Мастерица Алёнушка в светёлке своей домового молоком кормила, да с белой совой о будущем спорила, когда тихо-тихо кто-то постучался.
Сова встрепенулась и исчезла, а домой за печку спрятался, когда вошла женщина.
- Здравия тебе, Алёнушка, - кротким голосом молвила Мирослава.
- И тебе не хворать, Мирослава, - поклонившись ответила Алёнушка.
- С чем пожаловала?
- Помоги, мастерица Алёнушка, не знаю, что с мужем делать. Ходит будто душу свою потерял, оживает только, когда в кузнице своей с металлом хороводится, да с детьми играется.
- Кто отошёл?
- Друг его закодычный Тихон, как брат ему был неразлучны с отрочества.
- Приводи ко мне, гляну что, да как.
- Не пойдёт он, Алёнушка, месяц уговаривала до тебя дойти. И не разговаривает со мной.
Мастерица Алёнушка в сундук полезла, что-то достала, положила в льняной мешочек и говорит:
- Передай Кондрат, скажи от Тихона, сама в мешок не заглядывай.
Мирослава глаза выпучила, но мешочек взяла.
Недели не прошло, как Кондрат к мастерице Алёнушке пригрёб, как медведь ввалился в светёлку, молча сел на лавку и голову склонил.
Мастерица Алёнушка простынь льняную постелила, да, Кондрата на вторую лавку уложила. Свечки зажгла, над Факиром (нож) слова прошёптала и запела.
Тело мужское под руками Алёнушки расслабилось, негой наполнилось, и не заметил Кондрат, как в сон провалился.
Снилось, как они с Тихоном в догонялки играют у обрыва реки. Журили другу друга, да, со смехом покатились кувырком. Так весело им было, что не заметили, как совсем близко к краю обрыва подоспели. Расцепили объятия, а Тихон заигрался и лишь рукой успел за ветку уцепиться. Кондрат схватил за руку, но не хватило сил вытащить. Слёзы по щекам ручьями текли, да, душа на части разрывалась. Не смог Кондрат друга спасти...
А сон его продолжался.
Сидят они с Тихоном в бане взрослые мужики, рожи красные, чай травяной Мирославой заваренный попивают. Молвит Тихон Кондрату:
- Не кручинься, брат, не твоя вина, сам виноват, заигрался. Да и время моё пришло. В добротном месте сейчас. Обнял друга креп-крепко и исчез.
- Вставай Кондрат, - шептала мастерица Алёнушка. Пора жизнь жить, Бога, да людей радовать.
Открыл глаза Кондрат, оделся, ушёл, ни слова не сказал.
Мастерица Алёнушка вновь с совой о будущем спорила, когда Мирослава в гости пожаловала.
- Благодарю, тебя Алёнушка, ожил Кондрат. Прими гостицы от нас, - и достала из сумы горячий хлеб, пирожки с капустой, молоко парное и мешочек льняной. - Это тебе Кондрат передал.
- А ты Мирослава на сносях, - улыбнувшись сказала Алёнушка. - Мальчик будет.
- Мужинёк то как рад, уже кроватку смастерил.
Попили чай, о бабьих делах погутарили, а как смеркать стало, пошла Мирослава домой. Алёнушка ворона в дорогу послала, чтобы дорогу показал.
Открыла мешочек, а там коготь медвежий в виде кулона и записка:
"Благодарю, тебя Алёнушка. Уж два года после ухода Тихона не мог простить, что не уберёг его. Потерял себя, душу свою потерял. Мы ж как братья были, всё вместе делили и горе и радости. А тут...
Нашёл я душу свою, теперь вон сын родится, Тихоном назову, а то всё дочки, да дочки.
Кулон тебе, носи, как оберег. Я его магией огня заговорил."