30. Пишите меня на букву «О»
Г. О.
Эта история произошла летом 2010 года.
К 100-летию памяти Льва Толстого все вдруг кинулись вспоминать про все последнее, что случалось в жизни «яснополянского старца»: последняя осень, последние слова, последний, -няя, -нее, -ние… Все.
В Ясную Поляну должна была прибыть немецкая киногруппа: снимать документальное кино, тоже про что-то последнее в жизни Толстого.
Меня, как участника текущего творческого проекта, совместного с Андреем Георгиевичем Битовым (живым классиком российской литературы), отправили за ним в Москву. Возвращаясь, уже на «подлете» к Ясной Поляне, я по телефону доложился директору музея про «скоро будем» и узнал, что немцы в полном составе уже в Ясной Поляне (просто «дежавю-1941»), и что нас с Андреем Георгиевичем ждут на дружеском ужине в кафе «Прешпект». Приятная, согласитесь, новость.
Ужин был на подъеме, когда мы вошли и, поздоровавшись, сели на (что еще приятнее) заранее оставленные специально для нас места. Главный немецкий режиссер-киноначальник, такой крупный полноватый раскрасневшийся добряк, чувствовал себя, в хорошем смысле, как дома. Он громко и (по немецким понятиям) тонко шутил, сыто заразительно хохотал и аппетитно кушал. Мы успели выпить по паре рюмок и вкусно закусить, когда писатель Битов, ухватив нить разговора, негромко обратился к режиссеру:
- Я думаю, Вам нужно обязательно поехать в Пирогово. Пирогово – это последний большой творческий замысел. Последний.
- Нет, мы туда не поедем.
- Это почему?
- Мне не интересно… Как это? Пирогово?.. Нет.
Андрей Георгиевич протяжно и недобро посмотрел на важного немца, не торопясь без тоста выпил рюмку и, подумав, неожиданно для всех негромко, но «по-битовски» веско произнес:
- Знаешь, немец? А пошел ты со своим кино…
- Как…
- Вот так…
И обращаясь уже ко мне, продолжил:
- Гена, ты можешь заказать бутылку водки?
- Легко, Андрей Георгиевич. Но пока вроде есть…
- Отдельно от этого.
- А-а-а, тогда конечно. Может, сразу две, чтобы не было, как говорится, «мучительно больно за …»
- Да, лучше две. И…
- Что-нибудь закусить, с собой?
- Правильно.
Я подозвал официантку и начал диктовать заказ. А наш именитый писатель, глядя в глаза руководителю киногруппы, продолжил:
- Немец. Сейчас мы с Геннадием поедем ко мне в гостиницу… Выпьем водки, закусим, а завтра он отвезет меня домой в Москву. И идешь ты со своим кино…
- Андрей Ге… Андрей Георгиевич, давайте это обсудим. Мы же можем договориться?
- Конечно, можем…
Мне было как-то слегка неловко перед гостями за такую безоглядную независимость и категоричность поведения Андрея Георгиевича. Было видно, как режиссер дорожит участием писателя в этих съемках. Вежливо выдержав паузу, я обратился к Битову:
- Андрей Георгиевич, жидкий и сухой паек отменяем?
- Да, Гена – отменяй. Немцы будут в Пирогово.
- Да были уже как-то в 41-м… Здорово вы их. Тогда я поехал? Водитель ждет, нам завтра на работу…
- Ну давай, до встречи.
- Доброй ночи.
На следующий день мне в Пирогово, часиков в десять утра, позвонили из Ясной Поляны наши немецкие товарищи:
- Геннадий?.. Это вы?
- Да, это я. Слушаю вас…
- Это продюсер немецкой съемочной группы.
- Да, доброго дня. Слушаю...
- Скажите, Геннадий… Если завтра в двенадцать часов мы к вам приедем снимать, Вам это будет удобно?
- Да, пожалуйста, приезжайте. Будем вам рады.
И через полтора часа:
- Алло, Геннадий?
- Да, это я. Слушаю…
- Это продюсер немецкой съемочной группы. Мы к вам уже едем…
- Але… Послушайте, пожалуйста… У меня сегодня даже чаю здесь на всех не хватит. Вас сколько?
- Не беспокойтесь, мы все привезем с собой.
Через сорок с небольшим минут несколько машин уже размещались на въезде в Пироговскую усадьбу.
Это было начало крушения моего личного, великого мифа о легендарной и, как оказалось на самом деле, просто сказочной, поголовной немецкой организованности.
Гостей собралось немало: Владимир Ильич Толстой, Андрей Георгиевич Битов, Татьяна Никитична Толстая, киногруппа в полном составе…
Мне приказали готовиться к съемке и даже уже прицепили «петельку». Потом сказали: нет, мы вас снимать не будем. И «петельку» отобрали. Потом… Потом начался большой бедлам и паника. Оказалось, что по пути в Пирогово, на переезде, решили снять идущий поезд и… Уезжая, забыли там кофр с лежащими в нем электронными носителями, на которых были (о, ужас!) все материалы, отснятые в России примерно за две недели.
Режиссер срочно требовал у меня машину, чтобы вернуться на железнодорожный переезд, но… У меня в отделе тогда не только «срочно», но даже и «не торопясь», машины просто не было.
Но зато у меня был молодой сторож, который случайно оказался близко знаком с девушкой, случайно дежурившей в этот день на переезде. Владимир Ильич дал машину, сторож сел за руль, режиссер не смог не поехать, и… Их совместными усилиями отснятое кино было спасено, а девушка, добросовестно сохранившая кофр, заработала пятьсот евро.
Пока шла эта «киноспасательная операция», я нетактично показывал приятной и душевной женщине, немецкому продюсеру, окопы, оставшиеся от нашествия ее соотечествеников. А после «по-хозяйски» гостеприимно и застенчиво знакомился с чудесной Татьяной Никитичной Толстой – талантливой писательницей, популярной телеведущей и просто глубоко интересной женщиной. Это, наряду с разрушением немецкого мифа, стало главным событием того самого дня.
Я получил редкое удовольствие общения в течение нескольких часов с совсем нескучным, без напряжения умным, необременительным человеком, виртуозно владеющим всеми лексическими возможностями русского языка. И даже позволил себе несколько раз подумать, что, может быть, и ей со мной как-то незанудно, а может быть, даже интересно…
Апофеозом дня стала просьба (к тому времени уже просто, без Никитичны) Татьяны Толстой продиктовать ей (на всякий случай) мой номер телефона… Я продиктовал, но… Тут же встал вопрос: на какую букву его записать.
У меня, вполне резонно, возникло подозрение, что человек с таким обширным кругом знакомств вряд ли потом вспомнит мою фамилию или имя:
- Я думаю, Татьяна, что вы куда лучше запомните место – Пирогово. Да? Тогда пишите меня на букву «П».
- Хорошо, Геннадий. П-п… Но… Нет, я не могу записать вас на букву «П».
- Это почему же?
- А потому что на букву «П» у меня записаны те хорошие люди, которые звонят мне рано утром и спрашивают, что я думаю о случившихся поздним вчерашним вечером событиях. Нет, Геннадий, я не могу позволить себе поместить вас среди этих людей!
- Искреннее спасибо. Знаете, Татьяна, тогда по имени, то есть на букву «Г», меня тоже записывать не стоит. У Вас там на «Г» наверняка собраны другие добрые люди, среди которых мне тоже не хотелось бы находиться.
- И что делаем?..
- Пишем меня по фамилии, на букву «О». Это единственная среди моих инициалов буква, на которую у меня нет компромата. А у Вас?
- Сейчас посмотрю… Да, у меня тоже к букве «О» претензий нет. Значит, на «О»?
- Да, пишите меня на букву на «О»…