(пьеса)
Вдов просим не рыдать - вам всё равно не поверят.
Мне совершенно наплевать на сходство событий и персонажей с реальными. Всё, что я пишу, это плод моей фантазии, это моё и ничьё иное. Если вы примите написанное мною, то это станет и вашим.
Берт Ловейн - лидер рок-группы "Карма".
Куини Лив - лидер рок-группы "Слот", жена Берта Ловейна.
Шон Ребандовски - офицер следственного отдела.
Дон Санд - сотрудник ФБР.
Мэри Кинролл - подруга и личный адвокат Куини Лив.
Том Йодль - детектив.
Клифф Пикленд - детектив.
Кэролин Пфайн - бас-гитаристка группы "Слот".
Клинт Новострович - бас-гитарист группы "Карма".
Элвин Хауи - спившийся музыкант.
Бари Скотт - электрик.
Журналисты.
Врач.
Санитары.
Мальчишеский голос.
ДЕЙСТВИЕ 1
Дом Ловейна в Виэттле на Лейк-Джефферсон. Сцена перегорожена стеной. Стена в верхней части, выше человеческого роста, застеклена. В оранжерее кверху лицом лежит человек. Между ног у него лежит ружьё, упирающееся в голову. Возле головы лужица крови.
В оранжерее стоит несколько табуреток, как возле стоек в баре. В другой части сцены стоит стол.
С правой стороны рампы к дому подходит электрик.
Электрик. Так, это здесь. (Звонит). Сказали, что будут дома. Дверь открыта. Эй, есть кто-нибудь? Странно. (Выходит на улицу. Возвращается.) "Вольво" стоит у гаража, значит кто-то дома есть.
Подходит к двери в перегородке, смотрит в скважину.
Электрик. Ох, там кто-то лежит, и этот кто-то явно не живой.
Выбегает на улицу и звонит по телефону.
Электрик. Полиция! Пришлите наряд на бульвар Лейк-Джефферсон. Я видел мёртвого человека... Я кто? Я - электрик Бари Скотт.
Воет полицейская сирена. Входит детектив.
Йодль. Детектив Йодль. (Показывает знак). Что тут случилось?
Электрик. Там что-то не так. (Показывает на оранжерею).
Йодль. Вы входили в оранжерею?
Электрик. Нет, даже не пытался.
Йодль. Хорошо. Здесь тоже ничего не трогали?
Электрик. Нет, конечно. Я понимаю, что нельзя.
Йодль. Понятливые все. (Осматривается). Ишь, как живут богатеи. Я себе за всю жизнь не заработаю на такой дом. Что вы увидели там необычного?
Электрик. Вот здесь. Посмотрите в замочную скважину.
Детектив смотрит в замочную скважину в двери, ведущей в оранжерею.
Йодль. Да, действительно, обычной эту картину не назовёшь. Попробуем попасть в оранжерею.
Толкает дверь. Она свободно открывается, при этом падает стульчик, подпирающий дверь с внутренней стороны.
Йодль. Дверь-то и не закрыта. Не входить!
Сам заходит. Подходит к трупу.
Йодль. Боже, да у него вся голова разнесена. Надо срочно вызвать следственную бригаду.
Достаёт уоки-токи.
Йодль. Сэр, найден белый мужчина, он был мёртв ещё до моего прибытия. Вам необходимо срочно прибыть на место происшествия. Для Вас это будет интересно. Покойник из Ваших подопечных.
Входят Шон Ребандовски и Клифф Пикленд.
Ребандовски (подойдя к трупу). Этот молодчик мне хорошо знаком. Берт Ловейн - музыкант из группы "Карма". Наркоман и дебошир. Доигрался. Я его предупреждал, что добром это не кончится. Пиклед, разыщите его жену для официального опознания. Она должна быть в Виэттле. Я вчера утром задерживал её за хранение наркотиков.
Пикленд. Слушаюсь, сэр. (Уходит звонить).
Ребандовски. Что ещё удалось обнаружить?
Йодль. Коробка очень интересная, из-под сигар. А в коробке своеобразный набор: шприц, чайная ложка, героин.
Ребандовски. Йодль, записывайте протокол. Восьмое апреля тысяча девятьсот девяносто четвёртого года. Девять тридцать утра. Труп белого мужчины двадцати-тридцати лет. Огнестрельное ранение головы, повлекшее смерть. На теле жертвы обнаружена винтовка модели "Ремингтон М 11 - 20"; приклад расположен между ног, дуло - на уровне груди. Левая рука обхватывает ствол. Я идентифицирую жертву как Берта Ловейна, который проживал в этом доме, и с которым я имел контакты в недавнем прошлом. Рядом с телом я обнаружил коробку из-под сигар, в которой находились шприц, чайная ложка и другие предметы, применяющиеся для инъекции наркотических веществ, а также пакетик с героином. Том, как ты думаешь, почему эти звёзды так часто кончают жизнь самоубийством?
Йодль. От безделья и наркотиков.
Ребандовски. Это точно. Ловейн героин поглощал килограммами. У меня на него собрано пухлое досье. Давно надо было засадить его за решётку. Может быть, был бы жив. Продолжим. На руках и лице следы пороховых ожогов.
Возвращается Пикленд.
Ребандовски. Нашли его жену?
Пикленд. Так точно, сэр. Она скоро подъедет.
Ребандовски. Осмотрите комнаты. Поищите, может быть, Ловейн оставил какую-нибудь записку. (Обращается к Йодлю). Пишите. Дверь в оранжерею была подпёрта изнутри табуретом.
Пикленд. Сэр, здесь к столу прибита записка.
Ребандовски. Что значит прибита?
Пикленд. Он её пригвоздил перьевой ручкой к крышке стола.
Ребандовски. Сейчас мы получим ответ на вопрос, почему эти звёзды уходят из жизни. (Читает записку). "Я запутавшийся, подверженный сменам настроения ребёнок, быть может, моё обращение поможет разобраться мне самому в том, что произошло и происходит. В отличие от Фредди, я не купаюсь в любви и восхищении толпы - я завидую такой его способности. Я перестал получать радость от музыки, которую слушаю, и от музыки, которую я пишу, - а я слушаю и пишу уже так давно. Я не могу передать словами, как же я виноват... Я больше не могу дурачить вас. Никого из вас. Это просто нечестно ни по отношению к вам, ни ко мне. Самое страшное преступление, которое я могу вообразить, это притворяться перед людьми, будто мне безумно нравится то, что я делаю. Порой меня тошнит от одной мысли, что пора на сцену; как на работе в конторе, где табельщик отмечает время твоего прихода и ухода. Я пытался переломить себя и принять всё как должное, Бог свидетель, как я хотел переломить себя, но у меня не хватило на это сил. Меня убивает мысль, что Нэнси станет таким же отчаявшимся рокером-саморазрушителем, каким стал я. Так не должно продолжаться. Страсть покинула меня, поэтому запомни: лучше ярко вспыхнуть и сгореть, чем медленно и долго гаснуть. Любви вам, мира и сострадания. Берт Ловейн." А внизу есть приписка, сделанная более крупным почерком: "Нэнси и Куини, я приношу себя на ваш алтарь. Прошу, живи, Куини. Ради Нэнси. Ради её жизни, которая без меня будет более счастливой. Ты знаешь, что я так виноват. Пожалуйста, только ты не делай этого. Я не знаю, куда я иду. Я только чувствую, что здесь уже больше не могу. Я люблю тебя, я люблю Нэнси". Ну вот, всё стало на свои места: пресыщенный жизнью ветрогон наложил на себя руки. Йодль, пишите в протокол. Найдена предсмертная записка, написанная красными чернилами. Записка прилагается к протоколу. Что ещё обнаружено?
Йодль. Пакет.
Ребандовски. В обнаруженном недалеко от тела коричневом пакете из вощёной бумаги были обнаружены двадцать два не стреляных патрона к винтовке марки "Ремингтон М11-20". Картина складывается очень простая.
Йодль. Будем сворачиваться.
Пикленд. Да, я думаю, мы здесь больше ничего не найдём.
Ребандовски. Подождите, надо дождаться вдову.
Входят Куини Лив, Мэри Кинролл и Кэролин Пфайн. Йодль и Пикленд уходят.
Лив. Где он?
Ребандовски. В оранжерее.
Лив. Я могу на него взглянуть?
Ребандовски. Да, если Вам этого хочется. Формально тело опознано, но Вы, как ближайшая родственница, можете посмотреть.
Кинролл. Лучше не стоит, Куини. Тебе ещё предстоят тяжёлые дни.
Лив. Нет, я должна.
Ребандовски подводит Лив к трупу, демонстрирует.
Лив (восклицает). Боже!
Ребандовски. Это не Бог, а всего лишь Ваш муж.
Лив. Как Вы можете в такую минуту... Вы не давали спокойно жить ему при жизни, и теперь кощунствуете.
Ребандовски. Не мне рассказывать Вам, что Ваш муж был далёк от святости. Он всячески попирал элементарные нормы морали. Я остался при своём мнении о нём. То, в чём Вы меня обвинили, было всего лишь попыткой спасти его от неминуемого конца. Как видите, я оказался прав.
Лив. Но это только Ваш взгляд на жизнь.
Ребандовски. И, замечу, очень реалистичный. Нам необходимо, чтобы Вы ответили на кое-какие наши вопросы.
Лив.Только в присутствии моего адвоката.
Ребандовски. Так вызывайте.
Лив. Вы прекрасно знаете, что она здесь. Вы же встречались с ней вчера, когда она вносила залог за меня.
Ребандовски. Это когда Вас, миссис Лив, арестовали за хранение наркотиков?
Лив. Это клевета. Меня задержали по ложному доносу.
Ребандовски. В этом мы ещё разберёмся, а сейчас пройдёмте к миссис Кинролл.
Идут в комнату.
Ребандовски. Итак, миссис Кинролл, Вы являетесь личным адвокатом миссис Лив?
Кинролл. Да, я представляю интересы миссис Лив.
Ребандовски. Миссис Лив, Вы подтверждаете полномочия адвоката Кинролл?
Лив. Да,чёрт возьми, к чему эти формальности. Вы же прекрасно знаете, что она мой адвокат. Вы только вчера с ней общались. И поверьте, я постараюсь сделать всё возможное, чтобы Вы ответили за вчерашние незаконные действия.
Кинролл. Куини, не горячись, с этим мы разберёмся потом. Задавайте свои вопросы, офицер, если они у Вас есть.
Ребандовски. Для начала, я хотел бы ознакомить Вас, миссис Лив, с запиской, найденной на столе.
Лив (Читает). "Это нечестно ни по отношению к вам, ни ко мне. Самое страшное преступление, которое я могу вообразить, это притворяться перед людьми, будто мне безумно нравится то, что я делаю". Это не преступление! Так уйти - вот это преступление и предательство! Оставить одну с этими ребандовски и прочей нечистью.
Ребандовски. Миссис Лив, Вы очень эмоциональны. Мне хотелось бы списать последнюю Вашу реплику на то, что Вы перенервничали и возбуждены.
Кинролл. Да, Куини, не стоит нападать на офицера, он делает своё дело.
Лив. И все эти годы он делал своё дело? И когда незаконно арестовывал Берта? Он же ему жизни не давал!
Ребандовски. Я арестовывал покойного за употребление наркотиков. Надеюсь, Вы не станете отрицать, что Вы и Ваш муж очень увлекались этим делом. У меня целое досье на Вас и на него. Доказательств предостаточно.
Лив. Оставим этот бессмысленный спор, Вам всё равно ничего не докажешь.
Ребандовски. Тогда о деле. Вы можете подтвердить, что эта записка написана рукой Вашего мужа?
Лив. Да, это его рука.
Ребандовски. Что ж, это очень важно. Мы, конечно же, отдадим её на экспертизу, но после Вашего устного заявления мы можем продолжить наше дознание. Скажите, какие у Вас были отношения?
Лив. Я его жена.
Ребандовски. Это и так известно. Более подробно.
Лив. Нормальные были у нас отношения, как у всех семейных пар.
Ребандовски. Вашему мужу было известно, что Вы до свадьбы занимались проституцией?
Лив. Какое Вам дело? Зачем Вы копаетесь в грязном белье?
Ребандовски. Миссис Кинролл, объясните своей подопечной, что я веду дознание и задаю вопросы, которые имеют значение.
Кинролл. Куини, придётся потерпеть. В действиях офицера Ребандовски нет ничего противозаконного.
Лив. Хорошо, пусть спрашивает.
Ребандовски. Вы не ответили на мой вопрос.
Лив. Да, он знал.
Ребандовски. И как он к этому относился?
Лив. Никак. Разве это имеет какое-нибудь значение?
Ребандовски. Я думаю, имеет.
Лив. Для вас, чистюль, может быть и имеет.
Ребандовски. Вы постоянно проживали вместе или у Вас были длительные расставания?
Лив. Мы музыканты. Берт играл в группе "Карма", я - в "Слот". Мы старались составить гастрольный график так, чтобы быть вместе, но это не всегда получалось.
Ребандовски. В роду у Ловейна были самоубийцы?
Лив. Кажется, да. Вроде бы прадед Берта повесился и ещё кто-то из дальней родни.
Ребандовски. Он был склонен к суициду?
Лив. Не думаю. А впрочем, откуда мне знать. Сходите в оранжерею и решите.
Ребандовски. Четвертого апреля в Виэттлское управление полиции обратилась с заявлением некая миссис Кендис О'Моннор, в котором она просила разыскать своего без вести пропавшего сына Берта Ловейна. Она сообщила полиции, что "Ловейн выехал из Калифорнии в Виэттл. Незадолго до отъезда он купил винтовку, и, я боюсь, он может совершить самоубийство". Вы знаете, кто такая Кендик О'Моннор?
Лив. Если это та женщина, за которую она себя выдаёт, то это мать Берта.
Входят Санд и Новострович.
Ребандовски. Как дела, мистер Санд? С чего это ФБР заинтересовалось рядовым самоубийством?
Санд. Я выполняю расследование, которое мне поручила вдова погибшего, когда тот ещё был жив. Я должен довести его до конца. Миссис Лив, мне продолжать расследование?
Лив. Да, конечно, раз уж Вы в курсе всех дел, то завершите их.
Санд. Вот видите, я здесь не случайно.
Лив (Новостровичу). Пришёл посмотреть, чем всё закончилось?
Новострович. Посмотреть, что ты натворила. Оставим эту тему, я не хочу склок над телом друга.
Ребандовски (Санду). Дон, Вы не могли бы сообщить нашему расследованию, в чём суть просьбы миссис Куини Лив?
Санд. Миссис Лив обратилась ко мне третьего апреля с просьбой разыскать своего мужа.
Ребандовски. То есть она не знала, где он находится? Интересно.
Санд. Я могу взглянуть на место происшествия?
Ребандовски. Да, конечно. Мистер Клинт Новострович, если не ошибаюсь?
Новострович. Да, это я.
Ребандовски. Вы тоже можете пойти с нами, для Вас это будет поучительное зрелище.
Идут в оранжерею
Лив (Обращаясь к Пфайн). Ты не забыла, что надо говорить, если тебя спросят, где я была ночью?
Пфайн (испуганно). Я не понимаю, что здесь происходит.
Лив. Тебя это не касается. Спросят, ответишь и всё.
Кинролл. Куини, не суетись. У тебя никто ничего, похоже, не собирается спрашивать.
Лив. А вдруг спросят, а эта мямля от страха аж заикается.
Пфайн. Вы хотите втянуть меня в какую-то неприятную историю.
Лив. Заткнись, стерва. Я тебя терплю в группе только, чтобы ты не сдохла с голода. Торговала бы сейчас на панели своими тощими сиськами.
Кинролл. Куини, успокойся, Кэролин всё скажет так, как нужно тебе. Правда, Кэролин? Мы же понимаем, что тебе нужно твёрдое алиби, а то этот жлоб Ребандовски попортит ещё много крови.
В оранжерее после осмотра места происшествия.
Ребандовски. Что с Вами, Новострович? На Вас лица нет.
Новострович. У меня друзья погибают не каждый день.
Ребандовски. Это ждёт всех вас.
Новострович. Наслаждаетесь своей маленькой гнусной победой.
Ребандовски. Наслаждаюсь справедливостью.
Санд. Оранжерея была заперта изнутри?
Ребандовски. Когда сотрудник Йодль и электрик Скотт открыли дверь, то изнутри её подпирал вот этот табурет. Впрочем, дверь открылась легко.
Санд. Немудрено. Этот табурет очень низкий, чтобы им подпереть эту дверь, он не достанет до ручки и не упрётся.
Ребандовски. Какое это имеет значение? Пойдёмте, мне надо задать вдове ещё несколько вопросов.
Возвращаются в комнату.
Ребандовски. Как долго отсутствовал Берт Ловейн, что пришлось его разыскивать?
Лив. Последний раз его видели 28 марта, когда он выходил из клинического центра "Шето Мармон" в Голливуде.
Ребандовски. По поводу чего он там находился?
Лив. Лечился от наркомании.
Ребандовски. Это тот случай в Риме четвёртого марта заставил его лечь в клинику?
Лив. Да.
Ребандовски. Не долго вы пожили в этом роскошном особняке. В январе только заселились.
Лив. Не дай Бог так начинать жить в новом доме.
Ребандовски. Не дай Бог вообще так жить.
У входа ждут журналисты.
1 журналист. Миссис Лив, что послужило гибелью Вашего мужа?
Лив. Его убили вы. Америка должна быть в трауре. Оставьте меня хоть сейчас. Теперь, после того, что он сделал, вы можете называть его большой задницей. Он бросил меня и своих поклонников.
2 журналист. Мистер Новострович, кто будет следующим?
Новострович. Никаких ответов, касаемых этого дела, вы от меня не получите.
2 журналист. Почему?
Новострович. Это дело "внутрисемейное". У меня погиб друг, я не хочу теребить раны.
Ребандовски. Господа, разойдитесь, через пару дней я сам лично сообщу все подробности дела.
Гаснет свет.
ДЕЙСТВИЕ 2
Вечеринка у Ловейна и Лив. Гости, журналисты. Ловейн в синей пижаме, Лив в кружевном розовом платье.
Кинролл. Они как ангелочки. Оба светловолосые... Гармоничная пара.
3 журналист. Звёздная пара на богемном небосводе. В таких высях, куда забрались они, можно быть и ангелочками.
Кинролл. Не стоит завидовать, надо добиваться успеха.
3 журналист. Никто и не завидует. Я люблю свою работу, она меня вполне устраивает. Что это за жизнь - постоянные гастроли, перелёты из города в город. Нет уж, я не хотел бы так жить. На улицу нельзя спокойно выйти, пристают с автографами.
Кинролл. Ну, это ещё не самое страшное.
3 журналист. Согласен. А вот когда фаны лезут в твой дом, или какой-нибудь из них, дабы прославиться, всаживает в тебя четыре пули. Вот это страшно. И никому нет дела до того, что ты на самом деле делаешь.
Кинролл. Так в этом виноваты вы, журналисты.
3 журналист. Ваша правда, но мы отрабатываем свой хлеб. А что толкает фанатиков?
Кинролл. Надо начать с того, что журналисты не должны надоедать звёздам.
3 журналист. Не скажите, без нас, журналистов, не было бы звёзд. Вы посмотрите, как жеманничает иная звезда, отказывается давать интервью. Одного не понимает, глупая, не напишем мы о ней, и никто не узнает, что есть такая на свете.
Звёзды зажигаем мы, работники пера.
Кинролл. Вы же и убиваете.
3 журналист. Морально... Случается и такое, особенно, если звёздочка зарвалась. Иногда надо и осадить. Настоящий талант не остановишь, а тех, кого мы высосали из пальца, тех надо держать в узде. К тому же, скандальная слава тоже подливает масла в очаг популярности. Хуже, когда мы перестаём писать об этом человеке вообще.
4 журналист. Миссис Лив, что связало таких непохожих друг на друга людей как Вы и мистер Ловейн?
Лив. Игла, полудурок. Раскрой глазёнки, разве ты не видишь, мы созданы друг для друга.
4 журналист. Ваша несдержанность в выражениях давно уже стала лакомой косточкой для бульварной прессы. Откуда такая агрессивность?
Лив. Поковыряйся в моей жизни и ты, быть может, поймёшь.
4 журналист. И что же там можно найти?
Лив (иронически). Мой родной папочка, кстати работавший в одной знаменитой рок-группе техником, бросил мою мамашу, когда мне было три месяца. Проще говоря - он её обрюхатил и слинял. Маменька была не лучше его - раз в год рожала детей, причём, сама не знала от кого. Да для неё это и не имело значения. Эта стерва гордилась тем, что она профессиональный психолог, а сама нами не занималась.
4 журналист. В детстве Вы состояли под наблюдением психиатра; Вы поздно начали говорить, в три года, и с тех пор Вам предписали наблюдаться у врача. С диагнозом "...она была совершенно не управляема" согласна даже Ваша мать, а ведь она сама известный врач-психиатр.
Лив. Мне все равно, что она там наговорила обо мне. Мне было одиноко. Единственный совет, который я могла от неё услышать: не надевай слишком тесный свитер - он смотрится вульгарно. По-моему - и в глубине сердца я верю в это - всё происходит потому, что своё отвращение к моему отцу мать проецирует на меня.
4 журналист. И что же, в Вашем детстве не было просветов?
Лив. Почему же, был, когда у матери появился Фрэнки. Я его до сих пор считаю своим отцом. Фрэнк воспитывал меня сурово. Зато я приобрела закалку. Когда они с матерью расстались, я уехала с ним. Я любила залезть к нему под одеяло и спать, уткнувшись в его волосатую грудь. К тому времени я стала старше, и Фрэнк обучил меня и этим премудростям. Ну, чего ты морщишь нос. Молоденькие девчонки, по моему разумению, должны обучаться этому не у зелёных молокососов, а у зрелых мужиков. Что может слюнтяй, который кроме своего же жеребца в туалете, ничего не видел? А потом удивляемся, откуда берутся фригидные женщины.
4 журналист. Что же случилось потом?
Лив. Мне было тринадцать, и, естественно, кому-то показалось ненормальным, что я живу у Фрэнка. Меня отправили к матери. Я не хотела с ней жить. В магазине я спёрла футболку. Меня поймали и отправили в исправительное учреждение для малолетних. Нас там исправляли оригинальным способом. Днём вдалбливали, что самое поганое - это быть проституткой, а ночью эти же преподаватели использовали нас именно как шлюх. Может быть, они имели в виду, что за это не надо брать денег? Мне удалось выбраться оттуда в пятнадцать лет. Вскоре я получила наследство от бабушки, на которое, по моему наивному разумению, могла жить безбедно много лет. Я решила путешествовать по Европе. Рим..., Лондон..., Париж... В Англии я поняла, что деньги могут кончиться, и стала работать стриптизёршей в баре. Но не это прельщало меня. Я всегда хотела творить что-то более существенное. Моя мечта была стать кинозвездой и играть в собственной рок-группе. Кстати, одна из первых моих групп сейчас очень популярна. Впрочем, о ней я не жалею. Моя нынешняя группа "Слот" более знаменита. Моим кумиром был, да и остаётся, Леонард Коэн. У меня сейчас есть всё - слава, деньги, семья, музыка...
4 журналист. Теперь понятно, почему Вы так спокойно отнеслись к отказу Берта выступить на фестивале в Лоллапалузе.
Лив. Он отказался? Сколько ему обещали за это выступление?
4 журналист. Десять миллионов долларов.
Лив. Да? (немного задумавшись) Ну что ж, пусть будет так. Всё, интервью закончено.
Ловейн (подходит в этот момент). Правильно, хватит мучить мою жену. Отдайте её мне, я уже соскучился. Малыш, он к тебе приставал с глупыми вопросами?
Лив. Всё нормально. Он убедил меня, что без журналистов звёзд не бывает. Иногда и от журналистов есть польза. Например, только что я узнала очень любопытную новость.
Ловейн. Новость? О ком?
Лив. О тебе, дорогой.
Ловейн. Что же он тебе поведал обо мне, чего бы ты не знала?
Лив. Ну, например, что тебе не нужны десять миллионов долларов.
Ловейн. Деньги ещё никому не мешали, по крайней мере, я не из тех людей, кто станет отказываться.
Лив. Но всё же ты отказался выступать в Лоллапалузе, а это десять миллионов..
Ловейн. А... ты об этом. Ну нет, в Лоллапалузе я действительно выступать не буду.
Лив. Это ещё почему?
Ловейн. Да потому, что этот фестиваль превратился в корпоративное предприятие для бездарных групп. Я не хочу быть запятнанным в этом. Для меня мой имидж дороже денег.
Лив. А для меня деньги важнее твоего эгоистического имиджа. У нас растёт дочь, ты обязан обеспечивать меня и её.
Ловейн. По-моему, я и так достаточно хорошо вас обеспечиваю.
Лив. Это ты так думаешь.
Ловейн. Я думаю, что ты готова удушить за цент кого угодно. Я и так получаю три четверти доходов группы.
Лив. А мне плевать, что ты думаешь. Ты из-за своих амбиций швыряешься деньгами. Десять миллионов - это целое состояние. Это мои деньги.
Ловейн. У тебя нет своих денег. Если бы не я, ты до сих пор торговала бы собой на панели в Лондоне. Если тебе не нравится мой подход к делу, то я могу дать тебе развод, и можешь катиться на все четыре стороны.
Лив. Конечно, а с чем я останусь? В случае развода у меня не будет ни цента. Вот уж нет. Я лучше убью тебя.
Ловейн. Ах ты, стерва!
Ловейн даёт пощёчину Лив.
Лив. Тебе конец.
Лив кидается в драку к Ловейну..
Гости их разнимают.
Кинролл. Куини, успокойся. Ты же знаешь, что у Берта тяжёлый характер, но он отходчив. Завтра вы помиритесь.
Ловейн. Не держите меня, я всё равно с ней разведусь. Ёе интересуют только мои деньги. Она их не получит. Шлюха.
Лив. Сам дерьмо.
ДЕЙСТВИЕ 3
Гаснет свет. По середине сцены луч прожектора высвечивает две фигуры Лив и Ловейна. Ловейн приготавливает зелье для укола.
Лив. Что ты возишься, скорее. Твой котёнок хочет расслабиться.
Ловейн. Не торопись, сейчас всё сделаю. В бодяженьи героина есть своё священнодейство. Это особый ритуал. Ведь перед нами открывается лазейка в другой мир. Давай руку.
Делает инъекции Лив и себе.
Лив. Вот теперь лучше. (Обнимает Ловейна). Я вижу небо в мириадах необыкновенных звёзд. Они такие яркие и такие холодные. Что ты со мной делаешь? Что ты с нами делаешь? Как бы хорошо не было, с этим надо завязывать.
Ловейн. Завязывай, а мне пока не хочется.
Лив. Дорогой, что случилось сегодня на концерте?
Ловейн. А разве что-то случилось?
Лив. Ты просидел весь концерт на стуле и не спел ни одного слова.
Ловейн. А зачем мне было что-то петь? Толпа и так была довольна тем, что я вышел на сцену.
Лив. Тебя заставят платить неустойку.
Ловейн. Вряд ли. Сданных билетов не было. И вообще, я думаю уйти из группы.
Лив. Ты что, с ума сошёл?
Ловейн. Нет, правда. Мне стало скучно. Сначала был азарт. Я творил музыку, которую до меня не играл никто. В этой музыке нет чёткого ритма, есть только энергия, которая захватывала и меня, и моих зрителей. А теперь "Карма" превратилась в производственную артель по штампованию песенок, концертов, дисков. В этом процессе отсутствует моё большое "Я". С тысяч футболок, изготовленных для фанатов, на меня смотрят контуры того, чем когда-то был наивный Берт. Я был на концерте "Куин". Меркури всё время улыбался, а я так не могу.
Лив. "Куин" такая же фабрика, как и твоя "Карма". Ты, наверно, забыл, как кончил Фрэдди.
Ловейн. Вспыхнул и сгорел. Может быть, ему можно позавидовать. Для него всё позади, а впереди только вечность. Ему уже не надо жрать героин килограммами, чтобы не видеть этот опостылевший мир.
Лив. Ты хочешь оставить нас без средств к существованию, я не позволю тебе сделать этого.
Ловейн. Ты опять за своё.
Лив. Нет, это ты "за своё". Успокойся, я это сделаю не сейчас. Спи.
Засыпают. Воет сирена скорой помощи. Лив вскакивает и трясёт Ловейна.
Лив. Берт, очнись, что с тобой (испуганно). Что делать, если он сейчас сдохнет, то все обвинят меня в его смерти. (Кричит). Скорее на помошь.
Вбегают врачи, осматривают Ловейна.
Врач. Срочно в госпиталь.
Лив. Что с ним?
Врач. Он в коме. Что вы употребляли?
Лив. Ничего. Нет-нет, ничего.
Врач. Мне некогда слушать этот бред. Я не из полиции. Там вы будете объясняться и оправдываться. А мне надо спасать этого парня. Что вы кололи?
Лив. Героин. Вы его спасёте?
Врач. Думаю, да. Но если он будет продолжать в этом же духе, то это будет лишь временной отсрочкой.
Санитары уносят Ловейна.
Гаснет свет.
ДЕЙСТВИЕ 4
Вспыхивают два луча. В одном луче Лив, в другом Элвин Хауи. Они разговаривают по телефону.
Хауи (снимает трубку). Какого чёрта?
Лив. Элвин, это ты?
Хауи. А-а, узнаю свою старую подружку Куини. Что тебе от меня понадобилось?
Лив. Почему сразу "понадобилось"? Может быть, я просто хочу с тобой поболтать.
Хауи. Конечно, конечно. Сейчас я должен развесить уши, с губы у меня потечёт слюна, и я буду ждать, что ты захочешь залезть ко мне под одеяло, как в былые времена. И было бы так, да только я слишком хорошо знаю тебя. Выкладывай, что тебе нужно.
Лив. Ты хочешь заработать пятьдесят тысяч?
Хауи. Соблазнительно. Но, как я понимаю, задаром они мне не достанутся, а учитывая, что их предлагаешь мне ты, то сделать надо что-то невероятное.
Лив. Только между нами. Проболтаешься - ты меня знаешь, из-под земли достану.
Хауи. Не пугай, бесполезно. Говори, что ты задумала.
Лив. Ты уже в курсе, что Берт проходит курс лечения от наркомании в клинике "Шато мармон".
Хауи. Читал в газетах.
Лив. Скоро он выйдет оттуда и подаст на развод.
Хауи. Ну и что?
Лив. Ты же с ним в хороших отношениях.
Хауи. В общем-то, да. Друзьями нас не назовёшь, но общаемся мы постоянно. Уж не хочешь ли ты, чтобы я стал уговорить его не разводиться с тобой?
Лив. Нет, я хочу не этого.
Хауи. Тогда что же? Что ты мнешься?
Лив. Я хочу, чтобы ты его убил.
Хауи. Вот тебе и на. Ты что, с ума сошла? Зачем тебе это надо?
Лив. В случае развода я останусь без денег, а если стану вдовой, то получу всё состояние Берта и все права на его произведения.
Хауи. Как ты думаешь, я похож на сумасшедшего?
Лив. Ты похож на человека, у которого никогда нет денег.
Хауи. Даже если у меня нет ни цента, я не стану сажать свою жопу на электрический стул. Мне моя задница ещё дорога.
Лив. Никто ничего не узнает, я всё продумала.
Хауи. Если ты всё продумала, то сама и проделай всю операцию. У тебя это получится лучше, чем у кого-либо. Это роль, которую тебе даже не надо будет играть. Ты рождена быть киллером.
Лив. Значит ты отказываешься?
Хауи. Несомненно, и категорически. В твоих грязных делах я тебе не помощник.
Лив. Слюнтяй (кидает трубку).
Лучи гаснут и вспыхивают снова. В одном луче Берт Ловейн, в другом - Элвин Хауи. Ловейн звонит Хауи.
Ловейн. Элвин, это я, Берт.
Хауи. Ты же в клинике.
Ловейн. Только что выписался.
Хауи. Что с тобой случилось? Ходят слухи, что ты пытался кончить себя.
Ловейн. Чушь! Всё очень просто: ни в коем случае нельзя принимать наркотики и алкоголь одновременно, иначе - смерть. Спиртное вначале бодрит, потом клонит в сон, а если в организме ещё и наркотик, ты незаметно во сне пересекаешь роковую черту, и смерть неизбежна. Все, кто, как я знаю, подверглись передозировке, смешали алкоголь и наркотики, и всякий раз это было поздно вечером. Так что то, что случилось со мной, всего лишь случайность. Ну, а если кто-то распространяет слухи о моей попытке самоубийства - значит, это ему выгодно.
Хауи. Берт, я должен тебя предупредить, есть человек, которого устроил бы такой исход. Боюсь, что ты в опасности, и дела обстоят нешуточно.
Ловейн. Я догадываюсь, о ком ты говоришь. Спасибо, что ты меня предупредил.
Хауи. Тебе надо обратиться в полицию.
Ловейн. Бесполезно, меня не будут слушать.
Хауи. Тогда скройся куда-нибудь на время.
Ловейн. Она всё равно меня найдёт. Послушай, Элвин, у тебя есть винтовка. Ну, помнишь, "Ремингтон М 11-20". Я тебя просил его продать мне.
Хауи. Зачем тебе "Ремингтон"?
Ловейн. Продай мне его.
Хауи. У тебя дома полно оружия, тебе есть чем защищаться.
Ловейн. Я хочу твою винтовку, у неё не такая мощная убойная сила. Я хочу только защищаться, а не убивать наверняка.
Хауи. Хорошо, если ты так хочешь, я тебе её дарю.
Гаснет свет. Вспыхивает один луч. В луче Берт Ловейн. Идёт оглядываясь.
Ловейн. Мне билет до Лос-Анжелеса, на ближайший рейс.
Луч гаснет и вспыхивает снова. В луче Ловейн.
Ловейн. До Нью-Йорка... один... нет, за наличные...
Луч гаснет и вспыхивает снова. В луче Ловейн.
Ловейн. Билет. Куда? ... куда... Торонто. Нет? Тогда Лос-Анжелес...
Луч гаснет и вспыхивает снова. В луче Ловейн.
Ловейн. В Сан-Франциско... быстрее...
Луч гаснет и вспыхивает снова. В луче Ловейн.
Ловейн. Куда угодно, только бы подальше отсюда... в Нью-Йорк...
Луч гаснет и вспыхивает снова. В луче Ловейн.
Ловейн. Билет на ближайший рейс. Куда летит ближайший самолёт? Пусть это будет Лос-Анжелес.
Луч гаснет и вспыхивает снова. В луче Ловейн.
Ловейн. Здесь нельзя оставаться... В Атланту...
Луч гаснет и вспыхивает снова. В луче Ловейн.
Ловейн. Придётся вернуться. Всё время летать нельзя. Билет до Лос-Анжелеса. Будем надеяться, что она меня там не найдёт.
Луч гаснет. В разных сторонах сцены вспыхивают два луча. В одном луче Лив, в другом - Ловейн. Ловейн идёт, оглядываясь и прикрывая лицо.
Мальчишечий голос из темноты. Я только что видел его. Нет, я точно говорю, что это был он. Да у меня все его диски. Он только что прошёл здесь. Я точно знаю - это Ловейн.
Лив и Ловейн сталкиваются.
Ловейн. Ты всё-таки нашла меня.
Лив. А разве ты куда-то пропадал?
Ловейн. Я не хочу говорить об этом. Что ты хочешь?
Лив. Ты разве не рад меня видеть? Мы не виделись больше месяца. Ну, поцелуй свою киску.
Ловейн. Ты же знаешь, что я люблю тебя, но не подходи ко мне.
Лив. Странная у тебя любовь. Говоришь любишь, и в то же время "не подходи". На развод хочешь подать.
Ловейн. Так будет лучше для нас обоих.
Лив. Как ты всё решил за всех. А чем я буду жить?
Ловейн. Я буду помогать тебе.
Лив. Вот спасибо. Буду принимать от тебя подачки. Облагодетельствовал!
Ловейн. Я буду давать много, только отстань от меня.
Лив. Ну уж нет. Мне надо всё!
Ловейн. Твоя жадность погубит тебя. От меня ты не получишь ничего.
Лив. Ах, так! Значит ничего! Я убью тебя, негодяй! Я убью тебя.
Разбегаются, каждый в своём луче.
ДЕЙСТВИЕ 5
Дом Ловейна в Виэттле на Лейк-Джефферсон.
Входит Ловейн с длинным свёртком. Смотрит за дверь на улицу, не следит ли кто за ним. Разворачивает свёрток и достаёт винтовку. Идёт к телефону и звонит.
Ловейн. Алло, Кевин Дрол? Я тебя не узнал... Нет, со мной пока всё в порядке... Из клиники я сбежал... Появилась куча срочных дел, которые не могут ждать, пока я прохлаждаюсь в клинике... Ты же знаешь, что все эти лечения - чистейшая фикция. Я звоню тебе вот зачем, я решил ликвидировать группу "Карма" и завязать с музыкой... Ничего страшного с тобой не произойдёт, музыканты твоего уровня без работы не остаются, тем более, что слава "Кармы" будет работать на тебя... Нет, с меня хватит, мне всё надоело. Сейчас я сажусь писать заявление к фанам группы. Завтра оно будет опубликовано во всех газетах... Наслаждайся жизнью.
Ловейн кладёт трубку, достаёт таблетку, глотает её. Выглядывает за дверь, после этого садится за стол и начинает писать.
Ловейн. Чёрт, ручка с красными чернилами. Ну, да ладно, пойдёт. (Пишет, диктуя вслух) .Я запутавшийся, подвержённый сменам настроения ребёнок...(после паузы) В отличие от Фредди, я не купаюсь в любви и восхищении толпы - я завидую такой его способности...(после паузы) Я больше не могу дурачить вас...будто мне безумно нравится то, что я делаю...Лучше ярко вспыхнуть и сгореть, чем медленно и долго гаснуть. Любви вам, мира и сострадания.
Откладывает ручку.
Ловейн. Что теперь делать? Бежать, скрыться... Ходит же среди меломанов легенда, что Моррисон не умер, а скрывается где-то в России. Уеду в Южную Америку. Нет, она меня и там найдёт. От Куини не спрячешься.
Взвизгнули тормоза машины.
Ловейн. Кто-то подъехал. Это Куини. (Хватает винтовку, передёргивает затвор). Куда спрятаться? Она ведь знает каждый уголок дома. У неё нюх собачий, ей бы ищейкой работать. В оранжерею, а если она меня обнаружит, то отстреливаться.
Ловейн убегает в оранжерею и закрывает за собой дверь на щеколду.
В дом входит Лив.
Лив. Он здесь (достаёт из сумочки револьвер). Дорогой, ты где?
Ловейн молчит.
Лив прошлась по комнате, увидела на столе записку, прочитала её.
Лив (тихо). Это может пригодиться. (Громко) Берт, ты где?
Подходит к двери в оранжерею, дёргает её. Дверь закрыта изнутри.
Лив. Берт, открой, пришёл твой котёночек и хочет заняться с тобой любовью.
Ловейн молчит.
Лив (тихо). Уж не обкололся ли он снова героином. (Громко) Берт, я знаю, что ты в оранжерее, открой, я уже разделась.
Ловейн (не выдерживает). Куини, уходи, или я буду стрелять.
Лив (тихо). Вот, чёрт. (Громко) Что за глупые шутки, это же я, твоя куколка. Куини хочет Берта. Иди сюда скорей, я тебя успокою.
Ловейн. Я не хочу знать, кто ты. Я никогда не знал тебя. От тебя можно ожидать чего угодно. Уходи, я боюсь тебя. Дай мне спокойно уехать.
Лив (тихо). Ну, уж нет. Стрелять-то ты не станешь - кишка тонка. (Громко) С каких пор ты боишься секса со мной? (Тихо) Нет, он так не выйдет.
Лив быстро уходит и тут же возвращается с низкой табуреткой. Ставит её у стены оранжереи рядом с дверью и залазит на неё. Теперь лицо Лив на уровне стекла. Лив разглядывает, что видно в оранжерее.
Лив. Я тебя вижу. Ты убедился теперь, что это я. Берт, иди скорее ко мне, я сделаю тебе язычком вот так (высовывает язык и вибрирует им).
Ловейн. Лив, это ты. Как хорошо у нас всё начиналось. Ты сидела в баре и пила пиво.
Лив. А ты подошёл и отхлебнул у меня глоток, и я подумала: вот это эрос. С этим парнем должен быть самый лучший секс в мире.
Ловейн. Было весело. Как же было хорошо.
Лив. Теперь у нас есть Нэнси, разве это плохо?
Ловейн. Да, Нэнси. Куини, а ты не убъёшь меня?
Лив. Ну что ты говоришь глупости. Я всего лишь хочу согреть тебя. Открывай скорее, и займёмся этим прямо в оранжерее.
Ловейн с винтовкой подходит к двери, открывает её. Лив спрыгивает с табуретки, оставляет на ней пистолет и входит в оранжерею.
Лив. Вот видишь, это всего лишь я, твоя Куини.
Лив сбрасывает с себя платье.
Лив. Остальное снимешь ты.
Ловейн. Ты пользуешься тем, что я люблю тебя и могу простить тебе всё.
Лив. Вот и хорошо, иди ко мне, возьми свою Куини. Только вот это, я думаю, будет нам мешать.
Лив протягивает руку к винтовке.
Ловейн. Да, конечно.
Лив забирает у Ловейна винтовку и тут же стреляет ему в лицо. Ловейн падает навзничь.
Лив. Эх, Берт, ты всегда был простаком. (Протирает винтовку носовым платком и кладёт её на Ловейна между ног, а также укладывает руки Берта так, как если бы это он выстрелил в себя сам). Ну совсем как ангелочек. Выглядит правдоподобно. Сейчас добавим в этот натюрморт пару штрихов.
Лив идёт в комнату, достаёт из сумочки коробку из-под сигар. Кладёт её в оранжерее недалеко от тела Ловейна. Коробку протёрла платком.
Лив. Вот теперь все будут думать, что ты обожрался наркотиков, у тебя началась депрессия, и ты застрелился.
Надевает платье. Ставит табуретку, на которой стояла, с внутренней стороны двери в оранжерею так, чтобы когда Лив закрыла дверь, то табуретка дверь подпёрла бы.
Лив. Такое впечатление, что ты забаррикадировался изнутри. Теперь посмотрим внимательней, что ты написал.
Читает письмо.
Лив. Надо добавить пару строчек.
Берёт ручку, пишет, диктуя вслух.
Лив. Нэнси и Куини, я приношу себя на ваш алтарь. Прошу, живи, Куини.Ради Нэнси. Ради её жизни, которая без меня будет более счастливой. Ты знаешь, что я так виноват. Пожалуйста, только ты не делай этого. Я не знаю, куда я иду. Я только чувствую, что здесь больше не могу. Я люблю тебя, я люблю Нэнси.
Лив смеётся.
Лив. Ведь ты любишь меня, Берт. Ты же сам только что говорил, что любишь меня. Дело сделано, теперь можно уходить.
Прикалывает записку ручкой. Уходит.
Через некоторое время появляется электрик Бари Скотт.
Электрик. Так, это здесь (звонит). Сказали, что будут дома (открывает дверь).
Гаснет свет.
ДЕЙСТВИЕ 6
Полицейский участок.
Лив и Кинролл ждут комиссара полиции.
Кинролл. Куини, ты только держи себя в руках. Не давай эмоциям разгореться.
Лив. Я постараюсь. Кто же это пускает слухи обо мне. То тут, то там я слышу намёки, что это я убрала Берта.
Кинролл. Не обращай внимания. Главное, что у тебя нормализовалась жизнь, ты смогла поехать на гастроли, тебя пригласили сняться в фильме...
Лив. Пригласили.А сколько унижений мне пришлось за это претерпеть? Ты знаешь, что режиссёр поставил условие - я должна каждый день, пока снимается фильм, сдавать мочу на предмет выявления героина. Я ему сказала: тебе так нравится нюхать женскую мочу, извращенец? Ты сам будешь пробовать её на вкус? Может быть, тебе дать понюхать что-нибудь ещё?
Кинролл. Куини, тебя же лишат роли.
Лив. Не лишат.
Кинролл. И чем кончился твой разговор с режиссёром?
Лив. Нормально. Я извинилась, и мы сделали вид, что забыли этот разговор.
Кинролл. Как ты неосторожна.
Лив. Зато я теперь не принимаю наркотики. Я заменила их свежевыжатыми соками. У меня с собой всегда соковыжималка. Меня этому научил один из актёров, с которым я снимаюсь.
Кинролл. Смесь из тёртой морковки с мятой тыквы - это, конечно, полезно, но такая гадость на вкус.
Лив. Привыкнешь. Тут важен сам процесс. Когда выжимаешь сок, балдеешь почище, чем от марихуаны. Только с помощью соков я привела себя в порядок. Если хочешь что-то сказать людям, то надо соответствовать тому, о чём ты рассуждаешь. Терпеть не могу, когда вылазит кто-нибудь наподобие Стивена Тайлера, у которого на морде написаны сорок лет героинового стажа, и начинает вещать на общественно-полезные темы (искажает голос): "Детки, наркотики - это плохо, не употребляйте их. Конечно, я сам ширялся 40 лет и до сих пор ширяюсь, и мне всё это дело в кайф, но я же творческая личность, мне можно, а вы на меня не глядите". (Нормальным голосом) Это же, твою мать, полный абсурд. Потому сама я вообще не распространяюсь на подобные темы.
Кинролл. Куини, ты же понимаешь, что Тайлер вынужден выступать с заявлениями. У него куча фанатов, и таким образом он хоть кого-то остановит от употребления наркотиков. Фанаты (а особенно фанатки) ловят каждое его слово и глядят ему в рот. Стиву прохода нет от фанатеющих девочек.
Лив.Фанатство омерзительно: мужские группы плачут от бесцеремонных поклонниц, которые не дают им жизни ни днём, ни ночью. А представь, что за группой постоянно таскаются два десятка Шварценеггеров, а при них дюжина Рембо! И каждую ночь кто-то из них - а иногда сразу все - лезут к тебе в окно.
Кинролл. Такова участь кинозвёзд. Никто не заставляет вас рваться к славе. За всё надо расплачиваться.
Входят Шон Ребандовски и Дон Санд.
Ребандовски. Миссис Лив, я пригласил Вас, чтобы ознакомить с обстоятельствами гибели Вашего мужа.
Лив. Насколько я знаю, в этом деле и так всё ясно.
Ребандовски. Открылись новые обстоятельства.
Лив. Что Вам наговорил этот Клинт Новострович, он сам убил Берта!
Санд. Мистер Новострович в нашем деле не фигурирует. Насколько мне известно, интервью он не даёт, поэтому мне не совсем понятна такая Ваша реакция.
Кинролл. Куини, ты опять несдержанна. Тебе необходимо только слушать и отвечать на вопросы, да и то посоветовавшись со мной.
Ребандовски. Продолжим. Нам удалось установить, что Берт Ловейн страдал психопатическим расстройством. Неприятие им мира проявилось ещё в детстве. У нас имеется документ, свидетельствующий, что Ловейн был арестован во время расклейки собственноручно изготовленных плакатов, гласивших: "Бог - педрила!" Согласитесь, нормальным такое поведение не назовёшь. Впоследствии к этому присовокупились приём наркотиков и страстное увлечение музыкой. Очень часто Берт Ловейн впадал в депрессию, что, в конечном итоге, привело к самоубийству во время наркотической оргии. Впрочем, у мистера Дона Санда, которому Вы поручили вести самостоятельное расследование, есть свой взгляд на это дело и своя трактовка обстоятельств.
Санд. Начну с того, что расследование произведено поверхностно, и подход к нему был чисто формальным. Я не хочу быть голословным и начну с самого вопиющего примера. На четвёртой странице акта осмотра трупа есть запись, что на коже лица и рук имеются следы пороховых ожогов, оставшихся после выстрела из винтовки, найденной на теле убитого. Доподлинно известно, что винтовка "Ремингтон М 11-2-" не оставляет следов пороховых ожогов. Такова особенность её конструкции. Я, дабы перепроверить этот факт, приобрёл винтовку данной конструкции и произвёл испытания. После нескольких часов стрельбы по манекенам в упор не было найдено ни одного следа.
Ребандовски. Имеет ли значение, остался след или нет. Ловейн застрелился, и ему нисколько не легче от Вашей экспертизы.
Санд. В этом деле всё имеет значение. Например, Вы сами записали, что на месте происшествия Вами обнаружено двадцать два патрона к винтовке "Ремингтон". Не многовато ли для человека, которому нужен всего-то один патрон? Тем не менее, Вы игнорируете это обстоятельство. А я от себя замечу, что в оранжерее полно оплётки, которой подвязаны шланги для поливки. По статистике психопатические личности предпочитают вешаться, а не разносить себе голову из слабомощной винтовки. В доме полно оружия, более надёжного для самоубийства. Я категорически утверждаю, что покойный намеревался использовать это оружие для самозащиты.
Лив. Почему же он его не использовал так, как Вы нам это описываете?
Санд. Значит, он встретил человека, в которого он не смог выстрелить.
Лив. Кого же?
Санд. У меня есть подозрение, что Вы это знаете лучше меня.
Лив. Что это за намёки?
Санд. Никаких намёков, я только излагаю обстоятельства дела, и потому последуем дальше. Пресловутая коробочка с героином и полным комплектом для изготовления укола не выдерживает никакой критики.
Ребандовски. Он был наркоман-героинщик.
Санд. Совершенно верно. Но в крови у Ловейна не было обнаружено присутствия героина. Странно для человека, имеющего стойкую зависимость от этого наркотика. Отсюда вывод: коробочка появилась позже. Так кто её принёс? При всём том, что Вы, мистер Ребандовски, не пылали любовью к покойному, я далёк от мысли, что это Вы или Ваши подопечные подбросили эту улику. Вам это просто не надо. Значит, был некто, кто побывал в оранжерее до полиции и даже, возможно, до смерти Ловейна. Обратите внимание ещё на одно загадочное обстоятельство. Я уже пытался указать Вам на него в тот злополучный день в оранжерее, но Вы прошли мимо.
Ребандовски. Что же это за обстоятельство?
Санд. Вы помните тот табурет, которым была подпёрта дверь в оранжерею?
Ребандовски. Да, Вы показывали мне его.
Санд. В оранжерее было полно табуретов из одного комплекта, но тем не менее дверь была подпёрта табуретом, невесть откуда взявшимся. В доме не нашлось ни одного аналогичного экземпляра. Более того, этот табурет не доходил до ручки двери, в отличие от тех, что стояли в оранжерее, а следовательно, не мог блокировать дверь. Я перерыл все квитанции на покупку мебели. Этот табурет нигде не числится. Вспомните, ведь Ваш сотрудник Том Йодль и электрик Бари Скотт без усилий открыли дверь. Такое можно сделать только в том случае, если табурет подставили, уходя из оранжереи.
Ребандовски. Когда человек стреляет, он не задумывается над тем, что он делает. Ловейн подставил к двери первый попавшийся предмет.
Санд. В том то и дело, что подставлять ничего не надо было. На двери с внутренней стороны имеется защёлка, которой не воспользовались, ибо снаружи внутреннюю защёлку не закроешь. Ну и наконец, якобы последнее письмо. Нет-нет, письмо настоящее, точнее, почти всё настоящее. Да вот только последняя часть письма написана другим почерком. Это сразу бросается в глаза, и это же подтвердила графологическая экспертиза.
Ребандовски. Тут я не совсем согласен с Вами, мистер Санд, далеко не все графологи пришли к такому мнению.
Санд. Если два из пяти экспертов утверждают, что почерк подделан, то это уже очень много. Вы обязаны произвести более подробную экспертизу. Если отбросить сомнительную часть записки, в которой, кстати, говорится о смерти и прощании с близкими, то оставшаяся часть - это всего лишь заявление музыканта, решившего порвать с музыкой. В ней нет ни слова о самоубийстве. А вам не показалось странным, что человек, выписавшийся из клиники двадцать восьмого марта, двенадцать дней мотается по соседним штатам в самолёте вместо того, чтобы воссоединиться с семьёй. Впрочем, один раз Вы встретились в Лос-Анжелесе в отеле "Хилтон" и очень сильно повздорили. О чём Вы так ожесточённо спорили, миссис Лив?
Лив. Супруги часто ссорятся, всякое бывает.
Санд. Но при этом не доводят обещания до конца.
Лив. Какие обещания?
Санд. Ну, например, есть несколько свидетелей, что Вы неоднократно обещали "убить скотину муженька".
Кинролл. У Вас всё, мистер Санд?
Санд. Я думаю, этого достаточно, чтобы полиция Виэттла возобновила расследование.
Кинролл. Мы с удивлением и даже с некоторым отвращением выслушали умозаключения мистера Санда. Надеюсь, что теперь мы можем предоставить возможность полиции разобраться в этом деле.
Ребандовски. Я думаю, что в версии, высказанной мистером Сандом, нет никакой необходимости, и вообще, зачем пускать следствие по ложному пути, когда и так всё предельно ясно. Я выношу свой вердикт: самоубийство. Господа, следствие закончено. Во избежание никому ненужных эксцессов я призываю вас не ворошить этого дела.
ДЕЙСТВИЕ 7
Лив среди журналистов. Импровизированная пресс-конференция.
1 журналистка. Журнал "Селибрайти Скин", миссис Лив, что Вы думаете о своём последнем альбоме?
Лив. Это классные песни, просто замечательные песни, и они тебе не примерно понравятся. А если не понравятся, значит ты - набитая дура, твою мать.
2 журналист. Как Вы сейчас относитесь к наркотикам?
Лив. Это не имеет отношения к творчеству. Я снялась в фильме, за который меня номинировали на "Оскара". Во время съёмок я каждый день сдавала на анализ мочу, и ни разу в ней не обнаружили героин. Её накопилось на целый бассейн. Если есть желание, Вы можете искупаться в ней. Я разрешаю, мне не жалко. Я думаю, Вы даже своим внукам будете хвастливо рассказывать, что делали заплыв в моче Куини Лив.
3 журналист. Ваша манера разговора и поведения всегда шокирует. Вы специально эпатируете людей?
Лив. Кто-то раздевается в толпе фанатов и допускает их до своего тела, кто-то хамит стюардессам... Мужчину за такие поступки считают героем, а женщину казнят презрением.
4 журналист. Журнал "Кью". Вас называют самой известной вдовой.
Лив. К успеху моих выступлений вдовство не имеет никакого отношения. Я любила этого парня, но я жила с человеком, который постоянно твердил, что хочет покончить с собой. А я должна была делать всё, чтобы этого не случилось. И поэтому часто впадала в истерику сама. Если я выходила из себя, Берт начинал чувствовать свою вину. Я тогда играла леди Макбет. Но жизнь продолжается.
5 журналистка. Ваше отношение к теории Дона Санда.
Лив. Я знакома с его бредовой теорией. Если кто-нибудь осмелится опубликовать его версию на своих страницах, то его ждёт крупное судебное разбирательство.
6 журналистка. Журнал "Вэнити Фэр". Вы сделали пластическую операцию?
Лив. Думаю, не стоит пренебрегать возможностью получить красоту за деньги. Это и честно, и по-американски. В Нью-Йорке есть благотворительная организация, благодаря которой женщины-заключённые могут делать пластические операции за символическую цену. До этого они были заложницами своей внешности: мужчины издевались над ними, и потому они обозлились на весь мир. Они были обречены стать преступницами с момента рождения. Теперь эти женщины обрели новую жизнь. Люди стали смотреть на них иначе.
7 журналист. Вы призываете к социальным реформам в моде?
Лив. Журналы постоянно продвигают тип измождённых диетой женщин. Чтобы получить роль в Голливуде, нужно быть тощей, как обитательницы концлагеря. И женщины принимают правила игры. Они соревнуются: у кого более впалый живот. Я хочу заботиться о своём здоровье. Хочу вести здоровый образ жизни. Если я худею от занятий в гимнастическом зале - прекрасно. Нет - не надо. Я сделала минимальную пластическую хирургию, которая была необходима, и намерена забыть об этом. Остальное доделаю без хирургов. Ключ к внешнему совершенству - в хорошем здоровье.
8 журналистка. Как Вас воспринял Голливуд?
Лив. Настоящие женщины в этом городе - бойцы. Они сражаются за место под солнцем так, что у них едва задница не отваливается.
9 журналист. У кого Вы одеваетесь?
Лив. Дизайнеры моделируют наряды для женщин ростом шесть футов, и сегодня даже Барби недостаточно стройна для их идей. Когда меня пригласили на церемонию вручения "Оскара", я просила всех дизайнеров: сделайте мне что-нибудь, что можно надеть при росте пять с половиной фута. Потому что ваши модели не для земных женщин, а для марсианок. Если уж мы играем в одну игру, давайте играть на одной стороне. Версаче сделал для меня очень милый наряд.
10 журналист. Вы с ним сотрудничали?
Лив. Незадолго до смерти Версаче говорил, что хотел бы одеть меня в следующем турне. Я пришла в ужас: концерт пополам с показом новой коллекции Версаче! Это же рок! Нельзя бегать за сцену переодеваться после каждой песни. Хотя Стиви Никс меняет шали после каждой песни. Но я не собираюсь устраивать дизайнерам бесплатную рекламную компанию.
11 журналист. Кто Ваша лучшая подруга?
Лив. Лучшая подруга моя дочь Нэнси. Я хочу воспитать в ней чувство правоты и умение за неё постоять. Но сегодня её это совершенно не волнует. Единственное, что для неё важно - быть красивой.
12 журналистка. Провокационный вопрос - а комфортабельно ли Вам самой в Вашем новом облике?
Лив. Сегодня я часто вспоминаю свои злоключения, когда я пыталась понять, зачем я живу. Я хочу идти к свету. Не хочу умереть в темноте. И никто меня не остановит.
13 журналистка. Значит ли это, что Вы отвергаете прежнюю Куини в кукольном платье, вопящую со сцены непристойности.
Лив. Нет, что вы! Я очень горжусь собой. Я работала с яростью, с самой тёмной силой в мире. Если это не искусство, тогда что же? Я набрела на эту модель поведения, но не имела ни малейшего представления о том, что я делаю. Я вышла из субкультуры в мейнстрим с предельно нахальной физиономией, но на самом деле я робела, потому что была уверена: мне грозят неприятности, потому что я ненормальная. Не такая, как все. Когда я начала играть в "Слот", то впервые почувствовала, что передо мной открылась настоящая жизнь. Но потом был период, когда случилось много плохого. Кто-то должен был запереть меня в моём чёртовом доме. Нельзя пережить смерть мужа и сразу же выйти на сцену. Это слишком тяжело. Наверное, это был потрясающий концерт, потому что нельзя было подойти к ярости ближе, чем в тот день. Но часть моей души в тот день умерла.
14 журналист. Ещё вопрос...
Лив. На сегодня всё, я устала. Прошу отнестись к передаче и толкованию моих слов с максимальной бережливостью. А если какая гнида хоть словечко исказит или от себя добавит, то я эту гниду из-под земли достану, глаза повыцарапываю, волосы повыдёргиваю и руки поотрываю, чтоб впредь неповадно было.
14 журналист. И всё же, миссис Куини, Вы уже знаете, что бас-гитаристку Вашей группы Кэролин Пфайн нашли сегодня утром мёртвой с огнестрельным ранением?
Лив молча уходит.
Занавес.
25.10.1999-20.01.2000
Геннадий Моисеенко