Рассказ-притча
1
В Главном государственном зале вручали награды. От света тысяч лампочек огромных люстр, ярус за ярусом венчающих позолоченную вязь кованых завитушек, сияла лепнина высокого сводчатого потолка, красовались увитые декором колонны, блестел великолепный паркет. Отдаваясь эхом по его углам и закоулкам, величественно и торжественно звучал голос ведущей церемонии Валентины Степановны.
В номинации «Спасём планету вместе» я со своим «Русским слоном» был между знаменитой заводчицей кошек Ириной Мяушкиной и известным оленеводом Николаем Уделом. Нас разместили за одним столом, и мы по очереди выходили для получения наград. По мере приближения моей очереди, я то и дело сглатывал набегавшую от волнения слюну и незаметно придерживал ладонью начавшее нервно подрагивать колено правой ноги.
Мяушкина держалась молодцом. После того как Президент закрепил на её груди награду «За заслуги перед континентом I степени», вынула из-под стола большую корзину с толстым дымчатым котом и вручила Президенту.
– Эта порода кошек выведена совсем недавно, – бойко заговорила в микрофон Мяушкина. – Удивительная порода. Вот он, например, понимает человеческий язык и даже может повторять некоторые слова. Мы дали ему кличку Премьер…
– У нас вроде есть премьер, – хитровато улыбнувшись, возразил Президент. – Этот, ваш, его не подсидит?
– Ну что вы, – чуть смутилась Мяушкина, – он же просто кот…
– Вспомним булгаковского профессора Преображенского, – пошутил Президент. – Собаки вон уже за рулём ездят. Того и гляди, скоро в Москве таксистами будут работать.
Присутствующие в зале откликнулись подобострастным смешком.
Когда шум поутих, Валентина Степановна торжественно продолжила церемонию:
– В области творческого мастерства,.. за создание архитектурного образа слона, побуждающего нас к милосердию, спасению исчезающих видов животных, орденом «За заслуги перед континентом II степени» награждается Константин Петрович Хлыстов. Сеть великолепных парков «Сафари», журнал «Русский слон» хорошо известны у нас и за рубежом. И все мы знаем, что скульптуры Константина Петровича уже многие годы стоят в лучших местах этих парков, их фото публикуются на первых полосах в журнале, являются основой фонда «Спасём планету вместе».
…Хлыстов – это я. Поднявшись из-за стола, я неуверенной походкой приближаюсь к Президенту. Взяв с предупредительно поднесённой помощницей подушечки орден, Президент уверенными движениями закрепляет его на лацкане моего пиджака; пожав мне руку, поворачивается сам и направляет меня лицом к зрителям и фотокамерам. Вспышки софитов, триумф.
Я стар, и меня душат слёзы. От волнения не могу выговорить даже «спасибо». Ощущаю каким-то «седьмым» чувством, как орден жжёт мне грудь. Ладонь после рукопожатия горит жарким, язык во рту пухнет и деревенеет…
После официальной части церемонии был фуршет. Произнеся тост, Президент с бокалом шампанского обошёл всех награждённых и соприкоснулся им с бокалами в наших руках. Залпом выпив шампанское, Удел тотчас захмелел, Мяушкина оживлённо заговорила о своих кошках. Неожиданно Президент подошёл ко мне:
– Я тоже иногда бываю в парке «Сафари», а вечерами читаю «Русский слон». Хороший журнал. И слона вашего помню на обложке одного из номеров. Замечательный слон, – видимо, чувствуя моё смущение, ободряюще улыбнулся он. И, будто вспомнив что-то весёлое, засмеялся и добавил: – Только там он почему-то зелёный,.. словно простудившийся.
– Это был мой самый первый слон. Краска полиняла, – сгорая от неловкости, промямлил я.
– Не переживайте, – всё так же улыбаясь, Президент легонько коснулся моего плеча. – Слоны у вас отличные…
2
После президентского рукопожатия в плацкарте не ездят, и домой я ехал в вагоне СВ, один в купе. На лацкане моего пиджака поблёскивал орден, а внутренний карман грел Сертификат от Сбербанка на сумму… На эту сумму можно купить не только мой дом, цех, огород, но, пожалуй, и всю нашу улицу, заодно с её жителями и домашней живностью.
Столько денег у меня не было за весь период моего существования, даже если сложить все. С ними можно поехать в кругосветное плавание, можно купить остров где-нибудь в океане или, например, цистерну водки… Идея с водкой вообще прекрасная. Привезти бы эту сияющую нержавеющими боками цистерну в наш посёлок, поставить возле Лёшкиного продуктового магазина и раздаривать горячительный напиток всем, кто пожелает. Возле крана этой бочки я бы обустроил себе рабочий стол и организовал благотворительную раздачу… Вот бы дела у нас пошли! Я бы точно прослыл народным героем!
Нет, конечно же, никакой цистерны водки я покупать не стану и на остров не поеду. Деньги отдам сыновьям, а жить останусь в своём посёлке на родной улице Степной, неподалёку от места, где спит вечным сном моя Лида...
3
В посёлке было уже известно о моём рукопожатии с самим Президентом. На другой день после возвращения в гости пожаловал глава нашей сельской администрации Виктор Николаевич в обществе симпатичной Анечки, работницы службы соцобеспечения. Поздравив с высокой наградой, гости расспросили меня о делах, здоровье, и Анечка вручила мне в подарок пакет с продуктами. Кроме прочего, Виктор Николаевич рассказал, что на административном совете утверждены наконец решения об асфальтировании нашей окраинной улицы, восстановлении линии ночного освещения. Также он «по секрету» проникновенно сообщил мне, что краевое строительное предприятие берётся возвести по моим чертежам слона, размером с пятиэтажку! И в настоящее время разрабатывается проект, по которому это монументальное скульптурное произведение планируется поставить на постаменте у съезда с автотрассы на нашу просёлочную дорогу!
…Своего первого слона, о котором напомнил Президент, я сделал лет тридцать назад, когда мы с Лидой были ещё молоды. Этот слон, размером с небольшого ослика, был из пенопласта, оклеенного сеткой и покрытого слоем специальной мастики. Несколько месяцев вечерами после работы я в нашем сарае ваял туловище слона, ноги, воинственно задранный хобот. Иногда Лида помогала мне.
В последующий год я исправлял неточности в телосложении своего слона, пытался добавить ему отличительные особенности, нужные черты характера. В итоге получился славный слон. Ещё год он без дела стоял в нашем сарае и продолжал бы стоять, если бы Лида не предложила вынести его в наш огород, чтобы увидели и оценили соседи.
Там он простоял ещё пару лет. Поначалу соседи им действительно восхищались. Кто-то предлагал в виде украшения выставить его у Лёшкиного магазина, кто – у здания поселковой администрации. Восхищения эти выражались ими обычно вскользь – по пути в магазин, на работу или при выносе мусора в контейнер на перекрёстке. Дело понятное – людям некогда.
Наибольший же к нему интерес был у наших пьяниц. В дни запоев некоторые из них приходили к калитке и приставали ко мне с вопросами: что за слон? зачем ты его сделал? на хрен он вообще тебе нужен, чтобы столько возиться с ним? Порой это очень раздражало. Я посылал подобных гостей к чертям собачьим и жалел, что выставил своего слона на всеобщее обозрение.
К тому же, простояв два сезона под открытым небом, слон заметно сдал. От солнечного света и перепада температур краска его побледнела, а кое-где облупилась.
Однажды Лида, купив пару вёдер серой фасадной краски, предложила мне перекрасить стены нашего дома, а заодно и привести в порядок слона.
После покраски слон похорошел и будто повеселел. Краска, правда, оказалась плохого качества: через сезон на летнем солнце побледнела и приобрела зеленоватый оттенок. Я думал было перекрасить, да, как говорится, руки не доходили, некогда всё. По мере охлаждения к моему слону местной публики, охладел к нему и я.
Но Лида не унималась. Как-то она рассказала мне, что в райцентре действует местное отделение общественного движения «Слоны России». И по субботам его участники собираются в заводском клубе «Победа». Более того, Лида раздобыла где-то номер телефона одного из членов правления, Павла Владимировича Хорошева, и посоветовала позвонить.
Павел Владимирович поведал о деятельности движения, политических взглядах и непринуждённом общении между участниками. Рассказал, что на собрания местного отделения члены привозят в клуб своих слонов, делятся творческими достижениями, опытом, и пригласил на встречу.
«И привози слона своего, посмотрим…» – напутствовал он.
4
В назначенную Хорошевым субботу я со своим слоном решился поехать в клуб. В дверной проём пригородного автобуса слон не прошёл, и пришлось попросить соседа отвезти его в райцентр на бортовом «УАЗе».
В актовом зале клуба собралось человек около тридцати. Большей частью немолодые, степенные мужчины и женщины, одетые в старомодные костюмы, платья, шляпки с вуалью. Женщин пришло значительно больше.
Вся сцена была уставлена слонами разных размеров. От совсем небольших слоников, размером с котёнка, до больших и громоздких, ростом с корову или даже лошадь. Невзирая на радикально разную расцветку и форму скульптур, общей чертой здешних слонов, так сказать, местной особенностью, были их вытянутые вперёд хоботы. Было очевидно, что хоботам здесь придаётся первостепенное значение.
Перед началом официальной части мероприятия некоторые из участников подходили к сцене, двигали свои детища, выставляя их, на собственный взгляд, более выгодной стороной для зрителя.
Водрузив своего слона на единственное оставшееся свободное место с левого края сцены, я отступил в сторону. Заметив новенького, кое-кто из участников подходил к моему слону, осматривал его и с задумчивым видом возвращался к своим, образующим компанию единомышленников.
Вскоре все расселись, и выступил председатель местного отделения движения Александр Александрович Слонов, чопорный благообразный мужчина лет пятидесяти пяти с аккуратно зачёсанной назад копной седеющих волос, чуть свисающими большими ушами и опрятной бородкой на старомодный лад под критика Николая Добролюбова.
– Рад приветствовать вас, наши дорогие участники и гости! – начал он. – Наконец мы собрались вновь, чтобы порадовать друг друга своими творческими достижениями! Перед началом собрания осмотрев скульптуры, я с гордостью могу сказать: ура!.. Ура нашему отделению «Слонов России»… Мы оправдываем своё предназначение!
– Ура!.. – бодрыми голосами отозвались участники со зрительских рядов, и вспыхнули направленные на сцену лампы софитов.
– Первой я предоставлю слово почтеннейшему члену нашего филиала Валентине Павловне Сидоровой… Поприветствуем Валентину Павловну! – захлопал в ладоши Александр Александрович, и все подхватили.
Валентине Павловне было явно за восемьдесят. Поддерживаемая помощницей, она кое-как доковыляла до сцены и выдвинула вперёд своего небольшого слоника.
– Вы не поверите, – слабым голосом заговорила она в микрофон. – Но этого слона я сделала всего за один вечер! Вот так: пришло наваждение, и всё тут – подавайте мне глину!
Присмотревшись к слону Валентины Павловны, я увидел, что в нём относительно правдоподобен только торчащий вперёд хобот. Сложением же его тело больше похоже на коровье, а ноги и вовсе никак не сходны со слоновьими и их, кажется, всего три. Очевидно, из уважения к прожитым годам Валентины Павловны никто не стал делать ей замечание относительно количества ног. Все захлопали, и Валентина Павловна в умилении прослезилась.
В свете софитов стали видны не вполне естественные детали и прочих скульптур. Кончики хоботов некоторых слонов были подведены алой помадой, а глаза обрамлены угольно-чёрными тенями – авторство их, очевидно, «женское». А у слонов «мужских» проступали особенности более грозные: бивни казались чрезмерно большими, а у одного под хоботом пугающе просматривались клыки, похожие на тигриные, да и хищно прищуренные глаза были тоже тигриными.
После Валентины Павловны выступила Елена Ивова – невысокая кругленькая дамочка лет шестидесяти с рыжеватым шиньоном на затылке и поджатыми в творческом неудовольствии губками. Она, оказывается, автор одной из гламурных слоних с разукрашенным кончиком хобота и подведёнными глазами.
– Наш путь – путь света и мира, – многозначительно начала Елена Игоревна. – А наше главное призвание – творить добро. Я вот тут думала, как выразить эти чувства в своём произведении? Как донести до общественного сознания столь важную истину? И ничего более значительного, чем образ женского обаяния, выражаемый в виде украшения губ, глаз, мне найти не удалось! Вот она – наша сила и наш путеводный свет…
Зрительские ряды огласились рукоплесканиями.
Следующим выступил мой заочный знакомый Хорошев – крепкий лысоватый мужчина лет пятидесяти; как выяснилось, школьный учитель физкультуры. Пожалуй, его слон наиболее естественен среди всей этой творческой разносортицы – большой, мужественный, грустный, он, как и подобает настоящему слону, мощно возвышался на сцене позади других более мелких.
Сам Павел Владимирович говорил об утратах некоторых видов животного мира под натиском индустриализации, о необходимости создания системы по спасению природы. Говорил просто, спокойно, уверенно.
Невзирая на очевидность сказанного Хорошевым, хлопали ему нехотя.
После него выступал сухопарый мужчина лет шестидесяти Фёдор Николаевич Попов – автор грозного слона с тигриными клыками.
– Россия гибнет! – едва приблизившись к микрофону, выпалил он. – Вы посмотрите, что происходит с нашим лесом, нашими слонами, нашими тиграми?.. Их ведь уже почти не осталось! Американцы и китайцы захватывают русский мир! Если наш великий народ в ближайшее время не поднимется на защиту своей земли, конец придёт всем! Не успеем оглянуться, как в телевизоре увидим следующих в Китай нашего последнего слоника, последнего тигра и последнюю русскую берёзку. Прощайте все!..
В перерыве мне удалось лично познакомиться с Хорошевым, засвидетельствовать уважение к его скульптуре и показать свою.
– Здесь есть, конечно, небольшие недоработки, особенно неестественный для слона зелёный цвет. Надо бы перекрасить. А в целом у тебя получился хороший слон, – сказал Павел Владимирович. – Я рад, что пригласил тебя в наше общество. Дерзай!
Я почувствовал, что этот человек более других близок мне по духу.
Позже ко мне подсел председатель Слонов:
– Меня зовут Александр Александрович, – подавая руку, сказал он. – Давай знакомиться.
Я представился.
– Почему твой слон зелёный? Из какого материала он сделан? – деловито спросил Александр Александрович.
Я объяснил про некачественную краску и рассказал, что слон мой сделан из пенопласта.
– Этот материал недолговечен, – назидательно сказал Александр Александрович. – У нас же принято изготавливать слонов из керамической глины, металлических сплавов или, в крайнем случае, бетона. Так надёжнее. Наша цель – делать их долговечными, для будущих поколений. И обрати, пожалуйста, внимание на хобот своего слона. Сердце мне подсказывает, что в нём что-то не так.
Подошедший к сцене расхристанный с виду фотограф стал с разных ракурсов снимать наших слонов. Я попросил его, чтобы моего не фотографировал, мол, перекрашу, тогда, пожалуйста!
– Да не беспокойся ты, – продолжая снимать, перебил меня фотограф. – Есть новая компьютерная программа обработки фотографий, «фотошоп» называется. В ней я твоего слона перекрашу в любой цвет, хоть сиреневый!
В конце мероприятия состоялось дружеское застолье, и я познакомился со многими из участников ближе, обменялся с ними номерами телефонов.
Я не додумался договориться с владельцем «УАЗа» об обратной доставке слона. Так что пришлось его оставить в клубе, оттащив в один из далёких углов и накрыв попавшимся среди театрального хлама отрезом плотной ткани.
5
Я долго не решался попросить соседа о перевозке скульптуры домой. А вскоре он и вовсе поменял свой «УАЗ» на трактор с прицепом, чтобы возить с полей сено, так что поездка на этом тракторе в районный центр – более чем за двадцать километров невозможна, а обращаться к соседу ещё и опасно. Мог и послать.
Спустя, наверное, год, когда я почти забыл о своём слоне, в нашей прихожей раздался звонок телефона. Я поднял трубку.
– Куда же ты пропал? – будто мы расстались на прошлой неделе, заговорила в трубке Елена Игоревна Ивова. – Мы за это время уже несколько раз встречались в клубе, а тебя нет. Кто-то чем-то обидел?
– Да что вы! – начал оправдываться я. – Ничего подобного. Просто некогда.
– Это ты зря! Мы вспоминали о тебе. Первый твой слон вышел вполне удачным. В образе его есть кое-что важное для зрителя – воля к борьбе, например, духовная сила… В ближайшую субботу приезжай, подробнее поговорим об этом.
Поехать в райцентр ни в ту субботу, ни в следующую не удалось, и спустя пару месяцев Ивова позвонила снова:
– Жаль, что тебе не удалось побывать у нас. Мы ходили за кулисы, скидывали ткань с твоего слона, рассматривали. Стоит себе, жив, здоровёхонек! Пылью, правда, обрастает.
Я опять стал оправдываться, что обилие других дел.
– Я думала о твоём слоне, – веско продолжила Елена Игоревна, – и хочешь, дам тебе профессиональный совет, как доработать этого слона, сделать его более значимым для общества?.. Всё дело в его воинственно задранном хоботе. Эта агрессия никому не нужна и неинтересна. Мир ищет света и доброты. Послушай вот: хобот слона из пенопласта, так что исправить не получится. Лучше его аккуратно отрезать и приделать хобот новый. Потом я расскажу тебе, каким его правильно сделать и как прикрепить. Поверь мне, на этой слоновьей кухне я без малого двадцать лет!
После разговора с Ивовой во мне остались противоречивые чувства. С одной стороны, я был тронут её заботой обо мне, с другой – я не собирался переделывать хобот своего слона в пошловато торчащий вперёд напомаженный отросток!
Вскоре мне удалось раздобыть несколько тонн керамической глины, и мы с Лидой стали строить нового слона с учётом замечаний членов движения «Слоны России». Первым я сделал мощный и основательный хобот, на что ушло полгода. Тут пришла идея сделать ещё один хобот, потом ещё один. В итоге у меня к осени были готовы четыре отличных хобота, а слонов – ни одного! Чувствуя, что одними хоботами не обойтись, я переориентировался на производство других частей тела слонов и изготовил восемь слоновьих ног. Поленницей сложив их возле сарая, к зиме накрыл от дождя и снега.
Тем временем я стал бывать на встречах членов движения. Незаметно сошёлся с Хорошевым и близкой мне по возрасту секретарём правления филиала Екатериной Тиховой. В беспорядочном столпотворении разнокалиберных слонов на сцене я не сразу заметил её обычно стоящих на заднем плане небольших, но качественно сделанных фигурок. Здесь действительно было что посмотреть. Изящные животные на тонких и стройных ножках напоминали величественных слонов из «Снов» Сальвадора Дали.
Тихова стала посвящать меня в подробности внутренней жизни отделения, частных взаимоотношений и прочего. Первым делом она рассказала мне, что председатель Слонов – никакой не Слонов, а бывший директор этого клуба «Победа» Хомяков. Рассказала, что скульптор он посредственный, но администратор хороший. Благодаря этим качествам несколько лет назад был избран председателем. После избрания зачем-то сменил фамилию на соответствующую новому статусу. Также Екатерина рассказала, что Ивова живёт в областном центре, состоит в правлении «Слонов России», и вообще, значительная персона.
На одной из встреч Слонов подробно расспросил меня о творческом процессе и пообещал побывать у меня дома, посмотреть, как идут дела.
– Законченного слона пока нет, – посетовал я. – Относительно готовы только хоботы да ноги…
– Не унывай, – ободрил меня Александр Александрович. – Я ведь, кажется, говорил тебе, что главное у слона – хобот!
Готовясь к визиту важного гостя, Лида очень переживала: куда сажать? чем кормить?
Прошло же всё лучшим образом. Побывав в другом посёлке, Слонов заехал к нам по пути лишь вечером на минутку и, не задержавшись у стола, отправился смотреть разложенные рядком у сарая изготовленные мной хоботы.
Придирчиво осмотрев их с разных сторон, он ногой легонько отодвинул один:
– Вот этот хорош. Отправь его по почте в область нашему главному цензору Виктору Викторовичу Бабешко. Запиши адрес. Он скажет, что и как с ним делать в дальнейшем. Возможно, возьмём его в ежегодный каталог журнала «Слон».
Окрылённые столь значительным предложением, мы с Лидой несколько дней пребывали в тихом восторженном тумане.
По совету соседа, я сделал специальный прочный короб и, закрепив хобот внутри, на тележке отвёз его в наше почтовое отделение. Стоимость отправки этой отчасти напоминающей гроб диковинной посылки вышла немаленькая.
6
Потянулись дни ожидания. И я, и Лида, и даже наши дети вздрагивали при каждом телефонном звонке: не из области ли? не по поводу ли хобота?
Спустя полгода мы получили наконец извещение о посылке. Оплата – наложенным платежом: ещё одна кругленькая сумма.
Открыв дома посылочный ящик, мы ужаснулись. Это был тот самый наш хобот, только испорченный гладкой обработкой глубокими кольцевыми прорезями, будто проточен на токарном станке. Теперь он стал похож на конусообразную гофрированную трубу для канализации…
Сбоку лежала записка: «Ну, как-то вот так! Исправил, сколько успел. Дальше исправляй сам в том же духе… Как закончишь, присылай. Будут вопросы, звони. С творческим приветом, Бабешко!»
В сдержанном негодовании мы провели несколько дней. Потом Лида предложила всё-таки позвонить этому Бабешко, объясниться.
Решившись, я набрал номер Виктора Викторовича и представился.
– А-а! Рад знакомству, – весело заговорил Бабешко. – Я осмотрел твой хобот. Как предмет искусства, он очень сырой. Всё, что успел, исправил. Сам понимаешь, дел у меня предостаточно.
– Насколько я понял, вы его просто проточили на токарном станке, превратив в обыкновенную гофрированную трубу… – быстро сказал я.
На другом конце провода – пауза. Затем, мысленно определившись, Бабешко сказал мне твёрдым и жёстким голосом:
– Твой хобот был кое-как слепленной глиняной массой. Искусства в нём – ноль. Я лишь немного поправил его и больше помочь тебе ничем не смогу. Действуй, как знаешь. Будь здоров.
В трубке послышались протяжные гудки.
Позже я от Екатерины узнал, что сравнением его творчества с трубой крепко обидел Бабешко. Оказывается, по основному образованию он инженер сантехнических работ, что скрывает.
…Приехав спустя несколько месяцев на встречу в клуб, я вдруг увидел на сцене своего зелёного слона. Кто-то вытащил его из-за кулис, стряхнул с него пыль.
«Неужто вспомнили наконец, – приятно ёкнуло в груди, – неужели заинтересовались?»
Чуть позже по данному поводу выступила Ивова.
– Я не раз вспоминала об этой скульптуре, думала, советовалась с другими специалистами, – с пафосом начала она. – Мне всё хотелось понять, какую истину несёт нам этот образ, куда увлекает?.. И недавно наконец поняла: в пучину раздоров и войн! Вот к чему нас зовёт этот воинственно задранный хобот! Поначалу я решила, что, небольшой реконструкцией изменив его форму, мы сможем изменить его духовный ориентир. Однако – нет! Поменять его сущность невозможно…
Зал тревожно молчал. Чувствуя груз общественного порицания, я не мог и пошевельнуться на своём стуле.
– И теперь спрошу я вас, – продолжала Ивова. – Спрошу со всей ответственностью. Зачем нам такой слон, зачем такой образ, зовущий нас неизвестно куда? Говоря иными словами, точно ли это дорога, которая ведёт к храму?..
Выдержав строгую паузу, Елена Игоревна, будто смилостивившись над подавленной публикой, чуть улыбнулась:
– И напоследок скажу вам ещё об одной интимной детали этой скульптуры. Очень важной детали! Вы видели, вы присматривались, из чего сделано вот это?.. – отступив чуть назад, она подошла к моему слону сзади и театрально подняла его хвост. – Из верёвки! Из верёвки, какой мы привязываем к забору скотину! Ты, Костя, наблюдал когда-нибудь, как выглядит хвост у настоящего слона? – насмешливо обратилась она ко мне.
Сидящие в зале прыснули от смеха. Мне же от стыда хотелось провалиться сквозь землю.
7
После пафосной речи Ивовой я в клуб ходить перестал, и пришли годы творческого забвения.
За это время дни нашей с Лидой жизни достигли наибольшей яркости и затем незаметно пошли на убыль. Мы вырастили и женили сыновей, Борю и Диму, перестроили наш семейный дом, у ворот посадили тополя. И высота их теперь – с пятиэтажку.
В этот период я создал не один десяток слонов – больших, маленьких, полных и худеньких. Их фигуры толпились в нашем дворе, в огороде и даже стояли за двором. Некоторые были украшены в индийском стиле, некоторые – в африканском. И в посёлке наш двор звали уже не иначе, как слоновник.
Двух слонов удалось продать. Одного – труппе гастролирующих по деревням циркачей, другого – на витрину ресторана индийской кухни в райцентре. Большой коммерческой удачи обе эти продажи не принесли, однако для нас с Лидой стали событием! Гордость переполняла нас!
Однажды к нам пожаловал фотограф из области. Сфотографировав всех наших слонов, он пообещал выставить фотографии на конкурсе, название которого пока в секрете. Но прошёл год, и два, а о конкурсе не было, как говорится, ни слуху ни духу! Лида не переставала ободрять меня, что придёт время и для моих слонов! Невзирая на моё безнадёжное положение в творческой среде, она все эти годы убеждала меня, что я – мастер! И слонам моим ещё долго жить!
Раз-два в год я звонил Тиховой, расспрашивал о делах в отделении. Так, однажды узнал, что во время ремонта клуба «Победа» моего зелёного слона выбросили заодно со строительным мусором. В другой раз она рассказала, что движение «Слоны России» становится популярным в культурном пространстве страны. Выпускаемый нашим отделением ежеквартальный журнал «Слон» теперь спонсируется фондом самого губернатора и вышел на новый качественный уровень! Бывают и премии отличившимся.
Спустя время я встретился с Екатериной Львовной, и она подарила мне несколько свежих номеров этого журнала. Прочитав их, я удивился – от нашего региона из номера в номер представлены лишь напомаженные слоны Ивовой и слоны Бабешко с перфорированными хоботами. Ещё пару раз мелькнули миниатюрные фигурки Слонова, и всё тут! Нет больше в области авторов! Зато Бабешко за свой незаурядный талант умудрился получить даже две губернаторских премии! Это меня поразило.
Не выдержав, я позвонил Слонову и предложил поглядеть мои новые скульптуры. За минувшие годы тон голоса Александра Александровича приобрёл властный оттенок, важность и высокомерие.
– Хорошо. Мы приедем. Посмотрим, что вы там налепили, – перешёл в обращении ко мне на «вы» Слонов.
Вскоре он действительно приехал к нам в составе комиссии из трёх человек, которых я не знал. Лида чувствовала недомогание и обед им не предложила. Осматривая фигуры, гости многозначительно переглядывались, причмокивали и чему-то усмехались. Вынув из кармана пиджака строительный маркер красного цвета, Слонов на боках моих фигур начал рисовать широкие овалы, перечёркивая их середину крестами. Примерно так прораб на стройке показывает неровности на стенах нерадивым штукатурам.
– Это что? – приговаривал Слонов, чёркая очередной круг. – Это, вообще, что?..
– Вот ещё, – подсказывал ему помощник, указывая на очередной, непонятный мне ляп.
– Да, и это тоже, – чертил круги и ставил кресты Слонов.
– Хотя бы объяснить можете, что в них не так? – чувствуя, что гости приехали надо мной глумиться, подавленно мямлил я.
– Объяснять тут нечего. Включай телевизор и смотри передачу «В мире животных». Там про слонов часто рассказывают. Изучи для начала их телосложение, – жёстко объяснил мне один из членов комиссии – немолодой сухощавый мужчина Иван Павлович.
Тут в моей голове смешалось и вскипело всё: тревога за здоровье Лиды, неприязнь к высокомерным гостям.
– Я вам скажу так, – едва сдерживаясь, чтобы не накричать, выпалил я. – Спасибо за внимание, всего вам доброго! – И, первым подойдя к калитке, призывно приоткрыл её: – Ещё раз «спасибо» за визит.
Недовольно что-то бормоча, гости ушли.
Спустя неделю мне позвонила Тихова и рассказала, что, побывав у меня, Слонов обзванивал членов отделения и рассказывал о позорных ляпах в фигурах моих слонов.
После её звонка я со злости напился. Поздним вечером набрал номер телефона Слонова. Трубку он не взял, и я написал ему сообщение, обращаясь на «ты»: «Если не прекратишь травить меня, уши отрежу!»
Утром, протрезвев, я звонил ему, хотел извиниться, но мой телефонный номер он заблокировал.
8
В один из осенних дней Лида слегла. Примерно тогда же к нам из области приехал инженер Платон Львов и рассказал, что по государственной программе «Спасём планету вместе» в городе строится большой парк «Сафари». Рассказал, что на недавнем конкурсе по дизайну парка фотографии моих слонов заняли первое место. И теперь руководство компании поручило ему сделать мне предложение о покупке некоторых скульптур с тем, чтобы разместить их в парке.
Пребывая в душевной тревоге о здоровье Лиды, я не придал большого значения важности сделки. Показал инженеру испорченные маркером бока слонов и спросил о предлагаемой за них цене.
– Это ничего, мы их всё равно перекрасим, – успокоил меня Львов и назвал сумму. Приличную сумму.
Удачно сложившейся продаже я был очень рад, так как в то время испытывал нужду.
Однажды, по делам оказавшись в райцентре, я случайно встретил глубоко состарившегося члена «Слонов России» Фёдора Николаевича Попова, автора серии слонов с хищными тигриными зубами.
Неспешно отставив в сторону трость, он нехотя пожал мою руку и брезгливо процедил:
– Видел я как-то у Слонова фото твоих,.. как бы это повежливее сказать, «слонов». И скажу так: не искусство это, а вздор! Обыкновенный вздор!
Взяв трясущейся в благородном негодовании рукой свою трость, он двинулся дальше.
Фёдора Николаевича я помнил человеком незлобивым, в отличие от его фигур с хищным оскалом. Ко мне он всегда относился нейтрально. И, почувствовав в этом его неожиданном жесте влияние Слонова, я крепко рассердился. Тут же в ближайшем строительном магазине купил красный маркер и, подъехав к многоквартирному дому, где живёт Слонов, на двери его подъезда нарисовал большое ухо.
Спустя пару дней позвонила Тихова и рассказала, что Слонов слёг в больницу с повышенным давлением.
Чувства вины за свой поступок я не испытал.
Неприязнь со стороны членов «Слонов России» так и осталась мне непонятой.
Даже мой творческий покровитель Павел Владимирович Хорошев – и тот постепенно остыл к моему творчеству. Когда я ему в последний раз привёз фото одного из своих оригинальных слонов, отозвался негативно:
– Я вынужден отказать автору этой скульптуры в уме, – с грустью в голосе сказал он. – Мыслимо ли: слон, и на спине его эти маленькие беспомощные крылышки. Зачем они ему? Ведь все мы знаем из школьного курса физики, что для создания подъёмной силы веса обыкновенного слона необходимы крылья, площадью не один десяток, а то и сотню квадратных метров!
Поверив Хорошеву, что оригинальности здесь действительно на грош, а нелепицы пуд, я, вернувшись домой, тут же отломал у слона крылья. Лида опечалилась.
9
Программа строительства парков «Сафари» успешно развивалась и в других городах. Вскоре я получил заказ на изготовление ещё десятка слонов, затем ещё.
Для успешной сдачи заказов в срок пришлось звать помощников. Наш двор и огород превратились в сборочный цех по конвейерному производству слонов. С приглашенным сварщиком мы смастерили кран-балку, и дело было поставлено на поток. В правой стороне двора мужики лепили хоботы, в левой – туловища, в огороде – ноги и хвосты. Посреди двора находился сборочный центр сочленения всех этих деталей.
Сосед, у которого был трактор, на время оставил сбор сена с полей и целиком занялся поставкой стройматериалов. Даже местные алкоголики участвовали в деле – месили ногами глину.
Однажды на обложке главного журнала фонда «Спасём планету вместе» «Русский слон» я увидел фотографию своего зелёного слона. И с недовольством вспомнил расхристанного фотографа – ведь обещал же перекрасить! Однако после этой публикации заказы пошли ещё лучше, и я простил его.
И, невзирая на столь мощное развитие главного дела моей жизни, душевной радости по этому поводу я испытать не мог, потому что болела Лида…