Дневник Ани
16.09.2005
Мы с Тошкой вчера легли спать очень поздно - все разговаривали «за жизнь». Вот, оказывается откуда в нем такая озлобленность! Я даже не представляю, каково это -всю жизнь быть пасынком у родных родителей. Кошмар, бедный Антон... За разговорами мы не заметили, как перевалило за полночь. Откровенно говоря, я бы пошла спать и раньше... Но тут в голову пришла запоздалая мысль о том, что мне придется ночевать в одной комнате с парнем, который хоть и друг, но отнюдь не брат, а ночные сорочки у меня из разряда «короткое нечто с кружевами и разрезом»- ничего лишнего, конечно, не покажет, но и мало что скроет. Не то, чтобы за девичью честь страшно, просто стыдно...
Поэтому часа полтора я изо всех сил соображала, как бы это переодеться и нырнуть в постель так, чтобы не смущать Тошкино воображение. Ничего умнее «переодеться в душе и погасить свет прежде, чем зайду в рубашке в комнату» выдумать не удалось. Наконец, я стала замечать, что Антона клонит в сон, поэтому вынуждена была скомандовать :«По постелям!». После достала из шкафа рубашку и удалилась в душ, предварительно погасив свет. Хорошо еще, что время было позднее, и никто из студентов в коридоре не маячил.
Помывшись и переодевшись, вернулась в комнату. Антон, к счастью, уже дремал, так что и прятаться особо не пришлось. Рядом с ним на полу валялось что-то темное. Пришлось нагнуться и подобрать. Темное и бесформенное «нечто» оказалось Тошкиным свитером. Я свернула его и повесила на спинку кровати. Мальчишки есть мальчишки! Я еще не встречала ни одного, который был бы аккуратистом... Потом сложила свою одежду на стул и легла спать.
Спалось мне сладко, а вот пробуждение вышло неожиданным и малоприятным. Недовольный и совершенно невыспавшийся Тоха тряс меня за плечо, бормоча что-то о не прозвеневшем будильнике и опоздании. Когда я, наконец, продрала глаза и увидела на часах десять утра, то подскочила как ошпаренная, и даже забыла о своей стыдливости. Заметалась по комнате как загнанный зверь. Тошка же, казалось, был совершенно спокоен. Только молча смотрел на мои метания. Наконец, ему это надоело. Глубоко вздохнув, он чуть хрипловатым со сна голосом попросил меня не кипишевать, забить и не ходить сегодня на занятия (Благо на «основы» мы все равно не успеем, а две лекции по психологии и пару по физкультуре прогулять сам Бог велел). «А как же прогулы?» - не сдавалась я, уже понимая, что в сложившейся ситуации это было бы самым правильным решением. «Ну позвони старосте», - досадливо махнул рукой тот.
Я рассудила, что он прав, и быстро набрала Светке Сорокиной (старосте нашей группы) сообщение, чтобы она прикрыла. А потом, отдышавшись, сообразила наконец, что стою посреди комнаты во всей красе, которая едва прикрыта ночной рубашкой и Антон периодически осматривает меня с головы до ног. Густо покраснев, выхватила из шкафа первые попавшиеся джинсы со свитером и пошла в душ переодеваться. Потом мы манерно попили чая с печеньем на завтрак и так же манерно распрощались. Антон клятвенно пообещал сегодня же отправиться к бабушке в Пригородное (благо пятница) и пожить там какое-то время. Я поверила. Не думаю, что он поступит по-другому. Ему сейчас это удобнее всего, тем более и ушел он, сказав, что не хочет опоздать на маршрутку. Надеюсь, что успеет.
Антон прижался лбом к окну автобуса. Стоило вспомнить сегодняшнюю ночь и кровь тут же приливала к голове, а то и пониже. Еще вчера, глядя в ее зеленые глазищи, понял, что попал. Как ни крути, а она была ему небезразлична. И то, что он к ней испытывал, дружбой назвать было уже нельзя, хотя и влюбленностью это было можно считать только с большой натяжкой. До вчерашнего вечера. Потому, что вчера, как увидел ее в коротенькой ночной рубашке с разрезом, сквозь которую просвечивает... да все просвечивает, так и «поплыл». Пришлось даже зажмурить глаза и сделать вид, что спит. А она, будто назло, еще и нагнулась над Тохиной кроватью, совсем, видимо, добить решила. И он так и лежал, боясь шелохнуться. И пахло от нее по-особенному. Каким-то вишневым мылом, от которого голова кружилась. Совсем, видно, плохи его дела, раз уже от запаха мыла с ума сходит. Нет, он же не лох совсем какой-нибудь, и девушки у него были, и немало. Сами на шею вешались. Нравилось им, почему-то, Тохино лицо, и он, что греха таить, этим пользовался. Тоже своего рода иллюзия того, что ты кому-то небезразличен. И никогда так не пронимала полудетская, хоть и короткая, ночнушка и обычное вишневое мыло. Бред какой! Гормоны, будь они неладны! Так и крутился всю ночь на кровати, уговаривая себя спать. Получилось это только под утро, и то ненадолго.
Проснулся он от шума в коридоре. Посмотрел напротив, увидел спящую Аню и завис минут на десять. Оказывается, у нее веснушки по всему телу: на плечах, шее, ключицах, даже на ушках, правда, малозаметные, но ей это очень шло... Да и вообще, он этим утром Аню будто впервые увидел. Смотрел бы и смотрел на длинные рыжие ресницы, аккуратный носик и припухлые розовые губы... Из состояния медитации его вывел противный тренькающий звук – разрядилась батарея мобильного телефона. Антон смотрел на мигающий индикатор заряда и думал, что теперь не сможет его подзарядить еще долго: зарядное устройство осталось дома. Сейчас - девять сорок пять, зарядки хватит еще на полчаса максимум. "Стоп! Девять сорок пять? Опаздываем!".
Он вскочил с постели и стал расталкивать Аню. Та смешно подпрыгнула, осознав, что уже десять утра и стала бегать по комнате. Шикарное, между прочим, было зрелище. Антон даже сглотнул. Ну все, приехали! Не хватало ему, чтобы теперь это каждую ночь снилось... И ехать к бабушке он с утра не планировал. А пришлось. Иначе черт знает, чем бы закончились посиделки с девчонкой, от которой у него, похоже, крышу снесло окончательно.
Автобус, тем временем, затормозил у остановки «Пригородное». Антон вышел и направился в сторону аккуратного зеленого домика, утопающего в цветах. Он стоял чуть поодаль от дороги.
У его бабушки - Ларисы Ивановны - была в жизни одна большая страсть: сад. Каких только цветов она не выращивала! Начиная с первых дней апреля и до самого ноября у нее постоянно цвели роскошные клумбы. Все это великолепие требовало постоянного присмотра, так что скорее всего, бабушку можно было найти в саду. Так что Тоха, даже не задумываясь, толкнул калитку и прошел в палисадник. Так оно и было: сухонькая старушка с пушистыми седыми волосами копалась в клумбе, вытаскивая из земли какие-то корешки...
- Бабушка! – позвал Антон, заранее готовясь к шквалу вопросов. Та оторвалась от своего занятия, всплеснула руками, и бодрым шагом засеменила к внуку.
- Тосечка! Ты ко мне в гости! Ну, порадовал, порадовал. Цыпленочек ты мой!- она крепко обняла внука и поцеловала его, куда смогла дотянуться - в плечо. «Цыпленочек» растроганно рассмеялся и обнял бабку, приподняв ее над землей.
- Пусти, пусти, шкодник – отмахнулась та, - Пойдем, я тебя сырниками угощу! Как чувствовала, что ты сегодня приедешь. Ты ко мне на выходные?
- Да нет, ба, погостить...- неопределенно протянул он, – Я с родителями поссорился – пояснил он на удивленный бабушкин взгляд, - Хочу с тобой пожить.
- Опять они тебя запилили? – хитро подмигнула старушка. – Ну ничего. Ты живи, живи. Я рада очень, что бабку не забываешь. Учти только, что вставать придется куда раньше: здесь автобус до города по расписанию.
- Ничего, ба, я уж как-нибудь... – решение бросить в Политех он, почему-то, больше всерьез не рассматривал. Остыл, наверное...
- Ну что ж ты стоишь?, пойдем скорее... – бабка шустро засеменила к двери. Антон последовал за ней.
Они прошли через просторные сени в небольшую кухоньку. Бабушка отправила его мыть руки, а сама стала составлять на стол сырники, сметану и варенье.
- Антош, ты чай будешь? – деловито поинтересовалась она
- Нет, ба, я позавтракал...
- Ну, смотри... Ты родителей-то предупреди, что здесь, а то хватятся, – посоветовала она.
- Да ну! Хватились бы они Пашку, а меня - не обязательно, – он, конечно, слукавил. Все-таки шесть пропущенных от родителей он на телефоне обнаружил. Но перезванивать не хотелось.
- Разговорчики, кадет! – строго цыкнула бабуля. – Как бы там ни было, а они -твои родители. Ладно, сама от соседки позвоню, раз ты не желаешь с ними разговаривать. – махнула она рукой. – Ты вот что, Тосенька... Я тут подумала, и решила нашу с дедом городскую квартиру тебе в наследство оставить.
- Да как же, ба... – Антон даже жевать перестал. От таких разговоров ему было не по себе.
-А вот так же! – вдруг взорвалась та, – За Пашку я спокойна, его никогда не обделят, а вот ты, если себя так с ними вести продолжишь, рискуешь с носом остаться. Так что не спорь. По крайней мере, свою долю я оставлю тебе и это не обсуждается. Раз уж покойный Михаил Романович потрудился оставить свою половину твоему отцу, я оставлю этот дом дяде Коле, а мою половину завещаю тебе.
- Ба, да не думай ты об этом сейчас. Ты, будто на ладан дышишь. Вон, какая бодрая ты у меня девушка – попытался перевести он разговор, но бабка на него только глазами сверкнула.
-А ну, льстец, прекрати мне здесь демагогию разводить. Лучше доедай быстрей, а я к соседке - родителям звонить.
Вернулась она минут через пятнадцать строгая и озабоченная.
- Ну, охламон, рассказывай, где обретался целые сутки, а?
- Друзья приютили – отвел глаза он.
- Друзья? – подозрительно уставилась на него бабушка
- Честное пионерское, друзья! – приложил руку к сердцу Антон, а сам вспомнил зеленые глазищи, смотрящие с тревогой, и на душе сразу потеплело.
- Родители твои в бешенстве – посетовала бабушка. Уж не знаю, что там у вас случилось, но они сильно злы...
________________