Живой подарок

новогодняя сказка


Глава 1. Самый нежданный подарок

          Центральная комната фабрики снова была наполнена шумом и смехом, вознёй, тихими и громкими разговорами, скрежетом разных машин, свистом, шипением, прочим… Так было всегда, когда приближался Новый год. Звуки в каком-то смысле являлись предвестниками этого великого календарного праздника. И так было в этот раз.
         Красные и зелёные, и красно-зелёные колпачки бесконечно сменяли друг друга, мелькали руки, такие цепкие и такие умелые, огромные умные глаза, знающие глаза, опять руки… Ошиблась, порой не такие. Не у всех рождественских эльфов задался этот день. Да и год. Не только люди ждали громкого звона часов – не только для них одних была надежда начать всё заново, оторвать, выбросить лист прошлых событий и никогда-никогда не повторять того, что прошло!
         Что ж, если вы подумали, что эта история про одного не очень довольного собой и не очень счастливого и умелого эльфа, радуйтесь, вы угадали, потому что всё именно так и в тоже время не совсем всё. И не совсем так. Но с этого всё начнётся.

         …Его звали Сэм. Такой же, как все остальные. Ну, или почти такой. Самый обычный эльф – длинные уши, светлые волосы, фирменная праздничная одежда, тряпичные крылышки – только улыбки нет. Радости тоже не было. С наступлением праздника бедолага был, пожалуй, единственным на всём белом свете, кто не радовался приближению Главного дня, а скорее наоборот грустил. Для него это время означало утомительную работу, неудачные, неудачные и опять неудачные попытки сделать хоть что-нибудь, недовольный крик Санты и шутки его товарищей.
         Как это ни странно, но у него, действительно, мало что получалось, и плевать на то, что он – эльф! Сам Сэмюэл по этому поводу не раз высказывался довольно громкими и не самыми хорошими словами. Он пытался найти себя и честно пытался работать, но, видимо, не дано – с каждым годом эльф убеждался в этом всё больше и больше, и больше… А в этом году убедился так, что мало сказать. На это и целой книги не хватит…

          …На самом деле он был виноват не во всём. Так получилось. Снова «друзья» помогли. Они посоветовали поменяться заказами, якобы так будет проще. И стало. Намного проще! Речь теперь шла об увольнении. А это для эльфа – позор.
- …И кто только сказал тебе, что малышка Бетти вычеркнула из списка подарков айфон с двойным зеркальным экраном? – Санта выглядел не очень сговорчивым. Сидел за своим столом и нервно теребил бороду.
- Простите, сэр... – без конца повторял Сэм, немного переступая с ноги на ногу. Эльф избегал зрительного контакта и без конца смотрел в пол. Сцена выглядела крайне нелепой и даже комичной. Но только, конечно, со стороны.
- Стой!
- Как скажете, сэр. – Пробормотал эльф, как подчинённый, он не имел права ослушаться и был обязан выполнять все предписанные указания, а иначе… Считалось непринятым говорить о том, что было иначе бы. Может кошмар присниться.
- Слушай меня, Сэмюэл!
          При звуках имени он всегда немного морщил лицо, боялся – потому что полностью называли его только здесь – в этой маленькой комнатке, больше напоминающей коморку, заваленной, как и все остальные, подарками. Санта звал провинившихся всегда только в это место, и только он сам знал зачем так, почему.
          Эльфы шептались, что это опять-таки из-за подарков. Толпились за дверью, пищали, ждали, должно быть, решения. Подслушивали – не без того. Хотя особой великой тайны здесь не было, просто старик стал слишком толст и едва ли протиснется в другие коморки, так шептали за спиной другие особо болтливые эльфы, и Сэм, как ни странно, им верил. Он и сам прекрасно видел и понимал обстановку, царящую в последние годы. Детей стало гораздо больше. Каждый Новый год и Рождество превращались в настоящий коллапс. Дед едва справлялся с обязанностями, и надо было больше работать. В итоге почти все комнатки были завалены коробками до потолка, коридоры заметно сужались по той же самой причине. Движение и ажиотаж нарастали с каждой секундой. Одна головная боль. Бесконечно оттоптанные ноги и прищемленные пальцы. Сэм был уверен, что не ему одному это всё очень не нравилось.
- Сэмюэл! Милый мой Сэм! Ты снова где-то летаешь!.. Опять в облаках.
- Простите…
           Знакомый чуть смягчившийся голос вывел из грустных дум. Стало на секундочку легче, но лишь на одну секунду. Эльф понял, что старик не будет его наказывать, но вряд ли его простит.
- Я до сих пор не могу понять, что там у вас произошло. Ты можешь сказать что-нибудь? Сэм?
- Да-да, конечно…
          Это унизительное происшествие доводило почти до слёз. Стоять здесь, а не быть вместе со всеми во время погрузки подарков! Задерживать всех, задерживать Санта Клауса!!! И всё из-за какого… эльфа? Но, нет, не Сэма. Однако, смешно сказать.
- Мы повздорили с Блисом. Опять. Ну, Вы знаете. Мы с ним в последнее время совсем перестали ладить. Точно что-то случилось. Это из-за Глендхен. Но она не причем. Не наказывайте её. Глен не заслужила такого. Она слишком хорошая. Прошу Вас…
- Продолжай, – тихо кивнул Санта Клаус. Он пристально смотрел на своего помощника, но и близко не видел в нём своего раба, как казалось бедняге Сэмюэлу.
- Глен не причем… Он просто всё ещё зол. Она – его сестра… Я…
- Вы повздорили не из-за того, что ты когда-то сделал ей предложение. Я это знаю. История очень старая. Так, что натворил на сей раз мистер Блис? Судя из твоих слов, он просто мастер сарказма!
- Сарказма и!.. – эльф договорить не успел.
- Так что же он сделал, и почему из-за этой нелепицы Бетти осталась без своего подарка? Ведь она так хотела его. Она писала о нём не первый год. Но ранее приходилось менять планы из-за родителей. Они звонили мне лично, уверяя в том, что дочь ещё безрассудна, что написала она, не подумав, и ей нужно совершенно другое, она просто ещё не понимает, что именно…
- Да-да… Сегодня… - Сэм затряс головой и снова чуть покачнулся. Он снова начал дрожать, как и перед всем этим разговором, пока шёл в дальний кабинет Санты, покрываться холодным потом.
- Не бойся сказать то, как есть.
- Простите, этого больше не повторится!.. Я должен идти, простите!..
- Нет, погоди, постой. – Старик встал из-за стола и сделал удивлённое лицо. – Останься!
          Сэм только вздохнул. Он снова опустил голову, но теперь уже от безысходности. Он понял, что на сей раз он влип и свалить всё на Блиса не выйдет. То есть он тоже виноват, но не только он, Сэм знал, чем могут закончиться подобные выходки, но, увы, не угадал, поступил самым нелепым образом: он просто сел на крышку одного из ближайших подарков. Огромная коробка с книгами была идеальным стулом. Да и эльф был совсем невысок, и это не возбранялось.
- Блис предложил самостоятельно изменить подарок для Бетти, он убедил меня в том, что заказанный гаджет ей не нужен. И предложил поменяться детьми. Он работал над роботом для младшего брата Мартинеза. Я когда-то мастерил нечто подобное старшему брату, вот, Блис и вспомнил. Сперва было всё хорошо…
- Ну. А потом? Начало, и вправду забавное.
- Потом… - эльф чуть наклонился вперёд, сжался и уставился на свои зелёные ботинки, говорил, почти не думая о словах, как будто в одних ботинках теперь был весь его мир. И не было вокруг никакого другого мира. И Санты. – Потом начали происходить «чудеса».
         Старик усмехнулся.
- Это всё правда. Я не обманываю. В самый последний момент Блис озадачил меня тем, что отказался от предложенного им же пару часов назад варианта. Работу к тому моменту я уже начал. Он – нет. Вскипел, как это у него бывает, начал говорить что-то нескладное, шуметь, созвал остальных… Внезапно сказал всем, что это я заставляю его делать так: якобы отказываюсь от тяжёлого задания для того, чтобы сделать то,  что полегче. Украл у него робота, хочу выдать за своего. А потом… Что говорить – Вы ведь знаете. Вы слышали этот крик, он подговорил всех. Все меня обвинили. И только из-за того, что ему не нравлюсь я! Я! Он всегда пытается что-то сделать. Потом появляется на горизонте она… И тогда…
- Сэм, успокойся.
- А  что уже говорить?.. Я любил её, всё могло бы быть хорошо! Блис так и не смог объяснить, чем я ему не понравился. И с тех пор вот уже который раз пытается выставить неудачником. Нет, я знаю и сам, что почти ничего не умею, но просто, просто нет сил!.. Такая ужасная ситуация. Не знаю, как вернуться опять в коллектив… Глупая ситуация, да и только.
          Ах, Бетти… - эльф точно вспомнил, что начал разговор про неё. Блис попросил поменяться. Потом он подставил меня, придумав эту историю с подменой бумажек, кражей и прочим. Это неправда. Я бы никогда так не поступил. Я бы сделал то, что положено. Как умею, но сделал бы. А в итоге время закончилось. Этот негодяй отказывается теперь наотрез признаваться. Спорю, он даже забрал себе материалы, из которых я начинал делать подарок, и использовал их на другие или забрал в карман. Всё так запутано и так странно. Что мне теперь делать, скажите?
          Дед какое-то время молчал.
- Знаешь, ситуация, конечно же, невесёлая. И тебе тяжело. И на тебя многие жалуются. Нет, не только Блис, или его сестричка. Другие эльфы тоже недовольны твоей работой. Прости, неприятно говорить это. Миссис Эйлерфейт буквально на прошедшей неделе звонила несколько раз и рассказывала про случай на фабрике сладостей. Про разлившийся резервуар, ожоги четырёх эльфов…
- На самом деле пяти, - беззвучно одними губами прошептал Сэм, одним движением рукава прикрывая ещё болящее пятно на руке.
- …Про случай с испорченным сиропом и леденцами…
- С леденцами всё сделала Ская. Поверьте.
- Ская? Впервые слышу о ней… - Санта как-то загадочно улыбнулся.
- Она – знакомая Блиса. Что тут такого странного? Многим не нравится моя неуклюжесть. Им становится смешно, они пытаются этим воспользоваться и сделать ужасные ситуации, выставить их за мои!
- Понимаю тебя, но!..
- Если бы я мог работать один, но эльфы – всегда команда. Значит, это совсем не моё. Не даётся мне эта работа. Поверьте, тошно и самому. Ой, взгляните только на время! Нам надо немедленно кончать этот весь разговор! – Сэм указал на часы, висящие почти под потолком, точнее уже стоящие на одной из громоздящихся самых высоких коробок.
- Времени много вышло, ты прав.
- Мне нужно идти. Бетти осталась ведь без подарка. За это время я мог бы сделать ей новый, один, два, даже три, и… Отпустите меня. Подумайте лучше о детях.
- Прости, малыш. Не могу. Прощал, сколько мог. Слишком поздно.
- И… Что же теперь? – тихо пробормотал эльф.
- Слишком часто случаются эти «истории». Я вынужден отстранить тебя, Сэм. Хотя бы на какое-то время. Посидишь дома годик-второй, освоишься, повзрослеешь, а там, гляди, вы найдёте общий язык. Главное, чтобы все успокоились, и ты сам. Ты ходить, дрожишь весь, смотреть жалко! Такой печальный. Отдохни. И потом опять – с новыми силами!
- Мне кажется, я уже ничего не смогу. Никогда. Плохая была затея прийти сюда, дарить радость!..
- Но почему же плохая? Ведь ты не плохой, Сэм!
- Мы теряем драгоценное время!
- Время я верну всё назад. Не переживай. Эта комната пропитана особыми чарами. Я тоже хочу помочь тебе и узнать, что же, в конце концов, происходит. Давай поговорим. Ведь тебе от этого станет легче, я знаю. – Говоря это, дед окончательно смягчился, и не было уже ничего, что напоминало его прежнего, такого страшного в первый миг и всесильного. Нет, он был точно также всесилен, если без проблем мог управлять даже временем и в частности отматывать его назад, на сколько угодно часов, но теперь просто стало ясно другое: эта сила никогда не пойдёт против жизни. Сэму бояться нечего.
- Что же, поговорим. Я чувствую, что не подхожу для этой работы. Я – всего лишь обычный эльф. А у вас здесь самые лучшие… Я – всего лишь… - Сэм ойкнул, послышался негромкий хлопок. Крышка коробки продавилась, и говорящий упал вовнутрь. Это оказался не подарок с книгами, а та пустая коробка, адресованная Бетти Симелс. Какая ирония! Или нет?
 – Простите, я всё ещё здесь!
- И я тебя внимательно слушаю.
          Эльф выбрался наружу.
- С ума сойти, какое интересное совпадение…
- Да это судьба, не иначе! – тут же вскричал Санта Клаус.
- О чем вы?
- Друг, я только что придумал, что делать. Скажи только одно: видел ли ты своими глазами тот список, на котором девочка писала свои пожелания. Нет? Вот и я думаю. Оригиналы записок хранятся в Отделе Волшебных Тайн, а вам сообщаются сводки. Списки печатаются или пишутся живыми перьями. Ну, так видел ты список Бетти, или нет?
- Нет. Никак не пойму, причем это здесь.
- А притом, что не один телефон, айфон, заказала она. Там было всего два подарка.
- Какой же? Какой второй? Может, у нас на фабрике ещё осталось что-то, из чего можно быстренько сделать…
- Нет, ты не сделаешь. Но ты уже сделал это.
- Что же?..
- Отдел Волшебных Тайн на автомате вычеркнул второй пункт по причине невозможности его исполнения.
- Так что же она заказала?
- Бетти хочет найти себе друга. Настоящего. Живого. Мальчика или девочку. Но я не настолько всесилен, чтобы сотворить из ничего жизнь!
- А как же тогда смогу я?
          Санта рассмеялся:
- Глупыш! Как же ты не можешь понять? Ты раскачивался на коробке Бетти, ты упал в коробку Бетти, ты всё ещё опираешься на неё своими руками! Ты – и есть то, что нам нужно!
          Рождественский эльф отпрянул немного в сторону, но это уже было лишним.
- Ты отправишься к ней. И весь следующий год проведёшь в компании этой девочки! Ты станешь ей другом – и тогда сможешь вернуться к работе. А нет – так нет. Что ж, решай, это твой выбор. Или пойдёшь домой.
          Сэмюэл немного опешил. Он стоял, как будто до сих пор не веря своим длинным ушам.
- Как так? А что скажут люди? Нас ведь даже в эту ночь видеть запрещено, а чтобы так – целый год…
- Ты будешь при всех своих силах и сможешь превращаться в кого угодно. В любой предмет, игрушку или домашнего зверя. При девочке будь собой. И быстрее! Времени, действительно, не так много! Последний отлёт! Держись крепко, сегодня, говорят, говорят, там метель! Я сброшу коробку в трубу.
- Я это прекрасно знаю.
- Удачи, друг! В добрый путь!

         …Сэм закрыл глаза и на мгновение представил себе мир, куда он очень скоро отправится. Увидел ёлки, огни гирлянд и весёлые лица. На миг это, действительно, показалось шансом уйти от всей суеты, от проблем.
- Согласен ли ты?
- Я согласен.
         Эльф снова забрался в коробку, огляделся в последний раз. Крышка закрылась сама.
- Я готов, – послышалось уже изнутри.         
- Магия тебя защитит! Постарайся сделать то, что велят тебе, Сэмюэл. Не наделай каких-нибудь глупостей. Всё не так сложно. Удачи! Ну, в путь!



Глава 2. Встреча с девочкой

           ...Она развернула коробку и была крайне удивлена тому, что увидела. Девочка ахнула.
- Кто ты?! – только и успела прошептать она, дрожащим тоненьким голосом. Родители Бетти в этот момент были на кухне, девочка – в своей комнате, и поэтому она искренне надеялась, что никто не услышит ничего: ни слов, ни возможных непонятных звуков, ни чужого робкого голоса.
- Я – тот, кого ты написала, - тут же нашёлся эльф. Он немного стеснялся и со страхом выглядывал из большой коробки, набитой для удобства пухом и ватой, сделанной из волшебного снега.
- Ты – эльф? – тут же спросила Бетти. И огромные голубо-зелёные глаза загорелись.
- Да, верно. Но как ты узнала?
- Не знаю, - малышка всплеснула плечами, точнее сказать, своими маленькими прелестными плечиками, тихонечко засмеялась и ойкнула. – Я всегда знала, что вы есть, я верила. И я дождалась…
           Услышать такое было, безусловно, приятно.
- Но я говорю о другом, - прильнув к одной из сторон коробки и облокотившись на неё, начал Сэмюэл, - в твоём голосе слышна уверенность. Ты как будто уже видела меня или таких, как я?
- Ну, конечно же, видела!
 - Где? – Сэм явно не ожидал ответа. Он внезапно подумал, что кто-то уже успел разболтать самую главную тайну северных эльфов, теперь под угрозой их дом, Санта, нет, лучше сказать, весь север!
- По телевизору не раз – в фильмах! – засмеялась малышка Бетти. – И в мультиках.
           У Сэма стало легко на сердце.
- А я-то думал… Забудь. – Он всё равно был как-то достаточно удивлён тому, что придуманные произведения искусства, фильмы и мультфильмы, в своём вымысле невероятно близки к правде и, как знать? – возможно, не просто так, что-то кто-то да знает. Он не стал говорить свои мысли, и разговор вскоре переменился в другую сторону. – Помоги мне выбраться из коробки, - сказал Сэм, - сам я вряд ли смогу – высоко.
           Коробка была выше роста, но на самом деле отнюдь не большой. Девочка с лёгкостью нагнулась и вытащила оттуда маленького человечка, он был ей чуть ниже колена.
- Ты такой смешной, - выдала внезапно она, - такой забавный, как куколка!- она опять засмеялась и приблизилась к Сэму лицом.
          Эльф снова на миг испугался, но только на миг, после стало легко. Огромные глаза, как и лицо Бетти в целом, показалось ему лицом великана, и было бы всё страшно-престрашно, если бы только глаза не светились ангельским светом, не излучали этот волшебный свет.
- Не говори родителям, что я здесь, - зачем-то добавил Сэм.
- А если они увидят или спросят меня, что сказать?
          В этот момент как специально в коридорчике послышались шаги.
- Это мама! Прячься!
- Да нет.
          Сэм прекрасно понимал, что прятаться весь год он не сможет, это глупо, учитывая, что ему нужно сделать. И иначе ничего не получится. Родители будут слышать голоса – пусть не его, но Бетти. Надо было срочно придумать какой-нибудь способ. И способ пришёл. Он замер.
- Какая прекрасная кукла! – всплеснула руками мать, это была довольно красивая женщина, с любовью и обожанием смотрящая на свою девочку. Длинные тёмные волосы ложились каскадом на спину, и вся она, в блестящем парящем платье, так же, как показалось Сэму, чем-то напоминала эльфийку, но не дольше, чем в первый миг. Это была самая обыкновенная женщина, и всё, что требовалось от Сэма, знать, что она – мать Бетти Симелс, не попадаться лишний раз на глаза.
- Кукла, кукла… Опять… - растерянно заговорила девочка.
- Какая прелестная и, заметь, весьма необычная! Я никогда не видела на рынке э… - возможно, она хотела сказать: «Не видела эльфов», но получилось немного иначе. – Э, ты не рада? – через мгновение добавила женщина, она нагнулась к девочке и потрепала её по волосам. Они были такими же длинными и шелковистыми, но, как показалось Сэму, всё-таки более блестящими и, если можно сказать так, даже грустными, на миг он залюбовался ими и самой Бетти и почувствовал радость за то, что проведёт этот год в компании такого «пушистого» человечка.
           Сэму было также достаточно этого короткого фрагмента времени для того, чтобы понять тонкую натуру Бет. Пусть не полностью, а лишь так, бегло, но чары подсказывали ему, что она весьма недурна и в целом настоящий маленький ангелочек. У них не должно возникнуть проблем с общением. Хотелось верить, что это так, а иначе его пребывание здесь может обернуться тяжёлым кошмаром, а этого бы совсем не хотелось. Единственное желание, задушенное, но ещё не убитое, которое сидело у Сэма на самом дне его души или сердца, желание добиться чего-нибудь, сделать хоть что-то, заслужить похвалы, но не ради хвалебных слов, а ради любимого результата. Под этим словом он понимал людскую радость, а если быть конкретней – улыбку и смех. И это казалось в теории совсем не сложно, но на практике – опыта нет, нет смысла строить мысли-предположения. Надо действовать, а вот как? Только не сидеть сложа руки.
          Мать Бетти какое-то время ещё сидела в комнате дочери и разглядывала с умилением Сэма, игриво трогая его одежду – блестящие красные и зелёные рукава, бубенчики, висящие на колпаке, и сапожки. Она даже провела один раз по его крохотной тоненькой ручке, и Сэм едва удержался, чтобы не отдёрнуть её – пальцы огромного человека пугали своими размерами и были довольно горячими. При желании такие огромные руки запросто могли бы его задушить, для этого не потребуется ни капельки силы, лишь повод; об этом эльф старался даже не думать, хотя думал, видел постепенно все те опасности, о которых рассказывали ему по пути, с которыми нужно будет теперь справляться.
          Через несколько секунд после того, как мама покинула комнату, Сэм снова зашевелился, вздохнул с облегчением и забрался на спину одной из ближайших игрушек. Это был плюшевый кот, для Сэмюэла – кот-переросток, и он прекрасно подходил ему в качестве лошади или машины. Промелькнула даже такая мысль, что кота надо бы оживить, и ему будет веселее, и коту, и вообще всем, в первую очередь – девочке.
           Бетти снова хихикнула, как будто узнала волшебный эльфийский замысел.
- Так ты прибыл прямо с полярного Севера, и ты знаешь других эльфов, и Санту, и летающих волшебных оленей?!
- С чего ты взяла?! Я – нет, не знаю я никого, то есть да… - Сэм смутился во второй раз. – Откуда ты это знаешь?
- Так говорят мультфильмы. Не бойся ты. – Девочка развела руками. – Ну, нет, значит, нет… Ладно, я просто спросила. Просто интересно узнать. Так, а есть он и нет, Санта?
- Есть, - решил рассказать правду Сэмюэл, - только это секрет. Он спрыгнул со своего «коня» и жестом подозвал девочку. Теперь они сидели на её красивом детском диванчике, красном, как божья коровка, с большими чёрными точками, он стоял на подушках, она, немного склонив голову, слушала. Сэм шептал в самое ухо, боясь своих слов и одновременно с тем последствий. – Только прошу тебя: никому не говори, что он есть! Это секрет, ты поняла?
- Да кто мне сейчас поверит? Мне скорее поверят в то, что Санта не принёс ничего, точнее это мама не нашла ничего интересного или папа, чем так, так что я… Промолчу. Признаться, до сего дня начала уже в нём сомневаться.
- Я должен был это сказать.
- Теперь знаю.
- Но откуда ты знаешь?
         Бет развела руками.
- На самом деле я не знаю ничего, - снова заговорила она, весёлая и такая красивая, она будто лучилась счастьем, и это было очень приятно видеть, - не знаю, мне просто сон приснился, и всё-всё-всё, что ты сейчас мне сказал…
- Сон? Как давно?
- Накануне. Буквально вчера. Ещё утром я знала, что это случится, не верила, но надеялась, и, вот, ты!
          До Сэма медленно дошло то, что это, наверное, сделал Санта. Он уже не раз занимался подобными штучками и всегда мог немного изменять время, если видел на то причину, значит, причина была. Небольшая гордость за себя, свою значимость промелькнула в тот миг в голове. Сэм, должно быть, даже загорелся румянцем, но тут же опомнился и сделался таким, как был прежде. Он только кивнул – в знак полного согласия, подтверждения.

          …Было уже достаточно поздно. Свет постепенно гас в других комнатах. Слышались голоса, шум, снова вошла мама и вскоре ушла.
- Тебе уже пора спать, Бет, - только обронила она, натянуто улыбаясь, встретилась глазами с новенькой «игрушкой» и как будто кивнула обоим.
          С её уходом снова можно было расслабиться.
- Спать, значит, вот так всегда, - с досадой проговорила девочка, - как всегда, - она всплеснула руками, - ждёшь-ждёшь этот праздник, а после!.. Тут же всё обрывается. Как всегда!..
          Но спорить она не могла – была ещё не в том возрасте. Сказала под нос, после сделала. Непослушания не было даже в мыслях, хотя вполне могло быть, это бы не удивило, наоборот удивляла покорность.
           Вскоре погасла лампа, стало заметно темнее. Девочка продолжала что-то говорить, а Сэм её совершенно не слушал. Он вернулся в большую коробку, набитую мягким и тёплым волшебным снегом. Устроился там поудобнее и лёг на спину. С этого ракурса была прекрасно видна зажжённая ёлка – она стояла буквально в нескольких шагах и переливалась с определённой цикличностью разными цветастыми огоньками. Смена огоньков завораживала и успокаивала. Она заставила уйти волнение, страх и успокоить так сильно бьющееся сердце юного эльфа, медленно погрузить в сон. С закрытыми глазами лежал он, совсем без мыслей, всё ещё чуточку взволнованный, счастливый, уставший, медленно и тихо дышал.
- Пока. Вижу, ты уже спишь, поговорим завтра. Пока!
- Пока, Бет! – на автомате повторил Сэм, сжался в комочек и снова закрыл глаза. Он думал о том, куда попал и как теперь изменится его жизнь. Возможно, в лучшую сторону… Представлял, что, возможно, всё – сон. Завтра он очнётся на севере. Снова будет драться и ругаться с напарником Блисом, снова мечтать о Глен. Снова бегать по снегу, кормить оленей или расчищать снег. И был как никогда счастлив.



Глава 3. Новый огромный мир

         Утро началось неожиданно. Ночь прошла также быстро. Сэмюэл выспался и уже проснулся, но всё ещё был немного вялым и сонным, он лежал на снежной вате с закрытыми глазами, боясь посмотреть на мир, в который так внезапно явился. Он старался почти не дышать, чтобы его никто не услышал, но он не учёл, что был мал, и даже самый громкий и пронзительный крик для людей будет слышан, как писк.
         Итак, он лежал, пытаясь прийти в себя, уже более спокойный, чем вечером, но всё равно перепуганный и взволнованный, думал про перемену, про этакий новый мир и то, что, наверное, прежде представлял себе Землю иначе. То есть не то чтобы представлял, чувствовал её не так, со стороны лишь – и это даже понятно – не мог он знать чувства людей, не мог он их чувствовать, как и не мог быть человеком.
          Вчерашняя эйфория и радость быстро сменились спокойствием, оно или что-то другое тихое, поселилось на дне души и диктовало только одно: заставляло смиренно лежать, не высовываться. Вчера показавшиеся такими красивыми люди теперь безразлично сновали из комнаты в комнату, не обращая внимания ни на праздничную коробку, ни на «куклу» внутри. Стены не казались таким яркими, ёлка не горела огнями. Комната была заполнена грустным прозрачным светом, но только не белым, а серым. За окнами выла метель, валил снег.
          Сэм понимал, что ошибся, слишком уж он поспешил. Надо, наверное, было остановить Санту, лучше остаться дома, не дать ему сделать то, что, увы, сделано уже окончательно! Почему так? Он засомневался в правильности этой идеи. Снова усомнился в себе, неуверенность и печаль победили.
          Как вдруг липкую сонную атмосферу нарушил, наконец, человек. Это была Бетти. Девочка с любопытством заглянула в коробку-домик, округлила глаза, заморгали длинными ресницами, улыбнулась.
- Я думала, что ты – сон…
- А я – не сон, – быстро пробормотал Сэм. Он не знал, как надо отвечать и что говорить, всегда был плох в общении, но давно уже с этим смирился; последние несколько лет его жизнь была посвящена лишь работе, утопала в душевном холоде, одиночестве. Но он привык.
          Бетти прекратила моргать, и её гигантские глаза стали чуточку меньше. Она протянула руку.
- Садись, – и вытащила на свет сонного эльфа.
          Немного съежившись и вздрогнув от такой неожиданности, Сэм молча повиновался судьбе.
- Ну, и чем мы с тобой займёмся? Во что поиграем сегодня?.. – раздалось над его головой, голос показался громким, но к нему можно было привыкнуть.
- Я? Д-даже не знаю, - пролепетал эльф, немного заикаясь и глядя по сторонам, после в пол. – Я никогда прежде не знакомился с такими девочками, как ты.
- Как я? – заулыбалась до самых ушей Бетти Симелс, а после сникла. – Это с какими такими?
- Не знаю, как правильнее будет сказать. С такими красивыми, – вновь, прошептал Сэм. – Да что таить, я вообще прежде ни с кем не дружил.
- Совсем ни с кем?
- Никогда… - он говорил тихо, как будто боясь своих слов, а скорее того тяжкого бремени и той боли, которые в них заключались.
- А почему никогда? – недоумённо спросила девочка. Для неё это казалось необычным, нет, даже странным, хотя у неё самой тоже было мало друзей.
- Не знаю. Так получилось.
- Это надо срочно исправить! Ну, ты готов? – улыбнулась, протянула руку и погладила своего нового друга.
- Готов, так и быть! – засмеялся, прыгая на протянутую ладошку, прикрыл глаза, после открыл их и, немного взволнованный, но счастливый, отправился в путь – в новый день, в новую неизвестную жизнь. И всё-таки он боялся, что не до конца понимал своих чувств, и от того просто плыл, не меняя ничего, по течению.

           …Он сидел на подоконнике и смотрел на лампочки – слишком яркими и в тоже время слишком красивыми были огни этих маленьких радужных стёклышек, слишком уж притягательными.  Сэм, точно завороженный, какое-то время сидел, после обернулся в сторону Бет. Так повторилось несколько раз. Девочка хотела кое-что сказать, но тоже никак не решалась. Должно быть, ждала его. Новые игрушки всегда требовали какое-то время.
- …Хорошо мы поиграли в планеты. Ты такой большой рисунок нарисовала. Надо будет оставить картонку. Не потеряй кубик, и завтра мы вместе снова отправимся в неведомый мир!
- Даже не один мир, а миры… Их так много. Я бы так хотела побывать где-нибудь.
- И я тоже.
- Ты был на других планетах?
- Пока что нет. Но я надеюсь, возможно, когда-нибудь мы сможем. Люди достигнут успеха. Люди итак уже достигли достаточно многого. Мы лишь перенимаем ваш опыт. А сколькому вы уже нас научили! И сколько ещё всего будет! Обязательно. Когда-нибудь. Впереди! Я тоже очень надеюсь и жду. Я хочу дарить билеты на разные путешествия, и я хочу, чтобы этот день из волшебной сказки обернулся вашей реальностью! – непривычно было не строить что-то новое, а просто играть.
           Несмотря на свой тихий характер, Сэм не в первый раз блистал успехами в красноречии. Мудрые слова и интересные философские мысли казались для Бет неким таинством, они успокаивали и всегда настаивали на нужный лад, пусть даже не всегда были поняты.

           …И так было вчера, так было сегодня. Несмотря на свою внешнюю неуверенность, этот маленький эльф всячески показывал и доказывал свою силу – своё право и место под солнцем. Гирлянда на ёлке постепенно догорала, и волшебный «со звёздами шар» также постепенно терял свои краски. Мама сказала, чтоб через пять минут всё уже было выключено. Посмотреть и помечтать ещё пару мгновений значило, к сожалению, нарваться лишь на скандал.



Глава 4. Самая грустная девочка

          Уже приближалась весна, но было ещё очень холодно. Бетти без конца снимала и одевала свои новые чёрно-голубые гетры. Эльф смотрел на неё и думал, что, наверно, для неё одежда интереснее его разговоров. Но это было не так. Просто, даже испытывая определённый интерес или симпатию, невозможно всегда говорить только про это чувство.
          Она любила также покупать шоколадные яйца, точнее просить строгую мать их купить. Любила игрушки из этих сладостей, собирала различные фигурки и имела уже немалую коллекцию ведьмочек, фей и принцесс. Крохотные пластмассовые человечки стояли все на своих местах на небольшой продолговатой полке, а со стены напротив смотрел на них большой зеленоватый плакат с одной из таких ведьмо-фей. Её звали Ирма, она управляла стихией воды, и могла заставлять других реализовать свои собственные желания. …У меня есть мысль о том, что эта девочка нравилась Бет больше других именно благодаря подобным умениям. Ведь так иногда хотелось объяснить строгой матери, что у неё тоже есть чувства, она хочет что-нибудь сделать сама, не надо за неё жить. Но мама всегда и во всём считала, что «знает лучше».
          Девочка не доставала до окна и боялась упасть с балкона, и в тоже время тянулась к нему, часто хотела посмотреть через стёкла. Ставила табуретку и, буквально прижавшись к стеклу, наклонялась всем маленьким тельцем, смотрела. Любопытство брало верх над страхом, однажды в напрасном порыве сказанного матерью предостережения.
         Под ногами и на табуретке, почти повсюду лежали мягкие вязаные коврики. Бет сидела, уже чуть-чуть осмелевшая, смотрела на свои руки, на синий вечер и медленно вдыхала прохладный воздух. Всё же на пять минут родители разрешили открыть ей окно и под пристальным их присмотром, Бетти разрешалось смотреть на улицу. А там… Там всегда была жизнь, не такая, как дома, намного более «живая», насыщенная.
          На улицах бегали дети. У них также были мамы и папы, бабушки или дедушки. Но каждый раз, когда Бет смотрела на них, ей казалось, она очень грустила. Казалось бы, почему? Потому что чужие родители казались куда лучше своих. Так банально. Бетти думалось, что другие мамы и папы не такие строгие и холодные. Они не следят за каждым шагом, не подслушивают каждое слово, не выспрашивают, не пытаются угодить или запретить что-нибудь. От них можно скрыть свои маленькие секретики и даже большие секреты, от них можно скрыть какую-нибудь шалость. «А вот от моих…» - девочка думала с грустью. И то ли дело было в том, что она являлась единственным ребёнком в семье, и больше не на кого нельзя было списать свои проделки, то ли в чём-то ином.

             …Жила на соседней улице одна такая же маленькая девочка, только по имени Тарани. Она мелькала иногда в окошке и очень нравилась Бет, и казалась её полной противоположностью. Противоположности, не зная друг друга, нередко переглядывались, хотели общаться, но никто не осмеливался предпринять первый шаг. Так было уже почти полгода, ровно столько времени, как Тарани переехала со своей большой семьёй из южной Африки. Она, её мама и папа, две бабушки, два дедушки и целых пятеро братьев.
          Бетти на самом деле любила смотреть в окно. Когда она садилась на высокую табуретку, своим взглядом на самом деле она выискивала именно эту девочку. Недлинные кудрявые волосы, огромные чуть испуганны чёрные глаза и тёмная кожа разжигали неподлинный интерес, и любопытство хотело удовлетворить себя. Но они жили на разных улицах, а их родители также не общались друг с другом… Мама Бетти не разрешала ей общаться с «новенькой», так она называла Тару, и без конца, когда речь заходила о дружбе, пыталась познакомить «свою малышку» с Майклом, сыном лучшей подруги, и Лиз, его шустрой сестричкой-племянницей. Общаться нужно было именно с ними потому, что мать «знала их семью», знала, что «дети воспитанные и порядочные», они «известны» ей, и от них не нужно ждать «никаких сюрпризов». …Правда, у меня есть ещё одна версия, почему.
            Мамина подруга отдала Лиз в балетную школу, и девочка почти с трёх лет занималась по несколько дней в неделю балетом, Майкл ходил на плаванье, и так же был загружен встречами, тренировками. В отличие от безбашенной соседки Мегани, чья дочь отличалась не менее безумным нравом, чем её мать, или от Тарани, чьи дни почти все напролёт проходили всегда на улице – в озорстве, наивных играх на воздухе, легкомысленном времяпровождении, детской фантазии и покое. Да, Тарани, действительно, не вписывалась в заранее распланированную мамой жизнь Бет. Африканская девочка вполне могла «заразить» домоседку какими-либо идеями или творчеством, привить ей вкус к жизни, заставить испытать «ненужные, невыгодные для будущей работы эмоции». …Мать с малолетства готовила Бетти к работе с законом. Она пресекала любые поползновения детских грёз, душила их и убивала почти что голыми руками почти в прямом смысле слова. Выбрасывала краски, прятала рисунки, альбомы, передарила почти чужой девочке скрипку, которую «по ошибке» подарила Бет её очень дальняя родственница. Всё лишь для того, чтобы не повторять собственных ошибок, быть холодной, сухой и рассудительной, не отвлекаться, не допускать никаких «если», не витать в иллюзиях-облаках и не, не, не... Чтобы быть точной и строгой, «рубить», как говорят там, с плеча, разделяя всё на правильное и неправильное.
           Увы, к маминой работе предрасположенности у девочки не было. Её тянуло наоборот в творчество. Она хотела то шить, то танцевать, то сочинять песни, истории, лепила часто из пластилина, вырезала бумажных кукол и собирала фигурки фей. К слову, фигурки – единственное, что допускала мама, единственное «не вредное» занятие, по её собственным же словам. Бетти не хотела становиться судьёй и разве что в страшном сне видела себя на таком месте. Сидела на скамье подсудимых, окружённая гигантскими разноцветными или радужными вихрями вдохновения, осуждённая на пожизненное заключение. А только за что? За рисунок. …Вот такие сны снились малышке Бет. Такие кошмары и мысли заставляли её прятать под диваном каждую новую историю и иллюстрацию. Конечно, мама бы не осудила её, это глупо, но детское сознание несовершенно. Оно не понимало до конца, где проходит граница реальности, страха. И девочка начинала бояться мать в реальности после того, как накануне та отлупила её во сне или посадила в клетку, и снова выбросила кисти и краски. Она боялась её по-настоящему, а потому избегала каждой «ненужной» встречи. Но ей было всего лишь восемь, и ещё как минимум столько же лет этих встреч было избежать невозможно..

          …Темнело достаточно рано, но всё же не как в декабре. Первый месяц, январь, проведённый вместе с новым сказочным другом, почти ничем не отличался от старой размеренной жизни. Бетти присматривалась к Сэму, Сэм – к Бет, они общались, но ещё немного боялись друг друга. И только к концу февраля словно немножечко осмелели.
- …Ты снова сидишь здесь?
- Да, я. – Девочка заулыбалась и поприветствовала.
- Снова открыла окно. Мамы нет дома? Или она не заметит?
- Думаю, нет. Она обещала быть поздно. Папа тоже на работе…
- Я не верю, что тебя оставили дома одну.
- И не верь, - Бетти взобралась ещё выше на табуретку, как замёрзшая птичка, поджала ноги в цветастых гольфах. Самое интересное то, что через прозрачный балкон улица была видна и под табуреткой, но через стекло иначе выглядел весь внешний мир. – Хочешь ко мне? Запрыгивай. – Она подала руку и подсадила эльфа себе на колени. – Смотри, какой вид…
- Нас здесь не заметят?
- Тётушка Энн спит в гостиной со спицами.
- А, значит, ты с тётей?
- Да. Но она спит, а я ей не мешаю. Лучше так, - вздыхая, прошептала малышка, - чем, если её разбудить, она начнёт ругаться, что она спала, и заставит заниматься вязанием.
- Энн – это мамина сестра?
- Да. Но они удивительно не похожи…
          Сэм кивал, слушая её дальнейший рассказ. За последние недели он понял, в каком мире ему предстоит жить этот год. Примерно понял, если ни в ком не ошибся. Мама и тётя совсем не считались с мечтами и желаниями малышки Бет. Капризный папа только кидал едкие замечания и заставлял бояться себя. Девочка лишний раз сама мыла скатерть, если случайно пролила сок, она не могла пересилить себя обратиться к кому-то за помощью. Росла запуганная, как прислуга, как маленький мышонок в комнате с огромными кошками. И это в её восемь лет!
- Тебе  не стоит бояться их, - позже выдавил он.
- Но как не бояться?
- Не знаю.
           И эта фраза вызывала только печальный вздох, и перед глазами снова проносилось недавнее воспоминание. Неприятный голос отца заставлял Бет вздрагивать при одной только мысли о голосе. И она избегала его, избегала отца, по правде, могла расслабиться лишь только, когда оставалась с бабушкой, дедушкой или Сэмом.
           За окном снова бегали дети, видны были почти все братья Тарани. А сама она сегодня пропала. Бетти вздыхала, завидуя, как они могут просто выйти и просто играть в футбол. Не боясь упасть, оцарапать колени и «обязательно» подхватить заразу, обязательно «опозориться» перед другими детьми или выглядеть не достаточно дорого и прилично.
            Синий вечер снова садился на плечи. Всё стихало. Тётушкин храп, уже достаточно громкий, доносился из соседнего помещения. Синие тучи влекли за собой и когда-никогда даже шептали встать на балконную раму и полететь, шагнуть туда – к ним. Но, возможно, я уже это придумала.
          Холодная атмосфера правила этим днём. Сэм тоже большую часть времени молчал, только слушал. Он и хотел помочь, и не знал, что он может ей сделать. Может только поговорить. Голубые тона становились всё более насыщенными, и одежда, и лицо Бет также прекрасно вписывались в эту грустную, почти трагичную обстановку.
- Давай просто помолчим вместе, - точно читая мысли, тихо прошептала она. – Я сегодня не в настроении. – Одинокая маленькая девочка, сидящая на табуретке с игрушкой в руках. Одинокая и скучающая, такой она выглядела со стороны, такой представлялась в глазах соседних мальчишек и Тарани. Через прозрачный балкон, так красноречиво кричащий о безграничном мире и о свободе, которая везде, сидит рядом, был виден в первую очередь её плен, а во вторую – безнадёжность сложившейся ситуации.
          Бет нравилось сидеть здесь, иногда, улыбаясь, не слушать родителей, тётю. Просто сидеть и думать, просто сидеть и мечтать.
- …Ты бы хотела всё изменить? – спросил эльф.
- Очень. Да.
- А что мы можем сделать для этого?
- Едва ли что-то возможно.
- Возможно, ты слишком строга к себе и к ситуации?
- Но так и есть. Ты же сам видишь, что происходит… – Бет опустила глаза, огромные заплаканные голубые озёра также дополняли меланхоличный пейзаж. Сэм имел неосторожность заметить их только сейчас. Голубые глаза то ли были настолько огромными, то ли это печаль рвалась наружу и увеличивала их, но слёзы были готовы вырваться, брызнуть, как дождь из тучи, сорвавшись в любой момент.
- Мне так жаль, что подобное происходит в твоей жизни… В моей тоже было немало грусти, преград, но, кажется, не настолько. Не настолько… - повторил Сэм, неожиданно для самого себя смахнувший одну слезинку. – Коли так, нам надо держаться вместе. Вместе будет хотя бы проще. Но я не уверен, что это полностью сможет помочь… Эй, не грусти, улыбнись! – он вскочил во весь рост и, чуть приподнявшись на руках, прыгнул на край подоконника. – Ты же Самая Розовая девочка на свете! Так говорит мама?
- Да… - Бет засмеялась сквозь слёзы. – Это она придумала.
- А Самые Розовые девочки не грустят. Тебе нужно переступить через это, жить дальше.
- Ж-жить дальше… - повторила она беззвучно. – Все мне так говорят. Вот и бабка, и тётя. А им бы пожить с моей мамой, им бы потом говорить… Им бы сказать, каково...
- А, кстати, почему розовая? Я слышал неоднократно это обращение, но до сих пор не могу понять.
- Ты скоро поймёшь, – наконец, улыбнулась Бетти. Её грустные глаза загорелись маленьким огоньком озорства.
- Когда же?
- Когда настанет нужное время. Весной. Возможно, не весной, может, летом.
- Так долго ждать?
           Она пожала плечами.
- А ты расскажи мне. Сейчас. Мне, правда, интересно. Я хочу знать. Сегодня я бы назвал тебя синей, Королевой Северной Грусти, если не возражаешь.
- Обрати внимание на одежду.
- Это подсказка?
- Да.
           Бетти издала смешок и как будто ушла от темы. Она соскочила с высокой табуретки, закрыла окно и балкон, направилась в кухню, вспомнила якобы про печенье. Синий холод остался неудовлетворённым на улице. Он так и не смог пробраться в самую глубину комнаты, а также в сердце этой красивой, но почти сломленной обстоятельствами малышки. Синий холод не сделал её своей королевой, Сэм немного ошибся, и февраль подходил к концу.
           На следующий откровенный разговор они решились только пару недель спустя, когда всюду начала пробиваться зелень, а цветы и растения – расцветать, покрываться розовыми бутонами. Бетти носилась по комнатам в яркой, как малина, футболке, с нарисованными большими клубниками. И всё было ясно, и всё было со стороны просто и весело. Но так лишь казалось со стороны…



Глава 5. На самом деле ей не смешно

           Теперь почти каждый день Бетти бегала в своей розовой майке. Клубнички, малинки и котики так часто мелькали пред глазами, что о недавнем вопросе, касающемся её домашнего прозвища, не было и полслова. Бетти была права, сказав, что всё станет ясно. Всё было очень банально и просто. Больше того, смешная девочка даже хотела покрасить в розовый волосы, но мама пока что не соглашалась.
          Их большой трёхэтажный дом, яркий и очень уютный был окружен кустами красной и чёрной смородины, а также некоторыми деревьями. С каждым днём уходила зима и снег, и ближе становилось лето – скоро поспеет долгожданный и любимый урожай. Бетти носилась по дому счастливая, но это была лишь видимость. Несмотря на свой юный возраст, она просто прекрасно умела притворяться, и в этом была её большая выгода, и в этом же большая проблема. Как знать, может, увидев слёзы на лице девочки, прохожие или соседи обратились бы куда-то за помощью, или просто поговорили с родителями, но с виду было всё хорошо, другие дети завидовали оптимизму Бетти, а она приходила после прогулки домой и рыдала часами в подушку.
           Весенние прогулки были не дальше сада. Малышка бегала между уже описанных кустов смородины и деревьями, бабушка, дедушка или Сэм наблюдали за ней со скамейки. И каждый из них, возможно, хотел изменить её жизнь, поменять что-то в ней, принести счастье, но он не мог, могла вопреки всем или назло всем изменить свою жизнь только Бетти.

          …Однажды, когда бабушка заболела, а строгие родители ещё не вернулись с работы, бабушка приглядывала за «своей непослушной внучечкой» из окна. Бетти и Сэм гуляли сами в саду. Здесь, зная, что порывы ветра не донесут до старых ушей слова, он не боялся заговорить и рассказывал ей истории разные.
          В саду росло небольшое вишнёвое деревце, и сочные плоды благодаря неуёмной фантазии уже проглядывали через набухшие бутоны, цветки. Было рано думать о них, но оставалось всего несколько месяцев. «Они пролетят – и можно будет уже наслаждаться!» - не раз говорила Бет, вспоминая с умилением прошлый год, едва ли не единственное счастливое воспоминание, связанное с ней и только с ней, в котором не маячили на горизонте вечно надоедающие родители. Помнила сочные плоды, любимый кисловатый вкус, красный сок на руках, который она не специально размазывала по каждому пальчику, и как рисовала красными пальцами на асфальте. Как бегала летними днями вокруг этой небольшой вишенки, веером распустившей свои недлинные зелёные ветви, точно зонтик, скрывавшей внутри себя любого при срочной необходимости. Про зонтик я вспомнила не случайно, совпадение или нет, в этот день эльф назвал его точно также.
- …Давай лучше пойдём туда, внутри этого «зонтика» нас точно никто не услышит.
- И не заметит.
          Светило уже достаточно яркое солнце, ветви скрывали говорящих от глаз, закрывали от целого мира. Было невиданно много света, ветки пропускали его и ложились замысловатым узором на плечи, лицо, на весь розово-красный костюм, и на костюм собеседника. Бетти ещё витала в облаках и продолжала вспоминать, как в прошлом году бегала кругами вокруг этого деревца, но эльф остановил её:
- Скажи, почему ты притворяешься?
          Она не сразу поняла, о чём речь.
- Ты. Зачем? Я же вижу, что тебе плохо.
- Откуда ты взял?
- Не скажу. Об этом говорит всё.
          А на самом деле перед глазами Сэмюэла промелькнула та бумажка с желаниями. Она была сплошь испещрена маленькими капельками воды, и можно было бы долго спорить, откуда они там взялись. Писала ли девочка, не до конца высушив руки после прогулки, или это вода накапала с листьев цветка, рядом с которым бумажка лежала на подоконнике. Только благодаря некоторым волшебным способностям, в этих гаданиях не было ни единого процента необходимости. Сэм мог читать мысли девочки и иногда это делал. Он видел её глазами её же грусть. Он знал также отчётливо, как она, что пожелание найти друга утопало не один день в слезах. И глупо было теперь наигранно веселиться, обманывать.
- Если я скажу, что умею читать мысли, ты не поверишь.
- А ты, правда, можешь читать их?!
- Иногда.
           Как я уже сообщила о том чуть выше, то не было ложью, но в данном случае было сказано больше в шутку. Приманка была проглочена, глаза Бет вновь загорелись красивым блеском. Голубые, точно северное море, полупрозрачные, но не холодные, они были так прекрасны и так хорошо сочетались с окружающей зеленью.
- Я просто знаю, что это так. Ты можешь поверить мне. Не бояться. Почему ты не скажешь родителям, что устала от их пристального внимания и хотела бы хоть иногда жить своей собственной жизнью?
- Я не могу. Они не станут меня слушать всерьёз. Я ведь ещё «очень маленькая».
- Мне кажется, ты всё равно должна сказать это. Ты очень умная для своего возраста.
- Все мои слова родителям больше напоминают капризы. Они становятся ещё злее, когда видят, что я недовольная.
- И в тоже время молчать…
           Бетти кивнула.
- Да, знаю. Молчать тоже нельзя. Может стать ещё хуже.
- Тебе надо набраться больше решимости. Познакомиться с кем-то из соседских детей. Сделать так назло маме.
- Или вопреки ей.
- Сделать так ради себя.
           И она пообещала:
- Я сделаю! – но в голове снова не слышалось ни настоящей радости, ни настоящей уверенности. Всё выдавало уже заученную тоску, одни и те же «хорошие» фразы. Танцы вокруг дерева также отдавали фальшивостью.

           …А всё было так отчасти ещё потому, что иногда Бетти ловила себя на мысли, что она не знает, как относиться к своему новому маленькому товарищу. Он вроде бы был ей интересен, уже одним тем, что вышел из «настоящей сказки», и в тоже время пугал этим самым сказочным фактом. Ведь кто знает, чего от него можно ждать, на что он способен? Вдруг и он такой же, как все соседские дети, которые любят лишь заморочить голову, а потом убежать? Какой он на самом деле? За личиной маленького красивого эльфа ведь может скрываться всё.
          И Сэм тоже ловил себя на подобном. Ему казалось, что у Бетти и без него хватает проблем и печалей, что он ей иногда безразличен. И он не умеет общаться. Она общается с ним, только потому, что не может сказать «нет», а может, и по другой ему ещё неизвестной причине. Что она иногда даже избегает его, не всегда обращает внимания, не всегда отвечает. Молчит, потому что хочет молчать, потому что ей так больше нравится.
          Но не всё было так плохо, как им казалось обоим, всё это – только мысли, сомнения, ненужные никому и напрасные, такие, увы, больные и неприятные, просто мысли, просто кошмары и страхи. А всё было совсем не так, и между ними давно завязалась уже незримая дружба…



Глава 6. Встречи в саду

           Весна заканчивалась также незаметно, как и началась. За окнами был уже конец мая. И близилось долгожданное лето. Почти все дни Бетти проводила в саду, но кое-что изменилось. Надо отдать должное капризам девочки, она заставила задуматься маму отпускать её гулять саму в сад.
- Там ничего со мной не случится. Это же наш двор. Я не буду выходить за ворота. Если что – ты можешь смотреть из окна или даже из всех наших окон!
          И в это трудно поверить, но мама согласилась, сдалась.
- Да, только если у всех на виду, недолго и в светлое время суток.
          А какое там тёмное! Как будто оно бывало – начался уж полярный день. Жизнь малышки вся строилась по расписанию, в ней присутствовало огромное количество правил, пунктов, подпунктов. Она бы ни за что не смогла выйти до двор позже отведенного времени, даже если б устроила самый громкий скандал. Завтрак, прогулка, затем – время игр, дневной сон, просмотр кино в гостиной или беседы с бабушкой, ужин, учёба, сон. Как видите, даже «балкон» не слишком вписывался в её расписание.
- Ты всё же смогла! Я рад!.. – Сэм с улыбкой встретил её средь листвы, обернувшись из игрушки в небольшого человечка с длинными ушами и волосами. – И даже немного не понимаю, как ты это сделала. Но я рад. Не будем думать о грустном, ладно. Главное, что получилось!
             Бетти танцевала в саду, в тени самых дальних деревьев, также не веря своей безграничной радости. Теперь в её танце прослеживалась искренность чувств. Да, действительно, в этот период жизни она считала проблему одиночества и домосидения самой большой проблемой, и ей казалось, что ничего никогда не сможет её так сильно встревожить.
           Танцевала в саду, затем вместе с Сэмом сидела на ветвях небольшой яблоньки. Она забралась туда, воображая себя огромной розовой феей, почему розовой – я уже говорила. И каково же было её удивление узнать, что среди листов и ветвей, на самом деле обитали маленькие человечки! Прозрачные, изумрудные, почти невидимые. Они стали заметны глазу, лишь присмотревшись, и только после того, как про них рассказал ей на ухо Сэм.
            И огромная фея сидела, обезумевшая от маленькой радости, от неожиданной встречи, от свежего воздуха, от обилия зелени, особенно ярко красовавшейся в этот день. Её было так много, так много, что даже солнце, казалось, приобретало зелёный оттенок. Оно пропускало свои лучи через кроны и было таким из-за них, виделось так, будто это листья получают окрас откуда-то свыше. Весь мир зелёный, значит, и солнце зелёное. «Это нам только видится, что оно жёлтое, а это совсем не так…» - думала в тот радостный день Бетти Симелс. Она качала ногами и даже тихонько пела. Яблоневый цвет мерещился в новых и новых мечтах.
           А маленькие ручки и крылышки, почти такие же, как у зелёных бабочек, переливались перламутром и кидали маленькие яркие зайчики. Они, казалось, дразнили солнце и опять убеждали в том, что оно на самом деле зелёное. Бетти смеялась, маленькие ручки и ножки летали вокруг её длинных волос, больших глаз, снова перед лицом, с любопытством, хоть и поначалу со страхом заглядывали в огромные опять же зелёные глазки, и казалось, что нет ничего прекраснее, чем яркий зелёный цвет...
           Но глаза у Бетти были морского цвета. Маленькая иллюзия произошла благодаря магии и фантазии. А может, просто глаза ненадолго сменили цвет? Бывают глаза-хамелеоны, иногда это было под силу пейзажу. Но феи показывали их в своих крылышках, она видела, она видела точно!.. И всё же нет. Пропало праздничное приподнятое настроение, умчались куда-то и феи, как только зашло солнце за тучу. Перестало всё казаться красиво-зелёным, всё изменило цвет. Теперь её снова окружал пестролистый сад и город со всеми своими разноцветными домами и крышами. Серый, туманный, печальный был город, как только исчезало светило, серый и очень грустный. И моментально преображался, как только оно появлялось, всегда возвращался в прежнее состояние и снова был красивым и ярким, да он и не менялся вовсе.

          …Мне трудно сказать, что именно так поразило Бет в том саду. Ведь всё было тем же самым, привычным, сто раз исхоженным. Разве что феи? Их она видела в первый раз. Но поверила ли им Бет? Или сочла за иллюзию? Они даже не разговаривали. Не успели решиться, разлетелись, развеялись, словно дым. Или это детское воображение придумало себе нового друга? Придумало… Может, и так.
            В этот день, помимо загадочный фейных историй, случилось ещё одно небольшое событие. Буквально через несколько часов, когда марево «зелёного солнца» рассеялось окончательно и Бетти незаметно для всех продолжила танцевать под ветками раскидистого дерева, она удачно повернула голову и увидела впереди себя Тарани. Это была та самая девочка, которой она очень завидовала и с которой очень хотела общаться.
          Их первая встреча прошла почти незаметно и очень быстро. Тарани шла с братьями, они куда-то торопились, да и Бетти была почти вся скрыта зелёной листвой. Она выглядывала из неё, как из домика, и провожала взглядом свою темнокожую сверстницу. Тарани также долго смотрела на Бет, не мигая и улыбаясь соседке. Они не сказали друг другу ни слова – попросту не успели и испугались, но этот день, эту встречу, затем каждый вспоминал почти на всю свою дальнейшую жизнь.



Глава 7. Тяжёлая летняя грусть

          Лето наступило стремительно. Ночь исчезла из горизонта. Жаркие золотые лучи больше не казались зелёными, они жгли, они выжигали, и Бетти, лежащая с мамой на берегу небольшого залива, долго не могла найти себе места, всё пряталась под маленьким неудобным зонтом. Такая жара была не свойственная их мрачной северной стране, «Земле полуночного солнца», но этот год во многом отличался от предыдущих – например, своей чудаковатой погодой и настроением.
          Бетти добилась своего и упросила мать покрасить концы косичек в яркий малиновый. Этот каприз не остался незамеченным, и теперь почти каждый день миссис Симелс восторгалась удивительной красотой и даже жалела немного, что не покрасила волосы ранее. «Можно было бы также покрасить и все», чуть позже говорила она, а также нахваливала Бетти за смелость – на днях прокола ей уши. Одним словом, строгая мать была настолько без ума от своей «куколки», «зайки» и «лягушонка», что сама Розовая девочка не знала уже, куда деваться и куда прятаться. Она зарывалась почти с головой в зонтик, в песок, без конца пропадала в лагуне и ловила там крабов и маленьких рыбок, ловила и носила показать маме медуз, потому что знала, что та их очень боится.
             Она снова вспоминала о Тарани и грустила, думая, что она бы смогла убежать на соседнюю гору, залезть на самое высокое дерево – и так бы это было весело, и так интересно – настоящее маленькое путешествие. «А я так не могу… Мама найдёт меня и будет очень долго кричать. А если я всё же убегу – я не смогу так радоваться. Я спрячусь среди листиков и цветочков, но те лишь на время смогут развеселить меня. Почему-то я не умею радоваться тому, чему умеют улыбаться другие».

          …Розовые, как мама говорила, смородиновые волосы довольно быстро вернулись к своему настоящему цвету. Время летело быстро, поездки к заливам и озёрам не радовали. Дома также было почти нечего делать – уроки и игры надоедали. На лето почти ничего не задали. Бет осенила мысль, что она чувствует себя так потому, что изо дня в день происходит одно и тоже. И так пролетел июнь, шёл и кончался следующий месяц. Близился август и День Рождения. Ужасно сильно хотелось черешни и земляники. Этими заморскими угощениями угощала их однажды соседка.
            Бет носилась по дому с криками, что у Самой Розовой девочки скоро будет праздник. «Мне уже почти девять лет!» - говорила она с неподдельной гордостью. Сэм улыбался, сидел смирно, чуть лыбился, потому что при маме нельзя было применять магию и оживать. Он наблюдал, как маленькая девочка снова почти без аппетита ела своё любимое ягодное мороженое, и сладкий аромат, и мороз доходил до него, и эльф еле сдерживал себя, чтобы не облизнуться. Вспоминался любимый мороз – слишком много воспоминаний о севере.
- Ягодное, да ещё с новым вкусом! – опять восторгалась мать. – Поблагодари отца, что он купил тебе такую вкуснятину!
- Персиковое, да, я такого ещё не видела, - мрачновато кивнула Бет. У неё совершенно не было настроения выслушивать мамины разговоры. То скажи «спасибо» за спортивный костюм, то за то, что он ярко розовый. То за смешные – опять же розовые – тапочки с головами собачек. То за то, что мама записала её на уроки музыки – дала такую небольшую поблажку, после долгих раздумий и споров, разрешила-таки заниматься творчеством, но только таким, которым хотела она, а не дочка. Мать в своё время мечтала быть пианисткой, но не стала – таланта не было. Попыталась – не смогла, а затем переубедила себя на долгие годы, что творчество – вообще зло, оно лишь отвлекает, и ушла с головой в работу. А Бет устала всем угождать и хотела обычного детства, хотела творчества, торжества, но не под таким нажимом, хотела обычного счастья, а не вынужденной театральной постановки, вечной или извечной трагикомедии.
           Девочка молчала, но её очень раздражала мать этими своими словами. Такими намеками-полунамеками, похвалой, за которой на самом деле не скрывалось ни грамма восхищения и любви – только строгость. Вернувшись домой, она закрывала глаза, отворачивалась спиной, душила слёзы и, как ни в чём не бывало, начинала говорить что-то со своими игрушками. И плюшевые мишки и зайчики кивали головой в ответ, внимая этому настроению, осьминожек с оторванной и потерянной в неизвестном направлении лапкой мысленно вёл с ней диалог, поддерживая те мысли и чувства, которые были у девочки, но о которых она не могла сказать вслух. Вслух же она говорила всякую детскую ерунду – выдумывала на ходу и смеялась, противореча своей душе, как маленькая, но талантливая актриса. В такие дни Бет казалось, что жизнь прямо-таки вынуждает её пойти после школы в театр, или даже в кино. Ей хотелось бы притворяться другими девочками, особенно такими, как Тарани, весёлыми и озорными, с совершенно иной семьёй, и не просто притворяться такими, быть ими. Вряд ли в жизни удастся стать такой, роль в роли. Эта мысль подчас казалась невыносимой и тешила тем, что, быть может, через пятнадцать лет так случится на самом деле. Тарани – как идеал весёлости и оптимизма заставлял двигаться только вперёд.
           Помимо мамы с её вечными запретами или принуждениями, Бетти также не нравился свой отец. Он вынуждал похвалу и становился злым, когда «неблагодарная дочь» снова делала что-то по-своему. Он выбрасывал вместе с мамой альбомы и краски, не покупал ей конфеты, если ты не говорила ему громко «спасибо». Вплоть до такого абсурда. Особенно, когда он начинал шутить с мамой, и было трудно понять, то ли он шутил так, то ли считал дочь сумасшедшей: «Все другие девочки в её возрасте не похожи совсем на нашу». И обвинял в этом только её, так же, как и супруга, ни на минуту не признавая вины за излишнюю строгость и недоброжелательность.
           В минуты, когда на душе было особенно тяжело, Бетти не просто запиралась в комнате, сооружая «непроходимый замок» из двух стульев, одеяла и столика, она начинала разговаривать со своими игрушками, в том числе с Сэмом, и грустно смотрела в окно, без мыслей, эмоций и чувств, просто созерцая слёзы, оставленные на стекле летним дождём, размазывая их пальцем и смешивая с собственными слезами. Печально глядя на другие домики, других детей, которые бегали и играли на улице, за которыми не следили злые родители, не упрекали, не заставляли буквально кланяться за любой нужный и ненужный подарок, которые просто жили и жили радостной жизнью, у которых были родители, но поддерживающие их всегда и во всём.



Глава 8. Тот самый день

           И вот оно наступило!.. Тот самый день! Она едва могла дождаться этого. Даже легла спать раньше, чтобы лечь, закрыть глаза и открыть, а Он уже наступил. «Завтра проснусь – и август! И день рождения у Самой Розовой девочки!» Не поверите, как прижилась эта шутка, Бетти даже саму себя называла иногда этим прозвищем.
          Было как раз тепло, день выдался очень славный. Только эксперимент с «закрытыми глазами» не удался, только подпортил ей настроение, по секрету скажу: даже довёл до слёз. Долго не получалось уснуть, а после так же сложно проснуться. С самого утра Бет долго будили птицы. Они сидели, как обычно, на дереве, на ветке, которая росла прямо на уровне окна и кровати, и пели свои каждодневные песни, но как будто громче обычного. А потом в ужасе она поняла, что проспала. Никто её не будил, и торт уже стоял на столе и ждал с нетерпением «гибели».
          Вот уже который год любимый праздник проводили всей семьёй на природе, ходили на море, на водопад, устраивали пикник в лесу. В прошлый раз ей подарили жёлтую, как лимон, маску, маленькую, почти игрушечную, а затем она потерялась, недавно маска нашлась, и с нетерпением хотелось попробовать «русалочье видение». Хотелось поплавать и поговорить, Бет строила на день новые планы. Но многие планы сорвались. Впрочем, я ещё расскажу.
           Так хотелось написать что-то хорошее, доброе об этом дне, но увы! Это грустно признать, но свой долгожданный День Рождения Бет провела почти полностью без настроения. Мама с дедом суетились, рассказывая без конца разные истории, особенно забавляясь и умиляясь случаями, произошедшими почти во младенчестве. Без какой-либо доли стеснения обсуждали, как малышка Бет «не хотела есть и капризничала», как она не хотела ходить в туалет, как считала это «скучным занятием», и как она изменилась, сколько с тех пор прошло лет!
          Слушать такое, без сомнений, было как минимум неприятно. Бет молча ела свой торт, опустив глаза и крепко вцепившись в него обеими ручками. Дед тоже поедал торт, но уже более расковано и даже малость развратно. Он давился им, громко чавкал, говорил наперебой и крошил, без конца отрезая новые и новые куски, как добавку, а мама подливала чай, раз пять подливала, если не путаю.
          Бет молчала, собственно, ей нечего было сказать. Те воспоминания, которые она сейчас слышала, сама она помнила плохо, некоторые считала за выдумку. Обидно было, невкусно и грустно. Отец задерживался на работе – вызвали прямо с утра, тётя, мамина сестра, сидела с захворавшей бабушкой. Одни только мама и дед были её собеседниками, друзей на празднике не был – никого не пригласила строгая мама. Единственное, что сделала Бет, чтобы хоть как-то скрасить скучную обстановку, да и занять пустующие соседние стулья – она выложила на них все игрушки, принесла из комнаты всех своих кукол без исключения, и куклы смотрели на эту трапезу, такие же грустные и молчаливые. Они не хотели пить чай и отказывались от сладкого угощения, будучи все, как одна, равнодушна к заветному дню, как и Бетти.
           Больно осознавать, как сильно она ждала этот день, и то, что ничего не случилось. Ничего не изменилось, не обернулось к лучшему, даже, как показалось, наоборот, раньше, в прошлом году, в этот день хотя бы собралась вся семья – и папа включил громкую музыку. И Бетти снова грустила, демонстративно встала из-за стола и ушла. Надутая, точно сыч, ни капельки не радуясь дедовым гелиевым шарам с клубниками. Во-первых, из-за того, что была вынуждена выслушивать мамины крики, слова о том, «зачем было тащить в кухню столько ненужных игрушек? Разве нельзя было с ними играть у себя, как обычно?» Во-вторых, потому, что ей было не интересно выслушивать эти глупые и противные «воспоминания», якобы реальные случаи. Куда лучше было забрать своих кукол назад, сгрудить их в охапку, огромную гору, идти и не видеть из-за горы впереди ничего, пойти к себе и закрыться на ключ одной в комнате. Так она и поступила.
           Слёзы стояли в глазах, и от них ещё больше портилось всё впечатление.
- …Как, как так? – она почти беззвучно шептала губами.
           А эльф успокаивал. Ему тоже было очень обидно.
- Но, может, ещё не всё потеряно? Может, вечер будет лучше, чем утро?
- Да как же «не всё»? Нет, всё… – Бет возразила совсем без эмоций, молча, опять беззвучно, обреченно и с таким страданием в голове, будто была уверена, что это не День рождения, а теперь вся её жизнь превратилась в унылое представление. – Я так ждала его, и вот… Больше не буду ждать. – Рассуждала она, совсем как взрослая. – Это самый обычный день, ничего сверх. Глупо, глупо!
- Ну, как же обычный? Нет, Бетти… Я прошу тебя: не плачь, не рыдай. Я не могу спокойно смотреть на это… - И Сэм старался изо всех сил, но он не мог изменить семью девочки. – Тебе бы подружку пригласить сюда – и было бы веселее.
- Кого?.. – она пожала плечами.
- Путь родители говорили бы о своём, а вы развлекались, играли…
- Но ты знаешь, что мне некого пригласить! Лиз сейчас на каком-то конкурсе, Майкл – на соревнованиях, да я и не сильно хочу видеть этих мелких хвастушек. А брат её, у неё есть ещё один брат… Ах, он такой же самый. Видишь, как мы им нужны? Как интересны? Невероятно…
           И Сэм лишь кивал головой. Он пытался утешить хотя бы взглядом, тёплыми объятиями, сидя и прижавшись к её руке. И Бет вроде бы немножечко успокаивалась. Трепала его по голове, вглядываясь, как в первый раз, в огромные голубые глаза. Она смотрела на него иногда так испуганно, точно не верила, что в целом свете есть кто-то, кто хочет по-настоящему ей помочь. Кто-то, пусть даже сказочный персонаж, до такой степени стало привычно непонимание и одиночество.
- …Не Тарани же мне приглашать, - вдруг выпалила она.
          А он встрепенулся.
- На самом деле это идея. Очень хорошая идея! Почему нет?
- Нет, глупая, - тут же прервала Бет, - мои родители никогда не согласятся пригласить её к нам. Она же «дикая», так без конца говорит мама.
- А ты так же сама считаешь?
- Я – нет. Но никого не интересует то, что я про кого и как думаю. С моим мнением не считаются. Это мы уже обсуждали.
           …И это напоминало тихую исповедь, жалобную и очень наивную, маленькую драму одного повзрослевшего ещё на год человечка, драму своей собственной пока ещё непродолжительной жизни, истории закрытой от счастья девочки, рассказанной любимой тряпичной кукле.
- А потом?
- Что потом?
            Вскоре в дверь начала стучать мама, торопить, говорить, что уже давно вышло время, и «если Бет снова будет себя так плохо вести, она никуда не поедет. А если будет хорошей-нормальной девочкой, получит сегодня один, ещё один большой сюрприз.
           Обидно получилось: родители заторопились, и Бетти забыла Сэма, точнее даже не забыла, а мама сказала: «Зачем тебе там кукла?! На природе будут другие радости». А Сэм слышал этот разговор и, став невидимым, всё равно прокрался в машину и поехал вместе со всеми на празднование. Он был тих, не проронил ни слова, но видел всё, наблюдал. Я тоже была там, пусть незримо.
            …День получился вялым, совсем не летним, не солнечным. Настроение было подпорчено, и уже никакая красота не была в силе исправить того, что есть. Поездка на машине казалась чересчур долгой, воздух – несвежим, вонючим, глаза бесконечно щипало от пыли, от слёз. И Бет капризничала, назвала даже день «трагедией», мама тут же одёрнула её, начав читать лекцию, что она «не знает, что это такое вообще. Да твоей жизни позавидовали бы многие! У тебя всё есть, оттого ты и бесишься! Хватит себя так вести! Вот в моё время да в твои годы…»
            А Бет не могла прекратить, просто не могла – и всё тут. Хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Дед и мама не были любимыми собеседниками. «И Сэм остался дома! И даже плюшевый кот!» Всё казалось ужасно, предсказуемо, скучно и невыносимо больно, хотелось остаться в озере и «не вернуться домой».

          …Вечер этого дня также был окрашен одними обидами. Вернувшись после маленького путешествия, мама и дед, вернулись к обсуждению прошлого. Бетти сидела, опустошённая, не могла или не хотела промолвить даже одного звука. Она молча сидела на полу, прислонившись спиной, вжавшись нею в холодную дверь. Так и не сняв парадного платья, прямо в уличных башмачках…
          Лишь спустя какое-то время – не сразу – она встала и собралась с мыслями. Закрытая изнутри дверь не давала родителям увидеть ненужные слёзы, лишала неприятных мгновений, связанных с их обсуждением, и оставались только в кошмарных фантазиях ещё одни вопросы-расспросы, ещё один «важный разговор», объяснения.
           Малышка Бетти снова смотрела на кукол, тех самых, которые были утренними свидетелями одной уже описанной сценки. Они были такими же молчаливыми, немыми, даже несчастными. Хотелось схватить их, прижать к себе, снова радостного заговорить, рассказать что-нибудь, или схватить и понести на нижний этаж, снова усадить у стола, у камина. Хотела – была и такая мысль, но девочка поборола волнение, успокоилась, снова стала казаться внешне спокойной и тихой, вытерев последние слёзы, долго в молчании смотрела на Сэма и в отражение. Но не решалась заговорить. Молчал в этот день и эльф, снова обернувшийся в свой истинный облик, молчал, то и дело вздыхал, смотрел на неё, ловил бессловесные взгляды.
          Слёзы ещё порывались несколько раз выйти на свет, но снова и снова девочка прятала их. Сказала маме, что очень устала с поездки, «водопад мне понравился, но я находилась, и ножки болят, хочу спать», соврала, лишь бы только поскорее закончился день. А сама долго сидела в тишине, темноте, грустном тепле своей комнаты.
          …А август баловал красками, звёзды загорались – за ними было приятно смотреть в окно. И эльф любовался ими, тоже не решавшийся заговорить, понявший, что в этот день его подругу, хозяйку, любимую малышку Бет лучше просто оставить в покое. Разговоры в такой момент могут сделать ей ещё хуже. …И он молчал, сидя на подоконнике, ловя взглядом белые и голубые точечки, которые скатывались по небосводу, летели, мерцали и исчезали. Но после не выдержал:
- Посмотри!.. Сегодня падают звёзды!
- Звёзды не падают, разве что только мои. А это – метеоры… Или звёзды жизни таких, как я… - в слезах вдруг закончила девочка.
          Сэм угадал. Ему стояло промолчать. Его слова, такие простые, без какой-либо под собой плохой мысли, были поняты, к сожаленью, неправильно, понятны на свой грустный лад. Он даже не сообразил сразу, какой потайной смысл скрывался в упавших «звёздах».
           Бетти молча рыдала в подушку, спать она не хотела, даже не думала. Маме наврала, лишь бы только не видеть и не слышать её. И больше не сказала ни слова. Утешать её было невозможно. Знаю по себе, в таких обстоятельствах утешить может один только сон. И она старалась заснуть, касаясь щеками мокрых сторон подушки, без конца размазывая слёзы руками, переворачиваясь с бока на бок. Она искала позу, пыталась согреться, никак не могла найти.
           А после она заснула… Я не знаю, что снилось девочке в тот грустный-прегрустный день. Эльф больше не смотрел в небо, лишь высокие головки цветов молча качались и шептались о чём-то за окнами. Они виднелись внизу, надо было только опустить голову, большие жёлтые точки. Сэм без цели рассматривал округу, ёжась и тоже немного дрожа от ночного северного холодка. Кончился яркий полярный день, возвращались невольно мысли про зиму.
            Снова в голове крутились фрагменты из «прошлой» жизни. И он думал о главном: «Смог ли я выполнить своё обещание? Точнее даже не обещание, а, наверно, мой долг. Стал ли я другом Бет? – и тут же противоречил: Друг бы сумел заставить её слёзы высохнуть… Смогу ли я вернуться к привычной работе? Что будет потом? А если ничего не получится?» - на самом деле он думал о том не впервые. Почти каждый день в течение первого месяца и далее, просто молчал. Никто не мог предположить и одной мысли, как сильно он хотел всё исправить. Справиться, суметь и убить боль, чтобы принести счастье.



Глава 9. Встреча друзей

           Прошёл ещё один месяц, теперь она любила есть попкорн во время просмотра фильмов. Когда сидела рядом с постоянно спящей или засыпающей бабушкой, или сама, подглядывая мамин сериал. Особенно Бетти нравились те фильмы, в которых было тепло и осень, тёплая осень, красивая, и что-то на фоне неё. Тепло было от последних лучей уходящего солнца, от воспоминаний о лете, от лучших и любимых друзей. И, я не знаю, совпадение это или нет, но такие фильмы показывали сейчас очень часто. У Бетти даже, боюсь, невольно выработалась ассоциация, что осень – это друзья, задушевные посиделки и разговоры. Возможно, именно благодаря фильмам и этой установке на радость, буквально через несколько дней, в жизни Бет случилась непредвиденное событие.
          Было ещё не холодно, все ходили в летней одежде. Бет иногда представляла, что за окном тепло, сейчас только июнь, грезила о Дне рождения. Грезила, но не больше того, вспомнить что-то счастливое с недавнего празднования она, увы, не могла – вспоминать было практически нечего. И оставалось только закрыть глаза, растопырить в разные стороны руки, коснуться стихии, ветра, и думать, что скоро взлетишь. Ощутить этот ветер, не видеть солнца и в тоже время выйти из тени, ощутить перепад температур… Такая тактика помогала уже не первый год не видеть сентябрь, не чувствовать осень и даже не замечать её. Глаза фиксировали только зелёные листья – так сказала им Бет, не хотела она прощаться с любимой порой, не хотела – и всё. А ещё, возможно, потому, что не верила, что осень в её жизни будет такая же, как в кино?
           …Но не прошло и нескольких дней, как к ним в школу из соседнего класса перешла новенькая. И звали её, не поверите, Тарани. Та самая «дикая девочка, которая лазила по деревьям», живущая в паре метров через дорогу, в соседнем домике!
            И весь день было прекрасное настроение, ощущение лета держалось до наступления темноты. Вкуснее, чем прежде, был мамин клубничный пирог, орехи и пончики также внезапно стали ей вкусными.
            Так прошёл почти месяц. Весь сентябрь Бетти мечтала. Она радовалась тому, что видела свою соседку в школе, но до сих пор боялась, стеснялась заговорить. Вы не поверите, но ей почему-то казалось, что, если она подойдёт, толпа одноклассников расступится, и из неё выйдет строгая мама. Ну, выйдет она, ну и что? Казалось бы! Мама почти всегда на работе. А только страх, призрак преследовал, терроризировал девочку. И каждый день уходил, они только смотрели друг на другу глазами, они порывались поговорить, но то одна, то другая всегда отвлекалась. И так проходил каждый день – целый месяц, сентябрь до самого последнего дня. Бет надеялась, что всё успеется. Настанет завтра и послезавтра. Она поговорит позже, она всё успеет, наговорится. Она сделает всё, что мечтала, но не сейчас, потом…
            А Сэм пытался переубедить её, сказать, что «потом» надо сделать сейчас, потому что даже самое далёкое «завтра» однажды превратится в сегодняшний, а затем и вчерашний день.

***

           Они встретились снова в школе и, наконец, смогли спокойно поговорить. Обе немного стеснялись, часто смотрели в пол.
- …Почему я тебя заметила только сейчас? Ты училась в какой-то другой школе или в другом классе?
            Тара ответила, что они переехали летом, и до того, они никак не могли видеться. Бетти, наверно, забыла.
- То есть как только летом? А раньше…
           Тарани, действительно, ходила в другую школу.
- Раньше я была только в гостях! А сама живу с бабушкой, но часто хочу навещать родителей и братишек! – пояснила она. Всё стало намного понятнее.
- Моя мама не разрешает мне с тобой дружить… - начал Бет. – Почему? – И сама ответила на свой вопрос: Потому что она считает, что это плохо, раз девочка лазит вместе с мальчишками по деревьям. У тебя «дурные» манеры, это не я сказала, честно.
- Но ты тоже иногда лазишь. Я видела!
- Втайне от мамы, когда она на работе, и я остаюсь со своей бабушкой. – Бетти хихикнула, выяснив, что у них обоих уже есть кое-что общее.
           Этот небольшой разговор проходил на скамейке у школы. Девочки сидели и немного с волнением разглядывали друг друга.
- У меня есть шоколадка, ты будешь? – вдруг предложила Бет, вскочила, начала копаться в своём рюкзачке.
- Буду, конечно, если не против.
          Бетти долго искала его среди тетрадок и даже успела расстроиться.
- Забыла… Кажется, забыла дома. А, нет, нашла! – и вытащила победно небольшую золотую обёртку.
           Это был чёрно-белый шоколад, и новым подружкам это показалось как никогда символично, и даже весело. Их долгожданная встреча запомнилась сладкой и неожиданной.
- Я видела, как ты смотрела на меня.
- И ты смотрела…
- Потому что я знала тебя. Мы ведь живём так близко. А почему ты не подошла ко мне раньше? – этот вопрос звучал на губах у обоих.
- Не знаю. Наверно, боялась.
- Наверно, боялась и я.
- Хорошо, что мы познакомились!

***

          …А потом наступила зима. Снова всё покрылось инеем и морозом. Бетти часто болела, мама ругала за насморк и оставляла её неделями сидеть дома. Она почти перестала общаться с классом, хотя иногда и созванивалась по компьютеру, когда узнавала уроки. Но в её возрасте дети предпочитали общаться по-настоящему, и Бет дружила в основном только через окно – махала своей новой подружке рукой, показывала через стеклянный балкон свои новые поделки или рисунки.
          Мама была на работе, отца также дома видели очень редко. Тётя не приезжала, бабушка с дедушкой попеременно приглядывали за «непослушной Бет». Но они были не настолько строги, как мама, поэтому атмосфера в доме постепенно налаживалась – становилось спокойнее, тише. А ещё, будучи дома, случай невольно сводил девочку с Сэмом. Теперь она говорила с ним почти каждый день, делясь своими мыслями и фантазиями. Ей больше не хотелось прятаться под диваном, ей не снились кошмары про скамью подсудимых, фантазии наоборот стали встречаться светлые.
          А потом простуда прошла, верный друг Сэм обещал ждать её дома после занятий. И она приходила домой, и каждый раз приносила с собой эмоции и делилась ими со всеми своими игрушками, так как и они были её верными и преданными друзьями. В школе событий иногда не было, только Тара без конца рассказывала разные смешные истории. В последнее время чаще и чаще виделись. Бабушка, пока не было мамы, приглашала их даже домой – так как девочки шли вместе со школы. Вначале разбегались по сторонам, боясь, что их кто-то увидит, а потом один раз заговорились, забыли, дошли вместе до самых домов. И долго махали руками на прощание.
- Бет! Бет! Обед уже давно готов, где ты пропадаешь?.. – слышался со двора немного ворчливый бабушкин голос. – Ну, где ты там, ты играешь?
- Я скоро приду, подожди ещё минутку, бабуля!
- Да заходите вместе! Ты с подружкой? Ты, наконец, не одна? Проходите, пока ещё рыба горячая! – и так пригласила домой и Бет, и подружку, Тарани.
           Это был первый раз, когда негритянка побывала в гостях у Бетти, а почти на следующий день она пригласила к себе, и братья «дикой лазающей по деревьям девочки» очень долго рассказывали разные истории про животных, смеясь, вспоминали случаи, которые были в Африке, как однажды Тару чуть не унесла на спине антилопа. Малышка-сестра гуляла под присмотром одного из братишек, он зазевался и не заметил, как к ней подошла «лошадка». Но не лошадка это оказалась, скорее какой-то олень, маленький, рыжий, рогатый. И сколько лет уже прошло, сколько добавлено после подробностей, а этот случай, почти как легенда, стал в их семье самым приятным воспоминанием…
            Девочка конфузилась поначалу, перебивала, начинала говорить, что это было не так и рассказывала свою версию. Но каждый из братьев по-прежнему добавлял новые подробности, а со временем их стала добавлять и она. Танцующая антилопа выпрыгивала из высокой травы, как бабочка. Она даже разговаривала, звала с собой, имела на спине небольшое седло. У неё были небольшие золотистые рожки, и глаза, точно два больших чёрных камушка. Антилопа пригласила погулять и попрыгать, «пока спят все тигры и львы», но потом как взлетела, пропала из виду. Сколько её ни искали – нет нигде, только птички шептали: убежала она, «за моря, за далёкие страны»! И так в поисках маленькой Тарани вся семья переехала к ним на север. О настоящих причинах она никогда ничего не рассказывала.
           Говорили и про Норвегию. Её древнюю историю, необычайную суровую красоту, про природу. Фантазировали про викингов, представляли себя северными принцами и принцессами. Смеялись, рассказывали сказки – Бет слушала истории про жаркие страны, пустыни и рассказывала в свою очередь про полярный день, ночь и про холод. Ходили по улицам и разглядывали яркие разноцветные домики, ворчали на рыбу, которую приходилось есть почти каждый день, выдумывали собственные рецепты с редчайшими даже в тропиках фруктами. Играя, придумывали свои легенды и верили им. Чаще всего про фей или величественную природу, или ещё одно королевство, расположенное за грядами гор. И бегали, бегали теперь каждый день, обоим девочкам очень нравился прохладный прозрачный воздух…



Глава 10. Подарок

           Детская фантазия не знала границ, а теперь она, подкреплённая радостными эмоциями и дружбой, стала ещё ярче, ещё красивее. Бет и Тарани бегали почти целыми днями на улице. Или ходили, спокойно разгуливая между домов. Обоих бабушек это устраивало – их домики были неподалёку, они смотрели через окна за внучками, смотрели, кивали и молча радовались. В конце концов, теперь у них появилось немножко времени на себя – и это приносило плоды: новые вязаные шапочки, носки, свитера или сладкие угощения.
           Приближался новый Новый год! Все с нетерпением его ждали. Бетти уже обдумывала план праздника, какие устроит конкурсы, как пригласит Тарани, во что оденется, какую разыграет с ней сценку. …А Сэм немного грустил. Он видел, как быстро и резко менялась его подруга. Она становилась лучше и веселее, она раскрывалась, раскрепощалась, общалась. Девочки почти моментально нашли друг с другом общий язык. У них обоих в душе уже царило новогоднее настроение. А он грустил от того, что скоро вернётся обратно. Всё же времени прошло не так много, но эльф сблизился с девочкой, они успели привязаться друг к другу, или лучше сказать – привыкнули.
           Сэм уже и не мог представить себя и своей жизни без неё, без этого детского смеха. Конечно, он понимал, что и остаться здесь надолго – не имеет по большему счёту смысла. Однажды девочка вырастет, уйдёт, забросит игрушки, полностью изменит свои интересы. Однажды она изменится и уедет жить своей жизнью, но пока… Пока ещё было время.
           Он считал последние дни, со сладкой тоской и болью глядя на календарь, брал большой красный фломастер и зачёркивал прошедшие дни. Оставалось совсем немного. А столько ещё надо сказать… Ему предстоял важный разговор с Бетти. Ему нельзя было исчезнуть, совсем ничего не сказав. Надо было подобрать время, найти те самые правильные слова. Ничего не лезло в голову эльфу. И он молчал, сознание душили слёзы. Сам не понимая иногда, почему, он прятался за диван и молча сидел там – часами. С его глаз медленно капали слёзы – ведь год подходил к концу! А она ничего не знала, до сих пор ещё не в курсе того, что случится.
            Бетти не должна расстроиться и не должна также проливать слёз! Но она обязана знать, что его время на земле скоро кончится. Сегодня или завтра, это обязательно случится – иначе не может быть, и Сэм не может оттянуть этот срок, он не может отменить дат, не может остановить или пустить вспять быстрое время. На днях ему снился Санта, все его товарищи и враги с фабрики, они улыбались, приветствуя своего гостя и путешественника. Они его хвалили и уже ждали. И Он так сказал.

***

           …Этот день выдался небывало спокойным. Тёплое свечение гирлянд за окном, точно как год назад, переливалось разными оттенками и успокаивало. Было как-то даже очень светло, подозрительно светло для такого тёмного зимнего денька. Огромная ёлка радовала глаз уже вторую или третью неделю – Сэм не вёл счёта дней от её появления, хоть поначалу и думал, следовало бы этим заняться, но, нет, теперь он просто жил и старался не вспоминать жизнь из прошлого. Он также забросил рисование красных крестиков на календаре, чтобы лишний раз не расстраиваться.
           В этот день, однако, что-то пошло не так, точнее именно так, как он давно хотел. Какая-то удивительная сила, будто бы даже магия, заставила его решиться на один разговор, тот, о котором он не мог решиться даже в тайне самых дрожащих мыслей, а тут вдруг в реальности – сам не понял, как так, всё случилось чересчур неожиданно: «зачесались» руки, язык и мысли, и случилось это самое непредвиденное.
- …Бетти? – как-то тихо и нерешительно начал эльф, он до самого конца диалога сомневался в его необходимости. И всё же он начал, он должен был это сказать. – Я хотел тебе кое-что рассказать, поговорить. Но это очень важный диалог. Если ты только готова.
         Девочка подняла голову немного с волнением. Прошёл обед, и казалось, впереди ещё ждал только скучный тёмный вечер.
- Что сказать, я тебя слушаю, – оторвала взгляд от стола, новых поделок, тетрадок. – Говори, - и подпёрла ладошкой свой подбородок. Густые тёмные волосы тут же рассыпались по руке, так же, как в первый день, когда они встретились взглядом, и он влюбился, лучше сказать: полюбил.
- Я не могу так, - продолжал Сэм.
- Не можешь как?
          Эльф немного заёрзал на спинке кресла, где он уже не в первый раз находил себе удобное место.
- Вроде начал уже – говори. Или не хочешь?
           Сэмюэл покачал из стороны в сторону головой.
- Ты не поняла. Не могу так сразу сказать, хоть и думал, что должен. Я так долго готовил в голове наш разговор…
- Так говори.
          Он ещё какое-то время молчал, молча смотрел на девочку. Та улыбалась, как показалось, не ему, просто так – своим чудным детским фантазиям. Огоньки на стене и на ёлке всё также горели и переливались. Так было и минуту назад, когда юный задумчивый друг думал, что уже он решился. А она была рада – печаль давно не заглядывала в мысли и настроения.
- Я хотел тебе кое-что рассказать.
- Говори.
- Ты даже не спросишь, про что? – голос говорящего стал тише и как будто налился магией. Заметив такое изменение, девочка потушила свет, и вся небольшая комнатка утонула только в ярких огнях. В тот же миг эльф заметил, что огней стало ещё больше, чем прежде. Помимо гирлянд и небольшой игрушечной зелёной красавицы на многих полочках Бетти, в домиках её кукол и на столе стояли или были приклеены блестящие звёзды, маленькие флуоресцентные зверушки – лягушки, котята и прочие. И так их было много, и фонарь заглядывал прямо в окно, что по прошествии какого-то недолгого времени тьма умерла и забылась, как будто её и не было. Стало даже светлее, чем днём.
          Бетти хихикнула.
- Как тебе?
- Красиво, не передать… - Сэм начал крутить головой, разглядывая все эти незамеченные прежде игрушки. – И много так.
- Мама немного перестаралась! Я люблю, когда уже начинается ночь, она выключает свет – надо экономить электричество, а так я могу продолжать смотреть на них, любоваться… Это так быстро проходит, но запоминается ярко и празднично. Запоминается надолго.
- А не боишься?
- Ничуть. Любая тьма боится самого мелкого света сильнее, чем мы её – со всеми её тенями и монстрами.
         Сэм кивнул.
- Это да, – про себя он отметил удивительно точную наблюдательность этой девочки и её явный талант к осмыслению.
- Так что ты хотел рассказать?
         Атмосфера вокруг была самая, что ни есть подходящая.
- У нашей комнаты сегодня новогодняя сказка. А что у тебя?
- И у меня она… Видишь ли, не знаю, поверишь ли мне, это звучит немного смешно и нелепо.
- Нелепо?
- Возможно, я ошибаюсь. Снова не знаю, какие подобрать мне слова. Ты прости меня, что бываю иногда не уверен во всём, а в другой день знаю, что хочу сдвинуть горы и при должной работе вполне могу это сделать, то есть позволить себе!
          Бетти снова хихикнула, поняв, что её друг скорее всего преувеличивает.
- Горы? Вот это ты хорошо сказал!.. – какое-то время она улыбалась и хихикала, но после стала серьёзной и тихой.
- Вот так-то лучше, - отметил рождественский эльф, протягивая свои руки хозяйке. Обычно, видя подобный жест, она всегда протягивала руки в ответ, подхватывала его и ставила напротив себя, если маленький человечек находился на отдалении. – Я хотел сказать кое-что, открыть секрет. Не знаю, надо ли, вообще это делать. Верно, только опять нарушу все правила, будет потом ещё хуже…Но хватит, хватит молчать, пора решаться! Я уже начал.
- Что значит хуже? Что было с тобой?
- Вот в том и дело – что было! Так много всего. Я не буду вдаваться в подробности, они не касаются тебя, людей и всего, что ты знаешь, это мои секреты, мои, извини, тайные мысли. А о том, что случилось недавно, конечно же, расскажу!
         Эльф замялся в последний раз.
- Так и быть. Это случилось уже почти год назад. Но не думай только ничего плохого и не кричи, если услышанное окажется для тебя неожиданным. Это важно. Мне непросто даётся признание.
- Да что же за тайна такая?! – уже чуть испуганно заговорила Бет.
- Ты написала почти год назад, что хочешь гаджет и друга.
- И не могла себе даже представить, какого! Дедушка угадал: ты – мой лучший подарок! – сказала она без единой тени иронии и так искренне.
          Бетти не могла себе даже представить, что сделала она, сказав вслух эти слова.
- Ты попросила друга, но Санта не смог исполнять это желание. У нас очень сложная система подарков, и я лишь по случайности оказался здесь. А мог и не быть! Был бы не я, а гаджет. – И рассказал всё, как есть.
          Почти час длился их разговор. Девочка хлопала своими большущими от удивленья глазами и, казалось, не всё понимала.
- Вот такая случайность…
- И только она. Благодари её, или судьбу, как ты хочешь.
- Звучит очень сложно и неожиданно.
- Прими же, однако, как есть!..
          На этом можно было бы поставить точку в сегодняшней главе или даже всей этой истории, но внезапно произошло ещё кое-что интересное и многозначащее. Взамен того, чтобы окончательно смутиться, запутаться или задуматься, малышка Бет засмеялась – искренним и светлым, почти ангельским смехом! Это удивило эльфийского путешественника и, возможно, её саму.
- Ты – мой подарок, - во второй раз проговорила она, - и какая уже разница, какими путями достался? – в этом детском и чистом голосе снова читалась мысль, и не было оснований сомнениям. Искренность была настоящей. Сэм не мог поверить в то счастье, которое сумел сотворить.
- Но это значит, что больше я не могу быть оставаться. Я возвращаюсь на север, потому что так сказал Он. Я должен Его послушать, чтобы и дальше быть в силах приносить подобную радость всем окружающим. Теперь ты умеешь дружить, и, я уверен, что Тарани с радостью заменит меня. Пойми, я был здесь лишь для того, чтобы соединить вас. Чтобы показать, что ты должна сделать. Теперь всё лишь в твоих руках!

          …Стало ещё темнее. За окошком послышался детский крик. Это была та самая темнокожая девочка, живущая на другой улице.
- Бет, Бетти, выходи! – кричала она уверенно и явно с какой-то целью.
- Ты должна распахнуть окно на первом этаже. Или дверь. И впустить её. У тебя также, как у меня, скоро начнётся новая и счастливая жизнь.
- Ты забыла у меня свою игрушку! – закричала Тарани: - Я не хотела, чтобы ты думала, что потеряла её!
          Это был уже знакомый плюшевый кот.
- Подожди, я открою! Постой ещё минутку! Я кстати хотела сказать!.. – пока Бетти направлялась к коридору, она кричала своей новой подруге о том, что завтра будет большой праздник и, если та не против, она хотела бы поздравить её. – Схватила со стола шоколадку, затем открыла дверь, протянула и обменяла её на кота. – Тара, а ты веришь в сказки про эльфов? – вдруг добавила она. – Хочешь, я покажу тебе? У меня уже целый год живёт такой один в комнате. Идём, ты не бойся. Мой пёсик игрушечный, он тебя точно не тронет. И мама в спокойном настроении.
           Они снова побежали, теперь вдвоём, но, когда Бетти заглянула к себе, она замерла, встала, округлила глаза в растерянности.
- Что-то случилось? Что с тобой? – испуганно проговорила подруга. Они чуть не столкнулись, а теперь стояли в одном шаге друг от друга и крепко держались за руки.
- Я… Он… Он был здесь… Я не знаю…
- Кто был?
- Мой личный рождественский эльф! Сэм…
          Бетти осмотрела в комнату, прошлась, сделав несколько осторожных шагов.
- Выходи!
          Но в ответ была лишь тишина. В комнате кроме них никого не было. Лишь на полу, на цветастом пушистом ковре, лежал красно-зелёный колпак, когда-то принадлежавший любимой кукле. А куклы не было также. Распахнутое окно мерцало какими-то синими вспышками. Вечер был готов превратиться в ночь. Мама кричала из кухни, предлагая по случаю неожиданной встречи угостить всех малиновым тортом.
- И где же он?
- Улетел… Улетел! – тряся головой, повторила Бетти и отступила назад. – Я должна была догадаться! Он же прощался со мной!
- Я отвлекла тебя?
- Нет, нисколько, нисколечки! Это он, Сэм, выбрал такой момент!.. Теперь ты – мой самый лучший подарок!


Севастополь, декабрь 2019 – октябрь 2020, 455