Вы и представить сможете едва ли
В две тысячи двадцатую весну
Как мы, девчонки, в небе воевали
В ту страшную и грозную войну.
Наш полк со всеми службами был женским,
А средний возраст на погоны - 22,
И были украшением подвески –
Две бомбы снизу деревянного крыла.
Пять-семь минут на отдых - новый вылет
В ночную тьму, где ждут прожектора.
Наш самолёт простреленный навылет
Бомбить фашиста будет до утра.
По-2, он деревянный - « этажерка» -
Лишен бронезащиты, связи нет,
Задаст такого немцу фейерверка,
Что в страхе тот устанет ждать рассвет.
Маршрут по карте и секундомеру -
Заход на точку. Целимся. Бомбим!
И в нас попали! И горит фанера,
И мы горим с ней факелом живым.
Следы от слез ладонями стирая,
На старте ждёт приказа новый экипаж
И всем своим, что есть, пренебрегая
Готов на винт мотать километраж,
Лететь без парашюта, чтобы лишних
Взять бомб и выйти незамеченным на цель.
Мотор заглушен. Плавно… ниже… ниже…
Бомбометание. Зениток карусель.
Мотор ревёт. Маневр. Из-под обстрела
Уходит в ночь «небесный тихоход»
Без вооруженья, без прицела
Из ткани и фанеры самолет.
Мы воевали, не сбиваясь с курса,
По восемь-десять вылетов за ночь.
Порой случалось не нащупать пульса –
Так уставали, что идти было невмочь.
Три года «Дунькин полк», (да-да! вначале
В дивизии подняли нас на смех),
Так воевал, что дважды награждали
И первый стал Гвардейским изо всех.
Мы были не намного вас постарше.
Комбинезоны.Шлемы. Кирзачи.
Мы хоронили в землю в небе павших,
Стихи писали в пламени свечи.
Влюблялись тайно. Навсегда. Впервые.
Но ради вас на смерть бесстрашно шли,
Чтоб вы, на страже мира часовые,
Понадобится – тоже так смогли.
Нас враг боялся. Звал «ночные ведьмы»,
А мы летали – звезды на крыле
И улыбались зло оскалу смерти…
И умирали ради жизни на земле.