16:30
«Цивилизованный человек,
интеллектуальный кочевник,
вновь становится микрокосмом,
не имеющим родины, духовно свободным,
как чувственно свободными
были охотники и пастухи».
Освальд Шпенглер. «Закат Европы»
Ананасные лодочки опустели. Над столом утвердился запах корицы и медицинского изолятора: Савва опрокинул-таки стопку «Егермейстера» и биттер растекся по кованой столешнице вязкой патокой, травы и спирт вырвались на волю. Сам виновник, развалившись настолько вольготно, насколько позволяла садовая мебель, вытирал липкие пальцы салфеткой. На губах – отрешенная улыбка, из-под футболки – основательное пузико.
- Тебе так дорог этот атрибут? – Альвина нежно похлопала своего мужчину по выпирающему месту. – Ты вложил в него много денег, времени и сил?
- Именно! – Савва привлек девушку за талию. – Не горжусь, но и переживать повода нет. Есть пузо - можно убрать; нет мускулов - можно нарастить. А вот если нет мозгов, то нарастить не получится. Помнить об этом нужно смолоду. Но твое поколение относится к прокачке основного мускула – интеллекта – весьма легкомысленно.
- Неправда! – обиделась-отстранилась Альвина. – Очень много сейчас умных молодых людей – способных, начитанных.
- Случайно стал сторонним наблюдателем, - Савва, словно забыв про Альвину, обратился к Антону. - Десяток тридцатилетних мужчин и женщин… Да, милая, с твоей точки зрения, ребята уже в солидном возрасте, для нас же – все еще молодежь, - Савва улыбнулся спутнице и продолжил - к Антону. – Так вот, собралась стайка молодежи. Каждый был проникнут иллюзией интеллектуальной элитарности. Друг перед другом тщеславно кичились они фундаментальной мощью прочитанных книг.
- Почему бы не похвастать прочитанным? – бросил Антон.
Савва сделал короткую паузу, закрепил тишину и внимание слушателей, после чего продолжил:
- «Какая книга изменила вашу жизнь?» - спрашивал инициатор беседы. И отвечали они по одному. Пошли в ход откровения коучеров, тьюторов, штампы неопсихологов, заклинания неоязычников, советы бизнес-тренеров, вещания удачливых миллиардеров. Даже до Библии добрались в качестве... учебника счастья! Готовые рецепты, навязанные позиции, безапелляционные суждения. Кто-то (глоток воздуха!) даже упомянул некий нашумевший бестселлер. Ни одного романа-собеседника, ни одного источника тихой мудрости. Энергичное время формирует... И доставляет.
- Что доставляет? – не поняла Альвина.
- Удовольствие! – развел руками Савва и снова обратился к Антону:
- Помнишь, как назывался информационный канал Нестора Ивановича?
- Отец назвал его «Nestor de Liver!», - ответил Антон.
- А почему?
- Он объяснял, но точно не вспомню. Ливер – это потроха, исподнее, изнанка. Внутренности событий. Как бы информация изнутри, по самой сути проблемы.
- А зачем «де»?
- Титульный артикль. Как бы маркер высокого стиля, Аристократический вздох. И еще: вместе с потрохами образует глагол. Deliver – доставлять по-английски.
- В каком значении? – лукаво прищурился Савва.
- В прямом, - пожал плечами Антон. - Приносить. Канал Нестора приносит важную, существенную информацию.
- Есть еще у глагола «deliver» переносное значение, - напомнил Савва. – В английском «доставить» означает «выполнить обещание», «сделать вовремя». А в молодежный сленг слово «доставлять» перекочевало в значении «приносить удовольствие».
- Да, - грустно кивнул Антон (ему было стыдно). – Отец говорил об этом. Я не придавал значения. Казалось неважным.
- Отцы не говорят неважных вещей, - назидательно сообщил Савва.
- Каюсь, - признался Антон. – Многое упустил из отцовской мудрости.
- Не переживай, - успокоил Савва. – Интеллектуальные данные у тебя в любом случае от папы. Внешние данные у тебя от мамы. А вот паспортные данные у тебя – от государства.
Вся четверка заулыбалась, Замиля предложила повторить чай-кофе, но мужчины, увлеченные компаративистикой – сравнительным анализом ликеров - пряного немецкого «Егермейстера» и горького венгерского «Уникума» - от чая отказались.
16:40
- Я приберу, - решительно заявила Замиля, не в силах более терпеть беспорядок на столе.
Смочив тряпку, хозяйка энергичными взмахами в несколько минут устранила последствия Саввиной небрежности. Савва внимательно наблюдал за уборкой, по завершении одобрительно заключил:
- Смотреть на хаос – глаза не жалеть. Думать о суете - не жалеть мысли.
- Если я буду жалеть мысли и не буду думать о суете, то дом превратиться в сарай, - улыбнулась в ответ Замиля.
- Кто-то становится причиной хаоса, а кому-то предопределено упорядочивать Вселенную... – глубокомысленно изрек Савва, наполнил стопку вязким биттером и поискал глазами кубик ананаса.
- Извольте, - Замиля, склонившись в шутливом реверансе, протянула на зубочистке желтый треугольник под коричневой пудрой.
- Благодарю, - Савва величаво принял подношение. – Ну не чудо ли эти Ваши ананасы, любезный Парфентий Лукич?
- Пожалуйте пользовать, - отшутилась Замиля.
- Может, нынче просто-напросто дефицит умных книг? – предположил Антон. – Современная литература должна мягко, невзыскательно подводить читателя к сюжетами классическим. Чтобы читатель мог воспринимать метаданные во всей, так сказать, глубине, в объеме. Но цеховики последних десятилетий отщипывают от основ кусочек, - Антон указал взглядом на дольку ананаса, - посыпают корицей…
- Корицей? – заинтересовался Савва.
- У каждого писателя в голове свои тараканы, - пояснил Антон. – Эти тараканы пьют не только из высокогорных озер мысли, но и сжирают все, что видят вокруг. А потом гадят. И писатели щедро удобряют произведения отходами жизнедеятельности собственных тараканов.
- Какая ёмкая метафора, - Савва брезгливо отложил зубочистку с долькой на салфетку. – Вот что могу ответить. Во-первых, литература никому ничего не должна. Чем больше в творчестве стихии, тем больше в нем толку и радости для истинного гурмана. Именно стихии, не хаоса. Во-вторых, книги, как и писатели, не могут быть слишком умными. Все относительно. Любой писатель всегда относительно глуп, поскольку нельзя быть слишком умным для писателя.
- Бывают же откровения, - попробовал возразить Антон. - Пророки зачастую умом не блещут.
- Бывают и не блещут, - согласился Савва. – Редкие попытки заглянуть за пределы. Скорее прозрения интуиции, чем проблески интеллекта. Многие стремятся пробудить в себе Дракона, - Савва жаловал Антона щедрым жестом руки.
- Я всего лишь скромный бог, - напомнил Антон.
- Конечно, - кивнул Савва и снова потянулся к зубочистке с долькой. – Но знаю, что в твоем окружении Драконы имеются.
- Имеются.
- Вот! – Савва взмахнул зубочисткой, как дирижерской палочкой, и только чудом ананас удержался на месте. - Многие стараются пробудить в себе Дракона. Но пробуждают только гоблинов. Или тараканов, которые потом гадят молотой корицей.
С этими словами оратор резко, как пьют водку, опрокинул стопку ликера и следом отправил присыпанную коричневым порошком желтую пирамидку. Словно последний монумент фараонов скрылся в пучине вечных песков Ливийской пустыни.
16:50
- Тебе Майя звонит! – сообщила Замиля через подоконник.
- Ответь, - разрешил Антон, и девушка скрылась за занавеской.
Савва поискал свою спутницу мутным глазом. Альвина вновь потерялась в телефоне. Мужчина поморщился.
- Социально-статистическое наблюдение, - объявил он. - Уровень IQ обратно пропорционален размеру iPhone.
- Перестань, - откликнулась Альвина, не отрываясь от экрана. – У меня маленький аккуратный телефончик. Кроме того, ты занят разговором, я скучаю.
- Окунись в мою глубину, чтобы говорить со мной! – возвестил Савва с шутливо-грозным пафосом, но тут же «сдулся». - Недавно вычитал у Шопенгауэра, что умение переносить уединение, способность бездеятельно созерцать является мерилом интеллектуального достоинства. Какое восхитительное оправдание праздной лености!
Альвина цыкнула и покачала головой.
- Что рассмешило тебя, дитя моё? – вопросил Савва.
- Занимаешься ерундой, - пояснила с улыбкой Альвина. – Говоришь глупости. Лучше бы футбол смотрел.
Девушка вовсе не хотела задеть своего мужчину. Она уже неплохо знала Савву и теперь лишь подбрасывала в огонь новую порцию поленьев, чтобы оживить беседу. И Савва предсказуемо отреагировал.
- Пусть лучше считают тебя идиотом за то, что ты обнаруживаешь причинно-следственные связи, невидимые другим, чем за то, что ты не видишь явные причинно-следственные связи, понятные каждому, - загнул ресторатор, но тут же упростил до понятного. - Футбол - мужской вариант мыльной оперы. В топку!
- Сказали, что будут к пяти, - сообщила из оконного проема Замиля. – Везут мидий и креветок. Соус я намешаю. Выберешь вино – из погреба в холодильник?
- Я с тобой! – Савва попытался бодро вскочить, но крякнул и разогнулся лишь с опорой на стол. – Заодно нанесу визит в уборную.
- Напишите на двери погреба букву «М», - проводила их Альвина.
17:00
В погребе мужчины задержались. Как иначе? Здесь царили полутьма и прохлада, многочисленные бутылки уютно покоились на полках, некоторые – под слоем пыльной патины. Слегка покачивало от выпитого за сутки. Савва вообразил трюм пиратского брига – он похлопал себя по бедрам, будто искал абордажную саблю.
- Рому! – потребовал он и тут же раздобыл на полке бутылку золотого барбадосского «Plantation», Антон подал рюмки.
- Хорош? – деловито поинтересовался Савва, срезая перочинным ножиком с бутылки капроновую сеть.
- Знаю о роме не так много, - признался Антон. – Я больше по вину. Помню, что тростниковые спирты собирают в пятнадцати регионах Карибского бассейна, семь лет выдерживают в Гайане, а потом еще два года во Франции, в коньячных бочках. Так что в этом роме полно танинов. На каком-то этапе – не скажу точно – переливают в бочки из-под кальвадоса. Для фруктовых нот.
- Написано «Барбадос», - засомневался Савва.
- Всего лишь один из регионов, - пожал плечами Антон. – Добавляет магию исторического мифа.
- Эх, пахнуло морем и соленым ветром! – восхитился Савва, плеснув рому по стопкам.
- Спиртом пахнуло, - возразил Антон.
- И это говорит мне гурман, ценитель вин и прочих алкогольных радостей, - упрекнул Савва; чокнулись, пригубили. – А где же повесть о нотках какао и сладости патоки? Где шоколадно-изюмное послевкусие?
- Предупреждал же, что больше сомелье, чем кавист, - напомнил Антон. – А в роме так вообще невежда.
- Всем бы такое невежество, - глухо ответил Савва: он все еще гонял «Plantation» по языку в стремлении распознать финиш. – Мягкое, тактичное, деликатное невежество во сто крат лучше, чем злое, холодное знание. Или мнимое знание. Согласись, мы чаще сталкиваемся с невежеством наглым, агрессивным. Оно, как дерзкое задротство, - бесит, взывает к ведру холодной воды и вежливой зуботычине.
- Людям свойственно отстаивать убеждения с пеной у рта, - согласился Антон. – Однако чужие убеждения порой настолько разнятся с твоими, что выглядят невежеством. Я стараюсь избегать споров, оставляя людям право на мнение.
- Мнение, - по Платону, - среднее между знанием и незнанием, - Савва по-менторски вознес указательный палец. - Убеждение - это незнание, завернутое во мнение. Человек думающий сам всегда готов оспорить собственные убеждения. Скажу больше: думающий человек старается избегать любых убеждений. Как там было в твоем стихотворении? «Я фанатизмом с детства не болел»? Убежденность – болезнь! Любому убежденному фанатику одна дорога – к врачу! Да только кто ж его вылечит?
- «Я только в одном глубоко убежден: не нужно иметь убеждений», - вспомнил Антон песню из подросткового фильма.
- Вот только не нужно путать убеждение и понимание, - поморщился Савва. – Человек понимающий хочет объяснить, передать собеседнику свое понимание. И всегда открыт новому пониманию. Человек убежденный желает убедить. Я бы даже сказал – заразить, поскольку сам заражен навязанным ему убеждением. Вообще, есть настолько токсичные люди, что рядом с ними даже думать опасно: существует риск, что мысли твои будут инфицированы.
Бутылки белого были отобраны и размещены в ящике с ручкой для транспортировки.
- Пора на палубу? – предложил Антон.
- А пойдем, - мгновенно согласился Савва, закупорил бутылку рома и поставил на полку до новой встречи. – Соскучился по Альвине. Уволоку ее, пожалуй, в спальню на часок.
- Скоро приедет моя дочь, внука привезет, - напомнил Антон.
- Как говорил один мой знакомый, не стоит искать повод, чтобы не трахнуться друг с другом, - ответил Савва.