I.
1990-е годы стали пиком низкопоклонства московского истеблишмента перед Западом. Всё советское хулили последними словами, жизнь в Европе и особенно в США представляли недостижимой заморской сказкой. Отечественную культуру, отечественную литературу государственные чиновники, хотя бы на гран имевшие влияние в правительственных структурах, объявили отсталыми, не имеющими никакой общечеловеческой ценности.
Я уже не раз приводил ярчайший пример тому, как глумилась чиновная челядь над людьми, сохранявшими верность своему долгу и делу своей жизни. Это ставшая притчей во языцех история о том, как недавнего многолетнего главного редактора «Мурзилки», ветерана и инвалида войны, писателя-классика, автора выдающихся национально-патриотических книг для детей и подростков Анатолия Васильевича Митяева в полторанинском Комитете печати пытались заставить ПРОЙТИ ПОВЫШЕНИЕ КВАЛИФИКАЦИИ в журнале «Барби», чтобы наконец-то осознал, какое чтение требуется для подрастающих поколений россиян. Такова была политика ельцинского блицкрига по искоренению советизма во вновь образованном государстве.
Не удивительно, что в таком «безвоздушном» пространстве старая интеллигенция шарахнулась в религию. Православная церковь воспринималась тогда как хранительница национальных духовных ценностей, пострадавшая за это от властей советских и страдающая за это от властей нынешних. В молитвах, особенно в показной молитве перед общей трапезой, интеллигенция видела некое приобщение к народу, окормлять коий намеревалась самолично, помимо священников.
Кто обратился к Богу искренне и навсегда, кто отдавал дань традиции. Для подавляющего большинства новообращённых «возвращение» в веру было поверхностным и показушным. Однако некоторые с ходу стали воинствующими православными, «знатоками» и «толкователями» Священного Писания.
Но вернусь к отечественной художественной литературе. В то время только-только основанные, но уже имевшие начальный капитал частные издательства пытались экспериментировать с западными типами изданий. «Вече», к примеру, закупило у американцев права на бренд «100 великих…». Издательства для детей стали публиковать познавательную литературу клипового характера. Дальше всех пошло издательство «Вагриус» — оно запустило в производство дайджесты и фанфики великих русских романов. У меня до сих пор где-то хранится такой дайджест романа «Идиот» на 90 страницах с множеством кадров из сериала-экранизации с Евгением Мироновым в роли князя Мышкина. Ужать даже многотомное произведение сложно, но при желании и отсутствии претензий к философии и красоте слова можно.
Написать фанфик классического романа куда труднее. Однако у издательства имелся профильный специалист. Название «Вагриус» — акроним. Составлено из первых слогов фамилий владельцев-учредителей — Олега Васильева, Владимира Григорьева, Глеба Успенского. Последние двое были просто начинающими предпринимателями, зато Олег Васильев в 1970-х гг. был многолетним корреспондентом газеты «Известия» в Лондоне. Жена его, знаменитая поэтесса Лариса Николаевна Васильева, тогда же, будучи уже опытным сотрудником известных служб, занималась в Лондоне налаживанием отношений с русской диаспорой за рубежом. Была она также в добрых отношениях с митрополитом Никодимом Ротовым времён его всевластия в РПЦ, а следовательно, с Отделом внешних сношений, который де факто и был тогда настоящим жизненным центром русской православной церкви. Хотя чета давно вернулась в СССР, но старые связи в таких сферах остаются навсегда. В любом случае, узловые должности в Правительстве Москвы занимали близкие Васильевым люди. О зарубежной диаспоре и говорить не приходится. Потому и пришли именно к Васильевым начинающие предприниматели, чтобы пригласить их в учредители издательства, которое молниеносно, в считанные месяцы вышло в ряд главных частных издательств России.
Когда встал вопрос о создании первого фанфика русской классической литературы, честь его создания конечно же была предоставлена Ларисе Николаевне. Однако будучи человеком неординарным, настоящей, а не дутой интеллектуалкой, Васильева с ходу поняла, что одна она с этой работой не справится. После недолгих размышлений Лариса Николаевна пригласила в соавторы бесспорно выдающегося, а по мне — так великого русского писателя последних лет СССР и начальных лет либеральной России Александра Степановича Старостина. Так на несколько лет сложился дуэт под псевдонимом Василий (Васильева) Старой (Старостин).
Для фанфика они выбрали роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Продолжение в двух томах получило название «Пьер и Наташа».
К тому времени Александр Степанович был уже соучредителем и членом редколлегии «Новой Игрушечки. Русского журнала для детей» — первого в истории русского национального периодического издания такого типа. О самом журнале расскажу как-нибудь в другой раз. А здесь я упомянул о нём потому, что на протяжении всего времени работы над фанфиком (а она продолжалась около трёх лет), мы со Старостиным встречались на заседаниях редколлегии, и я был в курсе хода работы и даже один раз помог авторам (но себе на голову) с уникальными материалами. Надо сразу сказать, факт написания фанфика члены редколлегии осудили сразу, резко и бесповоротно. Однако при этом общее доброе отношение к нашему дорогому другу не изменилось ни на йоту.
Александр Степанович работал над книгой либо в поместье Васильевых близ Бородинского поля (поместье настоящее, какими мы знаем их из начала XIX в.), либо в своём маленьком домике в сельце близ Калязина. Кажется, чуть ли не с видом на знаменитую колокольню Никольского собора, затопленного Угличским водохранилищем.
С 1960-х гг. Старостин, как и многие московские интеллигенты, заразился идеями бердяевщины, а в 1990-х стал воинствующим православным верующим. Однажды на редколлегии он с неописуемым восторгом сообщил, что в их селе под Калязиным началось восстановление разрушенной церкви и что он помогает в работах. Строительством собственноручно занимался назначенный в приход священник отец Александр. Помогали ему два несовершеннолетних сына. И именно они вызывали тихий восторг у писателя Старостина.
— Это вам не столичные отморозки, от безделья не знающие какой ещё дурью заняться. Это настоящие христовы труженики. И помолятся, и причастятся, и трудятся от души. Любо да дорого. Вот такие мальчишки из глубинки и есть сердцевина русского народа. Вот что значит в жизни духовное окормление настоящего подвижника, каким, безусловно, является отец Александр.
Всякий раз, возвращаясь из села, Александр Степанович рассказывал о трудовых подвигах сыновей священника и о том, как берегут их родители от мирских соблазнов. А церковь возрождалась, стала настоящим гнездом православной веры для окружающих приход деревень.
Шли годы. Роман «Пьер и Наташа» был завершён и издан в «Вагриусе». Славы своим создателям он не сыскал, фанфики (как и дайджесты) наш читатель не принял. Вполне справедливо, но «Пьера и Наташу» настоятельно рекомендую читать и перечитывать. Если «Анна Каренина» Льва Николаевича – «энциклопедия русской жизни 1860-х — 1870-х годов», то «Пьер и Наташа» — настоящая энциклопедия заблуждений советской интеллигенции эпохи великой катастрофы. Прочитав эту книгу, избавляешься от множества заумных идей, высосанных из пальца нашими диванными мудрецами.
Старостин окончательно вернулся в Москву. В свой домик под Калязиным наведывался уже гораздо реже. «Новая Игрушечка» не пережила дефолт 1998 г. и закрылась. Впрочем, это не пресекло нашего общения.
Однажды, в начале 2000-х годов, я спросил у Старостина:
— Как там ваша сельская церковь? Как поживают её славные строители?
Ничего он не ответил. Сделал вид, что задумался о чём-то ином. Я повторил вопрос.
— Что церковь? — ответил он сквозь зубы. — Стоит себе — и стоит… Глаз радует. Только прихожан всё меньше и меньше. Старухи помирают, а новых никого нет.
— А как сыновья отца Александра?
— Что вы ко мне пристали?! — неожиданно взорвался Александр Степанович. — Наркоманами стали сыновья отца Александра. Всё добро из дома перетаскали, даже из церкви тащат. Здоровые бугаи — отца бьют. Попадью тоже. И никакого слада с ними нет.
И такая обида, такое разочарование слышались в его голосе, что я поспешил перевести разговор на другие темы.
Недавно вдова Александра Степановича сказала мне, что братья-наркоманы уже отошли в иной мир. Мораль из этой истории каждый извлечёт сам.