Смотри, как высоко я... Ты меня видишь, ведь правда? Конечно видишь. Прошло три осени и на четвертую ты точно не сможешь больше притворяться, что меня не было. Я был. И я жив.
Под крышами все также холодно, как и было при нас. Я сижу под карнизами и играю с ветром, чтобы не замерзнуть окончательно. А по ночам, когда холод становится нестерпим, я вижу сны. Как я снова учусь летать, но сталкиваюсь с землей. Будто недостаточно увидеть это раз при жизни, чтобы продолжить видеть каждую ночь после нее. А бывает мне снится, как мы с тобой играем в детстве. Да, я тоже вижу сны.
Знаешь, иногда я вижу тебя. Как ты приходишь сюда каждую неделю, брезгливо отворачиваясь от той выщербленной плиты, которая была последним, что я видел в жизни.
В такие моменты мне хочется взять комок последних воспоминаний и зашвырнуть им в тебя. Чтобы ты упала, приложившись об эту плиту. А потом села, взяла этот комок в вечнохолодные руки. И узнала, что в последние секунды я думал о тебе. О твоих прямых волосах с пробором посередине и об этой глупой кенгурячьей сумке, которые делали тебя неотличимой от других. Но ведь не из-за внешности и даже не из-за поступков о людях думают до конца жизни, верно?
Иногда здесь бывают и другие. Народ тут незлой. Печальный только. Встретить кого-то на крышах уже н редкость. Как уйду гулять под дождем, так обязательно встречу какого-нибудь неприкаянного. Помогаю им, конечно. Тут все друг другу помогают. Такая импровизированная мини-экскурсия по загробному миру. Раскладываю по полочкам: вот - вы умерли, вот - застряли тут, вот - не пытайтесь это проверить. А вот - не паникуйте.
Представляешь, при жизни никогда не относился к ситуации с юмором. Жаль, нужно было умереть, чтобы он у меня появился. Если живешь на крыше, нельзя, чтобы твоя собственная съехала.
Мы все с самого начала знали, что умерли. Просто не все в это верили. А еще знали, что должны были оказаться выше. Но что-то пошло наперекосяк и мы застряли между небом и землей - на крышах.
Вместе с чувством холода. Будто кто-то большой и темный прошел мимо...
Но не все здесь готовы помочь. Есть и озлобленные. Такие живут тут либо слишком много, либо слишком мало. Они забиваются по чердакам и воют ночами так, что у целый районов стены трясутся. Но вчера я посмотрел на них иначе...
Дождь осторожно лизал ржавые пятна на черепице. Дождливые вечер выгоняют из трещин в стенах воспоминания. В такие моменты я почти не жалею, что умер. Вчера видел, как из приоткрытого окна чердака выскользнули нотные листки. Они кружились над крышей, свободно играя с ветром. Иногда мне кажется, что в этих нежных танцах я различаю лица, исчезнувшие много лет назад. Как они танцевали, увлекая за собой все, что любили в жизни...
- Может, хватит?
Нотные страницы упали на холодный металл. Будто сами сделаны из металла, и никогда не могли так легко танцевать.
Я обернулся. За темным окном сидела горбатенькое существо, спрятавшееся под оранжевый капюшон. Оно пилило взглядом нотные листы.
Нет, я для него все же существовал. Я сделал шаг вперед и увидел, как существо спрятало лицо под капюшон.
- Привет!.. - Я присел недалеко от окна.
Существо молчало.
- Не любишь смотреть на воспоминания? - Я не дождался ответа, - Я тебя раньше не встречал.
- Редко выхожу отсюда. - существо так сжалось, будто надеялось исчезнуть.
- Я тут живу уже три года. По крышам гуляю и знаю всех. А ты тут недавно, кажется,- я незаметно придвинулся к окну и приоткрыл скрипящую створку, - послушай, мне тяжело говорить, когда от меня отворачиваются. Можешь снять капюшон?
Существо нехотя стянуло оранжевый кусок ткани.
- Вот видишь! Совсем не сложн...
Я не сразу понял, что увидел. Но точно понял, почему она забилась на чердак. С ней все было в порядке - смуглая, обычные черные волосы, зеленые глаза. Но от брови до уголка губ левый глаз пересекало ярко-белое родимое пятно.
Девушка сжалась и снова спряталась в капюшон.
- Нет, не прячься! - я дотронутся до ее плеча, - я не знал, что из-за этого ты здесь прячешься. Но в этом ничего страшного!
Девушка краем глаза посмотрела на меня.
- Те можешь не прятаться на чердаке. Нас тут много - застрявших душ хватает, - я потряс ее за плечо, - ты можешь приходить к нам.
- Я думала, одна такая, - она повернулась ко мне, и я еще больше разглядел неровный край белого пятна, - ведь люди меня не видят.
- Конечно не видят, они ведь живые! Те, кто выше, наверное, тоже не видят...
- А есть те, кто выше?
- Я не знаю, - вдруг от этой мысли мне стало не по себе, - но чувствую, что еще могли бы улететь. Здесь мы просто на время..
Надо бы новый пункт в мини-экскурсию добавить.
Не давай надежд.
За спиной шелохнулся воздух. Будто кто-то встал. И ушел. Я обернулся, но никого не увидел...
Девушка тихо фыркнула и натянула рукава оранжевой толстовки на ладони. Я пересел на подоконник рядом с ней:
- Как тебя зовут, кстати?
- Только прозвище помню, - она передернула плечами и указала на белое веко, - Касатка.
Она ненадолго замолчала и посмотрела на меня:
- А ты как здесь оказался?
- Я учился летать. Но случайно оказался на крыше...
Первое, с чем сталкиваешься на крыше - это не сказки про рай или вопрос, как так вообще вышло. Ты не можешь вспомнить, кем ты был. Я всегда знал, что крыша - это всего лишь промежуточная остановка, а мы - безбилетники, которым дорога дальше закрыта. Но из воспоминаний лишь твое имя и выщербленная плита, на которой закончилась моя жизнь. Помнят лишь самое важное.
Я снова смотрел на воспоминания, выползающие из трещин домов. На этот раз я видел силуэты двух друзей, сидевших на краю крыши. Я почти разобрал, о чем они говорили, но смысл каждый раз ускользал от меня затухающим эхом.
За спиной снова пробежал ветер. Я быстро обернулся. Здесь точно кто-то есть. Не может быть, чтобы мне показалось.
-Кто здесь?
Крик треском разорвал тишину. Но меня по-прежнему окружали лишь белое небо и холодные серые стены. Атмосфера психбольницы.
-Здравствуй!..
У самого края, где только что были воспоминания, сидела тень.
Я подошел.
Полупрозрачный силуэт слегка покачивался, смотря на меня.
-Ты случайно не знаешь, чего я ищу?
Сквозь Тень я видел тонкую нить горизонта.
-Как я могу знать, что ты хочешь?
Тень поежилась:
-Ты знал. Ты всегда это знал. Не знаю, почему, но даже лучше, чем я…
-Ты знал меня раньше?
Тень не отводила прозрачно-бирюзовых глаз. Будто боялась, что я исчезну. Запуганных глаз.
-Почти все о наших жизнях забывается, - мне стало не по себе от его взгляда, - потому что мы не помнили об этом, когда были живы… но я тебя помню.
-Что еще ты знаешь?..
-Я? - Тень выпрямился в свой огромный рост, - я знаю, почему мы здесь… я кое-чего не сказал. Я не успел сказать… приходи сюда, и я смогу тебе все рассказать
-Что рассказать?!
Но Тени уже не было.
***
-Он прямо растворился?
Касатка сидела, скрестив ноги, и с увлечением комкала нотные листы. За несколько недель нашего знакомства она ничем другим не занималась.
-Я бы не сказал, что он растворился… просто исчез.
Касатка закончила комкать листы из одной стопки и довольно урча начала громко рвать другую.
-Что ты помнишь о своей жизни, Касатка?
-Мало чего, - девушка прищурила белое веко, - прозвище помню. И как на чердаке пряталась.
-А от кого пряталась?
-Тяжело вспомнить, - Касатка разорвала сразу несколько листов, - люди не особо меня любили. А на чердаке до тебя некому ненавидеть. Здесь, на крыше, вообще лучше, чем на земле…
Я посмотрел на руки Касатки. Оранжевый рукав задрался, и на секунду я увидел широкие следы рубцов на правом запястье.
-Тебя вообще не пугает, что мы ничего не помним, не знаем, кто мы, что нам делать и куда идти?
-Нет, - Касатка задернула рукав, - здесь не страшно.
Нотные листы снова начали танцевать на ветру. Он швырнула в них скомканные обрывки изодранных нот.
***