1
Итак, Саратов. В прошлом году была Москва, а этой осенью мы с Вовкой решили встретиться на Волге, у его брата и моего друга Пал Евгенича. Планы — предположительные, пока ничего конкретного. Во всяком случае, это не экскурсия по музейным местам. Город старинный, красивый, родина многих достойных людей России. Есть чем блеснуть перед туристами, но мы все и так его знаем. Я лично там учился 5 лет, Пашка здесь просто живёт, а Вовик — его самый близкий родственник. Ему сам бог велел уже по этой причине примкнуть к аборигенам этой части Поволжья.
А штука вся в том на сей раз, что пошёл судак. Подрос за лето. Просто тянуло с ним познакомиться на сковородке, а лучше в ухе. Предпочтительно, тройной, ибо попадается временами также и стерлядь. О бросовой мелочи для навара не говорю, это само собой, — её можно и ладонями наловить. Впрочем, как бы там ни было, правду покажет лишь время и обстоятельства.
В последний раз я был в этом городе семь лет назад, когда получал дубликат диплома. Университетский городок был, как и встарь, во всём своём блеске. Впечатляло всё, начиная от солидной архитектуры учебных корпусов до вновь появившихся памятников. У входа в обитель всех наук стояли многомудрые Кирилл и Мефодий, двери административного корпуса нашего филфака прикрывал Николай Гаврилович Чернышевский. В них я с молчаливого благословения короля литературной критики XIX века и ринулся к заветной цели.
Подзабытая лёгкость вела меня по знакомым коридорам. Здесь каждая дверь казалась своей, окуривала академической святостью. А вот и приёмная декана. Секретарша. Голос по телефону был у неё таким милым, что я ожидал увидеть красавицу из красавиц. Интуиция меня подвела. Но всё равно барышня оказалась очень учтивой и даже обаятельной. Свой новый диплом получил я даром и мигом. Ответным жестом в сторону молоденькой делопроизводительницы стала коробка конфет «Коллекция», считающихся у нас самыми вкусными в регионе.
У входа меня встретил старший сын, спутник по вояжу. Ему просто хотелось посмотреть на Саратов. Заметив в моей правой руке новенькую синюю корочку, он подвёл меня к памятнику Николаю Гавриловичу и шутливо скомандовал:
—Подними руку!
—Зачем?
—Сфоткаю тебя. С мужиком этим рядом.
Он кивнул на Чернышевского, мирно отдыхающего на мраморном постаменте.
—Давай, встань на фоне. Хвались!
И нацелил на меня объектив своего длиннофокусного «Зенита».
Рядом сновала молодёжь, будущая опора различных наук, пестуемых в универе. Вот была бы для них потеха, если бы я выполнил совет своего отрока. За сумасшедшего приняли бы. Нашёл, мол, чем хвастаться старый придурок. В твои годы уже о завещании нужно думать, а не о каких-то знаках высшего образования.
О племя, молодое, рьяное! Не стал я вас веселить — хвалиться и блистать своей глупостью. Это у вас всё впереди, а мои наивные годы давно уже распиханы по разным чуланам биографии. Высшее образование для меня и без этого дубликата привычная данность. Трюизм. Сейчас я признаю только друзей, проверенных временем. Встречаемся редко, но ярко.
И вообще признаю всё, что кажется мне достойным. Особенно талантливый и добрый смех. Может, местами и ошибаюсь. Но это уже издержки любой веры.
2
Встреча заинтересованных сторон состоялась в летней беседке, сердце усадьбы, известной в узком кругу как Фили. Это пафосное имя местечко, расположенное в устье речки Курдюм, притоке Волги, получило от своих обитателей. Совершенно справедливо те считали свой дом не только крепостью, но и центром принятия всех семейных решений, пусть не таких фундаментальных, как Бородино, но тоже влияющих на совместный путь в светлое будущее.
Совет в Филях на сей раз возглавлял не Кутузов, а Софья, фаворитка хозяев. Бесцеремонно забравшись на праздничный стол, эта лохматая чёрная кошара лениво откусила кусок севрюжки с общей тарелки и затем молча обозрела каждого из нас. Ну, мол, какие есть возражения?
А какими они могли быть? Мы и так все тоже склонялись к рыбному варианту. В крайнем случае — к ракам. Мнения, правда, по этому поводу у сторон расходились.
Я лично бы внёс в репертуар что-нибудь романтическое.
—У тебя есть удочки? — обратился к хозяину.
—Пара спиннингов, — откликнулся Пал Евгенич. — А зачем?
—На природу хочется. Волгу давно не видел.
—Соскучился? Ты же сам на ней живёшь.
—Чужой каравай слаще. Костерок запалим. Может, поймаем чего-нибудь. Судачка, стерлядь, к примеру. На тройной рыбный супчик.
—Оптимист вы, Алексей Алексеевич, — благодушно усмехнулся Пашка. — Мне, кроме бычков и ершей, пока ещё ничего не попадалось.
—А я мечтатель.
—Есть разница?
—Какая-то — точно. Мечтатель знает, что ему надо, оптимист на это только надеется.
—Всё это бред, господа, — прервал дискуссию Вовик. — Зря время теряем.
Военная выправка напрягала его всегда при чьей-то пустой болтовне.
—Хорошо, — уступил Пал Евгенич. — Изложите ваши соображения.
—У вас есть в Саратове нормальное рыбное место? Не Волга, а так, чтобы ловилось всё, что надо, и быстро.
—На другом конце города. "Пеликан" есть такой. Поедем? Кто за рулём?
После пива желающих не нашлось.
—А ближе?
—Тогда надо на берег. К рыбакам.
Сказано сделано. На том и порешили.
—Ну что, по рюмке и в путь! — предложил Вовик.
Предложение всех устроило. Жена Павла Евгенича, Ирина, женщина не только красивая, но ещё очень умная и мудрая его дополнила вполне жизненной историей, походящей на анекдот:
В одном из клубов, объединяющих рыболовов, обсуждался предстоящий летний сезон. На повестке одна тема — сколько нужно взять водки?
—Вопрос не простой, друзья, — нервничал председатель собрания. — У нас с этим делом всегда были проблемы. Помните, позапрошлой зимой: взяли всего лишь по бутылке на каждого. В результате потеряли все сети и удочки. Через год сделали оргвыводы — купили по два пузыря на лицо. И что? Не только удочки делись куда-то, но и автобус, на котором приехали на рыбалку. Домой пришлось добираться пешком, причём через вытрезвитель.
Реплики в зале:
—Что ж делать то?
—Может, по ящику взять в этот раз?
Сошлись на том, что ящик всё-таки лишнее. Достаточно взять по три, ну по четыре ноль-пять. Удочки не брать совсем, закуску прихватить заранее, а из автобуса не выходить вовсе.
—А где же рыбу тогда взять?
—Зачем?
—Для отчёта.
—Перед кем это?
—Перед жёнами.
—А! Тогда у рыбаков каких-нибудь.
На том и порешили.
3
Рыбаки на Волге, как и на любой другой реке большой и маленькой, это такая же стойкая когорта фанатиков, как охотники и дачники. У них своя лексика, свои анекдоты. Слышал как-то разговор двух дачниц на платформе электричек. Одна:
—А Григорич-то как живёт?
Другая:
—А что ему будет? У него помидоры уже поспели.
Рыбаки плетут вообще, чёрт знает что. Предела их фантазии нет. Но даже вот мы с отцом, правдорубы из праворубов, однажды поймали сома. И не какого-нибудь, а 40 кг! Ну, как поймали? Поймали! И он был действительно 40 кг. Специально завесили дома. Вот просто прицепили к катеру и вытащили на берег. Дохлый он был, но ещё не тухлый. Видимо, рыбку просто поранило крылом или винтом какого-нибудь «Метеора». Так что на балык сом пошёл, на уху пустить побоялись. Всё-таки отец был врачом.
Позже уже с товарищем Балахниным, ныне ушедшим из мира от злостного цирроза печени, мы увлеклись ловлей леща, поражённого лигунцом, ленточным паразитом, безвредным для человека. Он плавал по поверхности реки недалеко от берега, с катера его легко можно было подцепить сачком. Товарищ мой стоял на руле, а я орудовал рыболовной снастью. В результате за пару часов начерпали полный целлофановый мешок, в которые на наших химзаводах отгружались различные удобрения для полей Великой и Необъятной.
В автобусе, по дороге домой, бабушки косились на нас недобро. Ворчали, где-то в глубине души, наверное, завидуя:
—Они это не удочкой наловили…
То есть неплохо бы нас и за шкирку взять справедливости ради. Время было советское, так что власти вполне и могли бы привлечь нашу парочку по какой-нибудь статье о браконьерстве. Но ловлю такой рыбы, к счастью, тогда никто не запрещал. В солёном виде она вполне подходила под пиво, мужиков лишь смущал широкий лентец, находившийся внутри. Проблема была легко решена с помощью проволочного крючка, которым мы вытаскивали червяка через жабры. В таком виде улов шёл на ура в пивных Самары и Тольятти и приносил нам заметный доход. Подвоха никто не замечал. Хотя он всегда имелся: солитёрная рыба была совсем не жирной. Правда,на цену это не влияло.
4
Финал обошёлся без знатной попойки, но получился он впечатляющим. И рыба нашлась под тройную уху. С водкой она казалась изумительно сладкой. Раки тоже украсили стол в изобилии. Не те, что по три и даже не по пять. А под чешское пиво деликатес с лёгкостью тянул на все десять. Их хрумкала даже хозяйка стола — привередливая Софья.
Но душой компании всё же оказалась Ирина. Как истинная женщина она была гением мелочей. Бусинка к бусинке терпеливо и неустанно он делала всё, чтобы близкие, сто лет знакомые люди чувствовали себя в её доме непринуждённо и комфортно.
—Мне шестьдесят три, — без всякого стеснения заявила она, чувствуя свою привлекательность и в этом возрасте.
Улыбнулся. Так мы с ней, оказывается, ровесники. Деликатно блеснул:
—Я думал, ты меня моложе лет на пять.
В ответ тоже улыбнулась кокетливо:
—Всего лишь на пять?
Мы праздновали нашу встречу всего один вечер. Но он стоил целого года. На следующий день мы с Вовкой разъехались по своим городам.
Радость от встречи у всех перемежалась с лёгкой грустью. Когда ещё встретимся снова? Годы уже не идут, а бегут...