- Ты не лжешь.
Произнося эту фразу, ты смотришь в глаза девушки по имени Флоранс. При этом ты держишь ее за руку, выполняя нечто вроде тактильного контроля, за ее реакциями.
Нет, ложь со стороны твоей собеседницы исключена. Во всяком случае, ложь именно по этому поводу.
- Разумеется, я говорю тебе чистую правду! – объявляет Флоранс. И уточняет странное:
- Лгать тебе… Извини, это было бы просто выше моих сил!
- Почему? – ты задаешь ей этот самый вопрос весьма заинтересованным голосом. Просто тебе действительно интересно.
- Причина первая. Я люблю тебя! – безапелляционно объявляет твоя собеседница. – Причина вторая. Ты – мой единственный шанс на крохотную отдушину… в пошлой и глупой тягомотине моего жуткого существования! Тебе достаточно?
- Нет, - ты отрицательно качаешь головой. – Хочется, знаешь ли, немного подробностей. В том числе и насчет любви ко мне. Здесь можно без песен-танцев и прочей пантомимы, но точно, хорошо? И все-таки, прежде этого… я хочу узнать первопричину ваших проблем.
- Проблемы, увы, вовсе не наши, - вздох девушки по имени Флоранс звучит совершенно искренне. – Пока что, это только личные мои проблемы, которые миссис Эллона Мэйбл предпочитает числить по линии собственных бзиков и… нереальности того, прежнего нашего с нею общения! Забавно, правда?
- Да нет, не очень, - отвечаешь ты. – А можно… подробнее?
- В смысле? – свое отношение к предполагаемому рассказу Флоранс выражает особенным прищуром, дескать, «А хорошо ли ты подумала, желая это узнать?» Ты киваешь головою, подтверждая серьезность своих намерений. Другая сторона этой вашей мимической беседы, пожав плечами, обозначает тот факт, что результат такого знания, согласно ее предупреждению, может тебе и вовсе не понравиться.
Но тебя это не смущает. Еще одним кивком головы ты подтверждаешь свою готовность выслушать и узнать. И тогда адресат твоего жеста это самое твое желание удовлетворяет.
- Ты ведь… действительно поняла, кто я такая? – вопрос звучит более, чем странно, с учетом того, что это самое знание ты ей уже успела продемонстрировать. Но ты прекрасно понимаешь его смысл. И готова уточнить высказанное.
- Ты - душа, имеющая опыт… навыки в искусстве «нырять» в плотные миры, для воплощения, - звучит твое объяснение. - Ты… отчего-то привязалась к этому миру… Наверное, ты обретала здесь тела несколько раз подряд. Но, кажется, при очередном твоем воплощении что-то пошло не так.
- Ты правильно поняла, - твоя собеседница удовлетворенно кивает головой. – Я существо… несколько похожее, на таких, как ты. Хотя, конечно же, до тебя мне далеко…
Она усмехается, эдак многозначительно.
- Да, моя дорогая… - произносит Флоранс. – Я тоже знаю… твою суть. Но я не боюсь, скорее уж наоборот…
На этом месте, говорящая делает особый акцент, своей улыбкой. И оказывается, что тебе это очень приятно!
- Ты права, я и в самом деле… несколько загостилась в этом мире… в свое время, - продолжает она. - Я несколько раз «ныряла» для воплощения там, в России… В былые времена. И это имело свои… последствия – несмотря на то, что задерживалась я там ненадолго. Не получалось там у меня дожить до приличного возраста… и даже до совершеннолетия. Позже я имела несколько воплощений в других странах этого забавного мира. Но тот, первый мой опыт, случившийся когда-то давно, в России, повлиял на все… что было со мною дальше. Я обрела специфические наклонности, каковые и привели меня сюда.
- Какие… наклонности? – уточняешь ты.
- Наклонности… к боли особого рода. Теперь хорошо тебе знакомой, - прозвучал ответ. И его уточнение:
- И с подчиненной, и с главенствующей стороны.
- Ты была… инфицирована этой болезнью там, в России? – термин из лексикона медиков ты используешь просто, легко и непринужденно – как будто употребляешь такие странные слова в день и не по разу!
- Ты правильно поняла, - девушка в белом кивает головой. – Это было такое проявление ментального заболевания, которое там было распространено тогда. Ментальная чума.
- Да уж… Невеселое заболевание… - озадаченно произносишь ты.
- Я переболела этим… в легкой форме, - признается та, кого зовут Флоранс. - Все же сказалась натура… специфика натуры. Но искажение именно такого рода, влечение к этой странной форме болевых ощущений… можно сказать, склонность к болевым перформансам… Это искажение осталось во мне и, возможно, это надолго. В общем, с тех самых пор меня тянет к вещам такого рода.
- Я… понимаю, - сдержанно отзываешься ты на такое… странное признание обитательницы этого пространства.
- Нет, не понимаешь! – отрицает твоя собеседница. – Я прошла очень суровую школу, которая выработала во мне тягу к жестоким проявлениям… такого! По сравнению со мною твоя Элли добрая, нежная и душевно ранимая девочка, которая жутко стыдится того, что делает с тобою, мучается тем, что причиняет тебе боль! А я…
Та, кто называет себя именем Флоранс, делает паузу и качает головой.
- Лиза! – продолжает она через мгновение, после этого жеста-движения. – Я искренне люблю тебя… И при этом я желаю делать с тобою именно эти… жестокие вещи! Таково мое вожделение, такова суть моего влечения… к тебе.
- Что ты хочешь этим сказать? – ты несколько озадачена эдакой ее… откровенностью. – То есть… Это ты, а вовсе не Элли желала меня… наказать? Так?
- Не совсем, - слышишь ты в ответ. – Скажем по-другому - наши желания просто совпали. Я только чуть-чуть подтолкнула ее в сторону жесткости по ходу первого твоего наказания. Не более того.
- Не смей! – ты пытаешься обозначить голосом своим жесткие нотки. – Ты не имеешь права манипулировать ею! Я запрещаю тебе порабощать… мою Элли!
- Прости, но твои запреты ничего не значат. Ты просто не в курсе всей ситуации… всей специфики наших с нею отношений… а также особенностей моего появления… в этом мире и в ее теле.
Слова Флоранс звучат весьма странно. Ты в ответ пожимаешь плечами .
- Я готова выслушать, - обозначаешь ты свою позицию. – Продолжай рассказывать. Только постарайся не лгать мне – я это сразу же почувствую! Даже пытаться не стоит!
- Не стоит, так не стоит! – Флоранс коротко обозначила пренебрежительный жест рукой. – Тем хуже для той, кого ты выбрала себе в Старшие.
Флоранс поднимает руку в жесте присяги.
- Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды! – произносит она. – Ты довольна?
- Можно было и без церемоний, - отвечаешь ты – причем, обозначая нотки скепсиса в тоне голоса своего. – Говори! И лучше без излишнего углубления в древнюю историю всех стран, где ты воплощалась в этом мире!
- На самом деле, это важно! - не соглашается с тобою Флоранс. И поясняет важное:
- Я имею в виду историю в том смысле, как я стала… такой. Но если ты не хочешь этого знать – в смысле, пока что не хочешь! – тогда я могу упростить. В общем…
Девушка в белом сделала еще одну паузу, вдохнула-выдохнула – ладно, хоть не стала снова пить водку для храбрости! – и все же перешла к суть вопроса.
- Не так давно – естественно, по меркам всех прежних моих жизней! - уточнила она, - я пожелала воплотиться именно здесь, в Штатах – причем в глубинке, так сказать в толще народа, обычного, белого! Если честно, я предполагала это сделать обычным способом, через рождение и последующую амнезию – для соблюдения Правил Игры. Но, по ходу исследования обстановки, обстоятельств и вариантов в этой забавной местности, меня привлек зов одной юной особы. Ей… пришлось несладко – хотя, откровенно говоря, по меркам мест и времен, где я, скажем так, подхватила этот странный недуг… специфическую склонность, о которой я тебе уже говорила! – все ее страдания были так… на уровне несколько выше среднего! Правда, ей пришлось терпеть такое от близких людей… И в той форме, которая ее категорически не устраивала! Да, так бывает… Не повезло ей с родными… Она пыталась их любить, несмотря ни на что, вот только… любовь эта получалась, в итоге, более чем странная.
- Не надо об этом! – ты делаешь рукой своей запрещающий жест. – Элли… Она до сих пор страдает от тех переживаний, времен своего детства!
- Но иначе… Ты ничего не поймешь! – не соглашается твоя собеседница. И продолжает:
- Дело в том, что я была привлечена кое-чем весьма приятным… Можно сказать, даже вкусным. Одна девочка, примерно твоих лет – по нынешнему твоему воплощению! – звала на помощь. Нет-нет, она не орала в голос, оповещая все окрестности и соседей в придачу - о своем интересе, в части спасения от того, чему ее собирались подвергнуть. Твоя Старшая всегда была ужасно щепетильна… по этой части. Совсем не желала показать свой страх, по этому поводу, так, чтобы он был доступен окружающим. Тем сильнее и успешнее она загоняла свой ужас и отчаяние к себе вовнутрь. И уж там она молила о помощи так громогласно, что я… не могла ее не услышать! Эмоции этой девочки были такие яркие и сочные… Я так захотела разделить с нею то, что она чувствовала. И я тогда вошла в нее и обняла ее изнутри! И это было… здорово!
Ты изобразила своими пальцами на кисти ее руки некое короткое движение, смысл которого она тут же уловила. И смущенно опустила глаза. Но ты все равно обозначила все это словами.
- Ты почувствовала к ней жалость… А еще – нежность. И ты пожелала ей помочь.
- Да, я пожелала ей помочь вытерпеть то суровое наказание, которому ее подвергали родители-идиоты! – в сердцах воскликнула девушка в белом. – Ей ведь было необходимо… Да совсем немного! Чуточку домашнего тепла и нежности… от них. Совсем немного уважения к ее стыдливости! И просто… немного такта и доброты! Им досталась почти идеальная дочь, искренне их любившая! А они своей безжалостностью вынудили ее все время доказывать – прежде всего, самой себе! – что она хорошая, что она достойна лучшего обращения!
- Ты права! – кивком головы ты, со своей стороны, подтверждаешь полное согласие с ее мнением – в добавление к словам! – Но как это объясняет причину того, что ты застряла?
- Я вошла в нее по своей воле. И твоя Старшая тогда как-то рефлекторно прижала меня к себе, в ответ на мое стремление ей помочь! Она молила меня… быть с нею. И я не могла ей отказать. Я осталась, ну а потом…
Флоранс вздыхает, не решаясь продолжить. Однако ты сразу же приходишь ей на помощь.
- А потом выяснилось, что чем дольше живешь, в обнимку с другой душой, тем сложнее с нею расстаться. Так?
- Да… ты действительно это понимаешь! – отвечает твоя собеседница. И делает свой вывод – странный, но понятный тебе:
- Все-таки, твой опыт многих жизней во многих телах… сказывается даже в ситуации игровой амнезии.
- Только здесь… ну и в подобных пространствах, - поясняешь ты. – В обычной жизни я гораздо проще!
- Вот уж, не уверена… - возражает Флоранс. – Впрочем, такое тоже возможно. Это все-таки… Игра!
- Ну, это как сказать… - ты качаешь головой, обозначая некое условное сомнение. Впрочем, именно ее это вовсе не впечатляет. В том смысле, что Флоранс остается при своем мнении, по поводу сути твоей личности и прочего.
- В общем, вы с нею подружились, я правильно поняла?
Твой вопрос как бы подытоживает сказанное. Флоранс согласно кивает головой.
- Подружились, и даже… время от времени виделись с нею. Во сне, так же, как сейчас с тобою, - подтверждает она словами. - Я научилась создавать здесь пейзажи и прочие элементы такого… сновидческого пространства. Я радовала ее этими встречами, играла с нею… Не часто, один-два раза в неделю, чтобы не надоедать. И еще…
Флоранс стала серьезней. Поскольку речь зашла о чем-то значимом – для них обеих.
- Я присутствовала при каждом ее наказании, - сообщает тебе, доверительным тоном, девушка в белом. – Я помогала ей терпеть… Брала на себя большую часть боли и тем давала ей возможность держаться. Знаешь, Лиза, - уточняет она. – Я не могу сказать, что ее родители были какие-то вовсе уж безжалостные звери… Мне было, знаешь ли, с чем сравнить – из моего прежнего… русского опыта! Вот там, в те, прежние времена, была настоящая жестокость! Бессмысленная и беспощадная… в своей беспросветной тупости. Однако, будь родители твоей Старшей чуточку тактичнее, добрее и мягче… Наша с тобою Элли выросла бы не такой закомплексованной!
- Наша Элли, - повторяешь ты… и обозначаешь главное:
- То есть, ты ее простила. Несмотря на то, что она… отреклась от тебя.
Ты не обращалась к ней с вопросом. Ты просто констатировала факт.
Флоранс тебе ответила не сразу. Для начала, она аккуратно, мягко освободила свои руки от твоих. Потом снова прищелкнула пальцами и в дополнение к прежней посуде – двум чашкам и стопке из-под водки – добавила небольшой бокал с чем-то янтарного цвета, густым и, наверняка, достаточно крепким на вкус. Твоя собеседница молча глотнула из него – как бы, не на треть содержимого! – и только потом продолжила разговор, поставив бокал на стол, при этом, не выпустив его из пальцев.
- Умеешь ты говорить жестокие вещи, - Флоранс сейчас не сердится на тебя и даже не обижается, она просто обозначает некое обстоятельство, неприятное лично для нее. – Как ты вообще догадалась, что наша Элли меня именно отвергла?
Теперь приходит твоя очередь вздыхать. Обозначив этот звук-жест, ты снова берешь-гладишь руку собеседницы пальцами обеих своих рук, ласкаешь ее, в порядке извинений за жесткие слова напоминания о том, что когда-то совершила твоя Старшая.
- Давай так, - произносишь ты. – Я сама попробую рассказать о том, что случилось между вами. А ты, если что, меня поправишь. Хорошо?
И, увидев - нет, вовсе не услышав! - ее ответ, в виде жеста - кивка головы - ты начинаешь.
- Вы несколько лет тайно дружили с нею. И Элли охотно пользовалась твоей помощью… по ходу наказаний, которые, увы, были чуть ли не повседневной составляющей ее домашнего воспитания. Ты облегчала ее страдания, и она принимала твое участие. И эти ваши игры во сне, тоже стали частью ее тайного детства.
- Да, - кивает твоя собеседница в белом, - я была ее личной тайной. Она гордилась тем, что я у нее есть. А я… была счастлива незримо присутствовать в ее жизни, видеть этот забавный мир ее наивными глазами, сохраняя при этом мою собственную память и осознавая себя, настоящую, получая полноценную чувственную информацию об окружающих. Это был очень интересный опыт. Ощущать себя частью той, кого любишь… Это великолепно! Было…
- Было до тех пор, пока она не начала взрослеть, - продолжила ты, придя ей на помощь. – А дальше… Ее детская вера в волшебство сменилась теми религиозными заморочками - которые она, наверняка, получила от своей матери. Вы с нею поссорились по этому поводу – возможно, даже несколько раз! А после особенно яркого скандала, она просто заявила, что тебя вообще не существует! Так?
- Не совсем… - Флоранс в смущении опускает свои странные серые глаза, подтверждая, тем самым, что большая часть твоих догадок верна. – Для начала, она сказала мне нечто вроде: «Изыди от меня, Дитя Зла и Тьмы!» И добавила такой эффектный жест, наложив на меня знак Креста – будто я и вправду, порождение неких злых сил! Я разозлилась, вспылила и… выразилась несколько некорректно – и о ней, и по поводу ее родителей. Возможно, это, как раз, было лишнее – учитывая, как она хотела стать для них идеальным ребенком! Далее еще, по ходу той нашей ссоры, я достаточно жестко напомнила ей обо всем, что сделала для нее. А потом еще добавила, что вовсе не могу уйти от нее по доброй воле! Так вот, тогда твоя Старшая заявила, что отрекается от меня, как от Темного Духа, желающего поработить ее свободную волю! И после этого… Я утратила возможность видеться с нею во сне. А наяву…
- А если ты пыталась говорить с нею наяву, Элли игнорировала тебя – в смысле, твои к ней обращения. И постепенно, она научилась делать это «на раз», мгновенно блокируя твои попытки проявить себя в ее сознании. В итоге, тебе осталась некая «сумеречная территория», в виде кратких промежутков, когда она не вполне себя осознавала и толком не контролировала. Например, в те мгновения, когда она пыталась заснуть… Или же, когда она просыпалась, и еще…
Тебе пришлось смущенно замолчать. Тогда Флоранс подняла на тебя свой взгляд и, на секунду прикрыв глаза, обозначила согласие с твоей догадкой.
- Когда Элли тебя наказывала, она тоже… временами теряла контроль над своими чувствами. И я вмешивалась, действуя, при этом, буквально на грани внушения. Так, чтобы она делала то, что мне нужно, но при этом не чувствовала себя одержимой. Впрочем, в итоге, она все равно догадалась о том, что я немного подтолкнула ее, к суровому обращению с тобой. Прости, но я никак не могла удержаться!
- Я… вовсе не исключаю этого, - теперь уже ты обозначаешь некоторое подобие согласия с такой возможностью. – Во всяком случае, твое имя я прочла в ее мыслях именно в таком воспоминании.
- Ты думаешь, я буду тебе лгать? – голос девушки в белом звучит нотками огорчения. – Да нет же, нет! Я же поклялась, что буду говорить тебе правду!
- Тогда ответь мне, что же помешало тебе уйти из ее ментального пространства?
Твой вопрос звучит жестко. Однако, последующие будут куда как жестче - да просто жестокими! Впрочем, всему свое время…
- Наверное, я просто не успела… - как-то растерянно отзывается Флоранс. – А когда Элли меня отвергла, я поняла, что уже не могу от нее уйти. Возможно, то, что она отвергла факт моего существования, замкнуло какую-то часть ментальных оболочек, перекрыв мне возможность покинуть условное пространство ее разума. И я уже ничего не могла с нею поделать - ведь больше для нее меня не существовало. И так, все время ее взросления… А потом уже, будучи взрослой, Элли вобрала в себя изрядную порцию всяких научных толкований своих былых видений. «Выдуманные друзья» и всякое такое – именно так объясняют ваши современные псих-олухи сны и разные волшебные ситуации. А еще она читала о влиянии внутреннего одиночества, о подавленных конфликтах с родителями и… вообще, о реакциях мозга на безысходность бытия… В общем, наша Элли убедила себя в том, что я просто фантом, порожденный ее фантазией… Мираж ее внутреннего мира… Попросту глюк. И я осталась безо всякой возможности вырваться из этого плена.
- Врешь, - спокойно произносишь ты. И лицо твоей собеседницы снова неуловимо меняется цветом. Просто потому, что ты права. Но ты не собираешься ее жалеть.
Тебе приходится быть жестокой. Без извинений.
- Ты можешь оттеснить ее разум в сторону и… полноценно вселиться в ее тело, - говоришь ей ты. - Ты всегда это могла сделать - так сказать, без малейших проблем и сложностей.
Флоранс понимает, что сейчас произносится главное. И она смотрит тебе прямо в глаза. Твердо… и в полной решимости расставить все точки над «i». В самом сокровенном.
- Да, - произносит она, не отрывая взгляда от твоего лица. Вернее, от твоих глаз.
- Ты знаешь, что самый простой выход для тебя - это ее смерть, - произносишь ты страшное и… главное.
- Да, - следует ответ. Прямой и точный. И взгляд собеседницы в белом по-прежнему тверд.
- Ты могла ее убить… много-много раз подряд.
Твои слова звучат все более жестоко, но это момент истины. И здесь нельзя иначе.
Ты это знаешь. И ты задаешь главный вопрос. Который звучит так:
- Отчего ты запретила себе это делать?
- Я люблю ее, - просто отвечает тебе Флоранс.
Произнеся эти слова – несомненно, искренние! – она отворит свой взгляд в сторону и снова делает глоток янтарного напитка из небольшого бокала – того самого!
- Ты знаешь, - продолжает девушка в белом, - иногда мне приходило в голову… Нет, не убить ее… Просто завладеть ее телом, а потом пожить неким подобием чувственной жизни… хотя бы какое-то время!
Ее вздох звучит вполне понятно, а последующее молчание более чем красноречиво. И ты это понимаешь!
- Но ты запретила себе даже это! – заметила ты. – Отчего же?
- Это было бы пустым эрзацем настоящей жизни… К тому же, похищенной у нее, - слышишь ты в ответ. – Но самое главное… даже не это. Я и вправду, могла обрести некое подобие чувственной самостоятельности. Могла… Но какой в этом был бы смысл? Если я не могла даже обнять ту, единственную, кого в этом мире я люблю… любила тогда?
- Да, обнимать саму себя – это было бы как-то слишком странно, - соглашаешься ты. – Однако с тех самых пор кое-что переменилось. Ведь так?
- Именно так! – подтверждает она. – В ночь своего отчаяния, молясь о смерти, Элли спасла одну девочку. И теперь мне есть, ради кого обретать телесные чувства!
- Ради… меня? – твой вопрос звучит более чем риторически.
Флоранс подтверждает твою догадку кивком головы. Тебе не остается ничего другого, как пожать плечами, самым неопределенным образом, а также изобразить на лице своем вопросительное выражение – в ожидании разъяснений. Каковые твоя собеседница, похоже, готова тебе выдать, в подробностях и даже без утаивания контекста и неких особенных моментов – тех, которые тебе пока что совершенно неясны. Да-да, такое тоже возможно!
- Лиза… - девушка, в неловкости, на секунду опускает глаза… Но преодолев смущение, продолжает:
- Я прошу, сделай для меня то же, что ты сделала… для твоей Старшей!
Предложение Флоранс звучит более чем странно! И ты, несмотря на то, что суть его тебе, в общем, понятна, всем своим видом, все-таки, требуешь уточнения.
- Я желаю… сечь тебя, - поясняет девушка в белом. – И потом обнимать тебя, снимать твою боль и дарить тебе наслаждение. Примерно так, как это делала с тобою Элли…
- Неужто, прямо здесь и сейчас? – ты усмехаешься в ответ, эдак… весьма иронично.
Однако, выражение лица Флоранс отнюдь не улыбчивое. Как-то вовсе не похоже, что шутки – ее стезя. Во всяком случае, по такому, особому поводу.
- Лиза, - произносит она тихим голосом, но очень серьезно, - здесь все… создано из воспоминаний и ощущений, сплетенных в зыбкое пространство условных образов. И это… несерьезно.
Она качает головой – отрицательно, и как-то устало. А потом добавляет:
- Прости, но мне этого будет мало.
- Ага… - ты делаешь вид, будто туго соображаешь. Хотя все тебе было понятно еще в начале этого ее спича, про неоднозначное. – То есть, ты хочешь… презреть свой запрет и вселиться в тело Элли? Специально для того, чтобы насладиться этим всем… там, наяву?
Флоранс молча кивает головой, в знак согласия. И на мгновение опускает глаза – намекая на собственное сожаление по поводу такого… сурового варианта.
Однако, только на мгновение. И она успевает заметить, как ты отрицательно качаешь головой. А дальше…
Губы Флоранс дрожат. А странные серые глаза этой девушки, которая провела несколько лет подряд в ментальном заточении разума твоей Старшей, блестят слезами. Она перехватывает твои пальцы, придвигается ближе - кажется, вместе с легким пластиковым стулом! – и тянет тебя за руки… Тянет к своим губам твои пальцы, чтобы обозначить на них поцелуи.
Ты не сопротивляешься ей и… странное дело! Твоей собеседнице – наверное, правильнее сказать, просительнице! – удается удержать себя на грани всхлипа. И даже вроде бы выровнять свое дыхание - для того, чтобы высказать тебе дополнительное обоснование своей просьбы, без серьезных проблем с восприятием. Хотя… выражение лица темнокожей девушки можно было в это мгновение описать фразой: «Огорчение и досада, плавно переходящие в отчаяние». Примерно так, и даже без каких-нибудь преувеличений.
- Лиза, милая! – восклицает она. – Подумай… просто подумай, сколько лет я провела здесь, живя чужими мыслями и чувствами! И сколько из них я провела в состоянии отчуждения от той, кого я люблю! Просто наблюдая жизнь ее глазами, без возможности не только словесного, но и чувственного общения!
Она снова целует твои пальцы. А после продолжает, сбивчиво и нелогично – да почти бессвязно! – но искренне.
- Ты не представляешь, какое это наслаждение – по-настоящему властвовать над той, кого любишь… Особенно, если она на такое согласна! И не говори мне об искусстве жонглировать воспоминаниями твоей Старшей! Не надо! Это вовсе другое! - произносит она. - Ты не представляешь… эти ощущения, от прикосновения прута к коже… когда гибкая лоза чуть отдает в руку… пропорционально силе и манере удара! Прут как бы с силой… огибает и ощупывает секомую плоть… И ты чувствуешь это… через него – конечно же, вовсе не так, как чувствует это объект твоих усилий! Но эта реакция плоти, наказываемой ударами прута… Красные полосы – там, на ее коже! - постепенно наливающиеся пунцовым цветом, после каждого взмаха моей руки… Слезы на глазах секомой, ее стоны и крики – поначалу сдавленные, а потом все ярче, громче и откровеннее отвечающие на ту самую боль, которую я ей причиняю… Лиза, милая… Это такие яркие впечатления! И я хочу… почувствовать это все… вместе с тобой! Хочу, чтобы ты мне подарила все это! Чтобы это мне подарила именно ты!
- Флоранс, а тебе не кажется, что это несколько… неравноправная ситуация? – интересуешься у нее ты – причем достаточно иронично!
- Ты… про то, что я получу все радости, а тебе достанется… всего лишь изрядная порция боли?
Твоя собеседница прекрасно понимает твои намеки – вполне прозрачные, надо честно сказать. Впрочем… кивок головы и короткий смешок заменяют тебе слова.
Флоранс ожидаемо вздрагивает, осознав твою правоту. Девушка в белом нервно гладит твои руки, в попытке… то ли получить второй шанс для разъяснений, то ли просто извиниться…
Спустя несколько мгновений напряженного молчания, она, наконец-то решается заговорить с тобой снова. И то, что она теперь произносит, в виде аргументов своей позиции в вашем безумном споре, звучит все более бессвязно, дико и попросту глупо.
- Лиза… Я знаю, это будет больно… тебе… Хорошо знаю! Но мне нужно… просто необходимо, чтобы ты позволила мне сделать это… с тобой! Моя любовь к тебе… именно такая, странная! Но это моя любовь! И если ты откажешь мне… Я не знаю тогда, что мне делать!
- Да чего уж проще! – иронично усмехаешься ты. – Ты можешь вселиться в тело Элли… без предупреждения! А когда ты освоишься в нем, ты уж постараешься найти повод, чтобы меня высечь! А дальше – совсем уж просто! Ты отведешь меня в ту самую… особую комнату, про которую ты знаешь, наверное, лучше меня! Ну и… там уж ты получишь прекрасную возможность порезвиться так, как ты хочешь! Ты же знаешь, что от руки Элли я все стерплю! А раз так, то, чего же тогда стесняться, верно?
Флоранс… в шоке от столь щедрого – и воистину жестокого! – твоего предложения. Она резко выдыхает воздух – со всхлипом! – и, при этом смотрит на тебя, не отрываясь, как бы боясь пропустить малейший знак, свидетельствующий о том, что ты сейчас просто пошутила! Ее странные серые глаза переполнены обидой, болью и отчаянием – всем этим сразу же и одновременно! Вперемешку со слезами…
Впрочем, именно слезы становятся самым заметным символом-знаком ее потрясенного состояния. Пара слезинок уже стекают по ее щекам – одна выше, другая ниже. Это не рев, не истерика – просто показатель того, что она отказывается верить в то, что ты настолько жестока.
Трудно сказать какие силы ей понадобились – и откуда она их взяла! – для того, чтобы снова выровнять свое дыхание. Но через несколько мгновений этого молчания в потрясении, девушка в белом снова попыталась обратиться к тебе.
- Лиза… Обещаю, что болезненной будет только первая часть нашего с тобою… общения. Потом… я сделаю так, что ты почувствуешь облегчение. И я надеюсь… очень надеюсь на то, что в итоге тебе станет приятно… Я постараюсь… Я очень постараюсь, чтобы так… загладить мою вину перед тобою! Клянусь!
Произнеся эту патетическую, не вполне логичную и, в общем-то, бессмысленную речь - аргументы с ее стороны и вправду, были, прямо скажем, слабоваты! – девушка подняла свою правую руку в жесте клятвы.
В ответ ты пожала плечами. Твое лицо, при этом, явно отразило определенный скепсис по поводу высказанного. И это было, в общем-то, логично.
Девушка в белом прикусила губу. Кажется, сейчас она лихорадочно соображает, какие еще аргументы могли бы поколебать твое вполне обоснованное неприятие ее предложения - честно говоря, более чем не выгодного! Но ты сама меняешь расклад, выражая свое любопытство по поводу одной тонкости, обозначенной твоей собеседницей несколько ранее, но никак ею не разъясненной.
- Флоранс, почему ты не торгуешься на повышение ставок… через угрозы Элли? Ведь это единственный твой козырь! Почему бы тебе не зайти с него?
Твои вопросы звучат еще более жестоко, но она готова тебе ответить - честно и без недомолвок.
- Я люблю вас обеих. И вредить вам я никогда не стану, - слышишь ты ее слова… И нет никакой причины им не верить! – А кроме того… То, что я задумала – вовсе нельзя устроить без твоей помощи. Искренней и дружеской, - добавляет она. – Это важно!
- Почему? – интересуешься ты.
- Ты единственная, кто сможет убедить нашу Элли, в том, что это необходимо сделать… И сделать именно так! – эти два слова она произнесла с особым акцентом! – Кроме тебя никто не сможет с нею договориться! Лиза, прошу тебя! Позволь мне сделать то, что я хочу и… Помоги мне!
- Зачем это тебе? – уточняешь ты. – Неужто тебе недостаточно будет просто вселиться в ее тело? Взять ее под полный контроль и… сделать то, что ты хочешь?
- Наша Элли… сойдет с ума, когда поймет, что я могу сделать такое… без ее согласия! – отвечает тебе Флоранс. – Она решит, будто я не просто опасна для тебя... Она решит, что я... непредсказуемо опасна! И я не знаю, что она попытается сделать, для того, чтобы тебя защитить, но уж точно, ничего хорошего!
- Ну ладно, допустим… Только допустим, что я соглашусь. Но как же я смогу убедить ее дать согласие на… такое? Мало того, что я окажусь… наказанная, в ее доме и вовсе не ею! Так еще, для этих целей будет использовано ее тело!
Ты, между прочим, просто рассуждала. Как бы, в общем и про себя, хотя и вслух. Но твоя собеседница по этому пространству ментальных пейзажей, сотканных из воспоминаний твоей Старшей, посчитала твои слова выражением согласия, полного и однозначного! И тогда…
Флоранс набросилась на тебя, прижала к себе в объятия и целовала, целовала… В губы, в щеки, в шею и в плечи – прикрытые какой-то легкой одеждой, в стиле «на прохладное лето», но это ее вовсе не остановило!
Да… Она целовала тебя и всхлипывала, произнося отрывисто, между касаниями губ, слова благодарности.
- Лиза… милая… спасибо… - слышишь ты ее отчаянно-счастливый шепот и понимаешь, что обмануть ожидания этой измученной девушки, сказать ей решительное «Нет!» ты никак уже не сможешь.
- И что же теперь делать?
Ты и не заметила, как произнесла это вслух. Однако, та, кто тебя обнимала, услышала высказанное, и поняла это, как желание согласовать с тобою свои дальнейшие действия. Что с ее точки зрения было вполне логично.
Флоранс на секунду прижала тебя еще крепче, потом поцеловала тебя, чуть ниже скулы, прижалась к расцелованному месту своей щекой – все еще мокрой от слез - как-то странно потерлась ею, с непонятной дрожью. А после отстранилась и как-то странно провела по лицу своему руками – можно сказать, «пробежала» пальцами, в стороны. Все признаки предыдущего рева тут же исчезли, и на ее смуглом лице заиграла смущенно-радостная улыбка.
- Немного волшебства не помешает! – она смутилась еще больше. – Я хочу, чтобы ты меня видела… красивой!
- Все в порядке! – ты кивком головы и коротким жестом – палец вверх! – обозначила условное восхищение внешностью своей собеседницы. И это сработало!
- Спасибо, Лиза! – произнесла Флоранс, улыбаясь тебе – безо всякого торжества, скорее, с искренней благодарностью в голосе! – Я… очень надеялась, что ты меня поймешь! Обещаю, ты не пожалеешь! И я буду очень аккуратной и внимательной! Да, моя дорогая! Я сделаю так, чтобы ты не огорчилась своему согласию! Я смогу! Я знаю, как это сделать!
В ответ ты киваешь головой – не то, чтобы сильно смутившись, но все-таки, уклоняясь от вербальной реакции на ее речь, произнесенную в несколько патетическом тоне. И продолжаешь разговор по существу.
- Флоранс, - обращаешься ты к ней по имени, - я хочу знать, что ты задумала… В смысле, что именно, в точности и, по возможности, без недоговорок! – добавляешь ты.
Адресат твоего обращения кивает тебе с пониманием, а потом… очередным своим небрежным «магическим» движением заставляет явиться на стол некую бумагу, исписанную странным почерком, вовсе не похожим на почерк твоей Старшей… да и на какой-то другой, знакомый тебе почерк! Видимых отличий было много. К примеру, буквы в строчках документа, явленного пред твоими очами, имели наклон влево. Написаны они были в какой-то старинной манере, в конце слова часто шли всяческие росчерки и завитушки - эффектные, но непривычные! В общем, такой… «антик», как выражаются лица, увлеченные собиранием древностей!
Заметив твое специфическое внимание к тексту, Флоранс опять смутилась.
- Извини, моя дорогая, - сказала она тебе. – Я все еще храню в памяти «старый штиль». Но я стараюсь выражать словами мои мысли так, чтобы было понятно тем, кто живет здесь и сейчас… И тебе, и нашей Элли!
- Ну… это читабельно, в принципе, - твое заявление имеет своей целью как-то смягчить ситуацию. Тем более, что теперь именно тебе, похоже, придется реализовывать тот план, который придумала Флоранс, центральной частью которого становится этот документ, одно заглавие которого звучит более чем… необычно.
Concordia est pro tribus.
Эти слова… как ни странно, тебе понятны. Более или менее. То ли уроки латыни от приютских сестер-учительниц не прошли даром… То ли здесь, в ментальном пространстве твоей Старшей, вспоминаются знания твоих прошлых… воплощений…
Второе более вероятно, чем первое.
Между прочим, лично ты построила бы слова в этой самой фразе несколько иначе. Ты бы написала «Concordia pro tres». Просто потому, что «tribus» означает вовсе не количество участников – их явно предполагается трое! Это латинское слово означает… «Племя», «народность»… Вернее, некую часть народа. Общность людей, отличающуюся от всех остальных.
Но не суть. Пока что не суть.
Сейчас важен не только смысл этих слов, а нечто куда как большее – что же именно стоит, за предложенным тебе, здесь и сейчас, «соглашением для троих»…
Да… Что же в этом самом Соглашении такого… интересного?
Имеет смысл прочитать его повнимательнее. Ну… так, на всякий случай!