Дневник Ани.
29.08.05
Что такое «счастливое детство»? Каждый человек, скорее всего, вкладывает в это понятие что-то свое, особенное. Для кого-то это запах маминых булочек с корицей, такой ароматный, что семья с нетерпением ждет ужина, когда за одним столом соберутся все ее члены. Кто-то вспомнит походы в лес, на рыбалку или купание в речке до посиневших губ. А может быть «счастливое детство»— это когда с толпой приятелей строили снежные крепости и до самой темноты обстреливали друг друга снежками, обваливали в сугробах и нехотя шли домой под грозные обещания взрослых непременно наказать, если сейчас же не явишься... Да, конкретные воспоминания о счастливом детстве у каждого свои, но в общем оно сводится к ощущению того, что тебя любят родители, к чувству защищенности их спинами от всех передряг и невзгод внешнего мира. Семья для ребенка- все равно что райский сад. За его стенами встают и рушатся царства, идут войны, льется кровь и время стирает с лица земли целые цивилизации, а здесь все также тихо и спокойно, потому, что сад этот охраняют два всемогущих бога — мама и папа. И так будет всегда, ведь боги бессмертны.
Однако это лишь заблуждение. Оно постепенно развеивается по мере взросления, когда уже ты становишься богом -титаном в глазах своего ребенка... Мне в этом отношении не повезло: то, что боги смертны я узнала в шестнадцать. Стены моего райского сада рухнули в одночасье, когда погибли родители. Это случилось в начале мая (с тех пор я ненавижу весну: меня с головой накрывает хандра). Я плохо помню тот проклятый день. Это было шестнадцатого мая. Родители возвращались под вечер в Энск из Заречного, где жила моя бабуля. Видимость на дороге была отвратительная из-за проливного дождя, который так неожиданно накрыл все вокруг непроглядной серой пеленой. Как там у Фета? «Люблю грозу в начале мая»? Нет, не люблю... Ненавижу просто майские дожди. Ведь именно из-за того чертова ливня мой папа вовремя не разглядел, что со встречки на их полосу вылетел джип... В итоге —лобовое столкновение, мгновенная смерть родителей и водителя того несчастного джипа, да целых два года моего бессмысленного существования вне реальности...
Сейчас я уже могу думать об этом без слез. Время не вылечило, но, хотя бы, примирило с действительностью. В какой-то момент ты вдруг просто понимаешь, что ничего нельзя вернуть, и как-то надо жить дальше. А тогда... Тогда земля просто ушла у меня из-под ног. И если бы не бабуля, я даже не знаю, как смогла бы это пережить.
Да, бабушка. Спасибо тебе, что не позволила отправить меня в детский дом, не дала свихнуться. Я ведь была в семье единственным, любимым ребенком, от всего оберегаемым и бесконечно опекаемым... Помню, как меня это раздражало. А сейчас мне очень бы хотелось, чтобы родители были рядом...
Для меня счастливое детство — это общага семейного типа в Энске: две комнаты, душ и кухня на этаже, шумные веселые соседи, Новый Год, который отмечают всем блоком... И несмотря на частые мамины жалобы, что она видеть больше не может эту "преподавательскую коммуналку", купить небольшую «двушку» на окраине родители собрались только незадолго до смерти. Будучи преподавателями Энского Государственного Университета получали они немного. Но не успели. По той же самой причине не отважились завести и второго ребенка. Так что вся любовь, внимание и забота доставались только мне.
Детство у меня было просто золотое. Там находилось место и чтению сказок на ночь с родителями, и походам в лес, и купанию в местной речушке Тарарайке, что протекала рядом с Заречным, и вкуснейшим пирожкам, которые пекла бабушка. А еще толпа друзей, первая любовь в восемь лет... Да всего не перечислишь. И все это закончилось одним махом в тот проклятый майский вечер.
Бабушка, как могла, пыталась окружить меня заботой. Она стала моей опекуншей, забрала к себе в Заречное, ведь своего жилья у нас так и не появилось, а проживать в преподавательской общаге я, в общем-то, больше права не имела. Так я и просуществовала эти два года в маленьком голубом домике с окнами в сад, куда мы так любили раньше приезжать всей семьей. Бедная бабушка, ну и намучилась она со мной! А ведь ей было намного тяжелее: потерять родителей страшно, но куда страшнее хоронить собственных детей.
Она не дала мне раскиснуть окончательно и первым делом устроила меня в местную школу, так что с первого сентября я села за парту с учениками десятого класса Зареченской средней общеобразовательной школы. Большинство одноклассников были очень хорошо мне знакомы, так что с привыканием проблем не возникло, как не возникло их и со школьной программой: учеба всегда давалась мне легко. Особенно —математика (мама, будучи историком и гуманитарием до мозга костей, даже иногда пеняла папе в шутку, что живет с двумя профессорами математики). Гораздо тяжелее было вылезти из своей раковины в большой мир и научится жить без родителей.
В конце- концов, мне это удалось. Не без труда, правда. И кроме бабули мне в этом очень помогла Лилька Полякова— моя соседка по парте и по совместительству лучшая подруга детства. Она- замечательный, добрый человечек, и очень жаль, что теперь мы будем видеться нечасто: Лилек поступила в мед.училище, а я— в Энский Политехнический Институт.
Сегодня мой день рождения, и подруга подарила мне этот дневник. Сказала, если ее рядом не будет, я смогу поделиться хотя бы с ним. Забавно, никогда не вела дневников, а тут вдруг открыла и исписала 4 листа... Да еще таким высокопарным слогом. Наверное, это нервное. Страшно прощаться с детством и вступать в самостоятельную жизнь. Страшно возвращаться в Энск- теперь уже полностью чужой для меня город, где никто не ждет. Новые лица, новое место... Нет, не буду хандрить, все обязательно утрясется.
На двое глубокая ночь, а я все еще не сплю. Пора заканчивать писанину и ложиться, а то еще бабушка увидит и заругается...
Энск, февраль 1993 года
За окном белыми перьями опускался на землю снежок и оттого казалось, что густые февральские сумерки стали чуть светлее. Вера устроилась на кушетке поудобнее в ожидании УЗИ, и теперь лениво смотрела на падающие снежинки. Это ее немного успокоило: как и все беременные, ждущие желанного ребенка, она нервничала перед каждым походом к врачу, а тут ведь не просто посещение женской консультации, тут — ультразвуковое исследование(нововведение, которое только недавно появилось в Энске). Впервые она сможет четко увидеть свою крошку, и узнать, кого они с мужем ожидают —мальчика или девочку. Леша, как и большинство пап хотел пацана, да и она, по правде сказать, считала, что будет мальчик. Конечно, будущие бабушки и дедушки хором просили внучку, ведь один сын у них с мужем уже был, но тут уж не закажешь... Да и Антошку, по правде говоря, она так и не научилась воспринимать как своего ребенка. Да нет, не то чтобы так... Просто... Просто была в ней какая-то отстраненность по отношению к живому и вертлявому смугловатому мальчугану шести лет от роду, который был ее первенцем. Вере стыдно было признаться в этом окружающим, но сама для себя она четко осознавала, что это есть, и это есть не совсем правильно. Однако, имея несколько беззаботный характер, все время отмахивалась от этой мысли, как от назойливой мухи.
Просто беременность была неожиданно и некстати: Они с Лешкой тогда только поженились, ей было восемнадцать и впереди- поступление и учеба, муж — немногим старше: всего-то двадцать лет. Только-только из армии вернулся, и хотел продолжать службу и получить лейтенанта. Наверное, они тогда поторопились сыграть свадьбу. Но юность, любовь до гроба, строгое воспитание сделали свое дело, и третьего февраля одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года Энский ЗАГС зафиксировал появление в СССР еще одной ячейки общества — молодой семьи Горских.
Все, кто видел молодых, говорили, что это очень красивая пара. Высокий и статный чернявый Алексей и миниатюрная блондинка Вера. Ох, и завидовали ей тогда все подруги! Родители Веры сразу же помогли выхлопотать молодым комнату в общаге, а в перспективе и отдельную квартиру (все же ее отец —не последний человек в обкоме!). Казалось бы — живи и радуйся! Но уже тогда их брак дал маленькую и незаметную, но все же трещину. И трещина эта только росла со временем, а причина была проста: быт.
Вера плохо умела готовить, никогда прежде не стирала белье руками, и это раздражало Алексея, считавшего, что настоящей женщине эти способности даются почти от рождения. Он привык видеть в доме своих родителей идеальную чистоту, вкусный обед и постиранные вещи. Все это его мать —Лариса Ивановна –умудрялась делать самостоятельно и незаметно для мужа и двух своих сыновей. Так что и отец Михаил Романович, и старший брат Коля, да и сам Леша были уверены, что женская работа не требует ни особых усилий, ни особых навыков. Нет, если бы их попросили, они бы с удовольствием помогли, но мать справлялась с домашними делами без каких-либо видимых затруднений... А тут такая неумеха в качестве жены. И сколько бы она виновато не вздыхала, опустив глаза, но домашнее хозяйство ей давалось тяжело: ее мама – Анастасия Аркадьевна – была хорошей хозяйкой, но жалела дочь и не обременяла ее домашними заботами, предпочитая развивать Веру во всевозможных кружках.
Однако, мало-помалу, она стала справляться и со стиркой, и с готовкой. Более того, начала интенсивно готовиться к поступлению на факультет иностранных языков местного пединститута и отношения супругов наладились. Но ненадолго.
Как-то Леша пришел со службы в приподнятом настроении, и, насвистывая себе под нос какую-то песню, стал стягивать с себя шинель.
- Верунчик! Вера!- позвал он, видя, что жена его не встречает, а стоит у окна спиной к нему. – Ты знаешь, у меня хорошие новости... Меня отправляют учиться в Рязань! Вот получу офицерское звание и быть тебе лейтенантшей. А со временем -и генеральшей! Ты как считаешь? – он подошел к ней сзади и обнял. Она, однако никак на это не отреагировала.
- Что-то случилось? – встревожился он.
- Нет... то есть да... Знаешь, я здесь ходила к гинекологу, и она сказала, что я беременна — восемь недель...
- Беременна?- потрясенно выдохнул Лешка, –Верочка, солнышко моё, это сейчас так некстати! Мне предстоит учеба, тебе поступать, а тут- ребенок. А может не надо рожать, а? Я врача найду - с надеждой в голосе спросил он.
- Как-не рожать?! Ты мне аборт предлагаешь? —Вера, наконец, повернулась к нему лицом.
- Котик мой, ну подумай сама, мы живем в маленькой комнатушке, собираемся поступать. Как, ну как ты себе это представляешь, а? —потерянно пробормотал он.
- Ты меня хочешь отправить на аборт?! – неожиданно прикрикнула она на него.
В тот раз они впервые серьезно поскандалили. Вере было до ужаса обидно, что любимый человек готов ради собственного благополучия отправить ее под нож. Беременность она сохранила из чистого упрямства, и они тогда с Лешкой месяц не разговаривали друг с другом, хотя на людях старательно изображали счастливую молодую семью. Потом Лешка уехал учиться, а она сообщила о беременности родителям, которые были искренне рады появлению внука.
Однако, с каждым месяцем, Вере становилось все тяжелее носить ребенка. У нее постоянно болела спина, а токсикоз никак не хотел проходить, хотя должен был давно окончиться. Доктор в женской консультации только руками разводил. А потом были роды... Точнее не роды, а ад. Вера тогда всерьез хотела умереть, чтобы больше не мучиться. Это настолько ее вымотало, что на новорожденного она даже не поглядела...
- ...ну что, давайте посмотрим, кто у нас там! – голос врача оторвал Веру от воспоминаний и медитации.
– Таак, устраиваемся поудобнее. Вот, смотрите, Ваш ребенок машет ручкой...- Вера почувствовала, как по щекам побежали слезы радости: крошка, действительно махала ручкой! – Ну что, поздравляю, у Вас здоровый мальчик, – улыбнулся врач.
- Мальчик! - счастливо улыбнулась Вера. У них с Лешкой родится сын, и уж в этот раз все будет по-другому: и беременность, и роды, и все, что после...
________________
http://proza.ru/2020/10/04/1382 - продолжение