Фарос и Листопада (роман)
Глава 15. Откройся именем своим.
Когда я знакомлюсь с человеком, имя которого совпадает с моим собственным, мне хочется закричать: «Не верьте ему: он самозванец!».
=
- Ну как, Лиза, хорошо ночку погуляли?
- Да уж… Если я сейчас присяду - то отключусь до самого вечера... Кстати, Катюша, чья была идея заманить меня в ресторан?
- Моя. Я ведь как рассуждала? Лизку в обычный день из дома и калачом не вытянуть. Мы изготовили поддельное извещение: якобы посылку с почты надо срочно забрать, указали «точное» время - вот ты на уловку и клюнула. Ресторан с почтой, считай, рядом - в трёх минутах ходьбы. Правда хорош получился план?
- Да, фантазии вам, подруги, не занимать; прямо на входе в почтовый павильон за локотки подхватили - попробуй откажись… А в ресторане посидели хорошо.
- То-то же. Мы вчетвером уже тысячу лет не собрались. Эх, оттянулись по-полной! Ко мне даже трое приставали. Приятно, когда к тебе мужики пристают. Ты их приворожишь, покрутишь попой, во время танца прижмёшь к себе, а потом этак небрежно от себя отшиваешь: одного за другим, одного за другим.
- Кать, извини, телефон… Здравствуй, Олежек… Катюш, это твой… Что, Олежек? Где Катя, спрашиваешь?
- Нет меня ни для кого - умерла я.
- Душ принимает. Почему у неё телефон не работает?
- Скажи, отключила - экономлю деньги. Пусть сам больше зарабатывает.
- А в её телефоне батарейка села. Когда вернётся?
- Тела моего захотел? Фиг ему - не дождётся.
- К обеду она вернётся - мы ещё только начали... Ну какие разговоры - обязательно передам… До свиданья… Кать, твой-то беспокоится, места себе не находит.
- Не бери в голову: злится он, а не беспокоится. Во-первых, чего дома ни спросишь - всё отвечает поперёк - не знаю, в кого только пример берёт. Во-вторых, ревнует, как Отелло. Скажи, Лиза, ну разве я когда-нибудь малюсенький повод для ревности давала? А на той неделе, сразу после гостей, он приревновал меня к подушке!
- Подушке?
- Не ослышалась - к ней самой. Я, видно, когда ночью спала, обхватила подушку и застонала, так этот изверг не постеснялся - спросил: «Кого это ты обнимала во сне? Кто такие Коля и Толя?»… Эх, Лизка, какая ты счастливая, живёшь одна в шикарной квартире. Тихо тут, уютно… Обои красивые: узорчатые деревца, осенние листья… Это твоя идея обставлять квартиру листьями?
- Мамина.
- Хороший вкус у твоей мамы. Я, правда, люблю цветы, только никто не дарит… О чём это я? Ах да! Я как выскочила замуж, с тех пор места себе не нахожу: комнатушка крохотная - всего каких-то сто двадцать метров, в ванные комнаты не прорвёшься - всё время занято моющимися и курильщиками. К тому же мы с «моим» в одной фирме тянем лямку, видимся чуть ли не каждый час. Приползёшь с работы, думаешь: вот сейчас отдохну от него - а муженёк-то уже дома храпит на диване. Кошмар в натуре!
- Катюш, во-первых, мои родители через три месяца вернутся - посмотрим тогда, где больше шума - у тебя или у меня; а во-вторых, муж, дети, родственники и гости - всё это у меня впереди…
- Правильно - у тебя всё впереди. Потому я и люблю к тебе ходить в гости. Не квартира - сказка! Едва порог переступлю - мне почему-то начинает казаться, что в этом доме живёт большая - пребольшая тайна. И даже ты, Лиза - вовсе не Лиза вовсе, а совсем другой человек!
- Какие глупости… Ой, кажется, наша Миля проснулась. Доброе утро! А Соню по-прежнему спит - своё имя, наверное, оправдывает… Девочки, милые, у меня через два часа самолёт, а вы словно неживые. Не спать! Катя, тебе задание: пока я умываюсь, подними всех.
Через несколько минут Лиза, бодрая, в приподнятом настроении, с полотенцем, обёрнутом вокруг головы, вошла в комнату.
- Слушай, подруга, - Катя подошла, озадаченно почёсывая затылок, - пока ты сидела в ванне, почтальон принёс извещение. Бандероль требуют какую-то срочно забрать…
- Бандероль? Между прочим, второй раз подряд разыгрывать - уже не смешно!
- Это не мы, честное слово. Это тебя кто-то другой разыгрывает… Как интересно!
- Некогда мне по почтам разгуливать: опоздаю на самолёт.
- Не опоздаешь: я уже вызвала такси.
- Ну ты и оперативник! Это же недёшево.
- Скинемся. Чего не сделаешь ради любимой подруги.
- И особенно ради её тайн… Всем сушиться, одеваться и вперёд!
До почты не шли - почти бежали. Однако обратный адрес на бандероли озадачил: министерство внутренних дел.
Подруги, поначалу умирающие от нетерпения, вдруг, как по команде, сникли, притихли.
Таксист, молодой паренёк, везущий в аэропорт четыре красивых девушки, недоумевал: ему ещё никогда не приходилось иметь дел с такой молчаливой, испуганной кампанией.
Прямо в салоне автомобиля Лиза раскрыла пакет - достала компьютерный диск ярко красного цвета и письмо, отпечатанное на фирменном бланке.
Уважаемая Елизавета Александровна. К Вам обращаются сотрудники одного из городских Управлений милиции.
В начале 90-х годов мы, расследуя факты незаконного оборота собственности, ликвидировали организованную преступную группировку, которая специализировалась на отъёме квартир у честных граждан. Работой нашего отдела заинтересовалась пресса - если помните, газеты пестрели заметками о «деле Ивана». Почему всю эту историю пресса назвала именно так, нам до сих пор непонятно, ведь сам Иван, видный учёный - биолог, фигурирующий в «деле», являлся не подозреваемым, а потерпевшим.
С целью выявления дальнейших преступных намерений подозреваемых, нам потребовалась скрытная установка на объекте видео - и аудиоаппаратуры. Хочу заранее предупредить, данное действие с нашей стороны являлось абсолютно законным.
Однако на этапе оперативных действий вкралась досадная ошибка: наш сотрудник перепутал номера домов и установил видеокамеру с микрофоном в Вашей квартире.
Быстро осознав собственную оплошность, мы срочно убрали аппаратуру и перенесли в нужное место. При этом решили не доставлять беспокойства ни Вам, ни Вашей семье - всё сделали без лишней огласки.
И вот, ровно двадцать лет спустя, с громкого в прошлом «дела» окончательно сняли гриф «для служебного пользования». Согласно циркуляру большую часть документов в «деле» надлежало уничтожить. Но при контрольном осмотре материалов, предназначенных для уничтожения, мы совершенно случайно обнаружили запись беседы Ваших родителей. Очевидно, плёнка случайно затерялась среди десятков томов со справками, протоколами и уликами.
Вначале мы хотели поступить с записью так же, как и со всеми материалами, но часть сотрудников, вернее, сотрудниц, не позволили это сделать - буквально грудью встали на её защиту.
По нашим данным, Ваши родители в настоящий момент находятся в длительной командировке, поэтому руководство отдела, изучив записи, сочло возможным направить материалы лично Вам.
Запись мы перенесли на диск; саму же плёнку уничтожили вместе с архивной информацией по «делу».
Приносим также Вам и Вашим родителям извинения за случившееся.
Коллектив следователей УВД.
Начальник отдела С.К.Ерофеев.
В самолёте Лиза раскрыла сумочку и проверила, не забыла ли она чего-либо. Нет, всё как будто на месте: билет, паспорт, итальянская виза. А ещё этот загадочный диск, присланный буквально за два часа до отлёта. Но что записано на диске?
…- Девушка, вам плохо?
Мужчина и женщина, по видимому, семейная пара, расположившаяся по левую руку, обеспокоенно смотрела на Лизу. Обоим лет по пятьдесят пять - шестьдесят; мужчина довольно крупный как «по вертикали», так и «по горизонтали», с проседью на висках. А в общем, на вид довольно милые люди.
- Почему вы решили, что мне плохо?
- Минуту назад вы метались во сне, - пояснила дама. - Несколько раз вспоминали про родителей, выронили сумочку. А из сумки выкатился этот предмет. Вилии…
Сосед протянул Лизе красный диск, обёрнутый прозрачной целлофановой плёнкой.
- Спасибо за диск и за сочувствие. Не беспокойтесь, переутомление - это моё обычное состояние.
- Не скажите, разве можно назвать обычным состояние человека, который даже не успел позавтракать? - поинтересовался мужчина, продемонстрировав безупречную голливудскую улыбку.
- Откуда вы знаете, что я не успела позавтракать?
- Нам с супругой приходится часто летать. И помимо огромного количества неудобств, мы приобрели кое-какой полезный опыт. Сейчас принесут соки и фрукты - сделайте нам одолжение, не отказывайтесь. А потом обязательно поспите. И, уверяю, ваш сон не будет таким беспокойным.
- Уговорили.
- Замечательно. Скажите, прелестное дитя…
- Вилли, по-моему, ты чуточку засматриваешься на красивых девушек, - вмешалась дама.
- А ты, Кэтти, меня к ним чуточку ревнуешь, - парировал мужчина. - Не сочтите за нескромность, но ваше лицо мне знакомо. Эстрада? Театр? Телевидение? Живопись? Спорт? Журналистика?
- Не угадали.
- Вот как? Зрительная память меня ещё ни разу не подводила. Может, вы пишите книги, танцуете, занимаетесь дизайном или участвуете в рекламном бизнесе? Тоже нет? Тогда остаётся одно… Кстати, куда вы направляетесь?
- В один милый уютный итальянский курорт на берегу моря.
- Вот как… Я обратил внимание, что в салоне нашего самолёта несколько очень красивых молодых людей.
- Это наблюдение как-то связано со мной?
- Есть кое-какие мысли… Знаете, а давайте не будем рассекречивать себя раньше времени. Один великий русский языковед как-то признался: «Я не спешу узнать о словах всё и сразу. Ведь каждое слово чрезвычайно заманчиво и загадочно! И оно будет оставаться таким до тех пор, пока я не объясню, откуда оно взялось».
- Больше слушайте его, - вмешалась Кэтти. - Своими сладкими речами Вилли способен притупить бдительность любой девушки. Когда мужчина начинает заглядываться на кого-то, он слеп, ибо ничего не видит, кроме объекта своего вожделения. Но, слава богу, здесь есть ещё одна женщина, у которой хорошее зрение и которая способна достучаться до твоей совести…Поверь, муженёк, не пройдёт и полутора часов, как мы прибудем в аэропорт, и ты никогда больше не встретишься со своей спутницей.
- Как знать, Кэтти… Как знать…
=
- Тимофей! Скипидарыч! Я здесь!
Мужчину, гордо возвышающегося над толпой встречающих, нельзя было не заметить.
- Здравствуйте, Лиза, разрешите вас поцеловать.
Тимофей обхватил за талию нашу героиню, приподнял, словно пушинку.
- Ой, - взвизгнула девушка, - спасибо, я уже налеталась - мне хватит. Пожалуйста, дайте моим ногам посадку - кажется, за время полёта они разучились ходить по земле… Спасибо. Вот теперь здравствуйте.
- Простите, сильное чувство порой высвобождает в моих руках слишком большую энергию.
- Бросьте корить себя - ваша рука лёгкая.
- В смысле?
- А помните? Три месяца назад при расставании на Одесском вокзале вы ещё предрекли нам новую встречу, а я сомневалась? Зря сомневалась.
- Да-да, припоминаю… Скажите, Лиза, это все сумки, которые вы взяли с собой?
- Разве мало?
- Да не сказал бы... Впрочем, такому большому количеству вещей я очень даже рад.
- Почему?
- Ну, во-первых, это означает, что прибыв в аэропорт, я не зря потратил время. А во-вторых, позволив ухаживать за собой, вы доставите мне удовольствие.
…Авто рассекало трассу легко и непринуждённо. Водитель, типичный в нашем представлении итальянец, черноволосый, с усиками, иногда бросал взгляд на пассажиров, расположившихся на заднем сидении, понимающе улыбался и подмигивал.
- Представьте, Тимофей, когда я сказала шефу, что меня вызывают на съёмку в Италию, он не поверил. Пришлось показать документы. Предыдущий фильм с моим участием на экраны кинотеатров ещё не вышел, поэтому мало кто знал о моей первой съёмке в Одессе. Так вот, на следующий день после разговора с шефом коллеги настойчиво просили меня сфотографироваться с ними, умоляли дать автограф!
- Зачем, не объяснили?
- Думаю, на всякий случай… А как у вас в Отранто идут дела? Кстати, говорят, отличное местечко, нешумное, море под боком. Александр Филиппович здесь?
- Нашего «Македонского» застигла врасплох простуда - он остался дома. Диана, моя супруга, напротив, в полном здравии - мы с ней снимаем комнатушку. В остальном картина вырисовывается такая: полный триумф …застоя!
- Какого застоя? В чём дело?
- Басконди захандрил. Сценарий ему, видите ли, подсунули негодный, артисты заленились - словом, одно хуже другого. Но, признаться, сотрудники не внакладе: пока режиссёр «изъедает себя сомнениями», мы отдыхаем - ходим на пляж, заводим себе новых друзей, посещаем местные музеи, пьём вино…
- Надеюсь, моё появление его немного взбодрит.
- Возможно. Только предупреждаю: увидев его, не пугайтесь - для начала попробуйте узнать в нём прежнего Басконди.
- Шутите?
- Конечно, шучу.
…В сравнении с павильоном в Одессе, нынешний казался гигантом. Правда, почему-то не просматривалось людей; а когда на съёмочной площадке тихо, для кино это приговор.
Лиза взглянула на Тимофея. Тот остановился, задумался:
- Я, пожалуй, обойду территорию слева, а вы, Лиза, попробуйте обнаружить кого-нибудь с правой стороны. Мне тут всё известно, как пять пальцев, а вот вы не заблудитесь.
Девушка зашла в открытую настежь дверь и сразу сбавила шаг: свет с трудом проникал через зашторенные окна, а освещение отсутствовало. В какой-то момент по коридору пришлось идти на ощупь. Наконец, метров в двадцати от входа появилось некое подобие людей.
- Ну не расстраивайся, мой козлик, всё образуется, - причитала женщина и гладила по голове какого-то старичка с взъерошенными волосами. - Пойдём домой, не упрямься… Погодь-ка, маленький, кажется, к нам тётя пришла… Божечки мои, Журве приехала!
- Какая ещё там Журве? - простонал старичок голосом, очень смахивающим на голос Басконди. - Чего вы, мадам, в темноте стоите? Идите сюда, не бойтесь… Ах это вы, алмаз моего сердца?!
Лиза с любопытством приблизилась к «дедушке». Точно, Басконди! Но как он изменился! Дорогой пиджак «от Версаче», мятый, прожжённый в нескольких местах, сидел на нём, как на пугале, волосы растрепались, лицо покрывала трёхдневная щетина, рядом валялась пустая бутылка из-под водки.
- Как устроились, Лиза?
- Неплохо. Тимофей Спиридонович поселил меня в частной вилле с романтическим названием «Дом на колёсах».
- А второе название вашей гостиницы «фургончик», не так ли? Теперь вы актриса - привыкайте к своей «новой роли». Богатство и нищета, овации и забвение, дворцы и хижины - всё это теперь ваше. Когда вам весело, на ближайшей репетиции режиссёр заставит вас плакать; если горюете - то хохотать до слёз… А вот я плохой артист: мне грустно - и я грущу.
- Почему?
- Коллеги составили против меня заговор: играют из рук вон плохо, бездарно - похоже, им хотелось лишь съездить на курорт. О деле же здесь давно никто не вспоминает, кроме меня и Салли. Если бы вы знали, сколько больших начальников, друзей и коллег просят за своих жён, любовниц, детей! Сними, говорят, с моим ненаглядным сыночком хотя бы один эпизод, покажи зрителям мою любимую жёнушку... На-до-е-ли!.. Я давно бы закончил фильм, но не могу, хоть тресни: представляете, артисты, утверждённые на первые роли, до сих пор не прибыли! А сегодня утром эти субчики, которых следовало бы уволить за прогул, мне звонят и, вместо того чтобы извиниться, просят: дай роль нашей племяннице - красива, талантлива… Обещайте, Лиза, что вы меня ни о чём просить не станете.
- Обещаю.
- Какое счастье!.. Слушайте, девочки, проводите-ка меня до кровати, иначе местная полиция примет великого Басконди, за последнего бомжа. Тут недалеко.
Салли и Лиза уже довели было бедного режиссёра до гостиницы, как появился запыхавшийся Скипидарыч.
- Тимофей, ты мне нужен, - оживился Басконди. - Надо созвониться с двумя прогульщиками… Забыл, как их зовут... Посмотри в списках. В общем, доставь мне их.
- Лизонька, иди к себе, - шепнула Салли, - то, что я буду видеть, тебе видеть не надо.
- Хорошо. Только где тут можно компьютер найти или ноутбук? Надо посмотреть диск.
- Ноучбук, говоришь? Ага… Как выйдешь из отеля, гляди по левую руку. Увидишь кафе на пригорке. Там наша сценаристка весь день сидит со своим чемоданом - щёлкает… Иди, иди, милая, пока старый кобель не очухался.
- Ты чего это, Салли - Лизу у меня отнять хочешь? - заволновался Басконди.
- Потом она придёт, петушок мой золотой. Пошли в кроватку, я тебя пожалею, сказочку расскажу, песенку спою…
Лиза вышла из здания студии, присмотрелась - действительно на пригорке возвышалось летнее кафе.
Заведение пустовало, если не считать единственного посетителя - женщину в огромных тёмных очках, в платке и, ко всему прочему, в соломенной шляпке. Полстола занимал белый ноутбук, разрисованный цветами - последний писк дизайнерской моды. Руки незнакомки, красивые, ухоженные, буквально мелькали по клавиатуре.
- Пожалуйста, принеси попить, - попросила женщина Лизу, не поднимая головы.
Лиза заказала у бармена два бокала с виноградным соком, подсела к одинокой посетительнице. Та сделала несколько глотков - как вдруг вскрикнула, едва не выронив стакан.
- Вы кто?
- Лиза Журве. Приехала к Басконди на съёмки фильма. А мне вас представили как талантливого сценариста.
- Талантливого, говорите? А почему вы на меня так пристально смотрите? Пытаетесь разглядеть мой талант?
- Нет, просто я гляжу на вас и не могу взять в толк: как можно работать при такой жаре? Любите солнце?
Собеседница остановилась, хотя руки с клавиатуры не убрала:
- На солнце я готова молиться. Правда, косметолог посоветовал мне несколько дней воздерживаться от встреч со своим небесным кумиром - прописал очки, шляпу и платок. Ничего не поделаешь - последствия одного беспечного путешествия по Средиземноморью... Извините, я приняла вас за Салли - она-то знает, что её подруга в последнее время не пьёт никаких соков - только родниковую воду.
- Переход на родниковую воду - это последствие всё того же беспечного путешествия?
Женщина откинулась на спинку стула и улыбнулась:
- Угадали... Скажите, синьора Журве, с какой целью вас пригласил Басконди? Вы стилист, оператор, художник?
- Нет-нет, ничего подобного я делать не умею - у меня роль.
- Но Басконди давал вам читать сценарий?
- Нет.
- Тогда ваша роль эпизодическая. Но предупреждаю, в моём сценарии нет достойных эпизодических ролей. Если, конечно, вас не смущают роли торговки, кухарки или служанки.
- Так измените сценарий - вы же сценарист.
- От этой идеи Басконди придёт в бешенство. В таких случаях обычно я даю утешительный совет: не воспринимайте свою маленькую роль как никчёмную; если фильм слабый, он - стопроцентная глупость; если фильм гениален, в нём 99 процентов глупости и один процент гениальности. Так вот, не думайте о 99-ти процентах, считайте, что отыграли тот самый один процент.
- Согласна. А вы можете рассказать о сценарии хотя бы в общих чертах?
- О, пожалуйста. Рабочее название фильма «Спасатель». Двое: женщина и мужчина - ещё в детстве влюбились друг в друга. Будучи детьми, немного повздорили. Чуть позже дети хотели признаться в своих чувствах, но не смогли: постеснялись… Прошло пятьдесят лет. Наши герои совершенно случайно встречаются. Они свободны, у них нет детей. Ну как?
- Жалко их. В реальной жизни влюблённые сердца не силах выдержать долгое испытание разлукой. Разрешите вашим героям хотя бы разок встретиться. Ну, лет в двадцать, к примеру.
Собеседница звонко засмеялась:
- Понимаете, Лиза, в подобных случаях реальные герои, если они действительно влюблены, всё бросают и сбегают друг с другом… Впрочем, предложение насчёт «свидания» интересное - я готова его рассмотреть. Но при одном условии.
- Понимаю, если Басконди удастся уговорить.
- Да при чём тут Басконди - пусть себе ругается, сколько вздумает. Я рассмотрю ваше предложение, если получу исчерпывающий ответ на один вопрос. Уж простите, но все мы, писатели, становимся нескромны и жадны, когда речь заходит об истине. Скажите, Лиза, если двух влюблённых разлучили, то почему - за какие заслуги - эти люди продолжают безумно любить друг друга? Видите ли, в моём сценарии от первой любви до встречи проходят годы - времени на то, чтобы всё накрепко забылось, у главных героев более чем достаточно. Тем не менее, они снова вместе. Если я смогу объяснить мотивы их поступка, зритель у меня в руках; не смогу - мой сценарий бездарность.
- Боюсь, любой мой ответ вас не удовлетворит. У каждого своя причина любить.
- И всё-таки. Подумайте, Лиза - на кону ваша судьба как актрисы.
- Хорошо, попробую. Но для ответа мне тоже нужно задать вам вопрос. Так как рабочее название фильма «Спасатель», поясните, не списан ли главный герой с реального спасателя Фароса, о котором писали газеты?
- Процентов на девяносто, пожалуй.
- Очевидно, вы с встречались с прототипом?
- Да. Я была одной из тысяч спасённых им людей.
- Скажите, Фарос - его настоящее имя?
- Нет. Он сам себя так назвал.
- Почему?
- Это заслуга его покойного отца, геолога по профессии, помешанного на истории. Когда мой спаситель служил в армии, его отец скрупулёзно изучал документы о настоящем Фаросе, легендарном полководце, не проигравшем ни одного сражения. И, представьте, Лиза, отцу удалось доказать, казалось бы, недоказуемое: своё прямое родство с этим великим человеком! Для этого пришлось отследить судьбы прямых потомков средневекового Фароса, начиная с 15-го века. Представляю, с какими нечеловеческими трудностями приходится сталкиваться тем, кто изучает прошлое. Архивы хорошо сохраняют имена не самых достойных людей, а добропорядочных граждан игнорируют. История - это постоялый двор, комнаты в котором никогда не пустуют; вот только хозяин дома при выборе клиентуры своенравен и неразборчив… Сам геолог трагически погиб, не дождавшись сына из армии, и сын узнал о его открытии позже, из отцовского архива.
Так вот, потомками легендарного полководца Фароса по мужской линии оказались врачи, поэты, землепашцы, педагоги, научные работники, путешественники, солдаты, художники, инженеры, актёры, ремесленники… Ни одного скандалиста, ни одного преступника, ни одного изменника! Нет мошенников, растратчиков, маньяков, ростовщиков, авантюристов, завоевателей… Создаётся впечатление, что от великого средневекового Фароса его потомкам по мужской линии передавался ген добродетели. К сожалению, в подобную теорию не верит никто. А зря.
- Очень интересно, Аманда. Но давайте вернёмся к Фаросу-спасателю. Чтобы понять мотивы любви, надо знать что-нибудь о человеке. Опишите Фароса.
- Молодой. Страстный. Умный. Добрый. Настоящий рыцарь, способный без труда покорить любое женское сердце.
- Как насчёт жены или подруги?
- Он одинок.
- Откуда вам это известно?
- Ну… Откуда… Известно.
- Получается, умный, страстный, способный запросто покорять женские сердца - и одинокий? Нет, такое невозможно. Не предложить своё сердце даме мужчина может лишь в одном единственном случае: если его сердце всецело принадлежит другой. Он кого-то беззаветно любит и не в силах «переключиться ещё на кого-то».
- Браво! Продолжайте, Лиза…
- Только этой загадочной женщине доподлинно известно, почему её любит Фарос. Но я не думаю, что вы как писатель, «жадный до истины», могли пройти мимо данной версии. Признайтесь, вы искали «любовь Фароса». Нашли? Кто она?
Собеседница вздохнула, закрыла ноутбук:
- Во всяком случае, не вы и не я… Искала ли я её? Конечно. Долго. Не один месяц… К сожалению, мои усилия не увенчались успехом. Иногда, когда я пытаюсь представить себе, как эта женщина выглядит, во что одевается, какой у неё голос, почему-то перед моими глазами предстаёт не женщина, а …фея. Да-да, не удивляйтесь, Лиза! И имя у этой феи должно быть необыкновенным! Фарос - великий человек, и его чувств достойна не рядовая красотка.
- Кажется, вас он тоже покорил… Сочувствую.
- О, не стоит: походы из реальности в царство вымысла и обратно есть обычный маршрут всех писателей… Что ж, я, пожалуй, изменю сценарий в вашу пользу.
- За какие заслуги? Ведь я не смогла ответить на ваш вопрос.
- Зато подтвердили мои предположения. Надо продолжать поиски этой таинственной женщины, не сдаваться… А знаете, вы правы, Лиза: работа в полуденный зной - пустая трата времени. Непродуктивно. Пойду - муженёк заждался. Чао.
Собеседница положила ноут в сумку, повесила её на плечо, собралась уходить.
- Одна просьба, - всполошилась Лиза, - нельзя ли как-нибудь воспользоваться вашим компьютером?
- Надолго?
- Примерно на час.
- Без вопросов, Лиза. В любой из вечеров - как говорят в России, забегайте на чай; в моём случае - на воду. Вон в том розовом отеле я остановилась.
- Кого спросить?
- А разве я не назвала себя? - удивилась женщина.
Затем сняла тёмные очки и протянула руку:
- Будем знакомы - Аманда Соларди.
=
Стрелки на стенных часах показывали без малого шесть. В такое раннее время следовало бы повернуться на другой бок и продолжать спать. Но старый режим дня, отточенный годами напряжённого рабочего ритма, отказался изменять своим привычкам.
Утреннее солнце, ещё не такое жаркое - нежное, приятное - тянуло свои волшебные лучи, и удерживать себя в четырёх стенах не было никаких сил.
Подумалось: сейчас бы принять солнечную ванну. Во двор! Немедленно! Вот только… Прогулки возле дома в форме «топлесс» местные жители вряд ли практикуют - может, не стоит вести себя излишне вызывающе?
Выглянув из фургончика, девушка внимательно осмотрелась - никого, деревня спала. Лиза, с полотенцем в руке, вышла на крыльцо, от души потянулась, вытянула ладони вперёд и «обняла солнце». В ту же секунду со стороны виноградных кустов раздалось вежливое мужское покашливание.
Девушка испуганно накинула на плечи полотенце, на цыпочках подкралась к кустам и всмотрелась в зелень. Что за мистика - никого. Но кто-то же дожжен был кашлять.
- Вы не туда смотрите - моё лицо выше, - посоветовал «невидимка».
Лиза подняла голову и увидела …Скипидарыча. Спортивный костюм цвета виноградных листьев маскировал мужчину почти идеально.
- Нехорошо прятаться да ещё подглядывать за девушками, Тимофей. Вас не учили хорошим манерам?
- И вовсе я не думал прятаться - просто стоял и смотрел во все глаза. Чёрт, я не то хотел сказать... Уверяю, ваш внешний вид не произвёл на меня никакого впечатления... Вернее, он произвёл впечатление, но очень-очень маленькое… Опять я какую-то ерунду говорю… Короче, меня Басконди прислал - он всех собирает к восьми часам на съёмочную площадку.
- Могли бы придумать более удачное оправдание. Не верю. Я Басконди вчера видела - ему надо не съёмками руководить, а глотать пилюли.
- Простите, я вам не стану ничего говорить, а то снова «сморожу» какую-нибудь глупость.
Тимофей повернулся, собрался уходить, но напоследок оглянулся и произнёс с улыбкой:
- Когда придёте, постарайтесь узнать в режиссёре прежнего Басконди.
=
Лиза уже подходила к съёмочной площадке, когда почти столкнулась с выбежавшей ей навстречу толпы. Но удивило не столько оживление в месте, ещё вчера словно погружённом в спячку, сколько человек в центре толпы. Басконди!
Подстриженный! Побритый! В новом модном костюме! На лице ни намёка на недавнюю меланхолию!
Немного поодаль его верная Салли:
- Иди сюда, Лиза! Вот, полюбуйся. Представляю новейший метод преобразования мужчины в того, кем он должен быть всегда. Как ведь огурчик на тарелочке - любо посмотреть!
…- Да не лезьте вы ко мне все разом! - неожиданно взорвался Басконди. - Салли, помоги!
Одесситка не заставила себя ждать - мигом оказалась возле шефа:
- Осветители - к прожекторам; всё выключить - нечего электричество жечь попусту! Оператор, твою камеру вот-вот затопчут - имей в виду, она на тебя записана и не застрахована! Тимофей Спиридонович, ты у нас охранник; так охраняй - иди к своей жене Диане и уведи её со съёмочной площадки. Амандочка, золотце, не сбивай моего ненаглядного с панталыки. Ты его вчера уломала? Уломала. Он твои изменения в сценарий ввёл? Ввёл. Так чего тебе ещё надобно? Массовка, кочергой вам в больное место, стоять и молчать! Для глухих повторяю ещё раз: тот, кто сделает хоть одно лишнее движение в сторону режиссёра - получает шиш заместо «зелёных» и от ворот поворот! Кого не назвала - на примерку и макияж! Ну, а ты, сокол мой ясный, держи мегафон - на базаре тот главней, кто орёт громче.
К Лизе на цыпочках подкралась Аманда:
- Почему вы вчера вечером не зашли в отель за ноутбуком?
- Устала вечером. Вернулась к себе, легла в кровать и будто провалилась.
- Это из-за авиаперелёта. Точно говорю. Наверное, нечасто самолётом летаете?
- Редко, Аманда, очень редко - вчера первый раз в жизни села в самолёт. Полечу обратно - обязательно приду к вам, чтобы узнать, как переносить усталость после перелётов.
- С удовольствием дам несколько советов. Вот только я летала ещё меньше вас… Пойдёмте, я провожу вас до гримёрки. Знаете, почему Басконди сегодня такой заводной? Друзья прислали ему по почте один оригинальный сюжетец. Да такой, что босс включил его в фильм. Даже название фильма хочет поменять! У Басконди огромное количество почитателей в России. Он лично консультирует несколько молодёжных студий, а те, в свою очередь, присылают ему свои театральные миниатюры. Это только говорят, что великие режиссёры всё придумывают сами - на самом деле чужие мысли они пользуют больше, чем свои… О, простите, Лиза, вас, кажется, ищет гримёр.
- Спасибо… Аманда, сегодняшний вечер у вас свободен?
- Это всё ради ноутбука, что ли? Ну, не знаю - не знаю… Сегодня вечером у меня масса пренеприятных планов: муж хочет взять меня с собой на один приём и две презентации.
- Но у женщин часто болит голова…
- Хм… Допустим, у меня внезапно что-то заболит, но этого не достаточно: нам надо куда-то податься, а по вечерам местные кафе переполнены.
- Пойдёмте к морю.
- Вечером к морю? Исключено: боюсь.
- Возьмём Тимофея.
- Его жена с нами не отпустит.
- И Диану с собой возьмём.
- Похоже, у вас, Лиза, талант. Вы с необыкновенной лёгкостью меняете планы других людей; но если кто-то пытается отговаривать вас, он только теряет время… Хорошо, приду. С ноутбуком. Встречаемся в одиннадцать вечера возле пункта проката лодок. Только в качестве компенсации за мои неудобства сделайте доброе дело. Сегодня я услышала два интересных русских выражения: «сбивать с панталыки» и «уламывать». Пожалуйста, вечером поясните мне, что они означают. И если можно, приведите пример.
=
Стоны сирен, надрыв моторов, музыкальные ритмы, всполохи огненной рекламы, фальшивые голоса певцов, усиленные микрофоном - всё это где-то бесконечно далеко. Приятно сидеть возле летнего ночного моря. Рядом с тобой тёплый, влажный песок, лунный свет, покачивающийся на волнах, бормотание воды и россыпи мерцающих звёзд. Вселенная на ладошке!
В такие минуты хорошо избавляться от неприятных мыслей, особенно когда первые съёмочные пробы оказываются для актёра неудачными. Молодой человек - акселерат, а в душе тот же школьник, никак не мог изобразить сцену «встречи с любимой»: краснел, бледнел... Когда по сценарию ему требовалась «припасть к груди возлюбленной», его плечи охватывала мелкая дрожь. Волнение партнёра невольно передалось Лизе; сердце девушки, спокойное ещё минуту назад, отчаянно колотилось; когда «нервный малый» дотрагивался до её запястья, в голову лезли нехорошие мысли.
Басконди сердился, кричал в свой мегафон и к концу съёмок совсем охрип. Несколько раз он отталкивал молодого артиста, показывая сам, как надо играть, вызывая всеобщее хихиканье.
…Послышались шаги нескольких человек. Лиза обернулась, на всякий случай помахала рукой. Из тени «вынырнули» Диана под ручку с Амандой и Скипидарыч с портфелем.
- Как вода? - поинтересовался Тимофей, на ходу доставая ноутбук.
- Не знаю. Купание в одиночку неинтересно - не с кем делить удовольствие. Не тяжёл портфель, Тимофей Спиридонович?
- На двух пальцах нёс, Елизавета Александровна - не разобрал.
- Как? Вы ещё на «ты» не перешли? - возмутилась Диана. - Стыдно! Майор, сию же минуту исправиться!
- Есть исправиться. А вам, товарищ гвардии майор, приказываю раздеться для срочного погружения в море. Охрану гарантирую.
- Пожалуй, я с вами, - изъявила желание Аманда. - А вы… А ты, Лиза, доставай свой диск или что у тебя там есть, и заряжай.
Оставшись одна, Лиза взяла сумку, раскрыла и …вдруг пот выступил у неё на лбу: диска не было! Напрасно она перебирала кармашки, доставала и вновь убирала содержимое - диск исчез! Только милицейская записка невозмутимо лежала на прежнем месте.
Друзья всё плескались и плескались, словно дети. Наконец, уставшие, измождённые, вернулись и все как один устало плюхнулись на одеяльца.
- Ох, дамы, с вами двумя я больше в море ни ногой, - засмеялся Тимофей. - Представляешь, Лиза, только направляюсь к берегу, как эти тётеньки, словно сговорившись, ныряют, хватают меня за обе ноги и снова тащат в воду! Брр… Замёрз.
- Почему не весела, Лиза? - подсела рядышком закутанная в полотенце Диана. - Вспоминаешь сегодняшние кинопробы? Плюнь: всё у тебя получится… Погоди, ты вроде бы даже ноутбук не включала. Не разобралась с техникой?
- Девочки, я, кажется, потеряла диск, - прошептала Лиза.
Воцарилась тишина.
- Вспомни, когда ты видела его в последний раз, - разорвала молчание Диана.
- В самолёте. Со ещё мной сидела пожилая пара. Мужчина такой вежливый: советовал мне подкрепиться фруктами и поспать. Я при них проверила диск и положила обратно в сумку.
- Вчера… В самолете… На виду у пожилой пары… Какого цвета диск?
- Ярко красного.
- Что на диске-то записано? Небось, музыка любимая?
- Не знаю. Честное слово, не знаю. Но чувствую, нечто очень важное для меня.
Снова воцарилось молчание.
Диана деловито почесала макушку:
- Задала ты нам задачу - сто дорог, а идти некуда. Но если украли твой диск, путь к нему один: колись, подруга, откуда он у тебя взялся?
- Прислали в виде бандероли. К нему была приложена записка. Вот.
Лиза развернула перед друзьями милицейское послание. Диана и Тимофей долго читали, затем передали бумагу Аманде. Та повертела письмо в руках:
- Я в официальных бумагах ничего не понимаю. Лучше просто скажите, откуда оно.
- Из МВД, - отозвался Тимофей.
- Не понимаю…
- Из полиции, Аманда.
- Так бы и сказал, а то из МВД какого-то… Постой, как из полиции? Тут замешана русская мафия?!
- Без сомнения.
- Милый, - взмолилась Диана, - пожалуйста, не нагнетай страха на дам! Он пошутил, Аманда, не слушай его… Супруг, а супруг, как насчёт «помочь хорошему человеку»?
- Помоги, супруга - ты здесь всё равно ничего не делаешь. А у меня времени мало: вся охрана на мне лежит.
- Интересно, кого на студии требуется охранять и от кого?
- Энрико Басконди охранять. От тебя. Не знаю, почему, но когда шеф видит мою жену, у него начинают трястись поджилки.
- О, о, о, какие мы занятые! Запомни, муж обязан охранять в первую очередь свою жену, а уж потом Басконди и его команду. Что же касается моего вида, упрёк принимается - учтём на ближайшее будущее. Так уговор?
- Ну, раз ты при свидетелях готова пожертвовать собственным имиджем...
- Наконец-то, вижу прежнего Скипидарыча! Мы с тобой, Тимоша, сына нашли - так неужели такую мелочь, как диск, не найдём? Лиза, рассказывай всё по-новой. С самолёта начинай: не нравятся мне твои пожилые попутчики…
=
Режиссёр просто кипел от злости:
- Где Тимофей? Где охрана? Очевидно, ему наплевать, что всемирно известного режиссёра могут ограбить, похитить, убить!
- Не волнуйся, мармеладный мой, - привычно успокаивала режиссёра Салли, - не навечно же Спиридоныч ушёл - всего на три часа. У меня отпросился… Блин, какой дурень успел тебе доложить, что Тимоши нет?
- Никто мне не докладывал - сам вижу. В последнее время я весь на нервах, ибо господа артисты и их родственники вредят мне, как только могут. Особенно Диана, жена Спиридоныча - оденется в чёрный костюм и начинает меня зомбировать… А тут, представляешь, Салли, день начался необычно: встал с хорошим настроением! Солнце светит, прохлада, птички поют. Но одно дело утренний настрой, а другое - съёмки. Твёрдо решил: на провокации не поддамся ни при каких обстоятельствах - даже если встречу Диану, пройду мимо, словно ничего не случилось. И что же я вижу?
- Что ты видишь, глазастый мой?
- То и вижу: нет Дианы! Я - туда-сюда, все помещения оббегал, а она словно испарилась! Ну, у меня хорошее настроение и отрезало.
- Боже ж мой, нашёл чему огорчаться! Пока есть время, пойдём-ка лучше позавтракаем. Мне тут один умный человек по секрету дал новый рецепт: если, говорит, в чай немного валерьяночки добавить - уверенность появится, не будет отбоя от женщин.
- Ты меня с котом не попутала случайно?.. Ладно, уговорила: пойдём, позавтракаем.
…Ровно в двенадцать весь коллектив был в сборе. Басконди, спокойный, даже чуть сонный, возвышался на двухметровой высоте в кресле и лениво отдавал команды.
Вдруг на пригорке, всего в сотне метров от павильона, показались люди. «Делегация» из четырёх человек уверено направлялась к съёмочной площадке.
Лиза без труда узнала Тимофея с Дианой; но рядом, плечом к плечу, с её друзьями почему-то шагали …Вилли и Кэтти.
- Здравствуй, дорогой Энрико, - вытянул вперёд руки Вилли.
Басконди, однако, обниматься с мужчиной не пожелал - лишь сухо ответил на приветствие.
«Гостя» данное обстоятельство не смутило:
- Прости нас, великодушный друг, мы прибыли с задержкой. Но и поздравь: мы поймали самозванцев, которые представились твоими сотрудниками.
- Минуту, - перебил Тимофей, - шеф, они врут. Это они назвались вашими сотрудниками. И не они нас поймали, а мы их.
- Лежим мы с Кэтти на песке, наслаждаемся видами моря... - стал излагать Вилли.
- Мимо пляжа шпарим, понимаешь… - не отстал от него Тимофей.
- …потягиваем фейхоа…
- …газировку глотаем на ходу…
- …вдруг, словно из-под земли, появляются какие-то невообразимо странные демоны…
- …сразу видно: фраерки…
- …и говорят нам ещё более странные слова: вы мошенники, отдайте чужую вещь…
- …а они, блин, шлангами прикинулись…
- …мы, конечно, предположили: это русская мафия в Италии. И после недолгих раздумий позвонили в полицию…
- …тогда я и Салли пригласили рядом стоящего полицейского…
- Молчать! - не выдержал Басконди. - Вопросы здесь буду задавать я. Для начала разойдитесь - хочу знать, кого вы за спинами прячете.
Обе пары расступились, и на площадку вышел низкорослый мужчина в форме, которого поначалу никто не заметил. Энрико поманил Соларди:
- Кто этот человек?
- Он из МВД, - пояснила Аманда.
- Не понял…
- Из милиции он.
- А-а… Ну раз он из милиции, спроси у мента, чего он тут забыл. Если пришёл за тем, чтобы отвести всю эту четвёрку в каталажку, я не против.
Аманда пошепталась с карабинером.
- Он говорит, что на местном пляже задержал две пары хулиганов, которые кричали друг на друга. При этом все назвались сотрудниками знаменитого русского кинорежиссёра Басконди.
Услышав лестное слово о себе, Энрико смягчился:
- Так уж и знаменитого… Скажи многоуважаемому господину полицейскому, что все задержанные действительно артисты. А на пляже они не ругались, а репетировали - сцена у них называется «спор на пляже». Если господину угодно, я дам автографы ему, его супруге, детям, маме с папой и прочим родственникам, да хранит их Бог… Переведи.
- Грация, синьор, - улыбнулся жандарм после перевода Аманды и протянул планшет с бумагами.
…- Энрико, между прочим, ты поставил автограф в протоколе задержания, - хихикнула переводчица, когда полицейский ушёл.
- Плевать, - отмахнулся Басконди. - Вилли и Кэтти, объясните мне, наконец, какого чёрта вы не поделили с Тимофеем и его женой?
Мужчина гордо выступил вперёд и картинно обвёл рукой присутствующих:
- О, как низко пал окружающий мир! Опомнитесь! Посыпайте свои головы пеплом, кайтесь и молитесь о спасении своих жалких, заблудших душонок. Те же, для кого слово «справедливость» - не пустой звук, поймут меня с полуслова: я, жертва оговора, стою перед вами на коленях и молю о сострадании! Не мы - всё человечество должно нести моральную ответственность за ужасное преступление!
Затем, не обращая внимания на изумлённые взгляды, достал платок, вытер невидимые слёзы и вдруг …повеселел:
- Дитя моё! И вы тут? Воистину, луч света всегда пробьётся через пелену лжи и жестокосердия!
С этими словами оратор подскочил к Лизе и крепко её обнял.
- Не подавайте вида, милое создание, что мы знакомы, - услышала девушка почти в самое ухо. - В массовке не «засветишься» - я замолвлю за вас словечко.
- Прослезитесь же судари, - вновь продолжил Вилли, но уже громовым голосом. - Перед вами чудо! Дядя встречает свою любимую племянницу, которую не видел долгих десять лет! С первого дня рождения малышка знала свою будущую профессию. Да-да, в это трудно поверить, но её первым словом стало не «мама», а «кино»! Басконди, заклинаю, только твоему гению по силам разглядеть в юном, хрупком создании великого артиста!
- Вилли, подожди, - поморщился Басконди, - если ты хочешь сказать, что эта девушка твоя племянница, так и скажи. Но имей в виду: я скрупулёзно веду счёт твоим племянницам, и в моей записной книжке их набралось не меньше двадцати. Ты охотно знакомишься с очередной милой куколкой - и тут же для «усиления эффекта» предлагаешь ей сняться в кино. Тактика безупречная, но… Сегодня ты опоздал: Лиза уже получала от меня один очень перспективный эпизод. Ага, молчишь? Нечего сказать?
- Хм-хм… Кажется, я ошибся: эта девушка действительно не моя племянница… Милая леди, простите старика - иногда память оставляет человека на произвол судьбы…
Басконди громко кашлянул:
- Вилли, ты закончил? Тимофей, теперь ты говори. Насколько я понял, речь идёт о каком-то преступлении?
- Так точно, шеф, - чётко, по-военному, подтвердил Скипидарыч. - Эти люди украли диск, который принадлежал Лизе.
- Протестую, - не согласился Вилли. - Диск не может принадлежать кому-либо: сама эта вещь недешёвая - потянет на 10 - 15 миллионов долларов. А главное, диска мы с Кэтти не крали, а приобрели его копию в магазине сувениров. Справки, сертификаты - всё в полном порядке.
- Стоп! Тишина в студии! - скомандовал режиссёр. - Вилли, разнеси меня в корыто, ты о каком диске говоришь?
- Как о каком? Вы прессу читаете? Позавчера неизвестные злоумышленники забрались в один из частных музеев и украли у древнеримского дискобола орудие его труда. Вместе с рукой.
- Понятно. А ты, Тимофей Спиридонович, о каком диске говоришь?
- Во всяком случае, не о каменном. Лиза Журве не может найти компьютерный диск с информацией личного характера. Мы с Дианой всё взвесили и пришли к выводу, что его могли украсть только её попутчики в самолёте. Навели справки и нашли злоумышленников! Взгляните на этих людей - в самолёте они называли себя Вилли и Кэтти, а в гостинице записались под русскими именами. Чего улыбаетесь? Вы диск, выпавший из сумки Лизы, в самолёте подбирали?
- Ах, так вы о компьютерном диске?! - засмеялся Вилли. - Красного цвета, в прозрачной целлофановой упаковке?.. Нет, не подбирали.
- Ну хватит, - рубанул Басконди. - Поспорили и баста, пора фильмом заняться. Представляю коллективу двух новых сотрудников: Вилли и Кэтти. Им отведены главные роли… А вам, Елизавета Александровна, я посоветовал бы внимательнее относиться к своим вещам. Вот у меня ничего не пропадает, потому что я знаю, какая вещь где лежит. Не верите? Тогда глядите и учитесь. Беру портфель. В нём ничего, кроме пакета с чаем и десяти пузырьков с валерьянкой…
Энрико внезапно остановился, словно споткнулся о невидимую стену - из портфеля выпал …компьютерный диск ярко красного цвета.
Салли всплеснула руками:
- Мамоньки, как же я сразу-то не догадалась? Думала, это нам тоже из театра-студии прислали! Ой недогада, ой дурёха…
=
Вечер. Лиза одна. Осторожно вставляет диск, пытается раскрыть - ни малейшей реакции! Неужели повреждён?
Попытка номер два. Диск, словно опомнившись, оживает, начинает шуршать.
На экране монитора появляется, наконец, один единственный файл. Видеозапись!
Изображение слегка размытое: по-видимому, техника у людей, которые вели съёмку, не очень хорошая. Дата записи в нижнем правом углу аккуратно прикрыта тёмным прямоугольником.
На экране комната. Два человека: женщина и мужчина, сидящие за столом. На столе две чашки. В кадр «заглядывает» носик чайника.
Камера «смотрит» людям в спину - узнать их по лицам невозможно. В дальней части комнаты расположена детская кровать. В кровати спит маленький ребёнок.
- Милая, сегодня первая годовщина со дня рождения нашей дочери, - слышен мужской голос.
В отличие от изображения, звук гораздо качественнее - слышен каждый шорох.
- Помнишь, как ты встречал нас с дочкой возле роддома? - отзывается его собеседница.
Лизе беспокойно - где она могла слышать эти голоса?
- Отлично всё помню, дорогая. Я тогда подумал: как необычно - отныне мы трое, а не двое.
Ладони людей смыкаются - они любят друг друга.
- Эти события забыть невозможно. Я очень хотел взглянуть на нашу дочь, но ты сказала, что на улице сильный ветер и малютка может простудиться. И тут же добавила: не беспокойся, дорогой, дочь очень красива... Малышку я взял на руки уже дома.
- И проделал это с такой осторожностью, словно это и не дочь была, а какое-то сокровище.
- Верно. Только почему «словно?» Она действительно наше главное сокровище.
- Что ты почувствовал, когда впервые взял на руки дочь?
- Попытался представить себе, как этот крохотный человечек превратится в бесподобную красавицу.
- Ну и как - представил?
- Довольно смутно.
- Надеюсь, этого маленького, мирно спящего человечка станут сравнивать со сверкающим бриллиантом. Правда, для того чтобы он сверкал и переливался, нам придётся поделиться с ним самым ценным - собственным временем, собственной жизнью.
- Милая, сегодня такой день, поэтому я просто обязан признаться тебе кое в чём…
- Слушаю тебя.
- Мне стыдно… Я волновался, когда ожидал вас возле дверей роддома... Такого сильного напряжения мне не приходилось испытывать ни до ни после…
- В самом деле? Но внешне держался молодцом - если и волновался, то как-то уж очень незаметно.
- Нет-нет, ужасно волновался и до сих пор не могу простить себе почти животной дрожи в коленках.
- Что тебя так напугало?
- Родильный дом. Если некоторое время глядишь на него со стороны, начинают мурашки бегать по телу. За его стенами твориться почти колдовство. Это единственный дом, из которого выходит больше людей, чем входит.
- Ну-ну, не придавай значения своему стыду - я всё равно волновалась больше тебя. Две долгие недели вырвали меня из обычной ритма, отлучили от привычных городских звуков, и, выйдя к тебе с ребёнком в руках, я не узнала ничего. Осенний морох, ветер, урчание движущихся машин - вещи привычные, обыденные - вдруг изменились. Несколько великолепных ярко красных листьев, неизвестно откуда взявшихся в такое время, случайно упали на одеяло, в которое была завёрнута наша дочь.
- Да-да, припоминаю. Едва ветер смахнул листья на тротуар, ты заметно повеселела, словно некий невидимка шепнул тебе комплимент; и потом всю дорогу с твоего лица не сходила улыбка. Чему ты радовалась? Неужели осенним листьям?
- Осенним листьям.
- Ты у меня так сентиментальна. Дай-ка вспомнить, что было дальше. С хорошим настроением мы добрались до дома, вошли в квартиру и положили дочурку на диван. Потом присели отдохнуть. Кажется, никаких неожиданностей в тот день больше не случилось.
- Кое-что ты забыл. Вспомни, мы не просто разглядывали спящую дочь. Даже ухитрились просидеть в полной тишине почти час, словно заворожённые. Потом взглянули друг на друга и, не сговариваясь, рассмеялись: ну конечно, мы забыли сделать самое главное: дать нашей дочурке имя!
- Верно. А что я делал потом?
- Хотел предложить свой вариант. Но передумал - встал и сказал: дорогая, я доверяю выбрать имя дочери тебе и торжественно обещаю, что не стану возражать.
- И, кажется, своё слово сдержал.
- Это было так благородно с твоей стороны.
- Не стоит меня хвалить - разве не достаточно того, что ребёнок будет носить мою фамилию и моё отчество? Должна же восторжествовать справедливость. Ты не расставалась с нашей дочкой целых девять месяцев. Не могла проехаться в автобусе, сходить на пляж. Тебе пришлось испытать неприятные вещи, о которых не имеют представления мужчины. Даже такой мелочи как выспаться на животе ты не могла себе позволить.
- Спасибо, дорогой. Скажи, в такой день я могу тебе тоже кое в чём признаться?
- Конечно.
- Не обидишься?
- Обещаю.
- Я скрыла от тебя правду. На самом деле я загадала совсем другое имя.
Небольшая пауза. Очевидно, мужчина борется со своим внезапно нахлынувшим волнением.
- Ничего не понимаю.
- У нашей дочери есть другое, тайное, имя.
- Какое?
- Я назвала её Листопадой.
- Листо… Как ты сказала - Листопада? Позволь, но таких имён не бывает.
- Помни, ты обещал…
- Но, милая, всё это так неожиданно. Почему?
- Понимаешь, когда несколько кленовых листьев зацепилось за одеяло нашего ребёнка, я услышала голос...
- Голос? Наверное, ты говорила сама с собой, про себя?
- Нет, мой рассудок здесь ни при чём, хотя чужим этот голос я бы тоже не назвала. Не знаю, как долго он вещал, но через минуту, после того как замолчал, я уже знала, какой будет наша дочь. По-детски любознательной. Сказочно одарённой. Чрезвычайно доброжелательной. Человеком редкой судьбы. Такой же необычной, как красный резной лист во время первых ноябрьских заморозков.
- Может, в тот момент мимо нас кто-то проходил и сказал что-нибудь?
- Никто не проходил, дорогой. Я ещё удивилась, взглянула на листья и приоткрыла одеяло. Малютка не спала; даже попыталась улыбнуться! Мне показалось, будто это она мне всё рассказала о себе!
- Тебе до того приходилось испытывать подобные ощущения?
- Никогда. Ты мне веришь?
- Прости, но в твой рассказ поверить трудно.
- Кроме тебя, некому.
- Не волнуйся - я верю тебе. Только смотри, никому больше не рассказывай об этой странной истории. Договорились?
- Клянусь… А всё-таки, как тебе новое имя нашей дочурки? Кажется, моя новость тебе не по вкусу? Тогда скажи прямо и честно - не жалей меня. Ну же, я готова.
Мужчина отвечает не сразу, медлит:
- Листопада… Хм… Великолепно!
Камера неожиданно меняет ракурс, в объективе уже не маленькая девочка, а лица взрослых людей крупным планом. При виде их, Лиза вскрикивает и хватается за сердце. Мама?! Папа?!..
=
Ночь выдалась жаркой - Лиза ворочалась с боку на бок, но мысли будоражили, не давали забыться. Бессонница не отступила даже к утру.
До рабочего павильона девушка дошла, немного пошатываясь. Хоть и с трудом, но всё-таки переоделась. Оставалось последнее испытание: грим.
Увидев перед собой припухшие, слезящиеся веки, Салли, с ножницами в руке и расчёской за ухом, заметила:
- Негоже, девонька, по ночам гулять. Хищный зверь потёмки любит, но мы ж не волчонки какие-нибудь?
- Я не гуляла - просто не могла уснуть.
- Не могла она… А зритель твоё лицо увидит и сделает вывод, что режиссёр молодым актёрам ночами покоя не даёт, растакой он этакий… Ладно, пока я тебя прихорашиваю, поспи.
Почувствовав прикосновение рук Салли, Лиза словно провалилась в бездну…
…- Ну шо ты верещишь, как свинка под ножом? - послышалось сквозь сон. - Ты, Тимофей Спиридонович, ночью чем занимался? Спал со своей жинкой? А в то время, пока ты отдыхал, человек работал над сценарием - умаялся! Будить, понимаешь, он вздумал… Вставай, сердечко: Басконди послал за тобой, беспокоится.
Лиза потянулась, хотела протереть глаза, но Салли не позволила:
- А вот этого не надо делать, цветочек мой. Если после макияжу артисты станут себя щупать руками, им не любовников играть надо, а ужастиков. Иди, милая, я тебя провожу, чтоб мужики не лапали…
На съёмочной площадке бурлила жизнь. Басконди с микрофоном в руке руководил творческим процессом решительно и уверенно, а именно, кричал направо и налево:
- Включить дополнительные прожектора! Туман пошёл! В кадр, в кадр не входим - ближе камеры! Крупный план! Хорошо! Теперь отходим! Кто приказал дополнительное освещение включить? Да мало ли что я сказал! Туман ушёл - пошёл ветер! Кто, кроме меня, здесь командует? Всем язык за пояс! Стоп! Приготовиться к десятому эпизоду, который не доделали вчера! Перерыв пять минут! Ничего не выключать!
- Твоя очередь, - шепнула Салли. - Я за тебя молиться буду, дочка. Отыграешь как надо - предчувствие у меня.
Лиза направилась к центру площадки, как у двери вдруг послышался взволнованный голос Аманды:
- Почему ты здесь?.. Знаю я всё о твоих родителях, но они-то тут при чём?.. Да ты с ума сошёл - они погибли три года назад в авиакатастрофе… Ты чего, собрался кого-то спасать?.. Сюда нельзя…
Салли нахмурилась и поспешила коллеге на выручку, но не успела: в дверь не вошёл - почти влетел человек.
Молодое, загорелое тело. Тёмная борода и усы заслоняли половину его лица. Сильные, мускулистые руки. Незнакомец окинул взглядом присутствующих и остановился на Лизе.
Съёмочная площадка безмолвствовала. Басконди застыл с мегафоном и своим видом напоминал безжизненную восковую фигуру.
Кто этот мужчина? - подумала Листопада. - Какие знакомые глаза… Неужели?.. Да нет, этого не может быть…
По телу пробежала дрожь, мысли в голове окончательно запутались, но губы сами собой прошептали:
- Бориска… Коршунов…
Лиза бросилась вперёд, но успела сделать лишь пару шагов, оказавшись в крепких мужских объятиях. Слёзы сами собой брызнули из глаз, размазали грим, но какое это имело сейчас значение.
Прости, прости, - повторял в ней кто-то беззвучно, - как же я раньше не поняла, что не могу без тебя?!
Руки, сжимавшие её, чуть ослабли. Борис опустился на колени и, прижавшись к ногам, снова заключил её в свои объятия. Наверное, он тоже просил прощения…
Тишину вдруг нарушил крик. Это Басконди исступленно прыгал на одной ноге, обеими руками держась за вторую.
- Мегафон проклятый… едри его… грек японский…
Салли бросилась к пострадавшему:
- Что с тобой, драгоценный мой? Мегафон нехороший ножку отдавил? Ах, негодник! Мы его накажем - выбросим на помойку…
Тот, по отношении к кому предназначались нехорошие слова, валялся здесь же, рядом и невозмутимо поблёскивал помятым боком.
Площадка моментально ожила, зашумела - влюблённые сразу смешались с толпой, исчезли из вида.
Аманда глубоко вздохнула и, не отрывая взгляда от Басконди, тихонько достала записную книжку…
=
Мы вшестером: Диана с Тимофеем, Салли с Басконди и я с Амандой - неспеша прогуливались по парку. Басконди вроде бы и не прихрамывал, но палочкой пользовался. Выйдя из аллеи, остановились перед кинотеатром. Вокруг крутился народ - все спрашивали лишние билетики.
- Ну, вот и нам удача улыбнулась, - подвела черту Салли, - одно дело крутить фильмы в родном хуторе, а другое - на иностранном фестивале. Поглядим, может, «пальмовая веточка» нам сегодня «обломится». Я, между прочим, себе подружку-одесситочку нашла; мы с ней сегодня душеньку-то отведём, побачим: соскучилась я по родной речи. Прощавайте... Пойдём, скунсик мой. Смотри: когда жюри станет твою фамилию выкрикивать, не рвись на сцену, как угорелый - веди себя спокойно, с достоинством, слегка прихрамывай…
- А палочка Энрико идёт, - заметила Диана, глядя им вслед. - Талантливый чёрт. Только заносит его иногда - кабы я раньше знала, что он женщин в чёрном не любит, давно бы одела светлое платье. Что за мужчины пошли - женщин боятся, как огня.
- Ну, не все же, - возразил я.
- Конечно, не все, Андрей. Всех мы называть не станем. Не станем, майор?
- Не станем, - охотно согласился Тимофей.
- Через неделю мы с мужем возвращаемся в Россию к сыну. Там весело проедаем все деньги, после чего начинаем думать, чем заняться дальше. Кино - не наше ремесло, хотим риска, борьбы.
- Займитесь частным сыском, - предложил я. - У вас это получается хорошо.
- А что, муж, интересное предложение, - прищурилась Диана. - Агентство «Поиск» звучит? Двух сотрудников мы уже имеем… Андрей, у тебя с Амандой случайно ничего не пропадало?
- Не пропадало.
- Жаль. Тогда хотя бы сами не пропадайте - пишите, созванивайтесь. Официально предупреждаю как заместитель директора сыскного агентства: исчезните - из-под земли найду… А теперь давайте прощаться. Это мы со Скипидарычем парой ходим, как нож с вилкой, а вам ведь, наверное, охота вдвоём посидеть, пообщаться? Не поминайте лихом…
Мы остались вдвоём с Амандой.
- Знаю, Тюлькин: сейчас ты спросишь меня, от кого Соларди набралась нехороших русских слов. Но я скажу прямо: всё это одна большая - пребольшая фигня.
- Так… Ну, и от кого ты набралась нехороших слов?
- Неважно. Когда всё заканчивается, это будет очень печально... Моё произведение о великом спасателе никак не тянет на роман. Казалось бы, «happy end», всё замечательно - два любящих сердца, наконец, соединились! Фарос примчался, повинуясь наказу родителей, чтобы спасти - нет, не жизнь человеческую, однако нечто не менее важное, чем жизнь - любовь. Это безумно романтично! Короткий эпизод длиною в вечность!.. В тот же день, вечером, когда солнце зашло за горизонт, я пришла на съёмочную площадку и увидела ещё одно чудо: на том месте, где встретились наши влюблённые, вырос огромный восхитительный цветок. Не смейся, он был живой, я даже чувствовала его запах! Через час он растворился в воздухе...
- Мы тоже влюблённые. Взгляни: на нас смотрит великолепная радуга. Фея Листопада не забывает тех, кто относится друг к другу с трепетом.
- Не утешай меня… Скажи, Тюлькин: о чём прикажешь писать, если герои твоего произведения, едва найдя себя, исчезают в неизвестном направлении?
- Соглашусь, всё произошло стремительно. Но, если честно, всё так и должно быть - настоящая любовь не музейный экспонат; скорее, она напоминает пугливую лань, которая не позволяет созерцать себя посторонним. Включи воображение - представь, как хорошо сейчас нашим влюблённым!
- А мне каково? Я даже не успела их ни о чём спросить.
- Ерунда. Для начала поезжай в Россию. Свяжись с агентством «Поиск». Не найдёшь Бориса с Лизой, поведай об их детстве, об их родителях. Разве читателю не хочется узнать, с чего всё началось?
- Ты правильно говоришь, вот только…
- Беру половину романа на себя.
- Ты серьёзно?
- Так же серьёзно, как и то, что хочу на тебе жениться.
Соларди пошатнулась, и я забеспокоился, не начался ли у неё обморок. Но всё обошлось.
- Насчёт помощи, милый, - идея великолепная. А насчёт женитьбы придётся потерпеть.
- Потерпеть? Как долго?
- Это зависит от твоей старательности. Вначале ты напишешь свою часть книги; затем мой муж, издатель, выпустит её; потом я с ним разведусь - и тогда держись: не вздумай обмануть кроткую, доверчивую Аманду.
- А что мне делать, пока книги нет?
- Снова и снова завоёвывать моё сердце. Тебе придётся попотеть - я, как говорят в России, крепкий орешек. Но не пугайся - одну подсказку ты всё же получишь. Скажи, почему наш фильм прорвался на фестиваль?
- Хм… Трудно сказать.
- Как, ты до сих пор этого не понял, мой русский медвежонок?
Аманда звонко рассмеялась, не обращая внимания на посторонних, и развернула меня в сторону кинотеатра.
- Взгляни на них. Они не играли любовь - они любили!
С огромного красочного плаката нам улыбались счастливые
ФАРОС и ЛИСТОПАДА
Октябрь 2006г. - декабрь 2008г.