Если чего-то хочешь, вся Вселенная тебе помогает, давая возможности реализовать свои желания, хоть благородные, хоть безумные. Только отвечать за свой выбор приходится уже самому.
Так что вскоре я откликнулась на приглашение подруги и приехала в гости на ночь смотреть фильм вместе с ней и Валерой, близким другом их семьи, вхожим в дом в любое время. Хотя на самом деле фильм был только предлогом встретиться, представившимся случаем. Он, как мне было сказано, очень хотел увидеть меня и ждал с ликованием.
Я ехала с трепетом. В смятении чувств. Меня охватили одновременно приподнятость и беспокойство. Хоть я и не могла понять, что же меня так страшит и волнует. Уж не боюсь ли я сама себя? Неизвестное всегда пугает, а я начала открывать в себе бездны, о которых не знала, не подозревала или запрещала себе догадываться. Куда я могу зайти? Что я не побоюсь разрешить себе? Что я способна чувствовать? Не лучше ли не сворачивать со своей торной дороги на нехоженые тропки? И все-таки я приехала, я решила, что бояться мне совершенно нечего и незачем, да и просто глупо. К тому же, у меня была цель – выполнить данное себе обещание, научиться легко выражать свои эмоции.
И вот, словно в насмешку надо мной, все пошло кувырком. Как только открылись двери лифта, мне сразу захотелось нажать на кнопку первого этажа и сбежать без оглядки. Потому что встретил меня радостным воплем Валера, пьяное чудовище в майке-алкоголичке. Что могло это вызвать у меня, кроме разочарования и досады? Здравый смысл гнал меня отсюда, но деликатность с толерантностью тоже не сдавались, и я переступила порог, сделала этот роковой шаг.
Вместо тихого просмотра интеллектуального кино меня ждал буйный вечер в компании с его бывшей девушкой, ее новым бой-френдом и их огромным псом. Зачем это было нужно, почему он пригласил их в гости, причем в чужой дом, если так хотел увидеться со мной? Подруга, как хозяйка, вынуждена была смириться с этой вольностью своего друга, я – тем более, но обе мы недоумевали и с нетерпением ждали конца шумного банкета. Все пили, а Валера так вообще без меры. Видно, с горя, думала я. Наверное, тяжело видеть свою бывшую с новым парнем, если ты не мазохист.
В общем, это был цыганский табор и ад, который обычно и отпугивал меня в этом доме распахнутых дверей. Я чувствовала беспомощность, не зная, как унести оттуда ноги ночью так, чтобы подругу не обидеть. И когда, наконец, ушли посторонние гости, вместо задушевных разговоров и спокойного просмотра кино разгорелась ссора.
Я чувствовала весь вечер, что подругу раздражает внимание, которое Валера проявлял ко мне, хоть я всё и обращала в шутку. Он от меня не отходил и готов был лежать хоть под диваном, пока мы смотрим фильм. Подруга выгоняла его спать в другую комнату и требовала жить по её правилам или убираться вон. Тут с ним произошла метаморфоза. Я и раньше подозревала, что не так уж он нетрезв, как притворяется. Он вдруг начал вести себя совсем иначе, чем весь вечер, двигаться вполне уверенно и говорить вовсе не заплетающимся языком. И тут впервые из его слов мне стало ясно, что он, конечно, близкий и любимый друг этой семьи, но относятся к нему снисходительно, как к собственности или прирученному питомцу, он зависим в своем одиночестве и понимает это. Я услышала взрослого и зрелого человека со своими взглядами, ценностями, со своей болью, а не того поверхностного мальчика, каким он представлялся. Я увидела его «внутреннего мужчину», тот аспект личности, который обычно скрыт ото всех. Это меня заинтересовало и тронуло. Он оказался глубже и серьезнее, чем я думала.
Но положение мое было ужасно. Мне было тяжко присутствовать при таком выяснении отношений, прекратить эту ругань не получалось. Я в смятении вдруг поняла, что подруга, этот простецкий, гостеприимный, хлебосольный человек, легко вышвырнет из дома своего друга в беззащитном состоянии, если что не по ней или кто-то не покорится её власти. «И от меня ведь избавится, – впервые подумала я тогда, – если что-то во мне не понравится». Удивительно верное это было предвидение, ведь так и произошло в дальнейшем!
Мне было досадно, что я напрасно потратила время на этот скучный вечер, да еще встреча заканчивается ссорой. Я не привыкла к такому стилю общения, для меня это нонсенс, я драку не заказывала. Ну и наконец, меня угнетало, что я не выполнила данное самой себе обещание, а себя обманывать я не люблю ни при каких обстоятельствах. Вот я и использовала последнюю возможность, чтобы сделать намеченное, хотя понимала, что всё это не ко времени. «Я ведь приехала сказать тебе, что соскучилась, – попыталась я разрядить обстановку, когда мы с Валерой вышли вместе на лестничную клетку, – зачем же вы при мне устроили такое безобразие?». И вот на это он мне ответил: «Знаешь, я гей».
Что я почувствовала? Удар под дых. Растерянность. Разочарование. Отверженность. Все это пронеслось очень быстро в моей голове. И тут я оценила комизм положения. Вот такие фокусы показывает мне жизнь? Я только разок потянулась к яблоку и тут же получила линейкой по рукам. Вот смешно…
Больше думать о себе мне стало некогда, потому что он сполз вниз по стене, извозившись в побелке, и у него началась истерика. Он плакал, причитал, что больше не может и не хочет так жить, что устал, что даже матери сказать не решается, что ремень уж, мол, приготовлен… Я долго сидела с ним рядом на полу около лифта, успокаивала его: «Что ты рыдаешь? Ты же не сию минуту узнал, что ты гей. В чем проблема? Просто живи. Живи каждый день полной жизнью, геем так геем. Сейчас это не запрещено, даже модно. Кто тебя любит, тот поймет и захочет, чтобы ты был счастлив, как сам себе выберешь. Мама в том числе. Я бы поняла. Успокойся. Хочешь со мной поговорить? Пошли, выпьем чаю и посидим вдвоем».
Я боялась его отпустить одного в таком состоянии. Но подруга не сменила гнев на милость и опять выгнала его за неповиновение. Я уже ничего не успела сделать. Мне было тревожно. Я волновалась, как человек добрался до дома. Что он там делает в одиночестве, когда ушел в таком плохом эмоциональном состоянии, с суицидными мыслями. Телефон не отвечал. Я чувствовала и свою вину тоже, что не смогла смягчить ситуацию, не защитила от опасности.
Простите, Паоло Соррентино, плохо я смотрела в ту ночь шедевр кинематографа «Великая красота»! Про Рим. Ведь это все было связано с тем, что мы, три старинные близкие подруги, запланировали совместное путешествие и начали к нему готовиться. Тут я крепко задумалась, нужна ли вообще мне эта поездка. Ну почему я не прислушиваюсь безоговорочно к своей интуиции? Ведь доверие к себе сохранило бы и меня, и других. И нашу многолетнюю дружбу. Или она-то и есть первая из моих иллюзий?..
Утром я отправилась домой первой лошадью. Мной владели горькие мысли и растерянность. Зачем он проявлял ко мне такой интерес, даже ноги украдкой целовал, если не по своему собственному желанию? Разве гею приятны женщины? Или он гей только для меня или только сегодня? Но что побуждало его так себя вести и что бы всё это значило? Зачем ему играть с огнем? В общем, домой я ехала в полной фрустрации и печали. Я чувствовала дискомфорт, мне было чего-то жаль, а чего – неизвестно. И поэтому я призвала на помощь здравый смысл и сказала себе: я ничего не потеряла, но могу приобрести. Я ведь всегда хотела иметь голубого друга, чтобы разделять с ним эмоции, но не как с подругами. Вот он! Мне и не нужно ничего другого. Это удача, это просто отлично.
Когда я приехала домой, то искренне поделилась с мужем: «Я была в аду» и рассказала про каминг-аут. Никогда раньше не видела, чтобы он так радовался. Я не взяла его с собой по вполне понятным причинам, но, похоже, подоплека была ясна и ему. И, хотя он никак не препятствовал моей ночной поездке в гости, голос у него помертвел тогда от смутного беспокойства.
И всё же мне было грустно. Я была растеряна от того, что этот паззл в моей голове не складывался, я никак не могла понять мотивы поведения Валеры и сейчас, и в прошлом. Кроме того, меня действительно тревожило благополучие человека, которого при моем попустительстве выгнали в ночь. Я утешалась пианино и музыкой. И даже захотела в свете нашей цифровой реальности поменять фотографию в профиле на черно-белую. Так для меня потускнели краски в этот день.
Вот так завяз коготок. Через интерес к проявившейся личности, с которой слетела наносная шелуха поверхностного парня, покладистого, со всеми согласного, через сострадание к чужой боли, через чувство новизны отношений с геем, чего у меня никогда не было, через ощущение безопасности такой дружбы. Через любопытство и непростительную наивность.
А любопытство завлекает нас в ловушки.