Орлик

 
Мы всегда надеемся на настоящее, а лучше-на будущее, а оно сразу же становится прошлым и отпечатывается во тьме сознания нестираемым тавро. Когда вспоминаешь о детстве вдруг возникают яркие вспышки того, или иного эпизода, или целый калейдоскоп.
Мой двор на Пушкинской улице-это моё детство, вмещающее  маленькие и большие истории. Окно в прошлое-маленькая история, большая жизнь.
Просто тёплый день, просто воскресное утро. Глаза Нюрки подрагивают от первых лучей солнца и приближающихся звуков — это кричит точильщик Остап:
-Лу-у-ужу чайники, кастрюли. Тo-o-oчу ножи! Как лезвия остры, как слова- точны! Пооодходи- скорей! Недорого возьму, а как сделаю, уйду" – с такой присказкой ходил наш точильщик дед Остап. Он ставил во дворе свой точильный инструмент, который носил через плечо и тотчас из дверей выбегали: толстая Маруся, баба Маня, худощавый колченогий дядя Боря и остальные соседи. А дед Остап начинал своё дело:вжик- вжик, точил он лезвия. Пш-ш-ш- лудил он чайники и примусы.
Тут уж Нюрке было не до сна! Она бежала умываться холоднючей водой, а затем бабушка завязывала ей две косички, пружинно торчащие в разные стороны, и она выбегала во двор. Спелая черешня падала  ей на светлый пробор, оставляя яркий бордовый след на проборе. Нюрка ловко ловила черешенку и запихивала в рот, чтобы быстренько раскусить её, брызгнув соком на щёчки. Главное, чтобы бабуля не увидела, что она кушает немытое.
А во двор уже  въезжала скрипучая  телега, запряжённая белой лошадью, её под узцы вёл рябой старик, выкрикивая громко: "Старые вещи! Старые вещи!"
 И опять выныривал из дверей народ со всяким старьём: стульями, примусами, коврами, кастрюлями и всяким тряпьём.
Орлик, белый конь, старый и слепой, всё это время стоял у телеги, перебирая копытами, уставившись слепыми глазами куда-то вдаль, словно он там что-то видел. Дети окружали Орлика и кормили его печеньем и хлебушком. Старик то и дело отгонял всех от коня, боясь, что Орлику дадут что-то не то. И всегда приговаривал, шамкая беззубым ртом: “Если что поганое- то мне, а Орлику положено самое лучшее.”
Нюрка бежала к бабуле за хлебушком и, намочив в молоке, вновь подбегала к Орлику. Она смело протягивала на ладошке хлебный мякиш и Орлик мягкими губами, едва касаясь Нюркиной ладони, осторожно брал подношение. Затем, прожевав его, он благодарно помахивал своей чудесной головой. Нюрке очень нравилось, как Орлик целовал тёплыми губами её маленькую ладошку, а потом махал благодарно головой. И  она вновь бежала за хлебом для него.
Как-то тётя Женя- добрая соседка вынесла тёплые пирожки:
-Возьмите, Ося!-сказала она старику,-только что из духовки.
- Спасибо,- сказал старый Ося. И откусив, тут же отдал пирожки Орлику. Орлик благодарно закивал.
-Ну что же вы! Я же вам принесла, не лошади! Что же вы себя совсем не цените! И чем это Орлик заслужил такой почёт?
- Эх, тётя Женя! Вы и не знаете кто тут перед вами! Я не о себе, я вот о нём, и он кивнул на Орлика. Это же герой двух войн- там и зрение потерял. Я вам вот что скажу - вы все должны знать, что Орлик мне папа и мама, он мне друг, что от смерти спасал меня не раз в Гражданскую войну, а потом в Отечественную. И он мне самый близкий человек! Он не просто лошадь, а конь-герой! Он и других от смерти спасал и из таких передряг меня вытащил ещё при бандюгах Махно. А потом уж и в Отечественную. Мы всю жизнь с ним неразлучны были. Поэтому Орлику всё самое лучшее.
Ося помолчал, а потом добавил:
Вот года два назад его хотели того...на бойню, в расход. Тридцать один год Орлику! Для лошади старость дремучая. Старик, мой Орлик, как и я. Но я костьми лежал! Так и сказал- берите тогда нас обоих на бойню, не впервой.Отбил. Отстали. Вот мы и работаем вместе и доживаем. Ему не то, что пирожки- ему копыта целовать надо! Он вам победу добыл! Да, Победу! Спасибо за пирожки. Орлику понравились. Извините, за слово горькое.
Нюрка стояла рядом и слушала, поглаживая шершавую лошадиную морду Орлика. Она представляла, как Орлик мчится с дядей Осей, а за ними мчатся враги. А потом конь летит с победой и дед Ося на нём с красным знаменем.
А Орлик просто стоял, благодарно помахивая старой головой.

Кишинёв 1988; Сан Диего-2017г.г.