Постижение.
Существует четыре уровня постижения высокого искусства. Эта аналогия заимствована у древних толкователей священного писания, где ключевые фразы, символы толковались и интерпретировались, развивая богословие. Но для нас, светских эстетов нет ничего священнее живой силы искусства, творимого гением человека. Эти четыре градации есть способы отражения в человеке той сложности восприятия на которую он способен.
1. Буквальное
2. Аллегорическое
3. Анагогическое
4. Эзотерическое
Раскрытие в произведении искусства всех четырёх уровней — задача непростая. И зависит от того — есть ли они там? Посвящён ли человек в таинство высоких интерпретаций?
1 Уровень — Буквальный. Мы читаем написанное. Видим прекрасную картину или скульптуру. Слушаем арию на итальянском языке, и даже подпеваем. Мы получаем от этого эстетическое наслаждение. Но мы не знаем глубины и подоплёки, истории создания шедевра, окружающей его ауры. Мы не знаем перевода и смысла текста. Мы не проникаем в силу своего незнания и непосвящения в глубину созданного. Это уровень детства. Отчасти Буквальным уровнем пишется и воспринимается научная картина мира. Она непогрешима и точна. Здесь приняты за основу только проверенные данные, здесь отсутствуют алогизмы, и противоречия не допускаются. Она подчинена системной логике. Но как известно, любая система подвержена устареванию по закону диалектики. Законы юриспруденции буквальны, тогда как речи адвокатов в суде могут быть аллегоричны.
Но вот, листая историю самостоятельно, мы начинаем проникать в глубины смысла, и нам открывается его аллегория.
2 Уровень — Аллегория. Аллегория — это иносказание. Если мы будем буквально понимать басни Эзопа или Ивана Крылова, то мы не достигнем их сути. Аллегория сегодня язык не только искусства, но и политики. Так, они говорят «Игра» или «Игроки», а за этими словами стоят чудовищные люди со своими страшными амбициями, войны, кризисы, обречения целых народов на безысходное существование. Аллегоричен язык сегодняшнего масонства. Аллегоричен Освальд Шпенглер в своей книге «Закат Европы», тогда как само слово «Европа» согласно лексикографу Гесихию образовано от «Страна заката». Некоторые произведения искусства, др. греческие мифы, например, дошли до нас сразу в виде аллегорий. Их мессианство и эзотерический смысл утрачены наслоениями новых религий, отчасти заимствовавших у них ключевые моменты, как и сами древнегреческие верования заимствованы ещё ранее у более древних индоевропейских. Христианская Троиица — Тримутри Индуизма. Все эти диоскуры, дионисы, дианы — отголоски более древних двуликих Дэвов, которые ушли так же в мифы Индии и Ирана. Аллегория рождения «сына бога» от Непорочной Девы христианскими богословами заимствована из древних космогонических мифов. Палестинская мифологема Дева Мария так схожа со славянской Дэва Мара — Мать-сыра-Земля. По др. индийской (ведийской) мифологии драма рождения Вселенной происходит в первооснове непроявленного муже-женственного Брахмана. И только когда «Божественная мысль» проникает в «Божественное лоно» происходит Непорочное зачатие божественного творения — Вселенной. Даже «Сами Боги были рождены позднее» - говорит Ригведа.
Буддизм, возникший в индийском Тибете как отрицание кастового индуизма. Буддизм отрицает богов, и делает равными всех людей. Так, Будда Шакьямуни считал, что верящие в реальность Брахмана брахманисты схожи с «человеком, который всем рассказывает, что влюблён в самую прекрасную женщину страны, а сам между тем никогда её не видел»
Аллегория убийства Громовержцем Змея - миф распространённый по всей Евразии. Змей, дракон — излюбленный персонаж сказок, легенд, сказаний. Но и он имел под собой скрытый смысл. Так, исследуя др. индийский миф об Индре, побеждающего змея Вритру (врата?), лингвисты, историки приходят к выводу, что здесь заложен важный космогонический миф. Индра разрубает Змея, закрывающего воды жизни, и освобождает их, рождая этот мир. Но вместе с рождением мира появляется и периодический цикл рождения и смертей при годичном круговом обороте, когда каждый год мир как бы рождается заново.
Аллегоричны подвиги Дон Кихота, аллегоричны великаны Рабле из «Гаргантюа и Пантагрюэль». Аллегоричны подвиги Геракла. Похищение Европы Зевсом - уже буквальная аллегория. Если неподготовленный читатель возьмётся читать Илиаду или Одиссею Гомера, то чтение его превратится в кошмар непонимания.
3 Уровень — Анагогический. От греч. ;;;;;;; [анагоги;] — «возведение». Греческое {an} – вверх, {agein} – веду. Метод возвышенного толкования, предполагающий воодушевлённое, чувственное, эстетическое познание и сопереживание. Раскрытие высокого восприятия целеполагания и вневременной ценности для человеческой цивилизации. Неверно ограничивать всё способное к духовному возвышению лишь религиозным источникам. С утратой человеком интимности религиозного сознания, ему на смену приходит синергетическая эстетика духовного разнообразия и раскрепощения. Анагогическое толкование способно раскрыть тот огонь желания, который двигал творцом в моменты создания его шедевра. Автору самому не доступно это понимание, оно будет рождено лишь в интерпретации. Как сказал Фёдор Тютчев: «Нам не дано предугадать, чем наше слово отзовётся» Нет, никому не дано это предугадать! Симфонии Вагнера вдохновляли Гитлера, католик Данте водил язычника Вергилия по всем кругам христианского ада в своей великой «Божественной Комедии» уже будучи изгнанным с Родины. Отшельники кумранской общины переписывая свои свитки даже не подозревали, что составят самую издаваемую по сей день в мире книгу – Новый Завет, а Нагорная проповедь Христа станет анагогией Христианства. История Карамзина – это анагогия древнерусской государственности. Бюст царицы Нефертити - стал одним из символов красоты и изысканности древнеегипетской культуры. В своём археологическом дневнике напротив зарисовки памятника Борхардт написал всего одну фразу: «Описывать бесцельно, — надо смотреть». Статуя Афродиты выполненная в мраморе Праксителем с гетеры Фрины создаст эстетику и патетику античности и ренессанса. Это анагогия женского начала мира.
Искусство - это религия, которая имеет своих жрецов и должна иметь своих мучеников – говорил Оноре де Бальзак. Следовательно, у него есть свой потаённый смысл, на который как на свет слетаются ночные мотыльки человеческого разума. Настоящее – всегда парадоксально. Высочайшее искусство состоит в том, чтобы скрывать его – замечал Дени Дидро. Искусство – это истина в чувственной форме, - говорил старик Гегель. Искусство – это анагогия истины, скажу я. Искусство помогает достичь идеалов, приобщиться к царству души, - утверждал Валерий Брюсов. Проникновение в царство души и возможно анагогическим толкованием.
Культура и искусство непосредственно связаны с непрерывной историей самого народа. При утрате анагогии собственной культуры и искусства есть опасность замещения их чужими мифами, чужой культурой, историей, которые окажутся более анагогичными. Парад Победы — это анагогия правоты советской истории. Былины и сказки, пройдя многотысячелетний путь утратили анагогическую прелесть, и стали приниматься буквально. Мало кто сегодня понимает — о чём былина «Садко», или какой миф передаёт сказка «Курочка ряба».
4 Уровень. Эзотерический. От греческого esoterikos — внутренний. Термин, применяемый по поводу знаний доступных лишь посвящённым. Но здесь уместно говорить не об эзотерике как таковой, а о методе толкования. Опять же, обратимся к сравнению. Если анагогия возвышает предмет искусства до уровня мифа, то эзотерика — заставляет ему поклоняться. Естественно, делать это могут лишь посвятившие себя, сделавшие сознательный выбор. Так было бы правильнее говорить о людях посвятивших себя изучению культуры и искусства. На узкоспециальных лекциях им даются козыри трактования Великого мирового искусства. Блажен будет тот из них, кто всем сердцем полюбит своё ремесло.
Так, в Ликее (лицее — на сатем языке) Аристотеля «утром в рабочие часы происходило специальное (эзотерическое) обучение тесного круга учеников; там же вечером и широкой, жаждущей образования публике читались доступные её пониманию общие (экзотерические) курсы»
Эзотерический акт включает в себя не только приобщение к посвящённым, но и собственное раскрепощение, обретение собственной души, которая по Гурджиеву зарабатывается «сознательным трудом и добровольным страданием»
Марксизм утверждает, что появившееся на заре человечества искусство было вызвано тягой человека к труду. Но ведь и сам труд не привёл бы к искусству не будь в человеке ещё одного качества — тяги к красоте. Но вот к какой красоте? Природной или создаваемой? Абсолютно свободной, или ограниченной рамками законов общежития?
В самом человеке существуют две природы. Первая из них — это первичная природа хаоса, природа инстинктов. «Эта природа бездонна, она по ту сторону всякого дна, всякого основания, она есть изначальное безумие, первозданный хаос, составленный лишь из неистовых, разрушительных молекул» - писал французский философ Жиль Делёз
Вторая природа — это социальная форма бытия. Это то, что ограничило и преобразило природу хаоса законами, табу, религией, традицией, языком. Упорядочив и размеряв человеческую жизнь, создав идеалы, цели, мечты, что в конечном счёте помогает человеку выживать, размножаться и поддерживать свою цивилизацию.
Естественно, что каждый художник считает себя посланником природы. Но есть и такие в ком просыпается зов первородного хаоса. Так возникает апология садизма, отрицания жизни, и прочих неестественных форм.
Но не только художник творит в рамках одной из двух природ. Порой сама жизнь, а точнее — её неустроенность выталкивают целые классы людей на обочину цивилизации, признавая их маргинальность - проститутки, преступники, бомжи, предатели и прочие. И, хотя религия предлагает им пути спасения через евангельское «Жено! Где твои обвинители?», сама структура общества нацелена на нагнетание и поддержку низменных страстей и пороков закабаляет людей в их маргинальности.
Обернёмся в век 19-ый. До крайности интересную мозаику толкований искусства и смешения природ показал в своём рассказе «На натуре» художник В. Г. Перов. В одном эпизоде перед его учителем Е. Я. Васильевым стояла задача «написать на стене алтаря колоссальный запрестольный образ» с Богоматерью в центре. Нужна была натура. (Природа №2. Уровень анагогический). Незадачливые художники, занятые своим ремеслом, восприняли задачу буквально (Природа №2. Уровень буквальный), и не нашли ничего более подходящего, чем обратиться в Бордель за натурщицей! (Природа №1. Безуровневая)
Да, это сегодня есть глянцевые журналы, агенства моделей — только плати деньги. Индустрия красоты раздалась вширь отойдя от этой свой специализации. А тогда — найди попробуй молодую натурщицу с ликом Богоматери!
Когда же Фанни (так звали натурщицу-проститутку) узнала — кого с неё пишут, её реакция была потрясающа: «С меня... матерь... божию!... Да ведь вы знаете, кто я такая!!... Ведь вы знаете, откуда вы меня взяли... И с меня, погибшей, презренной и развратной женщины, которой нет спасения!... И с меня изображать лик пречистой девы Марии... ма-те-ри божией!!... Нет! Это невозможно!... Ведь это безумно!!... О! Я проклятая... проклятая!!!...» Так и хочется воскликнуть: «Жено! Где твои обвинители?»
Её статус заявленный обществом, таким же развратным и напущенно религиозным слишком аллегоричен. Её профессия связана с жизнью без различия, так же как и профессия солдатика служащего и живущего с семьёй прямо в морге. Впоследствии волею судеб художник Перов обнаружит её именно там, и она вновь станет невольной натурщицы для его «Утопленницы».
Но вернёмся к событию. Казалось бы — просто дай художнику закончить своё дело, и возьми свой гонорар. Но нет! Сила проклятья данная ей напущенно-религиозным обществом не позволяет ей самой переступить аллегорическую черту из низменного в возвышенное. Два художника тогда ли открыли для себя эту зияющую пропасть? Представляю лица экзархов, узнавших с кого был написан лик Богородицы. Художники уловили правду бытия.
Человек ввергнутый равнодушным обществом на самое дно осознавал собственную неспособность стать эзотерическим объектом религиозного искусства.
И вправду! Для этого должны были быть пройдены и сакрализованы обществом все четыре уровня: буквальный, аллегорический, анагогический и эзотерический. Вы ощутили как как из этого вопля души сквозит женская тяга к природному естеству, к естеству хтоническому, детородному. Нет на земле такой женщины, которая не мечтала бы о семейном уюте, о детях, о настоящем муже. Но не имея всего этого естество женщины возвращается в Природу №1. И видя её эту необузданную нереализованность Природа №2 может приписать ей неестественные функции: женщина-солдат, суррогатная мать.
Природа№2 — мир придуманный мужским началом. Она патриархальна. Там правит Бог. От того и принижение статуса женщины.
Сегодня у нас всё Буквальное. Простейшее. Кое-где только виднеются очаги аллегорического, возвышенного, или божественного. И тех поверхностные «буквалисты» почитают за секты, или мягко говоря — извращенцев. Просто им не понять всю глубину взаимопроникновения хтонической природы и искусственной, где и происходит выплавка оригинального искусства. Где женщина — богиня всегда, и если мы не воспарим над этим миром в поклонении ей, то нас ждёт самоистребление.
Чем дальше мы удаляемся от обыденности, тем сложнее становится понять нам уровни постижения. Настоящее, истинное искусство, творимое гением, способно отобразить в нашем постижении все четыре уровня восприятия, если мы на это будем способны. Почему бывает порой неинтересно читать прочие тексты? Потому, что в них ничего не скрыто кроме буквального, формального? А может быть таким стал наш мир, утратив сакральную часть бытия, которая превратилась бесконечными законами в пустую формальность?