В комнате было очень холодно. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Он нежно целовал её в губы, ожидая, когда она согреется. Внезапно он почувствовал, что больше всего на свете хочет эту женщину. Но решил не торопить события, просто наслаждаясь её близостью и поцелуями. Её глаза были полузакрыты. Иногда она приоткрывала их, как бы говоря: «что же ты медлишь?» Но его руки уже скользили по её красивым изгибам.
Её тело достойно отдельного упоминания. Ему нравились её стройные ножки, гладкие, словно у античной статуи, округлые и упругие бёдра. Такая же аппетитная попка: две, идеальных пропорций ягодицы, как спелые дыньки, завораживали со всех сторон обзора. Природа явно уготовила им роль возмутительниц спокойствия. Её груди – два чудесных альпийских холма, на вершинах которых усталый путник мог утолить жажду, испив из природных источников. Если же спуститься ниже от холмов, взору путешественника открывалась дивная равнина, простирающаяся до самых ножек и увенчанная небольшой ложбинкой, слегка укутанная зарослями невысокого озёрного камыша.
О, это место обладает поистине восхитительной красотой и притягательностью!
«Кто это у нас здесь?» - ласковым, с хитрецой, голосом спросила она, снимая этим вопросом ту неловкость, которую он испытывал от того, что что-то твердое настойчиво упиралось прямо ей в животик с его стороны. Рука её скользнула вниз. От её прикосновения по его телу побежали короткие, но частые приятные электрические разряды. Желание из сильного превратилось в необузданное. Не помня себя, он оказался над ней и стал порывисто снимать с неё всё что было на ней и тут же покрывать оголённые места жаркими поцелуями. Когда она была полностью раздета, он на мгновение остановился перевести дух и как бы утолив первый приступ голодной страсти.
«Пусти меня туда!» - робко прошептал он, намекая на своё желание совершить путешествие в ложбинку с помощью губ и языка. «Нет Мась!» - ласково, но твёрдо сказала она. «Пусти для одного поцелуя!» - взмолился он (он уже давно грезил этим). «Нет!» - уже более мягким голосом повторила она. Не в силах более сдерживать себя, он направил в её лоно того, кто стеснял их обоих и кто рвался туда всеми силами и кому надлежало там быть по определению.
Когда он вошёл, ему показалось, что он был резковат и как бы извиняясь за своё нетерпение он продолжил медленно и нежно. Его дыхание то становилось глубоким и редким то наоборот учащалось, то замирало и потом вырывалось стоном наслаждения и блаженства. Невозможно сказать сколько это продолжалось. Он не понимал где он, терялся во времени и пространстве. Ему казалось, что они это одно целое, один организм и она – это часть его самого, причём самая нужная и любимая часть…
Прошло наверно несколько часов, а может дней, а может минут. Медленные и нежные движения переросли в резкие, быстрые, сильные и частые. Не помня, как, но он был уже позади неё. Она толи уже не в силах выносить его натиск, толи от доставляемого ей наслаждения стонала, покорно склонившись над их любовным ложем. И вот дыхание его сильно участилось и движения достигли максимальной скорости. В её ложбинке сгустились тучи. Ещё движение и …. Сверкнула молния и в ложбинку хлынул белый тёплый и тяжелый дождь, заполняя собой всю ложбинку и равнину вокруг неё. По её прекрасным ножкам потекли вниз тоненькие белые ручейки. Ещё несколько минут их тела содрогались. Он продолжал с нежностью и благодарностью целовать её спинку, упругие бёдра и самые красивые в мире ягодицы. Через несколько минут на её холмах и равнинах воцарились безмятежность и спокойствие. Глаза светились теплым приглушенным светом. Ей было хорошо и спокойно. Буря утихла. Он тоже затаился и тайком наблюдал за происходящим.
Буря утихла ненадолго. Можно было слегка перекусить и погулять. Они были счастливы и улыбались друг другу беззаботными детскими улыбками...!