Туртурел

 
В нашем старом дворе на Пушкина с одной стороны были жилые дома, а напротив стояли сараи. Возле сараев стояла будка нашей дворовой собаки со странным именем Туртурел. Бог знает, кто дал ему это имя и что оно означало, но другого у него не было. И никого, включая самого Туртурела, это не удручало. Собака была дворнягой, таких пепельно-коричневых оттенков. Возле будки стояла миска с водой и кастрюля с едой. Кастрюля наполнялась всем, что соседи не доедали. Туртурел ел супы, борщи, каши, котлеты, молотил кости и сухари, словом всё, что давали. Он был добрейшей собакой и любил играть с детьми, но как только во двор заходили чужие, он заходился от лая, только огромная цепь сдерживала его на приличном расстоянии от входящих. Зимой, когда снегом заносило будку, он залезал внутрь и смотрел такими жалкими глазами! Его положение усугублялось тем, что вода зимой замерзала, превращаясь в лёд, да и еда покрывалась стеклянной корочкой льда и тогда всю еду он лизал, как мороженое. Когда морозы крепчали, соседи по очереди брали его в свои прихожие, и тогда для него наступало самое чудесное время безмятежного блаженства. В целом он никогда не унывал, и его медовые глаза всегда весело светились, когда соседи подходили с ним поговорить: кто спьяну, кто из жалости, ну а мы, дети, из любви. Цепь, на которой он сидел, была ему не помехой, когда наступала весна. Весной по нашему городу начинались рейды поимки бездомных собак. В те времена у нас было много бродячих собак. Их ловили в клети так называемые гицели, или, как мы их называли -”гитлеры“. “Гитлеры”  ездили на телеге с огромной клетью для собак.Их туда залавливали здоровенной палкой с петлёй. Когда эта телега приближалась, то слышен был отчаянный лай пойманных собак.
Эта собачья тюрьма приближалась. Многоголосый хор отчаяния и беды усиливался, и мы скорей, скорей, бежали к Туртурелу, чтобы проверить цепь и закрыть ворота.
Но у нашего Туртурела была другая забота- он резко срывался с цепи, летел к воротам, подлезал снизу, бросался к клетке с заключёнными собаками, и мощной лапой сбивал замок.
В ту же секунду все собачки выбегали и струйками быстро растекались по подворотням. А Туртурел стремглав бежал к калитке, где мы, дети, его ждали.  Мы тут же его привязывали к цепи и он, высунув язык, ложился как ни в чём не бывало, возле будки. Когда вбегали “гитлеры”, размахивая палками с петлёй, то мирная картина была налицо, и они разочарованно уходили. Так несколько раз мы их обманывали, но однажды они всё-таки схватили нашу собаку. Это было настоящее бедствие! Дети плакали, взрослые сразу же собрали деньги, и ватага детей и родителей двинулась выкупать Туртурела. Когда его вывели, он был счастлив, а мы были на седьмом небе!  Все обнимали и целовали его. Взрослые увещевали больше не заниматься пиратством, он как будто бы понимал, прыгал, вилял хвостом и радостно лаял. Но следующей весной всё повторилось. Мужчины двора тщательно проверяли ошейник и цепь. Всё хорошо, и цепь и ошейник крепки. Но вот издалека слышался лай собак, он приближался. Этот лай приговорённых действовал на всех, как предчувствие беды. Соседи готовились к худшему, дети готовились спасать. И верилось, и не верилось, что побежит, но Туртурел знал: надо бежать на помощь. Он вновь срывал цепь и мчался с быстротой ягуара прямо к телеге с клеткой, замок срывал, собаки разбегались. Но то ли стар стал Туртурел, то ли собачий опричник был ловок, но пёс попался. Когда мы выбежали, oн успел уже освободить других собачек, но сам попался. Туртурел был один в большой клетке и бешено лаял. Несколько кварталов мы бежали за телегой и умоляли:
- Дяденьки, отпустите нашу собачку! Он очень хороший! Мы его выкупим у вас! Мы вам денежку дадим.
Но куда там! Они видимо очень гордились, что выловили Туртурела! Давно имели на него зуб. Он ведь им мешал выполнять план по мылу, ну и премиальные утекали.  А тут- победа! Вновь собрали мы денег и пошли выкупать своего Туртурела, но увы, вышел чиновник и сказал одно слово -  поздно! 
Прошло 60 лет, и я помню тебя, Туртурел!