Когда вы сказали о причине вашего застолья, я сразу подумал, что именно вы вдова. Но потом понял.
Вера – Что?
Незнакомец – Настоящая вдова та нарядная женщина.
Вера – Это было несложно после того, как вы точно определили сына и его мать.
Незнакомец – Не поэтому. Между ней и всеми присутствующими ощущается заметное напряжение. Согласитесь, в смерти мужчины, как правило, в первую очередь винят его жену – не досмотрела, не уберегла, доброго слова не сказала вовремя или, наоборот, не смолчала, когда требовалось. Близким особенно трудно принять, что родной человек в могиле, а его вторая половина живёт и здравствует. Нередко женщины соглашаются с этой виной, несут её, как крест, как наказание, не прощая себе смерти мужа.
Вера – Она себе всё простила.
Незнакомец – А может быть, в глубине самой себя она всегда помнит об этом. Поэтому и шумит, и сверкает, и слепит, чтобы никто не заглянул, не дотянулся до сокровенного. Не потревожил, не разбередил и не обидел. Укрывается злостью и хамством от всех… и от себя самой.
Вера – Возможно. Я об этом не думала.
Незнакомец – Но за что вы не прощаете себя?
Вера – (после долгой паузы) В тот день, когда мы узнали, что Виталий погиб, мне показалось, что часть меня ушла вслед за ним. Я его слишком сильно любила. Он был для меня всем.
Я рано осознала, что мне несказанно повезло – у меня есть старший брат. Не младший, за которым заставляют следить и отвечать за его проделки. Не сёстры – липучие и доставучие вредины, примерно как я тогда. А самый настоящий – взрослый, умный, терпеливый, безмерно и совершенно незаслуженно любящий меня, старший брат.
Между нами была практически пропасть – пять лет. А теперь я почти вдвое старше моего старшего брата. Странная это штука – время…
Как он меня переносил?!
Я постоянно лезла к нему, мешала делать уроки, могла даже ударить просто потому что мне было скучно. Он ни разу не ответил мне. В его мире девочек бить было нельзя.
Сколько раз он стоял в углу за проступки, которых не совершал.
Однажды во время особенно ожесточённой ссоры моих родителей, мама вытащила меня из постели и спросила: «С кем я останусь - с папой или с мамой?» Помню, как я заверещала: «С Виталькой!»
Исключительно и бесконечно я всегда была уверена только в нём.
С этой уверенностью я прожила не только те 22 года, которые он был с нами, но и всю мою жизнь. Я до сих пор сверяю свои мысли и поступки с тем, как бы Виталик отнёсся к ним. Он остался единственным главным мужчиной моей жизни.
Незнакомец – Но ведь вас, наверняка, любили. Вы такая (осторожно подбирает слова) нежная… тонкая… обаятельная. Неужели ни один мужчина не оказался достоин? Ни один не заполнил пустоту вашей души?
Вера – Нет, к сожалению. Я так и не встретила никого, кто смог бы до него дотянуться.
Незнакомец – Простите, но я отказываюсь в это верить.
Вера – Напрасно. Когда-то я ждала его - того единственного. Я придумала себе, что он обязательно есть такой и живёт где-нибудь неподалёку. Может, он даже встречал меня, но так и не отважился подойти ко мне. Я верила и всё ждала. Его образ стал для меня таким реальным и осязаемым, что иногда я даже злилась на его нерешительность и медлительность. Почему он не приходит? Почему заставляет меня страдать? Смешно... А потом и ждать перестала... (после долгой паузы) А за «обаятельную» спасибо.
Незнакомец – Извините. Я не посмел сказать - красивая.
Вера – Почему? Мне это нечасто говорят. Вернее, совсем не говорят. Некому.
Незнакомец – (горячо) Не может быть! Вы сами не знаете себя. Вы так красивы. Только слепец не увидит этого.
Вера – Значит, я живу в мире слепцов.
Незнакомец – Мне кажется, что вы сами слепы и глухи к восхищению, которое вызываете.
Вера – Не знаю чем вызваны ваши восторги. Мне, безусловно, приятно, но вы необъективны.
Незнакомец – Пусть я необъективен. Но ведь красота в глазах смотрящего.
Вера – И что видят ваши глаза?
(Во время дальнейшего разговора возвращаются Даня с Марьяной. Какое-то время стоят незамеченные в дверях)
Незнакомец – Простите меня, но с той минуты, как я оказался в вашем доме, мне всё кажется знакомым и родным – лица… Особенно ваше лицо. Мне кажется, что я вас всех давно и хорошо знаю и давно… простите… люблю. (постепенно всё возбуждённее) Я знаю всё здесь. Этот стол, полку с книгами, шкаф. Сейчас я его открою… (открывает не глядя шкаф) и там будут стоять хрустальные рюмки на тонких длинных ножках. (в шкафу действительно хрустальные рюмки) Смотрите, сейчас я возьму их в руки, осторожно стукну друг об друга, и они зазвенят нежно…
(Незнакомец берёт в руки рюмки и стукает, они долго звенят. Он поражён, оглядывается на Веру)
Даня – (бросается к Незнакомцу, обнимает его) Папа! Наконец-то ты вернулся! Я знал! Я всегда знал! Я верил! (горько плачет)
Вера – (в недоумении огладывается на Марьяну) Как такое может быть?
Марьяна – (растерянно) Не понимаю. Правда я видела его только издалека. Меня не подпустили близко. Я ведь столько раз рассказывала.
Незнакомец – (обнимает Даню, гладит по спине) Тише, тише, мой мальчик.
(Все растеряны)
Даня – (чуть спокойнее) Я всю жизнь мечтал о тебе. У всех моих друзей были отцы. Ну, или те, кого они так называли. Мне казалось, что я ущербный, что в меня чего-то не доложили. Я ведь почти не помнил тебя. Только ощущение счастья и наполненности, когда ты был рядом, да твои сильные руки, подбрасывающие меня к потолку. Я не помнил даже твоего лица, и это казалось мне предательством. Каждый Новый год я загадывал, чтобы ты вернулся. Но проходил один, другой, третий год…
Лет в десять я перестал верить в Деда Мороза. Но тут у соседа Кольки. Помнишь, мам Вер, вечно сопливый из третьей квартиры? (Вера кивает) Этот шибздик рассказывал всем во дворе, что его отец - полярник и шесть лет жил на льдине. Но я слышал, как старухи на лавочке трепались, что на самом деле он сидел в тюрьме за разбой. Но это было неважно. Главное, что он вернулся! Значит и ты должен! Непременно должен был вернуться! Пусть из экспедиции, из долгой поездки, из полёта на Марс, да хоть и из тюрьмы!
Незнакомец – Мальчик, мой, но…
Даня – (не слушает) Я знал! Я верил!
Незнакомец – Послушай…
Даня – Но, как?! Как ты мог оставить меня так надолго?! И именно тогда, когда особенно был нужен мне?!
Незнакомец – Мальчик, мой. Данил. Я… понимаю твою боль. Дети не принимают смерти родителей. Им часто кажется, что они их предали и бросили. Но это не так. Поверь мне. Родители не умирают. Они живут внутри нас. И если даже нам самим кажется, что время стёрло острую, разрывающую душу, боль потери. Даже если мы давно приспособились жить без близкого человека. Стоит нам сделать шаг вправо или влево, как мгновенно выясняется, что все наши чувства на месте.
Вполне возможно, что у меня есть где-то взрослый сын, возможно даже и не один. В моём возрасте и при относительном здоровье это вполне вероятно. Может быть он так же, как и ты ждёт меня. И его, так же как тебя, гложет обида на меня... Поверь, я очень хочу разделить с тобой эту боль. Но... Я совсем… не помню… тебя. Прости.
(Даня тяжело опускается на стул, роняет голову на сложенные руки)
Ангелина Сергеевна – (внезапно просыпается) Дети, вы опять ссоритесь?! Виталик, уступи Вере. Ведь она же девочка.
Вера – Мама, мы не ссоримся.
Ангелина Сергеевна – Виталик, подойди ко мне. Дай мне свою руку.
Незнакомец – Конечно. (подходит к Ангелине Сергеевне, берёт её за руку)
Ангелина Сергеевна – Я боюсь, что ты опять исчезнешь, и я больше тебя никогда не увижу.
Незнакомец – Я не исчезну.
Ангелина Сергеевна – Ты обещаешь?
Незнакомец – Обещаю.
Марьяна – (в ярости) Вот что! С меня довольно! Вы тут достаточно уже нагородили. Хватит с нас ваших дурацких умозаключений! Не пудрите нам мозги! Каждый идиот знает, что в любом доме есть шкафы, столы и даже полки с книгами. А в шкафах все нормальные люди хранят посуду. В том числе и рюмки. И они, как вы глубокомысленно заметили, имеют свойство (издевательски) «звенеть нежно». Действительно, как удобно! В любой дом можно зайти и заявить, что смутно в нём всё помнишь.
Незнакомец – (задумчиво) Знаете… я как-то не подумал.
Марьяна – Да, бросьте! Всё вы подумали. И не только подумали, но и продумали, подготовились, справки навели. Я даже догадываюсь, кто вас просветил. Наверняка, эта святоша, соседушка - Галиночка Кузьминична! Странно, что она не осталась досмотреть ваше представление до конца. А-а-а! Поняла, кажется! Боялась, что глазки бегающие, да ухмылочка торжествующая её выдадут!
Незнакомец – (горячо) Клянусь вам, нет!
Марьяна – Не клянитесь. Не поверю! Хотя, надо признать, поставлено всё было великолепно. Ещё немного и мне пришлось бы признать себя двоемужницей. Забавное ощущение. Не каждый день такое бывает. Но неувязочка вышла у вас, господин аферист. Можно поседеть, облысеть, похудеть. Но невозможно так просто поменять рост, цвет глаз и форму носа. Ладно, эти повелись. Старуха уже ничего не соображает. Данька отца не помнит. Но ты, Вера?! Разуй глаза! Почему ты его слушаешь?! Ты же взрослая вроде умная женщина!
Вера – (тихо, но твёрдо) Прекрати.
Марьяна – Нет уж! Это ты прекрати! Должен же кто-то окоротить этого самозванца, раз единственный в этом доме человек с яйцами оказался наивным лопухом и нюней. Надо же? Об отце он всю жизнь мечтал. Да у тебя их было с дюжину. Выбирай, не хочу. Нет . Ни один не подошёл. А этот - больной на всю голову в аккурат пришёлся.
(На последних словах входит Юлька)
Юлька – (кричит) Это неправда! Зачем вы так говорите?! Данил очень умный и рациональный! (постепенно её пыл угасает и последние слова она произносит почти шёпотом) Он вас с Геннадием Никифоровичем очень уважает. Он мне сам не раз говорил. А ещё он - настоящий мужчина. Так и моя мама говорит… Вот…
Марьяна – (удивлённо) Это кто у нас во взрослый разговор встревает? Подумайте только, её мама говорит.
Вера – (задумчиво) Вот и верь ангельскому личику. Ведь и отомстит, пожалуй.
Даня – (поднимается, подходит к Юльке и обнимает её) Ну, вот что, дорогая родительница. Все маски сорваны, все скелеты в шкафах проветрены. Осталось ли что-нибудь, что ты ещё не разгромила? Мне кажется, что тебе уже пора.
Марьяна – Ты меня выгоняешь?! Вера, послушай только. Он меня выгоняет!
Даня – Не так чтобы выгоняю. Но вежливо прошу на выход.
Вера – Я тоже думаю, что тебе уже пора.
(Марьяна некоторое время недоумённо смотрит на них, потом начинает судорожно собираться)
Марьяна – Что ж. Этого следовало ожидать. Угораздило же меня вляпаться в вашу ненормальную семейку! Ноги моей не будет больше в этом доме! (уже уходя, Дане) Даниил, ты ничего не хочешь мне сказать?
Даня – (преувеличенно вежливо) До свиданья, мама. Доброго пути. Передавай привет папе.
(Марьяна уходит, хлопнув дверью)
Ангелина Сергеевна – (тревожно) Вера, почему эта женщина ушла? Она уехала? Мне тоже надо ехать? Надо сесть в машину, чтобы меня куда-то везли. Долго-долго везли. Всегда.
Даня – (подходит и наклоняется к ней) Куда это ты собралась, гонщица наша?
Ангелина Сергеевна – Не знаю, Данечка.
Даня – О! Какой приятный сюрприз. Я снова могу быть собой.
Ангелина Сергеевна – (заговорщицки) Данечка, а ты не хочешь чаю попить? Я так проголодалась. Со вчерашнего дня ничего не ела.
Даня – Ну, мы тебя в этой беде не оставим. Правда, Юльчик? (Юлька подходит)
Ангелина Сергеевна – Это твоя девушка?
Даня – Ты удивительно проницательна, бабуля.
Ангелина Сергеевна – Какая красивая!
Юлька – Спасибо.
Ангелина Сергеевна – Садитесь, дорогая?
Юлька – Юля. (усаживается)
Ангелина Сергеевна – Ах, да, конечно. Юля. Какое милое имя. А вы знаете, с греческого оно переводится «пушистая» или из рода Юлиев.
Юлька – (смеётся) Нет. Не знала.
Даня – (Юльке) Бабуля у нас ходячая энциклопедия. Я теперь тебя только так и буду звать. Ну, что, Пушистая из рода Юлиев, а не подкрепиться ли нам после всех этих бурных событий?
(Юлька с Даней накладывают на тарелки, наливают чай, весело переговариваются с Ангелиной Сергеевной)
Даня – (Незнакомцу) А вы что же не садитесь за стол? Простите, я так и не знаю, как вас называть.
Незнакомец – Спасибо, Данил. Но мне, кажется, тоже уже пора.
Даня – (легко) Тогда прощайте. Мам Вер, а ты?
Вера – Мне не хочется.
Незнакомец – (Вере тихо) Простите меня.
Вера – (устало) За что?
Незнакомец – Я пришёл, перебаламутил всех, перессорил.
Вера – Вы тут не причём.
Незнакомец – Старые счёты?
Вера – Именно.
Незнакомец – Мне всё-таки кажется, что она во многом права. Я действительно совсем не похож на вашего брата.
Вера – Возможно. Но её правда какая-то очень уж прямая и беспощадная. Такой убивают не хуже ножа или пистолета. Вы похожи на него не внешне, а чем-то другим, гораздо более важным. И это видно не глазами.
Незнакомец – Спасибо.
Вера – Вы тоже простите нас.
Незнакомец – А вас-то за что?
Вера – Вы пришли к нам со своей бедой, а уходите нагружённый ещё и нашей.
Незнакомец – Но я очень рад, что сегодня вечером случайно зашёл именно в вашу дверь. Хотя, знаете, я убеждён, что случайности вовсе не случайны? Мы сами творим свой мир, сами выбираем из круговерти вариантов. И все, кажущиеся случайными совпадения – это отголоски наших мыслей, чувств и мечтаний.
Вера – Вы хотите сказать, что вы нас себе намечтали?
Незнакомец – Именно.
Вера – В таком случае вам следовало намечтать что-нибудь более приятное и удобоваримое.
Незнакомец – А мне мои мечтания очень нравятся. (берёт её за руку) Вера, мне бы очень хотелось облегчить вашу ношу.
Вера – (осторожно высвобождает руку) Разве это возможно?
Незнакомец – Вместе люди всегда сильнее.
Вера – А я не одна. У меня есть мама, Даня. Вот теперь ещё и Пушистая из рода Юлиев.
Незнакомец – Это так. Несомненно. Но можно я зайду к вам ещё? Не случайно… когда-нибудь.
Вера – Зачем?
Незнакомец – (сникнув) Я не могу придумать зачем. (пауза) И всё-таки надо идти. Я не буду прощаться с вашей милой мамой. Не хочу лишний раз её тревожить.
Вера – Да, так будет лучше. Прощайте.
(Незнакомец поворачивается к двери, но ещё медлит)
Вера – (едва слышно) Виталик?
Незнакомец – (резко оборачивается) Да, Верочка?!
Вера – Заходите. Мы будем рады.
Незнакомец – (радостно) Тогда до встречи.
Вера – До встречи.
(Незнакомец уходит, Вера возвращается к столу)
Даня – Ушёл?
Вера – Ушёл.
Даня – Он улетел, но обещал вернуться. Как трогательно.
Вера – Оставьте ваши шуточки, молодой человек. Я с вас ещё за гербарий не спросила.
Даня – (возмущённо) Что такое?!
Вера – Два часа назад вы назвали наше с бабушкой общество гербарием? Что вы имели в виду? Неужели мы старые и высушенные, как прошлогодние листья?
Даня – Нет! Что ты?! Дорогая моя, мамочка Верочка. Я только хотел сказать, что компания подобралась редкостная, коллекционная можно сказать.
Вера – Не уверена, что так звучит лучше.
Даня – А ты не сомневайся.
(Все смеются)
Ангелина Сергеевна – Верочка, а Виталик где?
Вера – (сразу серьёзно) Он ушёл.
Ангелина Сергеевна – Как ушёл? Когда?
Вера – Вот, только что.
Ангелина Сергеевна – А куда?
Вера – Не знаю.
Ангелина Сергеевна – А завтра он вернётся?
(Долгая общая пауза)