1972 год. По окончании института меня распределили в ВУЗ преподавателем. И вот, наступила осень, — начался учебный год, но не в аудитории, а на колхозном поле. В те годы была такая «мода» — посылать на картошку. Во время учёбы я удивительным образом избежала этой «прекрасной» участи.
Поставили меня руководителем во главе студенческой группы новоявленных колхозников почти одного со мной возраста. Одежды, подходящей для колхозно-картофельного случая, у меня, городской «фифы», не оказалось. Я приехала из столицы и никак не рассчитывала, что с места в карьер отправлюсь в колхоз. А потому в моём гардеробе были только модельные туфли, сапоги, вязаные шапочки и прочее девичье одеяние.
Добрые люди с моей, теперь уже родной, кафедры, экипировали меня, как надо (насобирали «с миру по нитке», лишь бы самим не ехать). Ватник и свитер были с мужского плеча (на кафедре были одни мужчины, кроме меня). Вот с обувью было туговато: пришлось ехать в валенках с галошами, так как другой подходящей обуви у меня не было. А они, кстати сказать, очень сильно меня и выручили, так как погода стояла холодная.
На постой нас разместили по избам по 2 человека. Хозяевам колхоз платил за то, чтобы они нас и кормили. А вот мясо было особой статьей. Его выдавал колхозный бригадир два раза в неделю на весь отряд. Я мясо делила, раздавала ребятам, а они относили хозяевам, у которых жили и столовались.
Как оказалось, бригадир ездил за мясом в соседнюю бригаду. И вот однажды он, в силу своей занятости, не смог за ним поехать. Лошадь запряжена, колёса телеги смазаны, а ехать некому.
Тогда бригадир, перебрав в уме все свободные и трезвые кандидатуры, решил откомандировать в этот «поход» меня. А я живую лошадь только в колхозе и увидела. Говорю, что управлять не умею. Бригадир в ответ посмеялся и сказал, что особого умения здесь не надо: лошадь старая, дорогу знает. Ты только сиди и нукай ей. Она и будет шагать.
Я никак не ожидала такого поворота событий. Неотвратимость поездки наезжала на меня со скоростью курьерского дизеля. Я взгромоздилась (а так хотелось сказать, что вспорхнула) на телегу подальше от лошадиного хвоста (на всякий случай), взяла вожжи, мысленно перекрестилась и обречённо сказала: «Но-о-о». Лошадка, слава Богу, сдвинулась с места.
По обе стороны дороги тянулись поля. Взгляд скользил куда-то за горизонт, не находя пристанища. Осеннее солнце светило, но не сильно грело. Я, завернувшись в свой ватник, напряжённо вглядывалась вперёд, надеясь в скором времени увидеть место назначения — соседнюю деревню.
Пахло полем и лошадью, которая временами крутила хвостом, как пропеллером, отгоняя слепней. Хоть она и шагала мирно, но мне всё-таки было не спокойно. Вспомнила стихи «Коня на скаку остановит...» Нет, мне не надо никаких коней со скачками. Я даже боялась чихнуть. А вдруг лошадь испугается и понесёт?!
Вот тут-то я и услышала гудение мотора. На встречу нам ехал грузовик по той же колее. Сердце сжалось. Я не знала, что предпринять. Потрясла поводьями в надежде остановить лошадку, но она, не обращая на меня никакого внимания, продолжала топать медленным аллюром.
Я зажмурила глаза в ожидании «конца света» и моей, ещё не взлетевшей, карьеры. Но «конец света» протарахтел мимо нашей дипмиссии, ехавшей с важным поручением в соседнюю деревню. Видимо лошадь была хорошо знакома с грузовиком, а потому, поздоровавшись с ним, мирно продолжила свой путь. Я открыла глаза и, обернувшись в след уходящей страшилке, облегчённо вздохнула. Слава Богу — пронесло.
Лошадь шла в своём темпе и особо не торопилась. Видно, давно ей эта столетняя дорога надоела. Ну вот и деревня. Не спрашивая меня, лошадь подошла к одному из домов и замерла, как вкопанная. Из дому вышел мужик с большим пакетом мяса, оглядел нас с ног до головы и, не спросив верительных грамот (их ему устно передал по рации бригадир), положил его на телегу.
Так же молча развернул лошадь, сказал ей: «Ну, пошла!», — и ушёл в избу. Лошадь, получив ценные указания, отправилась в обратный путь, мысленно пообещав мужику, что довезёт меня и груз в целости и сохранности.
А я думала, что ещё минут 30 переживаний — и мы будем в своей деревне. Так и вышло: лошадка привезла меня назад к бригадирскому дому. А мне ещё предстояло делить мясо и разносить по избам, пока ребята валтузили на поле.