Валерий Тодоровский и Co. проностальгировал за своё детство в Одессе.
Чудесны старики - в исполнении Леонида Ярмольника и Ирины Розановой. Здесь интервью и гламур: https://www.google.at/amp/s/ru.hellomagazine.com/amp/33053/
Никакая это, конечно, не «Лолита одесского разлива», как почему-то хочется пиару сегодняшнего россейского бомонда. Это добротные детские воспоминания в чудесном актёрском хоре за жизнь, где страшнее КГБ зверя нет. И вообще, вся политика за кадром, но зато первые трясучки желающих свалить в Израиль; вечные взятки за то, чего нельзя, но можно; зато чистая любовь еврейской семьи, где все друг друга давно разлюбили. Кроме стариков и детей - они аки ангелы! И эти трогательные подкладывания еды на тарелку мужу и внуку. И эта чистая одежда мужа-старика в противовес застиранным майкам и неряшливости зятьёв: как мужик выглядит - так и любим. И стремление быть живым, вибрировать каждой клеткой, потому что жизнь мгновенна, а ослепительно только в детстве и юности. В фильме снят холерный 1970.
Мне было 12, и это был следующий 1971 год, и это была Одесса, Фонтаны с трамваями, Привоз с чёрного хода через дырку в заборе, семья раввина, большое застолье своих и гостей, лабиринт комнат в старом доме, громоздкая старинная мебель, игра солнца и трепыхание штор, неповторимые котлеты старой хозяйки из барабульки и кисло-сладкое мясо, кто-то всегда ожидавший визита к старику, менора на пыльной крышке пианино, новости и сплетни воедино с передовицей газет, кто-то фарцует, кого-то загребли, иностранные шмотки и постоянно недотраханные жёны тюфяками мужьями. Весь этот калейдоскоп всплыл с фильмом. Вместе с удивительным полу-детством полу-юностью. Хорошо получилось. Есть, во что возвращаться. Синтаксис - не обороты, не словечки - а именно синтаксис с инфинитивно-объектными предикатами (из переложения с идиша на русский). Фильм ничего не затрагивает, но с поэтикой ушедших наивных дней - с перебранкой, глупостью, страхом и желанием выделиться «по закону джунглей» совковой закваски. И с преданностью семейному клану, который вот-вот разлетится по разным весям за пределы эс-эс-эс-эр.
И через год, в 1972-ом, огромный круизный лайнер в ночи, весь в огнях на рейде в Одесском порту, на нём папа и брат двумя узнаваемыми точками, а мы с дядей Т. на катере внизу машем им руками, просто так прошвырнулись из Евпатории, где меня «сдали на руки» другу семьи. Живём чинно - он со своей мамой и сыном в центре, а мне сняли комнатку в типичном татарском жилище с плоской крышей. Утром я трамваем сама езжу на пляж, днём дядя Т. приносит мне фрукты и новые кассеты с английскими шлягерами, проверяет мои «уроки» и болтает со мной один час по-английски; вечером мы ездим на набережную слушать вражьи голоса. У моего опекуна сверхмодный транзистор sony с выдвигающейся антенной и наушниками. Так чисто в Москве никогда не было слышно, вечно с шершавыми тресками глушителей и накатами "то чётким/то уплывающим" звуком. Мы слушаем, дядя Т. комментирует для меня, где враньё наше и разоблачение западных служб. Разжёвывает, одновременно разрушая моё детское бездумие. Раз в неделю мы совершаем объезды по полуострову. И в тот день выбрались в Херсон и Николаев, ужинали в Одессе и к полуночи катером подплыли к кораблю на рейде. Зачем? Просто так, чтобы помахать руками папе с братом.
Какие волны воспоминаний от фильма Тодоровского. Посмотрите, кто любит «чеховское течение жизни» - всё в диалогах и с участием мира вещей. Нет, не ободков и платьев от фирм с Кузнецкого моста или миланских пассажей. А массы старого реквизита с чердаков уснувшей жизни страны советов.
05.10.2020