Фрезеровщик пятого разряда Муталип Булдыев последние годы все реже ездил в родную деревню. Особенно после того, как не стало обоих его родителей. Самому ему скоро должно было стукнуть полтинник. Но, когда он сменил свою старенькую «Калину» на солидную «Весту», вчерашнему деревенскому парню резко захотелось наведаться в родные края, - встретиться там с одноклассниками, с бывшими соседями, с друзьями детства.
Приближался всенародный праздник Сабантуй. За неделю до этого примечательного события Муталипу позвонил его одноклассник и друг детства Магафур, с которым не виделись уже лет пятнадцать, и только изредка созванивались. Тот уехал в суверенный Казахстан и занялся там бизнесом: продавал местному населению мини-трактора и запчасти к ним. Видимо, дела у него шли неплохо. Говорили, что в позапрошлом году Магафур приезжал в деревню в большом белом джипе иностранного производства.
- На Сабантуй приедешь? – спросил друг, после короткого обмена приветствиями.
- Собираюсь, - ответил ему Муталип. – А ты?
- У меня не получается, - огорченно сообщил бизнесмен, - только осенью смогу вырваться. Созвонимся, может, тоже приедешь? Тебе, ведь, ближе ехать, чем мне отсюда. Передай пока всем привет, кого увидишь!
Погода в день праздника хлеборобов выдалась чудесная: с утра сияло солнце, в синем небе не было ни единого облачка. Облаченный в белоснежный, с блестками костюм и обутый в белые лакированные туфли, купленные перед поездкой, Муталип сел за руль новенького авто, и тронулся в путь. Жена не захотела составить ему компанию. Она лишь однажды, когда они только поженились, была в родной деревне мужа и после всегда отказывалась, ссылаясь на то, что у нее болит спина от дальних поездок.
До родной деревни Якшеево было сто двадцать километров. Проехав большую часть дороги по хорошему асфальту, Муталип добрался до места меньше чем через два часа. Он ненадолго остановился в родительском доме. И после направился на гору, где всегда справляли Сабантуй, и где уже скопилось порядочное число машин разных марок и цветов, во многом благодаря приезжим из города, как и он. Когда вновь прибывший бережно закрывал машину, несколько пожилых теток посмотрели в его сторону с интересом, пытаясь признать в нем своего бывшего соседа или дальнего родственника. Гость тепло поздоровался с ними, хотя тоже никого не узнал.
От стоянки машин он направился в сторону импровизированных площадок, где проходили различные состязания. Соревнующиеся по большей части были молодые, и пожилой горожанин никого из них не узнавал, даже когда судьи громко называли их фамилии. Переходя от одной площадки к другой, и наблюдая за различными поединками без особого интереса, Муталип встретил двух своих бывших одноклассниц и одноклассника, и поговорил с ними немного. Разговаривая, он заметил на себе чей-то пристальный взгляд. Медленно обернувшись, Муталип выяснил, от кого исходил взгляд. Это была его давняя знакомая Гюльбазиря из соседней деревни, когда-то юная и стройная, как тростинка. Спустя тридцать лет она превратилась в импозантную женщину с роскошными размерами 120 на 120 на 120 сантиметров, что было на треть лучше соответствующих параметров собственной жены фрезеровщика, оставшейся в городе!
Гюльбазиря была на пять – шесть лет моложе, и Муталип едва знал ее, когда учились в одной школе. Но, когда вернулся в деревню, отслужив в армии, парень вновь встретил девушку – тогда десятиклассницу – на концерте заезжих столичных артистов. После концерта он проводил Гюльбазиру до ее родной деревни Карагачево, что было в пяти километрах от центральной усадьбы Якшеево, на мотоцикле, одолженном у друга Магафура. Девушка благодарно приняла знаки внимания отставного ефрейтора, но в поцелуе потом ему отказала, сославшись на свое несовершеннолетие и строгий запрет родителей на подобные вещи со стороны парней. Других подходящих случаев для встреч с непокорной девушкой не было. Вскоре после этого Муталип подался в город, и частенько вспоминал красавицу из соседней деревни, пока не встретил свою будущую жену – статную медсестру в поликлинике.
…Бывшие влюбленные устремились навстречу друг к другу, продираясь между зрителями. Оказавшись рядом, они разговорились так, будто расстались только вчера. Разговоры затем продолжились в березовой роще неподалеку от сабантуйской горы. Выяснилось, что у Гюльбазиры дочь замужем в городе, сын – в армии, с мужем – трактористом, любителем зеленого змия, - два года, как в разводе, и она знать не хотела, где тот болтается.
Когда Сабантуй стал приближаться к своему логическому завершению, Муталип вызвался отвезти бывшую возлюбленную до дома. Та с радостью согласилась. По пути они остановились у сельмага, где докупили разных фруктов вдобавок к имеющимся натуральным продуктам дома у Гюльбазиры и несколько видов напитков, в основном – горячительных.
Уже дома, сидя за столом, щедро накрытым радушной хозяйкой, гость провозгласил первый тост за встречу. Хозяйка, целомудренно краснея, лишь пригубила из бокала с вином. К тому же самому она призвала своего городского кавалера, заявив, что скоро будет готова банька, заговорщицки улыбнувшись при этом.
В очередной раз сбегав во двор, Гюльбазиря объявила, что банька готова. Право париться первым предоставлялось гостю. Выйдя в сени, Муталип снял с себя цивильную городскую одежду, оставшись в одних трусах. Подумав, он захватил брюки, где лежали ключи от машины, телефон и некоторая мелочь, оставшаяся после посещения сельмага. Напялив на ноги уютные галоши хозяйки, гость вышел во двор. Начало смеркаться.
До бани было идти шагов десять. Когда Муталип, весело напевая себе под нос в предвкушении продолжения сладкого застолья после парной и не менее сладкой ночи с роскошной подругой молодости, прошел ровно половину пути, зазвонил телефон. Звонил друг детства Магафур.
- Как Сабантуй прошел? – спросил он, после короткого приветствия.
- Отлично! – воодушевленно ответил Муталип.
- Тебя в одних трусах видели в Карагачево, - сообщил затем друг без всякого перехода. – Что там делаешь?
- Ты откуда знаешь?! – изумился Муталип, ошарашенно озираясь по сторонам поверх деревянного в человеческий рост забора, огородившего двор подруги. – Ты где, в деревне что ли?
- Я в Караганде, - ответил друг, и отключил связь.
Звонок друга напряг Муталипа. Петь ему больше не хотелось. Оставив в предбаннике остатки одежды, он вошел в парную, которая едва освещалась тусклой лампочкой. Ничего подозрительного банщик внутри не обнаружил. Тут его взгляд упал на маленькое окошко. Дом Гюльбазиры располагался с краю деревни, и за окошком бани простиралось широкое поле. Осторожно глянув в окошко, банщик с ужасом увидел трактор «Беларусь» с навесным плугом, мчащийся по полю прямо на него, выпуская из трубы черные клубы дыма. Беззащитному во всех смыслах (в том числе, в отношении одежды) мужчине чутье подсказало, что в тракторе сидел тот самый «бывший» муж. Или настоящий? «Бывшим» он был лишь со слов беспечной деревенской обольстительницы.
Решение созрело мгновенно! На ходу натягивая трусы, Муталип попутно схватил брюки (галошами хозяйки пришлось пренебречь), и выскочил из бани босиком на улицу, минуя калитку. Натруженные руки фрезеровщика предательски дрожали, но ему удалось быстро завести машину и рвануть с места с пробуксовкой как раз в тот момент, когда гремучая сельхозмашина почти уперлась в корму его легковушки. На ухабистой деревенской улице легковая машина и трактор имели примерно равные скоростные показатели. Некоторое время они так и ехали, будто сцепленные друг с другом. Понемногу водителю легковушки удалось оторваться от коварного преследователя.
Выехав на проселочную дорогу, беглец изо всех сил нажал на газ. И нечаянно установил негласный рекорд бывшего колхоза. Расстояние пять километров между Карагачево и Якшеево в тот вечер он проехал за пять минут! Местные лихачи преодолевали это же расстояние за десять минут в лучшие времена колхоза, когда за дорогой следили, и иногда ремонтировали.
Доехав до родной деревни, Муталип всего на три минуты заскочил в родительский дом. Этого времени ему вполне хватило, чтобы успеть собрать пожитки, повесить на наружную дверь дома огромный амбарный замок и вскочить обратно в машину. Когда он на огромной скорости покидал родную улицу, с другого конца в нее въехал «Беларусь» с навесным плугом, нещадно пуская черные клубы дыма…
Впоследствии, его земляки стали говорить, что видели Муталипа в одних трусах после Сабантуя одновременно в двух деревнях: в Карагачево, и в Якшеево.
Подъезжая ближе к дому, Муталип начал лихорадочно думать, как оправдаться перед женой за свой непрезентабельный вид: за отсутствие верхней половины совсем новенькой одежды и за босые ноги без лакированных туфель. Магазины, где можно было бы что-то прикупить, были закрыты. Да и денег после «сабантуя» со старой знакомой у фрезеровщика не оставалось. По той же причине он не мог пойти переночевать в гостинице.
Помощь пришла, откуда её никто не ждал. Сама того не подозревая, выручила родная жена, которая не любила ездить в деревню по причине больной спины. Когда припозднившийся муж тихонько отпер дверь их квартиры, чтобы не побеспокоить больную жену и не вызвать у нее лишние расспросы по поводу недостающей одежды, и заглянул затем в спальню, то обнаружил там свою законную супругу и незнакомого мужика совершенно голыми, без всякой одежды...
Той ночью в квартире четы Булдыевых случился грандиозный скандал. В результате чего любитель чужих жен был вынужден бесславно ретироваться, не удостоившись даже малой толики собственной одежды, и канул в июньскую темень, в чем его когда-то мать родила, разукрашенный лишь синяками и ссадинами с помощью мощных кулаков фрезеровщика – поборника семейных устоев.
Супруги потом до самого утра продолжили бурно выяснять отношения. Но, благодаря выходной ночи, это событие осталось почти незамеченным соседями по подъезду и родственниками с обеих сторон. И впоследствии никто про него не вспоминал.
Ещё. После той описанной ночи спина у муталиповой жены чудесным образом излечилась, и по выходным она покорно стала ездить с мужем на рыбалку за двести километров даже в зимнее время.