ИНТЕНСИВНОСТЬ
Наряду со знаком /±/ и содержанием переживаемого чувства важной характеристикой переживания служит его интенсивность. Напомню, что изменение интенсивности не в состоянии поменять знак /±/ и главное содержание эмоции. Но интенсивность переживания большинства чувств, выделенных по признаку уникального главного содержания, колеблется в некотором диапазоне величин от нулевой до критической /или предельной/. Достаточная удаленность по шкале колебаний может привести к появлению таких парадигматических вариантов главного содержания, которые имеют собственное имя в языке, отличное от имени чувства с намного большей или намного меньшей интенсивностью. /Речь идет об уже упоминавшихся цепочках имен типа – испуг, -тревога, -паника, -ужас, или уважение-восхищение-благоговение./ Достигнув предельного значения интенсивности, некоторые чувства уступают место другим, например, скука может смениться досадой, досада – гневом, голод – тошнотой и т.д. Еще чаще достижение высоких значений интенсивности, при условии, что переживание длится достаточно долго, сопровождается насыщением интенсивности, т.е. стабилизацией и ослаблением страданий или удовольствий. И, наконец, для отдельных отрицательных эмоций, таких как тоска, чувство вины или отчаянья, запредельная интенсивность означает все возрастающее страдание и в конечном итоге смерть.
Величина интенсивности зависит от многих факторов. Во-первых от свойств предмета объективации чувства /т.е. о тех сведениях о предмете, которые проникли в психику субъекта и стали объектом оценки с его стороны,/ Так, интенсивность «биологических» чувств определяется главным образом состоянием организма или различных его подсистем. Другим фактором являются предметы объективации, содержание и знак /±/ иных чувств, которые субъект испытал до или параллельно с главенствующей в настоящее время эмоцией, а также желания, возбужденные этими иными чувствами и предметами, внезапность переживания, подготовленность или неподготовленность субъекта. Проще говоря, второй фактор это конкретная ситуация, в которой происходит переживание и которая способна как смягчить, так и повысить его интенсивность. Общеизвестно, что светская обстановка снижает интенсивность тревоги или боли, обыденное течение жизни, напротив, обостряет хроническую тоску, возможность и желание заработать притупляют скуку и усталость, а неожиданное известие о каком-то несчастье интенсифицирует неизбежные в этом случае страдания. Третьим фактором служат собственные закономерности системы "С—--"Н (СТРАДАНИЕ и НАСЛАЖДЕНИЕ), и прежде всего структура иерархии ценностей индивида. Например, интенсивность эстетических чувств, вызванных музыкой Шопена, зависит в основном от того, какое место в иерархии слушателя занимает классическая музыка вообще и творчество Шопена в частности.
К желаниям – к «чистому» желанию, которое невозможно квалифицировать как страдание или наслаждение, понятие интенсивности, естественно, неприложимо. Но мы договорились называть желанием не просто высказывания «хочу» или «не хочу», но одно из подобных высказываний в комплексе с чувствами. Каждый по опыту знает, что желание может быть острым, слабым, мучительно острым или едва ощутимым. Острый здесь синоним интенсивного, однако та или иная интенсивность желания это интенсивность сопутствующих чувств. Все они, грубо говоря, делятся на две группы. Первую составляют чувства, инициировавшие желания, например голод, жажда или эротические ощущения, которые в зависимости от своей интенсивности возбуждают более или менее острое половое влечение, слабое или острое желание поесть или напиться. Во вторую группу входят эмоции, объективированные в предмете желания, чувства, которые субъект испытывает уже сейчас, но которыми, как ему кажется, он сумеет вполне насладиться только после реализации желания. Такие чувства, своего рода «предчувствия», бывают, конечно, обманчивыми. Умозрительное богатство, предполагаемое вождение гоночного автомобиля, всеобщая популярность, - эти и другие цели могут объективировать в себе сильные положительные эмоции, но достигнутые, они нередко сопровождаются совсем иными переживаниями.
Итак, интенсивность желания суть усредненная интенсивность переживания сопутствующих чувств. Величина интенсивности эмоций второй группы / «предчувствий» / довольно часто, хотя и не всегда, соответствует сиюминутной важности желания. В остальных чувствах такое соответствие, как правило, отсутствует; и поскольку разграничить сопутствующие чувства, а тем более интенсивность разных чувств, практически невозможно, остроту желания нельзя рассматривать как показатель его важности. Важность желания определяется исключительно величиной ценности предмета желания, его местом /порядковым номером/ в иерархии системы "С—--"Н индивида.
Колебания интенсивности желаний и чувств подчиняются одним и тем же закономерностям. В их числе не последнее место занимают факторы, обусловленные дискретностью эмоциональной активности.
Как известно, переживания постоянно сменяют друг друга, и никто не способен испытывать какое-либо чувство или желание вечно. Даже тогда, когда главное содержание переживаемого чувства относительно долго остается неизменным, когда человек неделями, месяцами или годами испытывает боль, грусть, любовь или скуку, он тем не менее никогда не испытывает их все время одинаково и непрерывно. Меняется интенсивность, меняются парадигматическое и синтогматическое содержание, меняются желания индивида; доминирующую эмоцию обязательно прерывают какие-то другие чувства, зачастую не менее глубокие и важные, временами они как-бы накладываются друг на друга, испытываются одновременно, инициируют самые разные и порой противоречивые желания и т. д. Все это вынуждает квалифицировать эмоциональную активность как дискретный процесс, как чередование более или менее отличительных друг от друга переживаний. Но здесь нужно помнить одно весьма важное обстоятельство.
Любое существо может ощутить или почувствовать что бы то ни было только в настоящем, только в процессе сиюминутного переживания. Конечно, когда это настоящее минует, переживание так сказать «переместится» в прошлое; но это обычный ход времени, не больше. Воспоминание о каком-нибудь переживании или событии это тоже сиюминутное переживание, только с более слабой интенсивностью. Сказанное относится к любым воспоминаниям, мечтам, желаниям, надеждам, к любым чувствованиям индивида. Именно в чередовании сиюминутных переживаний проявляется дискретность эмоциональной активности. Бытие любого существа складывается из совокупности всех его сиюминутных и только сиюминутных переживаний. /Будь это не так, пришлось бы признать, будто люди и животные могут свободно путешествовать во времени – совсем как в научной фантастике/.
Длительность сиюминутного переживания следует, вероятно, отождествить с т. н. «субъективным» временем или «кажущимся настоящим» - отрезком времени, который охватывает 20-40 секунд и который расценивается человеком как настоящее в буквальном смысле. Поскольку эмоциональная активность животных тоже дискретна, животные, как и люди, способны почувствовать что-либо только в ходе сиюминутного переживания, у них также должен быть какой-то, не обязательно охватывающий 20-40 секунд, эквивалент «кажущегося настоящего». Поэтому я воспользуюсь данным термином для обозначения длительности сиюминутного переживания любого живого существа.
Вместе с тем переживание одного и того же чувства, т. е. чувства с неизменным содержанием, интенсивностью и предметом объективации, совсем не обязательно должно укладываться в 20-40 секунд. Я вовсе не намерен втискивать каждое переживание в прокрустово ложе «кажущегося настоящего». Одно и то же /неизменное, не меняющееся/ желание или чувство можно непрерывно испытывать и меньше 20 и намного больше 40 секунд. Другими словами временные границы «неизменного» переживания далеко не всегда совпадают с границами сиюминутного. Но при всем том, повторяю еще раз, секунды сменяются секундами, бегут месяцы и годы, а мы остаемся в настоящем; поэтому непосредственное переживание всегда сиюминутно, оно всегда протекает в один из моментов «кажущегося настоящего».
Тем не менее в силу многих причин, и прежде всего благодаря дискретности эмоциональной активности, протяженность разных переживаний различна. Некоторые чувства всегда мимолетны, другие, почти не меняясь, тянутся часами или неделями; третьи, и таких больше всего, в зависимости от обстоятельств могут испытывать и секунды и долгие часы. Все это выдвигает в число важнейших факторов, влияющих на колебания интенсивности, время. В отношении положительных или отрицательных чувств роль времени не идентична. Мы начнем с отрицательных эмоций и для примера выберем боль, т. н. «физическую», причем допустим, будто колебания интенсивности боли зависят только от ее продолжительности.
Очевидно, что при любой начальной величине интенсивности продолжительность боли /т. е. время/ будет играть роль усилителя. Боль, продолжающаяся доли секунды, вообще вряд ли будет идентифицирована субъектом. Боль, растянутая на часы, будет доставлять ему все возрастающее страдание. Однако на каком-то этапе интенсивность боли достигнет насыщения, и время станет играть противоположную роль: гасителя интенсивности. Отсюда, в частности, широко распространенные выражения «притерпелся», «время – лучший целитель» и т.п. Крайней и в известном смысле катастрофической формой насыщения можно считать болевой шок с потерей сознания.
Скорость насыщения зависит прежде всего от величины начальной интенсивности, но зависимость эта неоднозначна. Как правило, чем выше начальная интенсивность, тем ниже скорость насыщения, т .е. тем больше промежуток требуется, чтобы время превратилось в гасителя интенсивности. Однако в случае особо высокого уровня начальной интенсивности болевой шок – крайняя форма насыщения – может наступить в считанные секунды, и скорость насыщения будет, таким образом, исключительно высокой. Подобные же состояния могут иметь место в результате острого и внезапного переживания стыда, отчаянья, страха и некоторых других чувств, не связанных с функционированием организма.
По отношению к колебаниям интенсивности положительных эмоций время /протяженность переживания/ играет несколько иную роль. Прежде всего, если применительно к отрицательным чувствам насыщение означает только ослабление страдания, то в приятных переживаниях удовольствие чаще всего исчерпывается полностью. Намного выше также скорость насыщения интенсивности положительных эмоций. Обычна она прямо пропорциональна начальной величине интенсивности, поэтому наиболее острые приятные переживания как правило скоротечны. Отсюда, в частности, представление о «мимолетных радостях» и характерное стремление «растянуть» удовольствие. Наиболее высокая скорость насыщения характерна для «биологических» чувств – тех, что обусловлены утолением голода и жажды, избавлением от боли, для приятных вкусовых и обонятельных ощущений, оргазма и т. п. Здесь она исчисляется минутами, в лучшем случае – десятками минут. Скорость насыщения интенсивности остальных положительных эмоций – нежности, гордости, любви, иногда радости, а также ряда безымянных этических, религиозных и эстетических чувств – заметно ниже.
Очень важно, что в отличие от положительных эмоций время далеко не всегда способствует насыщению интенсивности отрицательных чувств. Длительное переживание стыда, ненависти, страха, чувства вины, ревности, тоски или отчаянья очень часто приводит не к насыщению, а к запредельной интенсивности страдания. Запредельная же интенсивность применительно к названным чувствам означает катастрофу. Она может проявиться как в обратимых процессах \реактивный психоз, временный паралич цензуры иерархии, всякого рода комплексы/, так и в необратимых – в деградации иерархии системы "С—--"Н, в резком оскудении личности, слабоумии, в разрушении человеческого Я. Любой из этих процессов породит новые безмерные и по большей части безымянные страдания, финалом которых – «милосердным» финалом! – может быть только смерть.
Неодинаковая роль времени в процессах переживания положительных и отрицательных чувств предопределяет нарушение баланса реализации обоих абсолютов в пользу отрицательного. Компенсаторные механизмы системы "С—--"Н несколько уменьшают этот крен, но большинство людей, во всяком случае большинство взрослых, значительную часть своей жизни убеждены в неравенстве распределения страданий и удовольствий.
Состояние баланса реализаций абсолютов, т. е. общее соотношение приятных и неприятных переживаний, играет исключительно важную роль в жизни каждого человека. Такие весьма неопределенные, но в целом понятные каждому характеристики, как счастье, безнадежность, жизнерадостность, депрессия, счастливая или загубленная жизнь, почти всецело определяются состоянием баланса за различные промежутки времени – от многих лет до нескольких дней /или часов?/.
Небольшой крен в ту или другую сторону является нормой, однако за определенной чертой крен /но только в сторону страдания/ переходит в дисбаланс – состояние, при котором обычные регуляторные механизмы системы "С—--"Н не срабатывают и для восстановления баланса требуется экстраординарные операции. Обычная же регуляция состоит в том, что система"С—--"Н «подсказывает» субъекту некоторые желания, которые относительно несложно удовлетворить и реализация которых приносит облегчение, радость, словом, какие-то приятные переживания.
Таким образом, нормальный баланс удерживается /или колеблется/ в определенных рамках, за которыми начинается дисбаланс. Величина нормального диапазона колебаний сильно варьирует в зависимости от специфики эмоциональной активности субъекта, возраста, степени совершенства или исправности регулирующих механизмов, способности удовлетворять и подавлять собственные желания, относительного богатства чувственного опыта индивида. У людей наиболее общим регулятором основных динамических характеристик баланса, по-видимому, является возраст.
В детстве величина нормального диапазона особенно велика, благодаря чему дисбаланс возникает сравнительно редко. В то же время механизмы, регулирующие состояние баланса, и в первую очередь цензура иерархии системы "С—--"Н, еще недостаточно совершенны, что предопределяет наибольшую частоту колебаний именно в этом возрасте. Отсюда, в частности, такие резкие переходы у детей от смеха к слезам и наоборот. В детстве и юности, как правило, чаще чем когда-либо, состояние баланса характеризуется преобладанием положительных эмоций. К тому же предельное значение интенсивности наиболее велики также в детстве, а с годами заметно уменьшаются. Все это приводит к тому, что большинство людей вспоминают детство и молодость как самую счастливую пору в жизни.
В подростковом и отчасти в юношеском возрасте имеет место резкое, периодами скачкообразное возрастание всей массы чувств, желаний, «ценностей». Тогда же складывается в общих чертах индивидуальная специфика эмоциональной активности, рождаются все новые синтоматические и парадигматические варианты главного содержания знакомых чувств и появляется множество незнакомых. В условиях относительной слабости цензуры и неумения подростка удовлетворить или подавить, если нужно, свои новые желания, дисбаланс наступает чаще и длится намного дольше, чем в детстве.
В зрелом возрасте рамки колебаний сужаются и становятся более фиксированными. Это предопределяет, в частности, невозможность столь же значительного улучшения баланса, как в предыдущих возрастах. Но одновременно обогащается чувственный опыт, совершенствуются компенсаторные механизмы, ужесточается цензура иерархии и вместе с тем расширяется свобода выбора и реализации желаний. В результате дисбаланс снова становится редкостью, а частота колебаний /баланса/ резко уменьшается и достигает, как правило, оптимальных значений.
В дальнейшем регулирующие механизмы частично разрушаются, а свобода выбора резко сокращается. В сочетании с неизменным целым объемом желаний и чувств человека это приводит, особенно в климактерическом периоде, к ситуации, аналогичной подростковой.
И наконец к старости баланс вновь стабилизируется. /Я, разумеется, всюду исключаю патологию/. Это происходит благодаря взаимодействию трех факторов: во-первых, идет непрерывное разрушение /забвение/ все возрастающего числа желаний, «ценностей» и чувств; во-вторых, резко падают предельные значения интенсивности переживаний и, в-третьих, рамки колебаний баланса значительно сужаются. В результате происходит частичное восстановление регулирующих /компенсаторных/ механизмов, и именно поэтому к слову «старость» нередко прилагается эпитет «спокойная», а иногда и «счастливая».
Сужение с годами диапазона предельных значений интенсивности, возможно, объясняет популярность фильмов ужаса, в частности, кино Хичкока. Эмоциональная жизнь зрелого человека, к сожалению, нередко походит на тихое зеркальное озеро глубиной 4 см. Но ведь он помнит и другое, помнит волны, омуты, страсти – помнит и тоскует по ним. Даже жгучие детские обиды вспоминаются порой с теплым чувством. Но еще охотнее память сохраняет светлые радостные переживания; сохраняет и тоску по ним. И коль скоро человек не способен самостоятельно «раскачать» свои чувства, разбудить это тихое озеро, если ничего такого он не умеет, - он идет на фильм ужасов, справедливо полагая, что Хичкок, тот сумеет.
И Хичкок достигает большего, чем можно было бы ожидать. Встряски такого рода не просто повышают интенсивность страха. Страх, объективированный в чудовищные, неожиданные и в то же время чем-то знакомые ситуации, создает новые и возрождает старые связи, ассоциации и отношения между элементами привычного унылого мира. Эти связи активизируют эмоциональную деятельность, порождают новые нестандартные и непривычные оценки, вынуждая стремиться к новым – или старым, но давно забытым – целям. В результате эмоциональная жизнь человека становится несколько богаче, а интенсивность некоторых чувств, пусть ненадолго и ненамного, но все-таки повышается. Так что и фильмы ужасов бывают не бесполезны.
При определенных критических значениях уровня и продолжительности дисбаланса может возникнуть кумулятивный эффект, т.е. начнется стремительно прогрессирующее ухудшение. В лучшем случае эффект вызовет тяжелую депрессию, снижение или утрату работоспособности; в худшем – суицидальные попытки или самоубийство. В то же время сколь угодно долгое благоприятное состояние баланса не сопровождается кумуляцией.
Здесь снова проявляется разнонаправленность роли времени по отношению к приятным и неприятным переживаниям. Причина такой «пристрастности» времени к страданию очевидны: способы нарушения гомеостаза, повреждение организма, разрушения системы "С—--"Н. психики и самой жизни буквально нет числа, тогда как возможности совершенствования и просто сохранения названных систем более чем скромны. А в итоге пусть даже в самой отдаленной перспективе, каким бы ни был баланс, какой бы счастливой ни была прожитая жизнь, время неизбежно подводит каждого человека и каждое животное к апофеозу страдания – к смертным мукам и смерти.
Именно «пристрастностью» времени к страданию объясняется уверенность большинства людей в неравенстве распределения приятных и неприятных переживаний. Это убеждение – притом не просто в неравенстве, но в абсолютной несоизмеримости страдания и «мимолетных наслаждений» - буквально пронизывает все человеческую культуру. Оно звучит в плачах Иеремии, в монологе Екклесиаста, в жалобах Дария, в сдержанном стоицизме древних и страшных пророчествах современников. Все те же слова переходят из племени в племя, от народа к народу, из века в век. Быть может наиболее емко они звучат у Ибсена: «Навсегда нам даются одни утраты».
Продолжение следует
anastace@mail.ru