1993. Шла гражданская война в Таджикистане. Весна. Ещё не спало напряжение, и страсти накалены до предела. Настало время настоящих мужчин, время, про которое потом скажут – «Матушке России, не нужен был этот конфликт»…
- Эй, Руслан, неси скорее патроны в окоп Михалыча. – Так мы нашего командира называли. Мудрый был человек. Жаль не дожил до победы.
- Я, Рустэм! Уже несу. Михалыч, держись. – Крикнул казахский парень, словно перекрикивая пули, разрезающие воздух вокруг.
- Тьфу – ты, никак не привыкну, нет времени на это. Не держи зла, сержант. Все под пулями ходим. – Лёха переставил кассету с Цоем, и пополз на разведку в сторону восточного холма. Туда, где затаились духи…
В тот же миг меня накрыло взрывной волной. Не знаю, что стало с остальными. Я уже начал прощаться с жизнью. Почему - то перед глазами возник отец: «Рустэм! Ты уже взрослый, тебе одиннадцать лет. Ты должен знать историю своего рода»!
Я начал терять сознание, наверно мне привиделось это в бреду. Я плохо отличал вымысел от реальности. Но я снова, и снова слышал слова: «Ты Чингизид, сынок, далёкий потомок Чингисхана. Мы ведём род от его старшего сына Джучи»…
Рустэм потерял много крови. Больше он не мог контролировать сознание. Перед глазами понеслась смертельная пляска смерти...
Поле было затянуто дымом и огнём. Ржали лошади, лаяли собаки. Битва продолжалась долго, но наконец – то татары были побеждены. Люди Есугея стали собирать раненых, на поле боя они подобрали раненного юношу. На татарина он не был похож, поэтому взяли с собой. В сознание он не приходил. Сам Есугей тоже был смертельно ранен…
В курене возник шум, послышались крики, топот множества ног. Оэлун выглянула из юрты. Люди бежали мимо, вверх по пологому склону сопки, возбуждённо размахивали руками…
- Едут! Наши едут! – Кричали вокруг.
- Ну вот. - Сказала Оэлун. – Вот…
- Пошли смотреть! – Сказал. Хо.
- Пошли. – Оэлун последовала за мальчишкой.
Они поднялись на сопку. Там внизу была видна речка, а по долине медленно шло войско Есугея. Впереди шли конники, за ними закрытые и открытые повозки и повозки с неразборными юртами, за обозом снова конные. Войско приближалось. В ожидании все затихли. Оэлун искала среди воинов Есугея, но его среди них не было. Она протиснулась сквозь толпу, ей еле удалось выбраться. Потеряв из виду Хоахчин (служанку), она пошла в свою юрту…
Курень шумел на все голоса. Гул не утихал ещё долго. Оэлун вслушивалась в шум за юртой, то садилась у очага, то опять вскакивала. Она не знала, радоваться ей или горевать. Если Есугей погиб, что с ней будет? За, что такая доля, мать – земля?
Её мысли нарушила Хоахчин: «Везут! Ой – е, везут! И с ним ещё кого – то. – Девушка китаянка заметалась, раскидывая постель для господина, попутно готовя ещё одно место…