Ранним утром Мишка зашел в дом и почувствовал присутствие постороннего. Сначала запах. Чужой, подвальный. Табак и пот. Потом, увидел стоптанные башмаки у входа. Понял, что вернулся отец.
Он сидел на провонявшей куревом кухне, спиной к холодильнику. И пил водку. Голый по пояс. Один.
Мишка долго смотрел на него. На его белую кожу, бритую голову и костлявые плечи. Алый рассвет, робко подсматривавший за ними в окно из-за верхушек яблонь, рождал тени в его впалой груди и выступающих ключицах. Под худыми щеками, как поршни старого, проржавевшего механизма двигались желваки, пытаясь разжевать что-то порченными зубами. Над губой, цепляясь за бесцветную щетину висели крошки яичного желтка. Глаз не было. Лишь два маленьких, безразличных ко всему, слезящихся существа сидели внутри узких, обведенных темными кругами глазниц. В них Мишка отчаянно пытался узнать себя.
Безнадежно грязными, в наколках, пальцами отец достал из банки соленый помидор и разом высосал содержимое податливой кожуры.
- Где был всю ночь? - спросил.
Мишке стало дурно от этого голоса.
- В саду.
- Что там делал?
- С ребятами у костра сидели.
- Не стой в дверях, садись.
Мишка сел.
- Где мать? - спросил он отца.
- Отдыхает. Налей себе, - он кивнул на начатую бутылку водки.
Мишка хотел налить в один из стаканов на столе, но отец остановил его, сказав:
- Не в этот стакан. Возьми чистый.
Стаканов больше не было. Мишка взял свою кружку с Человеком-пауком и плеснул в нее водки.
- Пей, - сказал отец.
Мишка выпил. И тут же выплюнул все на вздувшийся местами линолеум, хватая воздух обожженным ртом.
- Сколько тебе? - спросил отец.
- Двенадцать, - ответил Мишка, отдышавшись.
Отец усмехнулся неизвестно чему. Затем и вовсе рассмеялся, то и дело заходясь густым, мокротным кашлем.
- Двенадцать, - повторил отец, встав из-за стола и пройдя мимо Мишки в туалет.
От звуков, доносившихся оттуда, в сердце Мишки закипала злость, которая грозила отравить всю его жизнь. И прошлое, и будущее. Он вышел из кухни и приоткрыл дверь в комнату. Едва заглянув туда, сразу же захлопнул ее. Вернулся назад и сел на прежнее место. Сгорбился, сжался в комок. И вдруг почувствовал себя одиноким. Несправедливо и бесконечно одиноким.
- Давай без кулаков, - сказал отец, когда вышел из туалета. - Я здесь не останусь. Сегодня же уйду. Вижу, не рад. Вот, это вам с матерью, - достал из кармана брюк деньги и положил на стол. Купюры были ветхими и мятыми.
Он пил до полудня. Спрашивал, как Мишка учится, обижает ли кто его? Нашла ли мать себе мужчину? Не врет ли он? Затем уснул, свесив голову на грудь.
Мишка остался сидеть в тишине, слыша только, как капает что-то со стола на пол. Когда тишину нарушил отцовский храп, а затем возня в спальне, Мишка взял спички, обулся и вышел из дома.
Вернулся в яблоневый сад, к той поляне, где они сидели у костра с друзьями прошлой ночью. Костер уже остыл. Широкое замкнутое кольцо, которое Кирилл с Антоном прочертили дымящейся головешкой вокруг поляны, чтобы было не так страшно, осталось нетронутым. Зайдя в круг, Мишка почувствовал облегчение. Он сложил оставшиеся дрова в кострище и лег на траву.
Лежал, ни о чем не думая. Смотрел, как ветерок колышет травинки. Слушал птиц. Так и уснул, а спустя час или два его разбудил странный шорох. Открыл глаза и увидел зайца. Серо - коричневого. Он весь трясся, что-то жевал и не мигая смотрел на Мишку широкими от страха глазами. Сидел у самой границы круга, не смея зайти за черту.
- Интересно, от чего ты бежишь, - сказал Мишка, поднимаясь. - Тоже хочешь в круг?
Заяц сорвался с места и скрылся между деревьями.
Когда начало темнеть и на его тепло стали слетаться комары, Мишка поджег костер. Запахло дымом. От голода тряслись руки. Мишка ел яблоки. Выходил за круг, набирал полные карманы яблок и возвращался к костру. Пробовал запекать яблоки, насадив на ветку. Получалось сносно.
Потом совсем стемнело и костер прогорел. Мишка затоптал угли и пошел в сторону многоэтажного дома. Зашел в первый подъезд, поднялся на второй этаж и позвонил в восьмую квартиру.
- Привет, Миш, ты к Антону? - спросила мама Антона, когда открыла дверь.
Мишка не ответил. Стоял, опустив голову.
Она все поняла и сказала:
- Проходи.
Родители Антона, не задавая лишних вопросов, накормили его, постирали пропахшую дымом одежду и постелили на диване. Полночи они с Антоном играли в компьютерные игры, шумели и смеялись. Против обыкновения, родители не отправили Антона спать в положенный час, и даже не сделали им ни единого замечания.
А утром Мишка застал свою маму на кухне. Они с мамой Антона пили чай и обсуждали каких-то дальних родственников.
- Ну что, - сказала она, увидев его, - пошли домой?
- Пошли, - сказал Мишка.
Они шли вдоль сада. Шли и молчали, пока мама не заговорила первая:
- Он больше не придет.
Мишка кивнул.
Мама улыбнулась уголками губ, приобняв сына за плечи и глядя на плывущие по небу густые, округлые облака.
- На что похоже? - спросила мама, прикрывая ладонью глаза от солнца.
Мишка пожал плечами, даже не взглянув наверх.
- На слонов, да? - говорила мама. - На белых слонов.
Мишка не ответил. Он чувствовал на себе чей-то взгляд из глубины яблоневого сада. Шел и вглядывался в пространство между рядами, надеясь увидеть... Он сам не знал, кого.
Андрей Гунин 2020